Альтернативные подходы к мелодии
Понятие плеромы звуков не подразумевает обесценивания мелодии как таковой. Также и понятие музыкального пространства как континуума вибраций не подразумевает, что синтонные мелодии должны разворачиваться, как постоянное глиссандирование от ноты к ноте. Это означает, что (как в случае великой традиции восточной музыки) манера, с которой извлекают звук и создают его точное завершение, — так же важна и многозначительна, как и точная высота ноты. Даже если ноты мелодии выстроены, как отдельные пассажи, само осознание того, что музыкальное пространство между ними не пусто, может придать новый смысл тоновым взаимоотношениям.
Существуют два основных способа характеризовать природу мелодии. Первый заключается во временном расширении фундаментального единства, с которым может быть соотнесена каждая нота мелодии. Если же единство подразумевает интеллектуальную и, по-существу, геометрическую систему организации, тогда мелодия подобна арабеске. Она наполняет музыкальное пространство, отведённое ей квазиархитектурной структурой (музыкальной формой). Такие мелодии производят эстетический эффект. Однако, этот эффект обычно производится только в случае, если сознание слушателей оперирует в терминах культуры, в которой эта мелодия расцвела. Тогда музыка вдохновляется формулировкой идеала «Красивого», для этой определённой культуры-целого, — идеала, присущего человеческой природе.
Второе определение мелодии экспрессионистское. В своём изначальном аспекте оно является магическим, лучше сказать, сакрально-магическим. В своём современном индивидуалистическом аспекте, оно означает сообщение трансформирующего состояния сознания — борьбы и страстей индивидуумов, чувствующих себя изолированными и, возможно, трагически отчуждёнными от своего окружения. Поэтому они бессознательно или намеренно стремятся сообщить о своём положении потенциально чутким людям и (в их ответах) забыть или рассеять одиночество. В своём трансперсональном аспекте, вне индивидуальных страстей, экспрессионистские мелодии берут на себя сознательно трансформирующую функцию, оживляющую на более высоком уровне человеческой эволюции магию древних гимнов, ассоциирующихся со словами, вызывающими воспоминания.
Поскольку экспрессионистская музыка, в основном, не несёт эстетической функции — функции, принадлежащей стабильному состоянию, когда культура расцветает в формах великой красоты, вызывающей ожидаемый, благодарный ответ, — её сущностными характеристиками являются диссонансы. С культурной точки зрения, они могут быть неблагозвучиями — т. е. взаимоотношениями, которые не могут быть интегрированы внутри границ культурного психизма. Те тоновые отношения, которые для культурного ума являются неблагозвучными, для индивидуума, находящегося в постоянном процессе трансформации являются только диссонансами.
Полностью экспрессивные мелодии, не поддерживаемые коллективным единством или системой, создают свою собственную поддержку. Они вынуждены искать своё собственное музыкальное пространство и находить ощущение принадлежности или укоренённости в этом пространстве. Во-первых, они должны привести нетрадиционные аккорды к интегрирующему, холистическому основанию. Во многих случаях плерома звуков, представленная в музыкальной партитуре нотами диссонансного аккорда (а на самом деле, создаваемая их сложными взаимоотношениями), является семенем, из которого мелодия произрастает в процессе, аналогичном прорастанию растения. В последовательности звуков мелодия высвобождает свойственное качество холистически резонирующего пространства — свой особый тон. Этот тон, в свою очередь, требует обладающих особым тембром инструментов — для того, чтобы быть адекватно актуализированным как сложная музыкальная сущность.