Психологическая типология билингвизма

В психологическом аспекте билингвизм можно характери­зовать с целого ряда точек зрения. Обсуждать их все не входит в наши задачи, и ниже предполагается остановиться только на четырех критериях классификации.

В согласии с первым критерием билингвизм оценивается по числу действий, выполняемых на основе данного умения.

Действительно, обязательными компонентами ситуации общения являются, как известно, говорящий и слушающий. Если в определении было сказано, что билингв способен участвовать в ситуациях общения, используя две языковые системы, то данное утверждение не означает с необходимо­стью, что билингв всегда бывает говорящим и слушающим.

Назовем билингвизм рецептивным (буквально: воспринимающим), если данное умение позволяет билингву понимать речевые произведения, принадлежащие вторичной языковой системе, но не более того.

Такое умение вырабатывается, например, в результате изучения мертвых или традиционных (например, литургичес­ких) языков, в результате которого при чтении (или, воз­можно, при слуховом восприятии) достигается понимание текста, но порождения речевых произведений не наблю­дается.

Само существование названного умения может быть под­вергнуто сомнению на том основании, что в согласии с одной известной психологической теорией восприятие речевого со­общения возможно только при условии способности к зву­ковому порождению речи, поскольку речевого восприятия без «внутреннего проговаривания» не бывает. Данное поло­жение не логического, а фактического характера, т. е. оно получено путем генерализации изученных конкретных слу­чаев. Поэтому, если его подвергать сомнению, то делать это надо также на основе рассмотрения материала, данного в опыте. Опыт показывает, что, например, при дешифровке забытых алфавитных систем исследователь часто не знает, какова акустнко-артикуляционная ценность графемы, но тем не менее читает текст. Отмеченный факт в еще большей сте­пени относится к иероглифической письменности, отражаю­щей, как известно, в противоположность пиктографии систе­му языка. Поэтому рассматриваемая теория, в согласии с которой «внутреннее проговаривание» является необходимым восприятия речевого сообщения, видимо, не охватывает всех возможных случаев — по крайней мере, приме­нительно к зрительному восприятию речи. А отсюда следует, что рецептивный билингвизм не предполагает способности к порождению артикулируемой речи — по крайней мере, если в виду имеется зрительный канал восприятия.

Что касается слухового канала, то здесь вопрос остается открытым. Обычно при восприятии со слуха возможно и повторение услышанного.

Поэтому в тесной связи с рецептивным билингвизмом слоит билингвизм репродуктивный (буквально: воспро­изводящий) — умение, позволяющее билингву воспроизво­дить (т. е. цитировать) вслух или про себя прочитанное и услышанное.

Данное умение часто проявляется в употреблении лексем вторичной языковой системы в речи, принадлежащей первич­но!! языковой системе, а также в воспроизведении закончен­ных речевых произведений (фраз).

Например: «Говорил он (Елагин) о смерти, о том, что придет эта железная сволочь, что прощай тогда радость и все, что мучительно это сознание неминуемой смерти и что аз есмь земля и пепел, и паки рассмотрих во гробех и видех кости, кости обнаженны, и рек убо, кто есть царь или воин, или праведник или грешник! Плачу и рыдаю, егда помыш­ляю смерть и вижду во гробах лежащую по образу божию созданную красоту безобразих бесславну, не имущу вида! Был Елагин филолог, доцент, и обо всем говорил... длинно» (Ю. Казаков. Плачу и рыдаю).

В данном отрывке литературный герой приводит обшир­ную цитату на старославянском языке, на котором он, ра­зумеется, не говорит.

Репродуктивный билингвизм — явление, достаточно ши­роко распространенное.

Во-первых, репродуктивное владение языком типично для мертвых и литургических языков, как на это указывалось нише. Действительно, репродуктивный билингвизм отмечает­ся у католиков (латынь), православных (древнегреческий, древнегрузинский, церковнославянский), мусульман (класси­ческий арабский), последователей иудаизма (древнееврей­ский), хрнстиан-дохалкидонитов (древнеармянский, древне-эфиопский, древнесирийский, коптский) и т. д.

Во-вторых, репродуктивный билингвизм нередко выраба­тывается при самостоятельном изучении неродного языка в качестве средства получения информации. При этом нередко складывается такое умение, которое не обеспечивает адекват­ною произнесения прочитанного, особенно, если орфография не дает сведений о действительном произношении текста.

Например, по нашей просьбе инженер, читающий по-англий­ски, дал транскрипцию приводимого ниже текста русскими буквами: «те дефенсе министри агрид тат те роял сосьети куд зенд ан экспедитион тере анд севен скиентнстс хав ре-турнед, ливинг фоур море то континуэ ресеарч» (The Defence Ministry agreed that the Royal Society could send an expedi­tion there and seven scientists have returned leaving four more to continue research). Характерно, что говорящий не усо­мнился в возможности произвести предложенную им транс­крипцию, т. е. что он не осознает разницы между англий­скими и русскими фонемами. Написанное им не является тем не менее транслитерацией («агрид», а не «агреед» и т. п.), а в артикулируемой речи произносятся формы, ана­логичные написанным. Однако с помощью проб можно уста­новить, что понимание текста достигается.

И рецептивный билингвизм, и репродуктивный обеспечивают только восприятие иноязычной речи, и это означает, что билингв, умение которого характеризуется в приведен­ных терминах, способен понять иноязычный текст, т. е. при­писать ему определенную содержательную сторону. Правда, современные методы проб понимания (при всем несовершен­стве соответствующей техники) показывают, что при репродуктивном билингвизме иноязычный текст понимается не­адекватно, и здесь возникает целый ряд весьма интересных психологических проблем и исследовательских перспектив. Однако на них мы не можем останавливаться; для задач на­стоящего изложения важно подчеркнуть, что билингв при рецептивном и репродуктивном билингвизме приписывает иноязычному тексту содержательную сторону.

В согласии с данным условием билингвизмом не явля­ются умения, обеспечивающие восприятие выразительной стороны иноязычной речи — и только. Таким умением рас­полагали, например, средневековые переписчики книг, если им приходилось копировать тексты на неизвестных им язы­ках (переписчики Западной Европы при копировании грече­ских книг). Таким умением располагают также современные наборщики, сталкивающиеся в своей практике с необходи­мостью набрать иностранную сноску. Наблюдается также умение, обеспечивающее воспроизведение непонятой иноязыч­ной речи (например, певец способен исполнить песню на не­понятном ему языке). Все эти случаи билингвизмом не яв­ляются, так как билингвизм, по своему определению, — уме­ние, обеспечивающее общение с использованием двух систем выражения. Перечисленные в рамках данного абзаца случаи такого общения не обнаруживают.

Имеется еще один тип билингвизма, выделяемый на ос­нове применения критерия «числа действий».

Назовем билингвизм продуктивным (буквально: производящим), если данное умение позволяет билингву не толь­ко понимать (т. е. воспринимать и понимать) и воспроизво­дить речевые произведения, принадлежащие вторичной язы­ковой системе, но и порождать их.

В научной литературе по данному вопросу иногда употребляют ииные термины. Так, рецептивный билингвизм нередко называют пассивным, а продуктивный — активным. Однако, по нашему мнению, пользоваться приведенными терминами нецелесообразно. Действительно, поскольку тер­мины в большинстве случаев не изобретают и ими становятся слова раз­говорной речи, слово, становящееся термином, по смыслу должно быть связано с соответствующим научным понятием. И, разумеется, термин не должен перенимать от слова ассоциации, не относящиеся к научному понятию. А термины «пассивный» и «активный», как кажется, не свободны от ложных смысловых связей. Действительно, мы «не остаемся пас­сивными ни тогда, когда слушаем, ни тогда, когда стараемся вникнуть в содержание прочитанного текста», поэтому рецептивный билингвизм нельзя назвать пассивным. По этой причине и термин «активный билингвизм» не является пригодным, так как если снять термин «пассивный би­лингвизм», невыраженной остается противопоставленность двух понятий, а она важна для сути дела. Поэтому мы отказываемся от терминов «активный» и «пассивный» и заменяем их терминами «рецептивный»и «продуктивный». Первая пара терминов плоха еще и тем, что она допу­скает противопоставление только двух понятий, а в согласии с изложен­ным выше требуется разделить три понятия.

Основным условием, при соблюдении которого можно го­ворить о продуктивном билингвизме, является то, что билингв должен творчески строить свою речь, принадлежа-щую вторичной языковой системе. В противном случае дан­ный тип нельзя отличить от репродуктивного билингвизма. В речи билингва должны встречаться не только таксе фра­зы, которые он мог услышать или прочитать, но и творчески построенные. Например, записанная в речи билингва фраза «Уж полночь близится, а Германа все нет» свидетельствует как о рецептивном, так и о репродуктивном билингвизме (с большей степенью вероятности — о первом типе), а фразы типа «Наступает полночь, а Герма еще не пришел", «Скоро полночь, а Герман не приходит» свидетельствуют о продуктивном билингвизме. Таким образом, продуктивным билингвизмом является умение строить речь именно твор­чески.

Кроме того, чтобы квалифицировать умение говорящего как продуктивный билингвизм, требуется установить осмысленностьего речи. Это означает, что порождаемые речевые произведения должны быть способными обеспечи­вать коммуникативную функцию языка (степень передач: информации нас не интересует). Если слушающий и говоря­щий не достигают взаимопонимания, присущее билингву уме­ние не может быть названо продуктивным билингвизмом. Например, нам пришлось наблюдать несостоявшийся акт коммуникации между студентом-сирийцем и московским прохожим. Студент сказал: «Товарищ! Пожалуйста! Вы! Сирия! Москва! Холодно! Пожалуйста! Где? Спасибо!» Несмотря на обильную жестикуляцию, прохожий ничего не понял. Ока­залось, что студент разыскивал магазин, где бы он мог ку­пить зимнюю одежду. Таким образом, осмысленность речи — второе условие, позволяющее квалифицировать присущее билингву умение как продуктивный тип билингвизма.

Итак, продуктивным билингвизмом называется умение человека «строить цельные осмысленные высказывания». Принадлежащие вторичной языковой системе.

В настоящем определении ничего не говорится о пра­вильности порождаемой речи, т. е. о соответствии рече­вых произведений как лингвистическому явлению языковой системы, так и социолингвистическим явлениям нормы и узуса. Само явление правильной или соответственно непра­вильной речи, принадлежащее лингвистике и социолингви­стике, в психологическом разделе настоящей работы рассма­триваться не может, однако, тем не менее, здесь следует сде­лать несколько замечаний.

Прежде всего отметим, что творческая и осмысленная речь не всегда бывает правильной. Неправильная речь, кро­ме того, может обеспечить стопроцентную передачу инфор­мации (если согласимся, что таковая в принципе возможна). Неправильность порожденных речевых произведений не нарушает коммуникативной функции языка за счет так на­зываемой избыточности языковых средств. Например, фраза «тай мы палшой крушка пада, мой шыыпко пит кочьт», за­писанная А. П. Дульзоном от чулымского татарина, или записанная нами от немецкого студента фраза «молодой че­ловек никогда будет стать хороший актер» оказываются по­нятными членам русской языковой общности, так как не все фонемы подверглись субституции и лексемы поэтому можно опознать, а грамматические отношения выводятся из поряд­ка слов. Пределы неправильности речи, не нарушающей ком­муникации, рассмотрены Дж. Ликлидером. Ср. также по­нимание речи в условиях ограниченного знания словаря.

Между прочим. неправильные речевые произведения, порождаемые при билингвизме не есть нечто необычное, ненаблюдающееся при моно-лингьнзме. Они в качественном отношении идентичны, например, некото­рым речевым ситуациям при которых билингвизм исключается. Действительно. неправильные речевые произведения отмечаются при помехах в ка­нале связи: «Вэниимание, на перэвыю пэлэтфэрэму пэрэбэваэт поэзд...» — занудил вокзальный репродуктор» C. Никитин) и при некоторых де­фектах или несовершенстве артикуляционного аппарата (детская речь: «Колзина упала на ловное место»).

Итак, при продуктивном билингзизме наблюдается поро­ждение неправильной и правильной речи. В этой связи билингвизм, изучаемый с точки зрения (формы порождаемых речевых произведений, выводится за пределы психологии и становится исследовательским предметом лингвистики). По­этому рассмотрение формы речи билингва, принадлежащей первичной или вторичной языковой системам, предлагается в другом месте — в § 8 данной главы.

Такова типология билингвизма, установленная использо­ванием критерия «числа действий».

Следующий критерий психологической классификации билингвизма — соотнесенность двух речевых механизмов между собой.

Впервые такая классификация была разработана Л. В. Щербой (в последнее время концепцию Щербы распространял Г. П. Сердюченко), затем она была повторена У. Вайнрайхом, по всей видимости, независи­мо от русского ученого. Теория У. Вайнрайха впоследствии подверглась некоторому улучшению. В настоящее время приведено достаточное ко­личество экспериментов, подтверждающих психическую реальность предла­гаемого деления. Эксперименты поставлены В. Ламбертом и его сотруд­никами. Соответствующие публикации рассеяны по различным периодиче­ским изданиям, но обобщающее сообщение содержится в докладе В. Лам­берта на семинаре в Абериствите. Хочется одобрительно подчеркнуть, что для исследования порождения речи в норме используются результаты изучения афазии, т. е. данные речевой патологии. К. данному вопросу предстоит вернуться.

Различие сводится к следующему.

Речевые механизмы, обеспечивающие порождение речи, последовательно принадлежащей двум языкам, с одной сто­роны, как подсказывает априорное предположение, могут функционировать независимо друг от друга, а с другой сто­роны, они могут или быть связаны между собой постоянной связью, или" вступать в связь между собой во время акта Речи. Разумеется, во время рассуждения приведенного по­рядка нельзя упускать из виду, что мы говорим о психологи­ческой модели, относительно которой предстоит выяснить, в какой мере она отражает реальный объект. Противопостав­ленность двух типов отношений механизмов речи между со­бой, во-первых, обнаруживает себя с помощью психологиче­ских проб, о которых говорится ниже; во-вторых, эта проти­вопоставленность манифестируется в по-разному протекаю­щих процессах порождения речи, принадлежащей первичной или вторичной языковой системе, и, в-третьих, она обуслов­ливает форму речевых произведений.

По мнению С. Эрвии и Ч. Осгуда, для образования разно­типных связей между двумя механизмами порождения речи существен способ изучения вторичного языка.

Если изучающий вторичный язык в определенной речевой ситуации (например, на работе) употребляет только этот язык, а в другой ситуации (например, дома) — только пер­вичный язык, то, по предположению авторов, складывающие­ся в результате такой практики речевые механизмы никак не связаны друг с другом. Предлагается даже говорить, что лица — носители описываемого типа билингвизма в из­вестном смысле монолингвистичны, так как в каждой ситуа­ции они могут пользоваться только одним языком. Данный тип билингвизма называется чистым.

Чистый билингвизм наблюдается в тех случаях, когда в семье используется один язык, а языком обучения является другой язык. В этом случае обучающийся не может, напри-мер, рассказать о том, что он усвоил в классе или аудито­рии на языке семьи, так что аналогия с монолингвизмом в принципе оказывается очень удачной. Психологические на­блюдения, относящиеся к нерусским студентам, обучающим­ся на русском языке, показывают, что «русский язык стано­вится средством отвлеченного мышления, в то время как родной язык, в этот период более тесно связанный с обра­зами первой сигнальной системы, остается основной и пер­вой стадией индивидуального опыта человека».

Чистому билингвизму противопоставляется билингвизм смешанный, возникающий в том случае, если изучающий вторичную языковую систему с коммуникативными целями в одной и той же ситуации пользуется двумя языками (на­пример, и дома, и на работе). При смешанном билингвизме, как думают С. Эрвин и Ч. Осгуд, между двумя речевыми механизмами, относящимися к порождению разноязычной речи, возникает связь. Здесь ни в коем случае нельзя гово­рить о монолингвизме, так как языки свободно заменяют друг друга.

Смешанный билингвизм наблюдается, например, тогда, когда разноязычные народы проживают на общей террито­рии (Швейцария, советское Закарпатье, Лужица и т. п.). Билингвам в этом случае приходится в одной и той же си­туации общения применять оба языка.

Рассмотренные выше типы билингвизма обнаруживают себя, как было сказано, в ряде психологических проб и экс­периментов. Действительно, ассоциативные процессы прохо­дят по-разному. Отмечается также легкость или затруднен­ность перехода с языка на язык. О разных типах речевых механизмов свидетельствует чистота и идиоматичность речи на обоих языках или смешанность и бедность речи на одном из них. На последних наблюдениях лингвистического харак­тера предполагается остановиться далее. Кроме того, кос­венным индикатором существования именно двух типов свя­зи между речевыми механизмами служат наблюдения нал восстановлением речи при афазии. Поскольку в наши задачи не входит описание процедуры исследования, позволяющей сделать вывод о смешанном и чистом типах билингвизма, читателю следует обратиться непосредственно к работам В. Ламберта и к совместным работам названного автора с учениками.

Иногда отрицается возможность самого существования чистого би­лингвизма. Например, по мнению Г. В. Колшанского, при становлении билингвизма «речь может идти об усвоении нового кода, накладываемого на код родного языка» и поэтому «исключить, миновать первичный код будет здесь также неправомерно, как исключить вообще мышление человека в процессе усвоения вторичного кода». Нетрудно заметить, что обоснование носит умозрительный, теоретический характер, в то время как обсуждаемое выше противопоставление устанавливается эксперимен­тальным путем, а также на основе наблюдений.

Третьим критерием психологической классификации билингвизма является способ связи речи на каждом из языков с мышлением, Данная классификация пред­ложена и развита в трудах Б. В. Беляева.

Предполагается, что первичный язык всегда бывает свя­зан с мышлением непосредственно, т. е., если использовать терминологию Б. В. Беляева, он «выражает мысль» и яв­ляется «действительностью мысли». Вторичный язык, вто­ричные речевые умения также могут быть связаны с мышле­нием непосредственно. В этом случае можно говорить о «бес­сознательно-интуитивном практическом владении» вторич­ным языком, и присущие билингву речевые умения можно именовать непосредственным билингвизмом (тер­мин предложен нами).

Однако в некоторых случаях билингв кодирует и декоди­рует «мысли, выражаемые родным языком», т. е. относится ко вторичному языку как к кодовой системе для обозначения выразительных возможностей первичного языка. Таким об­разом, вторичные речевые умения оказываются связанными с мышлением опосредствованно (через первичные речевые умения) и прямо с мыслью не сопоставляются. В этом слу­чае можно говорить о «дискуренвно-логических речевых уме­ниях», относящихся ко вторичному языку, а соответствую­щий психический механизм билингва предлагается имено­вать опосредствованным билингвизмом.

Наконец, при характеристике типов билингвизма в психологическом плане может быть выделен доминантный речевой механизм, относящийся к одному из языков. Доми­нантным обычно называют тот механизм, который обслуживает большинство ситуации общения. Доминантным обычно сказывается также тот речевой механизм, актуализация ко­торого вызывает меньше субъективно переживаемых труд­ностей выражения. Наконец, доминантный речевой механизм можно установить с помощью разработанной В. Ламбертом объективной методики.

Впервые указанная методика была предложена В. Лам­бертом в 1955 г., и строится она на допущении, что с помощью измерений речевых относящихся к разным языкам, устанавливается доминантный речевой механизм. Билингва просят реагировать словом на изображения, на слово того же языка или на слово другого языка, давать словесные ассоциации, переводить и т. п. В неко­торых случаях реакции индивида, относящиеся к одному из языков, проходят медленнее, — тогда считают, что один из имеющихся у него речевых механизмов — доминантный. Дру­гие индивиды не обнаруживают замедленности реакций, от­носящихся к каждому из языков, и в этом случае механиз­мы считаются уравновешенными (balanced). Если один из речевых механизмов у билингва доминантный, то, по данным В. Ламберта, он говорит и читает на одном из языков мед­леннее. Напротив, перевод на доминантный язык такому би­лингву удается лучше, чем тому испытуемому, у которого не устанавливается доминантного речевого механизма. Согласимся при определении билингвизма в дальнейшем доминантный речевой механизм, называемый через язык, ста­вить на первое место. Например, если в характеристике индивида сказано, что ему присущ русско-французский билингвизм, то это значит, что речевой механизм, относящийся к порождению речи на русском языке, является доминантным. Не следует полагать, что доминантный речевой механизм может быть отождествлен с родным языком билингва. Если родным языком билингва считать тот речевой механизм, ко­торый складывается у билингва в первую очередь и позво­ляет ему порождать речевые произведения, принадлежащие языку этнической группы, в которую этот билингв входит, то наблюдаются ситуации, при которых доминантным оказыва­ется именно неродной язык. Указанная проблематика более подробно рассматривается в этнолингвистическом приложе­нии к настоящему исследованию. Роль родного языка при билингвизме в настоящее время особенно тщательно изучается в социологическом и полити­ческом планах. Например, поскольку билингвизм широко распространен среди нерусских народов Советского Союза и поскольку часто рассмотрение этого билингвизма не дает воз­можности установить доминантный язык, во многих лингвистических и социологических исследованиях русский язык на­зывается «вторым родным языком народов СССР». Указан­ный факт обусловлен исключительно обширными обществен­ными функциями русского языка в СССР, где он стал язы­ком межнационального общения всех народов страны. Мно­гие авторы выступают против понимания выражения «второй родной язык» как «простой метаформы».

Таким образом, билингвизм в психологическом плане мо­жет характеризоваться с использованием целого ряда психо­логических критериев, из которых здесь рассмотрены два. По количеству возможных действий выделяются три типа би­лингвизма — рецептивный, репродуктивный и продуктивный. По соотнесенности речевых механизмов устанавливаются два типа билингвизма — смешанный и чистый. В ряде случаев обнаруживается доминантный речевой механизм.