I. ВЫбОР ПРИ КОДИРОВАНИИ И ДЕКОДИРОВАНИИ
Ситуация коммуникации — это такая ситуация, в которой от-правитель имеет «нечто» (сообщение), что он хочет (намерение) передать получателю. Такая передача может осуществляться многими разными способами и с помощью многих разных средств.Однако для людей наиболее обычным средством является язык. Когда у отправителя имеется мысль пли сообщение, которое он хочет передать, то эта мысль (сообщение) может быть закодирована многими альтернативными, но функционально эквивалентными кодами, т. е. одно и то же значение или сообщение может быть передано с помощью нескольких различных выра-жений. Содержание «X опоздал» может быть передано и с помощью выражения «X пришел поздно» и с помощью выражения «X не пришел вовремя». Аналогичным образом все три утверждения: «не хватает», «недостаточно» и «слишком мало» способны передавать идею недостатка чего-либо. Именно для этой цели существуют словари синонимов — словари, где можно отыскать разные слова и выражения для одной и той же мысли или смыслового содержания.
Каждый раз, когда мы хотим «нечто» выразить, мы должны выбрать между несколькими альтернативно возможными способами, которыми это «нечто» может быть выражено. С аналогичной проблемой сталкивается получатель. Он слышит звуки (или читает буквы), которые издает отправитель, он декодирует (извлекает, понимает) содержание пли значение, которое было передано. Однако многие (может быть, даже все?) звучания или письменные последовательности могут передавать несколько различающихся смыслов. Наиболее яркими примерами этого являются омонимия в устной речи и омография в письменной. Слово ball может иметь два совершенно не связанных между собой значения: мяч, по которому можно ударить, и бал, на котором танцуют. А когда мы слы-шим вне контекста высказывание Peter beat John 'Питер побил Джона', невозможно понять, то ли Питер выиграл забег, в котором они оба участвовали, то ли он ударил Джона палкой.
Когда получатель что-то слышит или читает, он должен в процессе декодирования выбрать одно из нескольких возможных значений. В этом ему помогает контекст: сама ситуация, то, что было сказано ранее, а также то, что было сказано после". Если считать, что акту коммуникации действительно свойственны эти характеристики, тогда в самом деле можно засомневаться, в состоянии ли вообще получатель «вытянуть» из языкового высказывания именно те мысли и чувства, которые намеревался сообщить отправитель. Как мы видели, коммуникация вполне может оказаться не удачной как в процессе кодирования, если отправитель выбирает языковые выражения, которые неадекватно отражают то, что он хочет передать, так и в том случае, когда получатель декодирует нечто, отличное от того, что имел в виду отправитель.
Однако как раз в этих выборах, которые и отправитель и получатель обязаны осуществить (н в особенности это касается выбора отправителя), мы видим основание для утверждения, что «использование языка предполагает осуществление власти». (Мы употребляем здесь слова «выбор» и «осуществление выбора», не рассмат-ривая вопрос о том, является ли выбор сознательным и намеренным или нет). Как мы видели в приведенных выше примерах, даже так называемые синонимичные выражения могут вести себя совершенно по-разному: они могут подчеркивать или выделять различные аспекты ситуации, а также передавать или обозначать разные действия или разное отношение к тому, о чем идет речь. Здесь важно помнить, что за некоторый отрезок времени мы можем передать только одно выражение или элемент. Мы не можем передать целую мысль или смысловое содержание непосред-ственно из сознания одного человека в сознание другого, мы обязаны распределить нашу мысль и смысловое содержание во времени в виде звучащей речи.Точно так же мы не можем употребить одновременно два или более объясняющих друг друга высказывания. Мы обязаны выбирать и «ставить все на одну лошадь».
Мать Дэвида обнаружила, что в байке меньше печенья, чем следовало бы. Подозрение немедленно падает на Дэвида. Свое подозрение она может выразить различными способами, например:
(1) Это ты взял печенье, Дэвид?
(2) Это ты стибрил печенье, Дэвид?
(3) Это ты свистнул печенье, Дэвид?
(4) Это ты стянул печенье, Дэвид?
(5) Это ты стащил печенье, Дэвид?
(6) Это ты украл печенье, Дэвид?
Используя эти шесть разных выражений, мать Дэвида обозначает с их помощью самое разное отношение к Дэвиду и его «криминальному поведению». Возможно, мать Дэвида испытывает целый комплекс чувств по отношению к Дэвиду и его поведению. Таким образом, несмотря на то что каждое из шести высказываний содержит долю истины, ни одно из них в отдельности не является полностью адекватным для обозначения всего внутреннего состояния матери Дэвида в целом. Чтобы обратиться к «грешнику», она должна выбрать одно выражение из множества возможных. Своим выбором она подчеркивает определенный аспект своего внутреннего состояния и, возможно, делает некоторый намек на то, какое
наказание может ожидать Дэвида. Аналогично можно ожидать, что эмоциональная реакция слушающих новости будет существенно различаться в зависимости от того, услышат ли они: (1) Американцы наращивают мощь своих военно-воздушных сил во Вьетнаме, (2) Американцы расширяют воздушную войну во Вьетнаме, (3) Американцы усиливают бомбардировки Вьетнама. В то время как пример (1), вероятно, наводит на мысль о сильном противнике, наличие которого делает необходимой такую «интенсификацию», а пример (2) может ассоциироваться с воздушными боями, которые обе стороны ведут с переменным успехом, пример (3) скорее всего вызывает образы бомбардировок мирных деревень и убийства детей и стариков.
Сложность взаимоотношений между языком и действительностью — одна из причин того, что выбор, осуществляемый отправителем в процессе кодирования, играет столь существенную роль в структурировании средствами языка. Взаимоотношения между языком и действительностью всегда интересовали философов, а также поэтов и писателей. Отношение «язык — действительность» не будет обсуждаться здесь сколько-нибудь детально. Мы лишь покажем, каким образом отчасти именно сложность этого отношения придает выбору отправителя в фазе кодирования такой сильный структурирующий и воздействующий эффект. Для многих языковых утверждений легко ответить на вопросы типа: «Правда ли это?», «Правильно ли это?», «Соответствует ли это действительности?» и. т. п. Если вернуться к примеру с бутылкой, то достаточно легко выявить, соответствует ли факту утверждение: «Бутылка наполовину полная (наполовину пустая) ». Если ответ - утвердительный, то можно быть уверенным, что такие утверждения как «Бутылка пустая» или «Бутылка полная» не соответствуют действительности. В случае других утверждений отзотить на вопросы такого типа в принципе иногда возможно, хотя практически сделать это нельзя. Возьмем, например, такое утверждение: «В Сахаре 7753538421 песчинка».
Однако для очень многих утверждений, которые окружают нас и создают основу нашего понимания и постижения действительности, невозможно ответить на вопросы так, как это было сделано выше. Например, какое из следующих утверждении соответствует фактам: (1) «Дэвид взял печенье», (2) «Дэвид стибрил печенье», (3) «Дэвид украл печенье»? Эти утверждения могут быть лишь частично верифицированы как истинное или ложное относительно «критерия реальности». Можно проверить, был ли тот, кто «взял/стибрил/украл» печенье, Дэвид, Джон пли кто-либо еще, если вообще правда, что какое-то печенье пропало. Но не существует такого критерия, который позволил бы проверить, было ли печенье «взято», «стибрено» пли «украдено». Тем не менее для Дэвида и его матери небезразлично, какое ил этих выражений вы-брано. Так же обстоит дело с большей частью утверждений, появ-ляющихся в печати, звучащих по радио и т. п.