Услада слабых и пресыщенных
Дайте суеверному человеку науку, и он превратит ее в суеверие.
Джордж Бернард Шоу
Какие ассоциации вызывают у вас слова вайвэйшн, ре-бефинг, холотропное дыхание! Неужели никаких? Может быть, вы даже не знаете, что это такое? В таком случае вы безнадежно отстали от новейших тенденций мировой психологии, и наверняка найдутся скептики, которые упрекнут вас в недостаточной психологической эрудиции.
Но не торопитесь огорчаться. Все вышеназванные термины заимствованы из лексикона трансперсональной психологии, которая хоть и называется психологией, однако имеет к нашей науке очень отдаленное отношение. По крайней мере, в США Ассоциация трансперсональной психологии существует независимо от Американской Психологической Ассоциации, более того - просто не признана ею в качестве научной структуры, как и сама трансперсональная психология - в качестве науки.
В нашей стране аналогичная ассоциация тоже уже успела возникнуть, труды классиков этого направления активно издаются и находят немало заинтересованных читателей. Холотропное дыхание - один из основных психотерапевтических приемов трансперсональной психологии - все шире внедряется в практику, несмотря на весьма спорную научную подоплеку и неоднозначные результаты.
Вот что пишет к предисловии к книге классика трансперсональной психологии Станислава Грофа Владимир Майков: "Став счастливым обладателем грофовского сертификата, я преподаю холотропный подход и трансперсональную психологию и психотерапию вот уже почти 10 лет... Трансперсональная психотерапия в целом и холотропный подход, в частности, являются одними из важнейших направлений психотерапии будущего. Ее успех напрямую связан с тем, что она способствует целостному развитию человека, конкретному самопознанию. В отличие от традиционных вербальных психотерапий холотропная терапия дает возможность взглянуть на проблемы личной жизни с птичьего полета, освободиться от своей привычной идентичности и более успешно решать задачи восстановления целостной коммуникативной ткани сознания и личностного роста". Оставим на совести автора перенасыщенный терминами стиль и отнюдь не бесспорную идею "освобождения от привычной идентичности".
Попробуем непредвзято разобраться, что скрывается за впечатляющей саморекламой и насколько, в самом деле, идеи и приемы трансперсональной психологии эффективны в практике самосовершенствования. Ведь личностный рост (вне зависимости от индивидуальных трактовок этого понятия) - одна из важнейших профессиональных целей любого практикующего психолога. Что же в этом плане предлагают нам Гроф и его восторженные последователи? Станислав Гроф - чешский психиатр, который в начале 60-х переехал в США и нашел пристанище на благодатной земле Калифорнии. Это было то самое место и время, где и когда буйным цветом расцвели небезопасные эксперименты по "расширению сознания" с помощью наркотиков.
Идеологами этого движения выступали местные бескорыстные энтузиасты, кумиры поколения хиппи, Кен Кизи, Тимоти Лири и Теренс Маккена, которым дельцы мирового наркобизнеса должны были бы поставить по золотому памятнику. К этой сомнительной когорте фактически присоединился и Гроф, успевший еще на не понявшей его родине поэкспериментировать с употреблением ЛСД.
Молодые бунтари 60-х одно время свободно покупали этот наркотик прямо в аптеках, пока доктора, неосмотрительно выписывавшие рецепты направо и налево, наконец не обнаружили, что этот стимулятор мозговой деятельности вызывает привыкание и очень нехорошие изменения в той самой мозговой деятельности, которую он стимулирует. Но пока ЛСД не попал под официальный запрет (в США это произошло в 1967 г.) Гроф успел накопить богатые клинические данные. Его работа "Области человеческого бессознательного" изобилует описаниями видений и галлюцинаций, испытанных пациентами, которых он пытался лечить при помощи ЛСД. Одурманенные наркотиком, люди "вспоминали" самые невероятные вещи - свое младенчество и даже прошлые воплощения, летали на другие планеты, участвовали в исторических событиях прошлых эпох, отождествлялись со сперматозоидами и электронами. (Наркологи могут подтвердить достоверность таких описаний - известны клинические случаи, когда их пациенты, вообразив себя птичкой, "выпархивали" из окна, и т.п.)
В интерпретации переживаний своих пациентов Гроф двойственен. Часть переживаний он трактует метафорически, почти в психоаналитическом духе: подобно тому, как сновидения в символической форме указывают на неразрешенные эмоциональные проблемы раннего детства, некоторые переживания в сеансах ЛСД-терапии служат ключом к ранним психическим травмам. Интерпретируя подобные переживания, психотерапевт достигает прогресса в лечении значительно быстрее, чем при психоанализе без стимуляторов. Такого смелого постулата придерживается Гроф.
Но еще более смелым был его другой постулат. Он заключался в том, что определенные переживания указывают не только на проблемы раннего детства, но и проблемы, коренящиеся в периоде внутриутробного развития и связанные с родами.
Как и многие психологи психоаналитического направления (самая ранняя теория такого рода принадлежит Отто Ранку), Гроф убежден, что важнейшим событием в жизни каждого человека является его рождение. Сам процесс рождения он делит на четыре этапа, соответствующие четырем так называемым базовым перинатальным матрицам (БПМ). Под воздействием ЛСД, в измененном состоянии сознания эти матрицы активизируются, высвобождая в символической форме подавленный болезненный материал, связанный с тем или иным периодом процесса развития плода и родов. БПМ-1 связана с периодом спокойного развития эмбриона в чреве матери, полной гармонии с миром (в норме эмбрион всем обеспечен и не знает беспокойства, травм и проблем).
Если это развитие в самом деле протекало благополучно, то в измененном состоянии сознания ему соответствуют образы блаженного покоя в глубинах океана или Вселенной, часто сопровождаемые эйфорическими ощущениями. Если же покой будущего человека нарушался негативными событиями в жизни матери, если плод отравлялся вследствие курения матери, употребления ею алкоголя или сильнодействующих лекарств, то среди безопасных обитателей океана могут появиться ядовитые, хищные рыбы и моллюски, а в Космосе начинаются метеоритные вихри, преследования со стороны злых инопланетян, и т.п. И эмоции, соответственно, смещаются в более мрачную часть спектра: для негативных аспектов БПМ-1 характерен безотчетный страх, ощущение уязвимости и беспомощности.
БПМ-2 объединяет переживания, ассоциируемые с первой клинической фазой родов. Ранее спокойное и комфортное убежище - матка - начинает сокращаться, и плод испытывает мучительное давление. Образы заточения в тесной темнице, пыток, давящих прессов и т.п. соответствуют переживаниям этой перинатальной матрицы. Им сопутствуют чувства безысходности, подавленности и страха. Фаза эта неприятная, но необходимая. В подсознании каждого есть эти переживания, связанные с сокращением матки до того, как ее шейка откроется. Все мы были заточены в эту сжимающуюся темницу. Однако, по мнению Грофа, некоторым из нас было особенно плохо в этой темнице, и у них возникли эмоциональные проблемы, связанные с этой фазой. Во взрослой жизни они выражаются через невротические симптомы депрессии и клаустрофобии.
БПМ-3 соответствует второй клинической фазе родов. Шейка матки открывается, к сокращениям матки присоединяются сильные движения плода, стремящегося к выходу на свет. Плод активно борется за автономную жизнь.
Символически это находит выражение в образах садомазохистских сцен, грозных кровопролитных сражений и просто драк. К образам именно этой матрицы относится и переживание "света в конце тоннеля". Эта трактовка Грофа представляется весьма остроумной - в самом деле становится вполне понятным, какой тоннель и какой свет видят люди в своих грезах. (Правда, трактовка видения "света в конце тоннеля" как воспоминания о прохождении по родовому каналу встречается и у Юнга, в предисловии к "Тибетской книге мертвых", так что и в этом "открытии", как и во многих прочих, Гроф не оригинален). Переживая связанное с третьей перинатальной матрицей человек испытывает бурю разнонаправленных эмоций, среди которых преобладает агрессия. Если на этой фазе были какие-то затруднения, то в последующей жизни личность "расплачивается" за них симптомами, связанными с вытесненной агрессивностью.
Наконец, БПМ-4 соответствует отделению плода от матери, перерезанию пуповины и началу жизни новорожденного в качестве автономного существа. Если все здесь прошло нормально, то в измененном состоянии сознания под воздействием ЛСД человек переживает образы революции, победы над врагом, весеннего пробуждения природы, вскрытия рек ото льда и т.п. При этом характерны радостные эмоции. В случае проблем на этом этапе, при их символическом переживании возникает эмоция интенсивного страха, чувство разочарования.
В работах Грофа подробно излагается, как различные психические расстройства и перверсии связаны с фиксацией на той или иной БПМ. Так, например, становится понятно, что большинство кошмаров, связанных с кровью, относятся к БПМ-3, когда действительно она присутствует. По Грофу, люди, придумавшие Освенцим и ГУЛАГ. Просто бессознательно хотели воплотить свою фантазию в жизнь, чтобы пройти таким образом третью БПМ и дойти до четвертой. Они, разумеется, совершали ошибку. Человек, действительно должен целиком пройти весь путь от первой до четвертой матрицы - но должен сделать это на символическом уровне. Надо отметить, что это нелегко: например, задержавшиеся на уровне БПМ-2 стремятся вернуться назад, в мирную утробу, к БПМ-1, а вовсе не двигаться вперед, ко все возрастающим ужасам БПМ-3. Именно для стимуляции этого продвижения Гроф и использовал ЛСД. Описывая галлюцинации своих клиентов, он нашел там огромное количество символических образов, связанных с родами и тем самым, по его мнению, подтверждающих его теорию.
Нетрудно заметить, что четыре грофовские матрицы суть четыре этапа любого обряда инициации - от самых первобытных до практикующихся по сей день. По Грофу, это неслучайно, так как обряды посвящения с самого начала преследовали ту же цель, что и его терапия: помочь человеку на символическом уровне заново пережить свое рождение. ЛСД отводилась роль катализатора иницаци-онных процессов. ЛСД-терапия представлялась Грофу быстрым способом вернуть клиента к его первичной травме и потом проработать ее. Достигнув БПМ-4, клиент снова ощущает чувство единения с миром и осознает себя в буквальном смысле заново рожденным.
Однако распространение новаторского учения столкнулось с рядом проблем. Во-первых, часть клиентов застревали на одном из этапов, впадали в психоз и к концу лечения оказывались едва ли не в худшем состоянии, чем в начале. Иные приходили к мысли, что все свои проблемы надо решать только в измененном состоянии сознания и тем самым отказывались брать на себя какую-либо разумную ответственность за собственную жизнь. К тому же ЛСД попал на улицы и стал употребляться беспорядочно - ради забавы, а вовсе не самосовершенствования. Наконец, ЛСД запретили, и все исследования пришлось свернуть. (Упорствовавший в своем энтузиазме Л ири даже угодил за решетку.)
Но остановиться Гроф уже не мог. Из непростой ситуации он нашел законный выход. Он придумал холотроп-ное дыхание - особую технику, позволяющую достигать измененных состояний сознания, схожих с теми, которые достигаются посредством ЛСД. Метод предельно прост: за счет глубокого частого дыхания наступает эффект гипервентиляции - в крови значительно повышается концентрация углекислого газа, что приводит к сужению сосудов. Кислород прочнее связывается с гемоглобином и красные кровяные тельца хуже отдают его тканям. Возникает парадоксальное кислородное голодание от избытка воздуха. Примерно то же происходит у астматиков, при стенокардии и гипертонии, когда кровь в результате частого дыхания насыщена кислородом, а организм, его ткани задыхаются от недостатка кислорода. Наступает торможение коры головного мозга и активируется подкорка, что вызывает вытесненные из сознания переживания.
Разумеется, все прежние проблемы остались - у части клиентов наступает ухудшение, некоторые "подсаживаются" на холотропное дыхание, методику широко практикуют плохо усвоившие ее люди и просто шарлатаны. Правда, в отличие от ЛСД, холотропное дыхание не запрещено, и в России есть немало мест, где его вполне легально практикуют. Еще бы - ведь Гроф предлагает данный метод в качестве абсолютно безопасной панацеи от всевозможных телесных и душевных недугов. Причем процесс исцеления предполагается очень легким и быстрым.
Но несмотря на активную рекламу холотропного дыхания, у Грофа частенько встречаются ностальгические нотки в отношении ЛСД. Кстати, с его последователями нередко происходит вполне предсказуемая метаморфоза. Познакомившись с измененными состояниями сознания, наводимыми холотропных дыханием, люди начинают стремиться к чему-то поострее (ситуация, до боли знакомая наркологам). Они находят всевозможные стимуляторы - от "экстази" до вполне доступного (пускай и нелегально) ЛСД - и экспериментируют уже с ними. А там уже происходит "сдвиг мотива на цель" - человек попадает в зависимость от средства наведения желаемого состояния сознания. В наркотическую зависимость.
Бывает, что и наркоманы, пройдя несколько сеансов холотропного дыхания, впадают в зависимость от этого метода. (Если вожделенные галлюцинации можно вызвать, не используя дорогостоящие препараты, то зачем тратиться - результат-то похожий!) В Москве есть группы бывших (?) наркоманов, которые собираются для холотропного дыхания. Может быть, это и лучше, чем химическая отрава. Однако некоторые исследователи считают, что интенсивное частое дыхание не проходит бесследно для мозговых структур и может приводить к нарушениям в мозговом кровообращении. Да и сам факт зависимости от чего-либо свидетельствует, что исцеление не достигнуто.
Однако вернемся к теоретическим построениям Гро-фа. Поскольку далеко не все переживания под воздействием ЛСД можно отнести к символике перинтальных матриц, определенный класс переживаний Гроф толкует совершенно буквально. Те переживания, которые, которые никоим образом не могут быть увязаны с опытом личности, пускай даже пренатальным и перинатальным, Гроф относит к трансперсональным, то есть выходящим за пределы личности. Всяческие странности, подобно "воспоминаниям" о прошлых воплощениях, он однозначно трактует как аргументы в пользу трансперсональной теории. При этом он весьма охотно наводит мосты с всевозможными течения неомистицизма. В котле грофовского мировоззрения варятся кундалини-йога, даосизм, суфизм, шаманизм, сомнительные школы современных гуру, даже дианетика Р.Хаббарда. Все получает одобрение и оправдание, если оно обещает выход за пределы обыденного состояния сознания.
Фактически трансперсональная психология не является психологией в привычном понимании этого слова. Скорее это определенное философское направление, достаточно синкретичное и размытое. Его претензия на революционную новизну мало оправдана. Аналогичные направления мысли присутствовали в духовной жизни человечества всегда. Менялись их формы, но не содержание. Конечно, нельзя строить генеалогию трансперсональной психологии от шаманизма и языческих бдений, хотя определенная аналогия прослеживается довольно явно. Для примитивного человека древние практики ухода в транс в иные, "тонкие" миры, были своеобразной формой ухода от грозного и непредсказуемого реального мира, с которым наш далекий предок был не в силах совладать. Изначально попытки "расширения сознания" были вызваны его слабостью, которую, как хотелось бы надеяться, человечеству удалось преодолеть в ходе многовековой культурной эволюции.
В наши дни мир стал более предсказуем и управляем, но, увы, не более уютен. И потребность ухода от него, которая, казалось бы, должна была ослабеть, на самом деле, напротив, обострилась. Древнего дикаря реальность обескураживала и пугала. Нашего современника она вгоняет в уныние. Первого успокаивал шаман, не стеснявшийся своего звания, второго - шаман, предпочитающий звание психолога.
Трансперсональная психология - специфически постиндустриальное явление, она несет на себе отпечаток нашей противоречивой эпохи. При всех реверансах в адрес восточной мистики, она - порождение западной интеллектуальной культуры и сугубо западного материального и духовного пресыщения. В ней переплелись и разочарование в традиционных капиталистических добродетелях, и справедливый протест против роботоподобного образа человека в традиционной науке, и очарованность восточным мистицизмом, и наивное ожидание чуда, и чисто американское стремление к простым решениям сложных проблем.
Многим в трансперсональной психологии импонирует критика фальшивых западных ценностей, экологический настрой, стремление к более естественной, близкой к природе жизни, уважение к некоторым аспектам древних культур и культур малых народов. Однако эта тенденция заглушается пропагандой опасных экспериментов, толерантностью к шарлатанству в сфере измененных состояний сознания. Отталкивает и бессистемная мешанина отдельных понятий, вырванных из контекста разных культур.
Читать труды теоретиков и практиков трансперсональной психологии увлекательно и интересно, как фантастические романы. Но только не как научно-фантастические, ибо науки в них просто нет, а скорее как модный жанр "фэн-тези", заменивший современному человеку древние мифы. Как известно, к этому жанру чаще всего обращаются две категории читателей - не способные к серьезному чтению в силу слабости ума и пресыщенные, ищущие увлекательной забавы для ума утомленного и разочарованного. А человек трезвый и здравомыслящий, вероятно, предпочтет держаться в равном удалении от этих крайностей.
Забытое предостережение
Воображаемый мир приносит вполне реальные выгоды, если заставить жить в нем других.
Веслав Брудзиньский
Более полувека назад мир познакомился с оригинальной доктриной Рона Хаббарда, сформулированной им в книге "Дианетика". С той поры по поводу этого спорного учения не стихает ожесточенная полемика, в которой сталкиваются полярно противоположные суждения - от неуемных восторгов до презрительного скепсиса. Накал этой полемики вызывает недоумение хотя бы потому, что убедительная точка в ней, казалось бы, была поставлена тогда же, более полувека назад. В сентябре 1950 г. в газете New York Herald Tribune Book Review была опубликована первая рецензия на "Дианетику", в которой крупнейшим экспертом в области человекознания новая доктрина была охарактеризована вполне определенно, ясно и исчерпывающе. В наши дни было бы особенно интересно разобраться, почему суждение крупного ученого оказалось проигнорировано и никак не помешало триумфальному шествию дианетики по всему миру.
Автором той рецензии выступил Эрих Фромм, уже успевший снискать всемирную известность как смелый реформатор психоанализа и тонкий знаток человеческой натуры. Для него эта публикация стала, вероятно, одним из тех легких экзерсисов, на которых плодовитые писатели отдыхают от крупных форм. Обычно такие материалы пишутся на злобу дня, со временем теряют актуальность и забываются, порой даже самими авторами - как мало существенные эпизоды их творческой деятельности. Прочно забыто оказалось и это выступление Фромма, хотя, как свидетельствует опыт, его актуальность оказалась непреходяща. Лишь в начале 90-х дотошный исследователь творчества Фромма Райнер Функ отыскал среди пожелтевших архивных страниц ту давнюю рецензию и опубликовал ее снова. Читая ее в наши дни, нельзя не поразиться, насколько злободневно она продолжает звучать. И особенно огорчительно признавать, сколь мало находится желающих - и прежде, и теперь - прислушаться к голосу здравого смысла.
"Никогда еще люди так не интересовались психологией и искусством жизни, как сегодня", - такими словами начинает Фромм свой отзыв на новую книгу. Эти слова, актуальные для Америки середины прошлого века, вполне можно отнести и к России начала третьего тысячелетия. К сожалению, психологи старой советской школы ввиду своей крайней немногочисленности и идеологической зашоренности оказались не способны предложить почти ничего для удовлетворения массового интереса к загадкам душевного мира. После падения железного занавеса вакуум был немедленно заполнен пришлыми миссионерами, понатащившими на забаву аборигенам горы стеклянных бус и яркого тряпья. Издревле повелось, что наилучшим средством экспансии выступают не пушки, а всяческие одурманивающие средства вроде "огненной воды". Правда, по части огненной воды мы сами дадим фору любому пришельцу. Зато к иному дурману оказались на удивление уязвимы и повели себя буквально как папуасы перед зеркальцем.
Эпидемия дианетики как чума прокатилась по нашей стране, заставив окончательно свихнуться тысячи некрепких умов. У алчущих личностного роста хаббардовский одитинг завоевал не меньшую популярность, чем прочистка чакр или добровольная асфиксия посредством холотропного дыхания. Кстати, большинство неофитов ищут просветления по очереди то у одного из этих источников, то у другого, а порой и у нескольких сразу. О своем приобщении к дианетике без тени смущения повествует звезда отечественной поп-терапии Николай Козлов. Оно и понятно, ведь его контингент тот же самый - внушаемые перезрелые подростки с кашей в голове, и для их привлечения в лоно своей школы не грех воспользоваться выигрышными идеями и приемами, успешно опробованными старшим конкурентом.
О том, что за идеи лежат в основе хаббардовского учения, Фромм пишет безыскусно и недвусмысленно: "Несмотря на все фантастические претензии автора, трудно найти что-нибудь оригинальное в его теориях, кроме новых слов для смеси плохо понятого и переваренного фрейдизма и экспериментов по регрессии эпохи гипнотизма. Иные поистине "оригинальные" слова не могут не вызвать изумления. Так, мы слышим от пациента слова, которые доктор якобы говорил беременной им матери, либо слова отца, сказанные матери сразу после зачатия. Читая эти истории, задаешься вопросом: не желал ли автор написать веселую пародию на иные психиатрические теории и на доверчивую публику?"
"Диагноз" Фромма однозначен (прошу прощения за обширную цитату, но лучше мэтра не скажешь): "Книгу Хаббарда трудно всерьез рассматривать в качестве вклада в науку о Человеке. Зато ее нужно со всей серьезностью считать симптомом опасной тенденции. Будь она просто предельно упрощенной популяризацией ранних теорий Фрейда, то она была бы чем-то безобидным. Но "Дианетика" есть выражение духа, который диаметрально противоположен учению Фрейда. Целью Фрейда было помочь пациенту в понимании сложности своей психики, а терапия основывалась на том, что путем понимания себя самого мы освобождаемся от цепей рабства у иррациональных сил, ведущих нас к несчастью и к умственным расстройствам. Такое видение является составной частью великих традиций Востока и Запада - от Будды и Сократа вплоть до Спинозы и Фрейда.
"Дианетика" не знает ни почтения к сложности человеческой личности, ни ее понимания. Человек - это машина, а рациональность, ценностные суждения, психическое здоровье, счастье достигаются с помощью работы инженера. "В такой инженерной науке, как Дианетика, мы работаем, нажимая кнопки". Ничего не нужно знать или понимать, требуется применять хаббардовскую теорию энграмм. Если кто-то не принимает эту теорию, то у него должны быть скрытые мотивы, либо он находится во власти "отрицателя" каковым является "всякая энграмма, заставляющая пациента считать, что энграмм не существует". Все так просто. Если вы прочли книгу Хаббарда, то вы знаете, что следует знать о человеке и обществе, поскольку вам известно, на какие кнопки нажимать.
Но хуже всего то, как написана "Дианетика". Смесь известного числа упрощенных истин, полуправд и явного абсурда, пропагандистская техника ошеломления читателя своим величием, непогрешимостью и новизной системы автора, обещания неслыханных результатов, достигаемых простым следованием за "Дианетикой", - вот техника, которая ведет к самым злосчастным результатам в областях патентованной медицины и политики. Применительно к психологии и психиатрии она не будет менее вредоносной.
Этот негативный взгляд на "Дианетику" не является следствием того, что рецензент полагает методы нынешней психиатрии удовлетворительными; здесь есть действительная нужда в новых идеях и экспериментах. К счастью, это осознают многие психиатры и психологи, занятые поисками более эффективных методов постижения бессознательного. Но предпосылкой этих поисков должно быть укрепление ответственности, критичности и ясности ума пациента".
Полвека назад великий ученый и гуманист Фромм еще не мог предвидеть, в какую вакханалию абсурда превратится проповедь дианетики по всему миру. На его взгляд, вздорность претензий корыстного фантазера на глубокое понимание человеческой природы однозначно обрекала их на позорный провал и скорое забвение. Удивительно, но проигнорировано и забыто оказалось суждение Фромма, а бредни Хаббарда были подняты на щит легионами его последователей по всему миру. Сегодня, заглянув в Интернете в любой психологический форум, не встретишь даже упоминания имени Фромма и его гениальных идей о природе любви, механизмах деструктивности или "бегства от свободы". Зато сплошь и рядом заполошно блажат новоявленные "клиры", ухитрившиеся освободиться от бремени своих прошлых жизней и родительских неловкостей. Это сегодня и выдается за психологию, хуже того - многими охотно за нее принимается. В чем причина этого?
Она, похоже, огорчительно проста. Возможности человеческого сознания огромны и никем из нас не использованы в полной мере. Вероятно, потому, что жизнь сознательная и ответственная требует изрядного мужества и стойкости, которых слишком многим недостает. Настоящая личностная зрелость требует нелегкого осознания всех сторон своего жизненного опыта - как позитивных, так и негативных (последние, увы, неизбежно присутствуют в опыте каждого). Становление человека обязательно предусматривает овладение искусством понимания окружающих, которые по большей части не хороши и не плохи, просто каждый из них имеет свои интересы, в которых неплохо бы научиться разбираться.
Трезвое осознание мотивов чужой предвзятости и агрессивности способствует тому, что с ними человек учится если не мириться, то хотя бы считаться. А осознание своих способностей, склонностей и привязанностей, своих амбиций и притязаний, далеко не всегда реалистичных и оправданных, помогает понять: чтобы стать кем-то и чего-то в жизни добиться, необходима длительная самоотверженная работа по достижению поставленных перед собой целей. Увы, слишком для многих такая работа сознания оказывается непосильна, хуже того - неприемлема, потому что эмоционально дискомфортна.
Гораздо проще свалить свои проблемы на трудности пренатального роста, на перипетии прошлых жизней, на козни энергетических вампиров, в лучшем случае - на родительские ошибки, исправить которые якобы можно, лишь выйдя за пределы сознания. И тогда замухрышка и неудачник враз превращается в звезду, лидера, миллионера, любимца противоположного пола. Но встречали ль вы хоть одного, кто и в самом деле превратился? За исключением создателей соответствующих школ и тренингов, разумеется...
Беда психологии в том, что имя ей создали мыслители вроде Фромма, а торгуют ее именем вразнос фантазеры вроде Хаббарда. Но если вторые окончательно вытеснят первых, то торговать им скоро станет просто нечем. Авторитет психологии как науки настолько высок, что им очень выгодно прикрываться. Но если растрачивать его на псевдонаучные бредни, то наготу и убожество беспомощного сознания скоро и вовсе нечем будет прикрыть.
Психологи сегодня переживают трудные времена, ибо спрос на здравомыслие катастрофически упал. Но это-то как раз и должно заставить их еще более укрепиться на позициях разума, как к тому призывал полвека назад мудрый Фромм.
Будем как дети!
Нет музыки слаще, чем ангельские голоса ребятишек, если не особенно вслушиваться в произносимые ими слова.
Логан Пирсом Смит
Все-таки живем мы неправильно! Страдаем тяжелыми комплексами, тяготимся нелепыми ограничениями, натужно исполняем бессмысленные ритуалы. И детей своих растим такими же страдальцами, потому что иначе не умеем...
Похожие мысли временами приходят в голову почти каждому. И тому, кто решится произнести их вслух, да еще убедительно аргументировать, наверняка обеспечена восторженная аудитория. А если не ограничиться критикой, а предложить конструктивную альтернативу, овация будет нескончаемой.
В адрес Маргарет Мид такая овация не стихает уже более полувека. Педагоги, социологи, культурологи всего мира цитируют ее взахлеб, психологи преклоняются перед ее авторитетом. В кругах интеллектуалов рубежа веков поговорить о воспитании детей или построении здорового общества, не упомянув при этом идеи Мид, стало решительно невозможно. И это при том, что начинала она свою многогранную деятельность как рядовой антрополог и не претендовала на большее, чем описание туземных нравов на далеких островах. Увиденное, однако, воодушевило ее настолько, что отчеты об экспедициях вылились в настоящий революционный манифест. Впрочем, как почти при всяком революционном перевороте, не обошлось без скандальных разоблачений, выставляющих пророка не в самом благовидном свете. Кто же такая Маргарет Мид и что такого она открыла в южных морях, что ухитрилась вызвать бурю восторгов с одной стороны и бурю негодования - с другой?
Маргарет Мид родилась 16 декабря 1901 года в Филадельфии, крупнейшем городе штата Пенсильвания. Она стала первым ребенком появившемся на свет в только что отстроенной больнице Уэст Парк. Родители Маргарет происходили из семей квакеров, были людьми весьма образованными и придерживались передовых для того времени взглядов. Отец, Эдвард Шервуд Мид, был профессором экономики Пенсильванского университета, а мать, Эмили Мид, феминистка и социолог, изучала жизнь эмигрантских семей.
Можно сказать, что интерес к социальным наукам, как и тягу к образованию, Маргарет впитала с молоком матери. Сегодня этим никого не удивишь, но в пуританской Америке начала прошлого века стремление к собственной карьере не было общепринятым для женщин среднего класса.
Семья часто переезжала с места на место, и Маргарет приходилось каждый раз заново привыкать к новой школе и новым товарищам. Из-за этого ее отношения со сверстниками не всегда складывались гладко. Отношения с родителями, по-видимому, тоже не были безоблачными, во всяком случае в своей автобиографии "Иней на цветущей ежевике" Маргарет о них почти не упоминает.
Еще в школьные годы она познакомилась со своим будущим мужем Лютером Крессманом. Их свадьба состоялась в 1923 году, когда она уже училась в Колумбийском университете. Однако судьбу Мид в большей мере определили другие знакомства, состоявшиеся в студенческие годы. Под влиянием Франца Боаса, крупнейшего в те годы авторитета в антропологии, Маргарет увлеклась этой наукой и стала работать под его руководством.
В ту пору в американской науке шел яростный спор о соотношении биологических (наследственных) и социальных факторов в развитии человека и общества. Франц Боас, наставник Мид, склонялся в пользу идей культурного детерминизма - он считал культуру и воспитание основополагающими факторами развития человека и общества, не случайно его научная школа получила название культурной антропологии.
Изучение "примитивных" обществ открывало уникальные возможности для ответа на вопрос, насколько универсально человеческое поведение, в какой мере оно подвержено культурным влияниям. Поэтому Боас и его сотрудники изучали эскимосов, квакиютлей, зуньи, пуэбло и прочие "отсталые" народы. Но их исследования ограничивались территорией Северной Америке, а Маргарет Мид предстояло гораздо более дальнее странствие.
В 1925 году молодая исследовательница по заданию своего научного руководителя отправилась на острова Восточного Самоа в южной части Тихого океана для изучения туземных нравов. Боаса прежде всего интересовала проблема становления личности в детском и подростковом возрасте. В западной культуре подростковый возраст традиционно считается (а в большинстве случаев на самом деле является) "переходным", "трудным". Было очень интересно узнать, так ли это в другом обществе, в рамках совершенно иной культуры. Как протекает конфликт отцов и детей у народа, мало затронутого западной цивилизацией? Если в далеких краях удастся обнаружить какие-то специфические особенности данного явления, то тем самым удастся подтвердить, что социальные условия играют в становлении человека более важную роль, чем якобы универсальная "человеческая природа".
С заданием Мид справилась блестяще - по крайней мере, если судить по полученным ею результатам. За год она опросила десятки самоанских девушек и девочек-подростков (понятно, что с юношами ей было труднее найти общий язык) и пришла к сенсационным выводам. По ее наблюдениям, так называемый пубертатный кризис, который типичен для западного общества, в этой островной культуре просто не существует. Процесс становления личности протекает гладко и постепенно, без обострений и конфликтов.
Растущие дети легко ладят со старшими, поскольку те не задают им непосильных требований, а с другой стороны - почти не сковывают их никакими ограничениями. В основном - и Мид обращала на это особое внимание - это касается сексуальной сферы. Тут царит полная раскованность. Добрачные половые связи, в основном кратковременные, практикуются с самого юного возраста, и это никого не смущает и не шокирует. Результаты - потрясающие. На Самоа практически отсутствуют преступления на сексуальной почве, как и вообще какая бы то ни было преступность. Эти райские места населены психически здоровыми, уравновешенными и по-настоящему счастливыми людьми, которым чужды депрессии, комплексы и неврозы. Надо ли говорить, что ни о каком конфликте отцов и детей тут нет и речи. Психиатрам и психоаналитикам на Самоа просто нечего делать!
В июне 1926 года ее экспедиция завершилась, и вскоре Мид отправилась в шестинедельное океанское плавание в Европу. На борту она познакомилась с молодым новозеландским психологом Рео Форчуном, которым увлеклась настолько, что в Марселе даже не заметила, как судно причалило к пирсу. Между тем на пристани ее встречал муж, специально для этого приехавший в Европу. Но Маргарет было уже не до него, вскоре она развелась, чтобы выйти замуж за Рео. Правда, и этот брак продлился недолго. В 1932 году в очередной экспедиции на Новой Гвинее Маргарет и Рео познакомились с британским психологом и антропологом Грегори Бейтсоном. Возник сложный любовный треугольник, разрешившийся в итоге разводом Маргарет с Рео и замужеством с Грегори. В этом третьем браке, продлившемся 14 лет и также завершившимся разводом, Маргарет родила дочь. Как это ни парадоксально, столь бурная судьба не помешала ей, трижды разведенной матери единственного ребенка, приобрести репутацию крупнейшего специалиста по семейным отношениям и воспитанию детей.
Научным же итогом первой экспедиции стала зашита докторской диссертации и выпуск книги "Взросление на Самоа". Именно эта публикация и прославила Мид на весь мир. Книга вышла в 1928 году с предисловием самого Боаса, что сразу привлекло к ней внимание ученых. Но и на широкую публику эта работа произвела сильное впечатление. Увлекательно и образно написанная, совершенно свободная от научного занудства, книга сразу стала бестселлером, продается и читается до сих пор (общий тираж в Америке превысил два миллиона экземпляров) и переведена на семнадцать языков, в том числе фрагментарно и на русский. Сама Мид очень любила свою книгу и при переизданиях никогда ее не переделывала, а только снабжала новыми предисловиями. Многочисленных читателей книга привлекает тем, что доходчиво и наглядно разъясняет: привычные для нас проблемы не являются "общечеловеческими" и вызваны специфическими особенностями, характерными для нашего образа жизни. Стоит изменить этот образ жизни по примеру самоанских "детей природы" - и наступит всеобщее душевное благоденствие.
Впоследствии она написала еще несколько книг - "Как растут на Новой Гвинее", "Пол и темперамент в трех примитивных обществах" и др. - ни одна из которых, впрочем, так и не сравнилась по популярности с ее первым бестселлером.
В начале 50-х Мид предприняла попытку психологического анализа русского менталитета - с ее точки зрения, не менее интересного, чем менталитет полинезийцев и папуасов. Характерно, что в России она никогда не бывала. Не известно также, была ли она вообще знакома хоть с кем-то из русских. Похоже, изыскания знаменитого антрополога ограничились прочтением литературной классики. Из этих авторитетных источников (за что Федору Михайловичу и Льву Николаевичу отдельное спасибо!) она вынесла следующее заключение. По ее мнению, русский национальный характер отличается следующими чертами:
· склонность к насилию;
· хитрость, порождающая бесконечные заговоры;
· истеричная исповедальность;
· страх перед врагами, которые часто даже не имеют четкого определения;
· анархизм;
· неумение находить компромисс;
· маниакальные поиски истины;
· неизбывное чувство вины.
И чтобы вы думали - лежит в основе всех этих черт? По мнению Мид, - русская манера туго пеленать младенцев и удерживать их в таком скованном состоянии вплоть до 9-месячного возраста. Долгие периоды полной пассивности и бурная эмоциональная разрядка в моменты "распеленания" отразились на общем ритме русской жизни и предопределили все типические черты национального менталитета.
Неудивительно, что эта идея пришлась по душе западным психоаналитикам. Ведь она, с одной стороны, оказалась вполне созвучна фрейдистской доктрине, с другой - предлагала доходчивое объяснение "загадок русской души".
Стоит ли нам доверять суждению знаменитого антрополога? Или обидеться? Вот самоанцы, например, обиделись на Мид очень сильно. И лишь не так давно стало ясно - почему.
В 1983 году, через пять лет после смерти Мид, австралийский этнограф Дерек Фримэн опубликовал сенсационную книгу "Маргарет Мид и Самоа. Создание и развенчание одного антропологического мифа". Сам Фримэн свыше сорока лет посвятил изучению быта и нравов самоанцев и пришел в недоумение от того, насколько расходились его собственные наблюдения с суждениями Мид.
Уже из названия книги ясно, что автор вознамерился сокрушить бесспорный авторитет всемирно признанного антрополога. По его мнению, книга Мид "Взросление на Самоа", на которой основывалась ее мировая слава, является не столько отчетом о научной экспедиции, сколько художественным вымыслом, совершенно искажающим истинный образ жизни островитян. Следовательно, и какие бы то ни было выводы из этого творения - психологические, социологические, педагогические - абсолютно не обоснованы.
По наблюдениям Фримэна, о бесконфликтности подросткового возраста у самоанцев не может быть и речи, они гораздо более воинственны и агрессивны, чем их описывала Мид, а семейное воспитание очень авторитарно и основано на физических наказаниях. Сексуальная вседозволенность - скорее всего плод скабрезных фантазий тех, кого Мид расспрашивала, ибо ничего подобного в действительности наблюдать она не могла. Самоанские девушки во все времена воспитывались в строгости, а половая распущенность жестоко наказывалась - вплоть до членовредительства. Идиллическая картинка жизни на райских островах, нарисованная Мид, - не более чем миф, ибо в действительности душевная патология и преступность здесь сравнимы с тем, что наблюдается и на Западе.
Как же возникло такое недоразумение? Проанализировав материалы первой экспедиции Мид, Фримэн пришел к выводу, что она, в силу разных причин, реально занималась непосредственными исследованиями не год, а от силы месяца полтора. За такое время собрать более или менее обширную информацию невозможно. Обрывочные данные, полученные из случайных источников, Мид представила как результаты широкомасштабного исследования, что само по себе просто некорректно.
Сомнения вызывают не только ее интерпретации, но и сама процедура сбора данных. Дело в том, что Мид практически не знала местного языка! Даже получив высшее образование, она вообще не удосужилась выучить хоть какой-то иностранный язык (для европейца это кажется странновато, но для Америки - в порядке вещей). На Самоа она прибыла с полинезийским разговорником под мышкой. С трудом верится, что этого было достаточно для ведения непринужденных бесед на деликатные темы.
К тому же некоторые опрошенные, похоже, просто издевались над американкой, рассказывая ей непристойные байки. Можете себе представить научное исследование менталитета народов Севера, основанное на анекдотах про чукчу? А ведь в данном случае имело место почти то же самое! Про русских умолчим, там хоть источники оказались посолиднее...
В научном мире разразился скандал, серьезно подмочивший репутацию... Дерека Фримэна. Ревнители "свободного воспитания", сексуальной революции, феминистки и сторонники неошаманистского движения Нью Эйдж хором обвинили его в казуистике, непочтительности к авторитету, приверженности консервативным общественным нормам. Фримэна заподозрили в том, что свои выводы он не обнародовал при жизни Мид, опасаясь ее контраргументов. Заметили и то, что работал он на Западном Самоа, а не на Восточном, как Мид, что якобы лишает его суждения научной достоверности.
Маргарет Мид до конца жизни купалась в лучах славы, вела активную научную и общественную жизнь. В Америке она была не менее популярна, чем знаменитый Бенджамин Спок - однажды они даже выступили в совместном радиоинтервью, полностью придя к согласию по большинству проблем воспитания. Мид вела регулярную рубрику в журнале "Редбук", часто выступала в Конгрессе США по социальным вопросам, участвовала в работе Организации Объединенных Наций, была удостоена премии ЮНЕСКО. Ну и что с того, что где-то на далеких островах жизнь совсем не такая, как она ее описала? Зато ведь верно угадала, чего от нее хотят услышать!
Синдром Питера Пэна
Он как прежде был маленьким мальчиком, а она - уже взрослой женщиной. Но он ничего не заметил, потому что был занят собой.
Джеймс Барри "Питер Пэн"
Синдром Питера Пэна - широко популярный в последние годы термин, принятый для обозначения своеобразного психологического явления - ненормально затянувшегося мальчишества, неумения и нежелания мальчика повзрослеть (в силу трудно объяснимых, хотя интуитивно понятных причин девочки данному синдрому практически не подвержены). Своим появлением термин обязан американскому психологу Дэну Кейли, выпустившему недавно одноименную книгу. Синдром назван по имени Питера Пэна - героя сказки английского писателя Джеймса Барри.
В наших краях эта сказка мало известна, и ее отечественная экранизация 1987 г. широкого внимания не привлекла. Сегодня, когда знаменитой сказке исполнилось 100 лет (книга была написана в 1904 г.), а по экранам недавно прошла ее новая, потрясающая голливудская экранизация, это невольно привлекает внимание к одноименному синдрому, тем более что его широкое распространение отмечают многие авторитетные авторы, а сам термин (по крайней мере, если судить по англоязычному Интернету) прочно вошел даже в повседневную речь.
Классическая сказка начинается словами: "Все дети рано или поздно вырастают. Кроме одного". Это единственное исключение - вечно двенадцатилетний Питер Пэн, воплощающий собой самые сокровенные фантазии всех своих сверстников. Избавленный от родительской опеки (родителей у него просто нет), он живет на сказочном острове, населенном феями, русалками, индейцами, пиратами, и постоянно переживает захватывающие приключения. Иногда его жизнь подвергается смертельной опасности ("смерть - это ведь тоже приключение!"), но он всякий раз с честью выдерживает испытания (что не так уж сложно при его умении летать).
По временам он посещает наш скучноватый реальный мир - в частности для того, чтобы тайком послушать сказки, которые девочка Венди рассказывает своим младшим братьям. Познакомившись с Венди, он приглашает ее с братьями на свой сказочный остров, и дети с восторгом принимают приглашение. Но, проведя несколько дней в азарте приключений, Венди (ох уж эти девочки!) решает вернуться в родительский дом - туда, где мужество проявляется не фехтовании на саблях, а в ежедневной прозаической борьбе за хлеб насущный, и где дети неизбежно становятся взрослыми. А Питер Пэн остается навеки двенадцатилетним на своем острове и в сказках, которые повзрослевшая Венди станет рассказывать своим детям, а потом и внукам. (Интересно, что успех первой книги побудил психолога Кейли написать вторую - посвященную Венди).
Как всякая хорошая сказка, книжка Барри - глубокомысленная, многослойная и, по большому счету, немного грустная. Ведь сказочный Питер Пэн заслуживает не столько восхищения, сколько сочувствия. "Законсервировавшийся" в своем ребячестве, он превыше всего ценит спонтанные радости жизни и категорически противится принятию на себя каких-либо обязанностей и обязательств. И самое главное - он не способен на настоящую привязанность, его товарищи - герои его приключений, не более того. И даже их уход из его жизни, или даже вообще из жизни, воспринимается им как досадная неприятность, но никак не утрата. "Бесшабашный, легкомысленный и бессердечный, как все мальчишки" он не в состоянии понять, как можно чем-то, даже самим собой пожертвовать для другого. Когда, чтобы спасти Питера, фея Динь-Динь выпивает предназначавшийся ему яд, он с недоумением вопрошает: "Зачем ты это сделала?"
"Ее крылышки уже беспомощно опустились, крохотное тельце похолодело. "Дурачок ты!" - только и сказала она с последней грустной улыбкой".
Стоп! А ведь нечто подобное я не так давно читал в писаниях одного безумно популярного современного гуру (имя указывать нет нужды - в популяризации он давно не нуждается). Дословная цитата:
Я люблю свою жену и своих детей, но не могу сказать, чтобы был к ним привязан. Они могут исчезнуть из моей жизни [что, кстати, вполне естественно и произошло. - С.С.] или из жизни вообще, и я отнесусь к этому так же, как к любому другому природному явлению.
Признаюсь, одно это высказывание перечеркнуло для меня все прочие писания данного автора (кстати, местами небезынтересные). Человека, способного переживать утрату близких не сильнее, чем моросящий за окном дождик, я могу воспринимать только как безнадежного морального урода, от которого лучше держаться подальше. Но ведь именно это уродство и провозглашается целью его практической доктрины и привлекает тысячи последователей по всей стране! Надо ли после этого удивляться тому, как множится по городам и весям легион Питеров Пэнов?!
Вы наверняка встречали этих резвых, "самодостаточных" мальчиков всех возрастов, не умеющих и не желающих обременять себя привязанностью, стремящихся наслаждаться жизнью "здесь и теперь" (еще одна модная "фишка"!), превыше всего ценящих свою свободу говорить и делать что им вздумается. Повзрослеть для них - значит утратить свою спонтанность и конгруэнтность! Они отказываются признать, что "жизнь - это тоже замечательное приключение", хотя и мало похожа на увлекательную сказку, а порой скучна, тяжела, чревата перенапряжением и болью. Не желая ничем нарушать душевное благополучие своего внутреннего дитяти, современные Питеры Пэны беззаботно плывут по течению жизни. Или просто не тонут?..
Зарубежные психологи сходятся во мнении, что данный синдром - результат дефектов семейного воспитания. Стоит добавить, что это еще и червивый плод современной поп-психологии, а также всей общественной атмосферы последних лет, в которой традиционные "взрослые" ценности оказались дискредитированы. "Самодостаточный" Питер Пэн, у которого все есть (кроме, пожалуй, личностного стержня) и который никому ничего не должен, становится культовой фигурой нашего времени. Венди, стремящаяся домой, где ее ждет учеба, а потом и работа, семья (причем традиционная, а не "партнерская", "открытая" или "гостевая", о которых с умилением пишет уже упоминавшийся гуру), похоже, сама скоро превратится в сказочного персонажа.
Старая сказка Барри невольно акцентирует один важный момент, на который закрывают глаза современные записные "гуманисты": реальные дети, хотя они по-своему милы и даже прекрасны, по натуре своей безответственны, легкомысленны и бессердечны, не способны ни на самоотверженность, ни даже на элементарную самодисциплину. Настоящими людьми им только предстоит стать, причем обязательно с активной помощью взрослых, которые постепенно, дозированно приучают их к грузу взрослой жизни. Если это не делается, мальчишке так и не удается по-настоящему повзрослеть. И что с ним происходит?
Он сам себе не рад, да и окружающим с ним немало хлопот из-за его хронической безответственности, вечного промедления в делах, мифологического сознания, упорного нежелания смотреть правде в глаза. Он всегда причиняет горе тем, кто его любит, жаждет внимания и любви, но легко плюет в душу любящих его.
Психологически портрет Питера Пэна включает шесть основных черт:
Эмоциональный паралич. Его эмоции заторможены, его реакции неадекватны: недовольство выходит на поверхность в виде ярости, радость - в виде истерики, разочарование - жалости к себе и т.п.
Социальная беспомощность. Как он ни старается, у него нет настоящих друзей, потому что он сам никого не ценит и с легкостью их предает. В подростковом возрасте он легко попадает под влияние сверстников. Действия его импульсивны, нет четкого представления о том, что хорошо, что плохо. Он чаще проявляет внимание по отношению к знакомым, чем к своей семье. Он одинок и одиночество часто приводит его в состояние паники.
Страусиная политика. Стремление не замечать проблем в надежде, что они разрешатся сами по себе. Не признает своих ошибок и просто не может заставить себя извиниться. Очень изобретателен в сваливании своей вины на других.
Зависимость от матери. У него двойственное отношение к матери - раздражение сочетается с чувством вины, порожденным желанием освободиться от ее влияния. В присутствии матери возникает напряженность в отношениях с элементами сарказма и последующими вспышками нежности. В детстве он часто бьет на чувство жалости к себе, чтобы добиться, в основном от матери, желаемого, особенно денег.
Зависимость от отца. Контакт с отцом не получается. Он жаждет духовной близости с отцом, но не надеется заслужить его любовь и одобрение. В зрелом возрасте он продолжает идеализировать отца. Отсюда и возникают его проблемы и в отношениях с начальством.
Сексуальная зависимость. Его социальная беспомощность распространяется и на его отношения с противоположным полом. Вскоре, после наступления половой зрелости, он начинает интенсивно искать себе подругу, но его инфантильность, как правило, отталкивает девушек. Боязнь быть отвергнутым он прячет под маской жестокости и бессердечия "бывалого парня". В большинстве случаев он остается девственником и после 20 лет, но стыдится этого и хвастается мнимыми победами.
Хронология симптомов:
· с 12 до 17 лет - четыре основных качества присутствуют в разной степени - безответственность, беспокойный характер, одиночество, нарушение половой роли;
· с 18 до 22 лет - отрицание проблем в установлении межличностных контактов превращается в нарциссизм (самолюбование и перенос сексуального влечения на себя). В поведении преобладает чрезмерная жесткость;
· с 23 до 25 лет - серьезный кризис, общее разочарование в жизни, как правило и приводящее в круг себе подобных - во всевозможные тренинговые сообщества;
· с 26 до 33 - смиряется с хроническим состоянием недовольства жизнью, играет роль взрослого (с большим трудом, т.к. ни в чем не берет на себя ответственность - не может, да и не хочет);
· с 31 до 45 - даже если к этому возрасту есть постоянная работа, жена и дети, - находится в состоянии непреходящего отчаяния, которое делает его жизнь скучной и монотонной;
· После 45 лет - депрессия и раздражительность усиливаются. В некоторых случаях может восстать против бессмысленности и ненужности своей жизни. В попытке вернуть молодость бросает семью и пытается искать утешения у молоденьких.
Для большинства из нас сказочный остров беззаботного детства давно подернулся туманной дымкой. "До сих пор до нашего слуха порой доносится шум прибоя, но мы уже никогда не высадимся на том берегу". Потому, наверное, что перестали быть бесшабашными, легкомысленными и бессердечными. Не все, к сожалению.