БОГ, ВОПЛОТИВШИЙСЯ В ЧЕЛОВЕКА, ОСТРО ОЩУЩАЛ БЫ СВОЕ ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ
Свидетельства друзей
Влияние Иисуса было таким огромным, что людям приходилось становиться либо на Его сторону, либо против Него. Оставаться к Нему безразличным было невозможно. В Коране Его называют «величайшим в этом мире и в грядущем». Паскаль заметил: «Кто научил евангелистов свойствам совершенной и героической души, которые они с таким мастерством описали в Иисусе Христе?"
Иисус был во всех отношениях самым человечным из людей и — более, чем человечным.
«Невозможно ничего прибавить к чуду, величию и любви, исходящим от Иисуса», — говорил Чаннинг.
«Одним словом, — пишет А. М. Фэрбэрн в своей «Философии христианской религии», — Иисус был Божеством, явленным в человеке, в определенный исторический период. Эта идея поразительна сама по себе, и становится еще более поразительной, поскольку таким чудесным образом была воплощена в жизни конкретного Человека. На свете еще не было идеи более высокой…"
Его жизнь была святой. Его слово — истинным, и весь Его характер был воплощением Истины. Никогда не было в мире более истинного, более подлинного человека, чем Иисус из Назарета.
По мнению У. Р. Грегга, «Иисус был одной из тех редких одаренных натур, — причем наиболее совершенной из них — у которых чистота и полная гармония ума и совести обеспечивают ясность зрения, подымающуюся почти до пророческих высот».
В истории не было еще столь благородной жизни, в которой было бы так мало земного, местного, преходящего; которая служила бы столь высоким и всеобщим целям.
Джон Янг в книге «Христос истории» задает следующий вопрос: «… Как получилось, что из всех людей лишь Он поднялся до духовного совершенства? Если Бог сделал это для укрепления благочестия и добродетели на земле однажды, то Он мог сделать то же самое и в другие времена, в других обстоятельствах. Иными словами, если бы Иисус был только человеком, то в последующие века мы встречали бы других, подобных Ему, и призванных исправлять, учить и оживлять мир. Но Господь этого не сделал…"
«Мы инстинктивно отделяем Христа от других людей, — отмечает Карнеги Симпсон. — Встречая Его имя в каком-нибудь списке выдающихся личностей, рядом с Конфуцием и Гете, мы чувствуем, что нарушается здесь не столько религия, сколько справедливость. Иисус не принадлежит к выдающимся мировым деятелям. Можно говорить об Александре Великом (Македонском), о Карле Великом, о Наполеоне Великом, если угодно… но не о Христе. Христос — не Великий. Он — Единственный. Он — просто Иисус. К этому нечего добавить… Он выходит за рамки любого анализа. Он низвергает наши каноны человеческой природы. Он выше всякой критики. Он заставляет наш дух благоговеть».
Как пишет Филипп Шафф, «Его усердие никогда не оборачивалось пристрастием. Его постоянство — упрямством. Его добросердечие — слабостью. Его нежность — сентиментальностью. Его неземная природа была свободна от безразличия и нелюдимости. Его достоинство — от гордости и самодовольства. Его дружелюбие — от чрезмерной фамильярности. Его самоотречение — от мрачности. Его сдержанность — от суровости. Он сочетал детскую невинность с мужеством, всепоглощающую преданность Богу с неустанным интересом к благоденствию людей, любовь к грешникам — с непримиримым осуждением греха, властное достоинство — с чарующей скромностью, бесстрашие и отвагу — с разумной осторожностью, несгибаемую твердость — с обаятельной мягкостью».
В разговоре с поэтом Робертом Браунингом Чарльз Лам говорил о чувствах, которые бы они испытали, если бы в комнату вошел кто-нибудь из великих людей прошлого. «А что, если бы вошел Христос?» — спросили его. «Если бы к нам явился Шекспир, — ответил Лам, — нам всем следовало бы встать перед ним. Но перед Христом нам следовало бы упасть ниц, чтобы поцеловать край Его одежды».
Гриффит Томас подчеркивает, что Христос «воплощает четкое Божественное вмешательство в жизнь человека в определенный момент истории. Все наши взгляды основаны на этом великом чуде — личности Христа».
«В Нем сходятся все добродетели других людей, и мы не ошибемся, если скажем, что ни одной из добродетелей, свойственных человеку, в Нем не отсутствует».
Еврейский ученый Клаузнер считает, что «Христос был более евреем, чем любой еврей, даже более евреем, чем Гиллель».
Трудно спорить с тем, что Христос учил самым чистым и высоким нравственным правилам, этической системе, затмевающим все моральные положения и максимы мудрейших мыслителей древности.
Джозеф Паркер в своей книге «Се Господь» пишет, что «Замыслить Христа мог только Христос».
Иоганн Готтфрид фон Гердер считал Христа «в благороднейшем и совершеннейшем смысле идеалом человечности».
«Я знаю людей, — говорил Наполеон Бонапарт, — и я могу сказать вам, что Иисус Христос — это не просто человек. Его нельзя сравнить ни с кем из живших на земле. Александр Македонский, Цезарь и Карл Великий, как и я, основали империи. Но на чем держались все наши подвиги? На силе. Иисус Христос основал Свою империю на любви, и в любую минуту миллионы людей готовы умереть ради Него».
Теодор Паркер, знаменитый деятель унитарианской церкви, говорил. что «в Иисусе объединяются высочайшие принципы и самые Божественные дела, в Нем более чем сбываются мечты мудрецов и пророков. Подымаясь над всеми предрассудками Своего времени. племени и секты. Он изливает учение, чистое, как свет, высокое, как небеса, истинное, как Бог. Восемнадцать веков прошло с тех пор, как Иисус, словно солнце, высоко взошел над человечеством. Какой человек, какая секта могли бы выпестовать Его мысли, составить Его учение и столь полно приложить его к жизни».
«Христос поражает и ошеломляет чувственных людей, — отмечает Ральф Уолдо Эмерсон. — Они не могут вписать Его в историю или примирить со своим собственным душевным миром».
В последнем издании«Британской Энциклопедии» Иисусу отведено 20 тысяч слов, среди которых нет ни одного намека на то, что Он мог не существовать. Таким деятелям, как Аристотель, Александр, Юлий Цезарь, Цицерон или Наполеон Бонапарт, замечает Уилбар Смит, места отведено меньше.
Закончим этот раздел словами Филлипса Брукса:
«Иисус Христос — это снисхождение Бога и возвышение человечества».