Ссылок нет, а без них это не работа, а школьное сочинение. Работа не оформлена по правилам оформления магистерских диссертаций. Никаких методов кроме описания на самом деле нет.
Введение.
Российская империя уже давно ушла в прошлое. Но изучение её истории по - прежнему вызывает интерес исследователей. Особенно актуализировались вопросы имперского наследия после распада СССР, возникновения независимых государств и создания национальных версий имперского периода России. Важной частью Российского государства в XIX – начале XX века являлись его западные окраины. Западные окраины были наиболее плотно заселённой и развитой в экономическом отношении частью империи Романовых. Интенсивность политических процессов на этих землях была несравненно выше, чем в других частях империи. Составной частью Западных окраин был Северо - Западный край, включавший в себя территории, которые ныне входят в современную Беларусь и Литву. В данном исследовании внимание будет сконцентрировано на пяти белорусских губерниях – Витебской, Могилёвской, Минской, Виленской и Гродненской.
На протяжении XIX – начала XX века на этих землях проходили сложные политические процессы, которые оказали серьёзное влияние на развитие белорусской национальной культуры и становление белорусской нации.
Белорусский историк С. Токть считает: «Достаточно сложно дать общую оценку развития белорусской постсоветской историографии периода XIX – начала XX века. Осмелимся утверждать, что пока ещё не появилось фундаментальных исследований по истории этого периода, в которых бы с новых методологических позиций объективно исследовалась политика империи на белорусских землях и её результаты для судеб белорусского народа. Не исследована в достаточной степени и на уровне современных теоретических подходов и ключевая, по нашему мнению, проблема этого периода – формирование белорусской нации как нации современного типа. Ведь до сих пор нет монографического исследования, посвящённого белорусскому национальному движению в XIX веке »[12, c. 528]. Во многом это относится и к проблемам становления и развития культуры Беларуси этого периода.
Таким образом, цель данного исследования – отражение культурных процессов, которые происходили на территории Западных окраин Российской империи в конце XIX – начале XX века на примере изучения культуры и культурной жизни белорусских губерний рассматриваемого периода.
Для решения поставленной цели необходимо выполнить следующие задачи:
· Показать те политические процессы, которые оказали решающее влияние на развитие культуры на белорусских землях.
· Охарактеризовать основные тенденции в развитии культуры и показать основные события культурной жизни региона
· Проследить процесс формирования культурных особенностей белорусской нации. Это – политическая проблема, какое она имеет отношение к культурным процессам. А если имеет, то сформулируйте правильно
Теоретико-методологические основы работы. Диссертационное исследование построено на принципах историзма и научной объективности. Они предполагают непредвзятый подход к анализу изучаемых проблем, критическое отношение к источникам, вынесение суждений на основе осмысления совокупности фактов. Принцип историзма помог установить взаимосвязь событий того времени на фоне общественно-политической ситуации с учетом конкретных событий и в хронологической последовательности.
В работе использован историко-генетический (ретроспективный) метод, проблемно-хронологический, историко-сравнительный, историко-типологический методы.
Обзор историографии. Тематике данного исследования посвящено весьма обширное количество исторических работ. Белорусский исследователь Бич М. в своей работе «Беларускае адраджэнне ў XIX – пачатку XX ст. гістарычныя асаблівасці, узаемаадносіны з іншымі народамі» большое внимание уделил процессам становления белорусской национальной культуры. Снопковская С. в труде «Гісторыя адукацыі і педагагічнай думкі Беларусі (60-я гг. XIX – пач. XX ст.)» отразила процесс становления системы народного образования на территории Беларуси. Яновская В. в своей работе «Гісторыя хрысціянскай царквы на Беларусі» показала судьбу христианских конфессий на территории Беларуси. В коллективном двухтомном труде «Очерки истории Беларуси», первый том, которого был издан в 1994 г., авторы заявляли, что эта работа основывается на признании факта многовекового существования белорусского этноса как субъекта истории. Вхождение белорусских земель в состав Российской империи расценивалось скорее положительно, но вместе с тем признавалось также, что вхождение Беларуси в Российскую империю существенно не повлияло на положение крестьянского хозяйства, а наоборот повлекло за собой обезземеливание значительной части крестьянства. Авторы этого труда также признавали, что доминантой в политике российских властей являлась культурная и языковая русификация местного населения. По поводу проблемы формирования белорусской нации авторы подчёркивали тот факт, что царское правительство не признавало существования белорусского этноса, а этнические и языковые аспекты при проведении реформ не учитывались.
Деятельности Комитета Западных губерний посвящена работа О.В. Лепеш[5]. Наиболее основательным исследованием, посвящённым национальной проблематике XIX – начала XX в., стала монография гродненского историка А. Смоленчука «Между краёвостью и национальной идеей». Вызывают интерес работы С.М. Токтя, посвящённые анализу деятельности Российского государственного аппарата в белорусских губерниях [ 12].
Многочисленные статьи белорусских исследователей посвящены отдельным аспектам развития белорусской художественной культуры и образования.
История Российской империи и её западных окраин все больше привлекает внимание зарубежных историков. Большее внимание исследователей привлекает история этнических движений на окраинах и их роль в распаде Российской империи (А.Далин, А.Каппелер, Дж.Хоскинг, М. ван Хаген). В целом политика Российской империи на окраинах в зарубежной историографии рассматривается как комплекс мер в области административной, правовой, экономической, культурно-языковой и религиозной. Большинство из них определяются как составляющие русификаторской политики.
Значительное количество работ российских историков написано для специальной серии «Окраины Российской империи». Одной из значимых для нашего исследования работ является монография «Западные окраины Российской империи», вышедшая в 2007 году [3,10]. Где сноски на эти работы?
В конце 1990-х — начале 2000-х годов начинается создание обобщающих исследований, охватывающих широкий исторический период с XVII в. до современности: «Национальная политика России: история и современность» (1997), «Национальные окраины Российской империи: Становление и развитие системы управления» (1998 г.) и «Российская многонациональная цивилизация: единство и противоречия» (2003 г.).
Отдельные проблемы истории окраин Российской империи и этносов рассматриваются в монографиях и статьях Н.С.Андреевой, Д.Ю.Арапова, А.Ю.Бахтуриной, В.И.Булдакова, А.Г.Вишневского, Л.Е.Горизонтова, В.С.Дякина, А.И.Миллера, И.Н.Новиковой, Э.П.Федосовой, С.М.Исхакова, А.А.Ремнева и других. В них прослеживается эволюция управления окраинами Российской империи в XVIII- начале XX в., рассматриваются вопросы этнического и культурного развития народов Российской империи. Интересна монография Комзоловой А. «Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ».
Чрезвычайную важность представляют интернет – ресурсы, которые позволили ознакомиться с рядом статей белорусских и российских историков, а так же документов этого периода (Например, Бендин А. Религиозно-этнические противоречия и конфликты на территории Северо-Западного края Российской империи (вторая половина XIX - начало XX вв.): истоки и проявления. - режим доступа: Htt zapadrus.su/zaprus/istbl/154--xix-xx-.htmlp[2]; Бахтурина А. Ю. Государственное управление западными окраинами Российской империи (1905 - февраль 1917 г.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук, Москва, 2006. – режим доступа: http://cheloveknauka.com/gosudarstvennoe-upravlenie-zapadnymi-okrainami-rossiyskoy-imperii#ixzz35e4UP7jw[3]и др.). После каждого упомянутого источника должна следовать сноска.
Содержание
Введение………………………………………………………………….
Глава I.Особенности социально - политического развития белорусских земель в XIX – начале XX века…………………………………………………….
п.1Политическая ситуация…………………………………………………….
п.2 Формирование культурных особенностей белорусской нации…………
Глава II. Основные тенденции в развитии белорусской культуры в конце XIX – начале XX века …………………………………………………………
Глав и подглав должно быть столько, сколько было задач. И называться они должны иначе, чем звучат формулировки задач
Заключение……………………………………………………………….
Список использованной литературы………………………………….
Глава I. Особенности культурного и социально - политического развития белорусских земель в XIX– начале XX века. Название должно как-то соотноситься с темой диссертации.
П.1
Территории западных окраин в конце XIX — началу XX в. в законодательстве и официальных документах имели различные наименования. Одновременно с официальными названиями генерал-губернаторств действовали иные обозначения. С 1796 г. полуофициально, а с 1882 г. официально некоторые генерал-губернаторства на окраинах именовались «краем». Среди полуофициальных наименований были: Прибалтийское генерал-губернаторство (Прибалтийский край (1801-1876), Киевское генерал-губернаторство (Юго-Западный край (1832-1914), Виленское, Ковенское и Гродненское генерал-губернаторство (Западный край (1850-1912), Варшавское генерал-губернаторство (Привислинский край (1874-1917).
Необходимо отметить, что название Северо – Западный край впервые было введено указом императора Николая I в 1840 г. [1, c. 103]. В его состав входили следующие губернии:
· Витебская
· Виленская
· Ковенская
· Минская
· Могилёвская
· Гродненская
Киевская, Волынская, Подольская губернии составили Юго – Западный край. К СЗК и ЮЗК прилагались и более общие названия – «западные губернии», «Западный край». Данный указ также отменял использование названий «литовские» и «белорусские губернии» в официальном делопроизводстве и номенклатуре [3, с. 104] .
Начиная с 1869 – 1870 гг. к Минской, Могилёвской, и Витебской губерниям в административном лексиконе применялось название «белорусские», а Виленская, Гродненская и Ковенская сохранили наименование северо – западных [3,с. 268]. Такие сноски недопустимы. Там же – так в диссертации не делается.
О.В. Лепеш пишет: «После вхождения Беларуси, Литвы и Правобережной Украины в состав Российской империи первоначально там сохранялось местное законодательство. В первой четверти XIX в. Российское правительство не осуществляло в западных областях радикальных мероприятий и шло по пути постепенной унификации этой части империи с внутренними губерниями России. Ситуация существенно изменилась после восстания 1830 - 1831 гг., когда стало понятно, что население западных, в том числе и белорусских губерний остается чуждым и враждебно настроенным к России. События 1830—1831 гг. в корне изменили политическую линию российского правительства в западных губерниях. Для реализации будущих политических задач был создан Комитет западных губерний. Главной задачей, поставленной правительством перед Комитетом, было осуществление политики полного слияния западных губерний с внутренними губерниями России, что предполагало введение там общероссийского законодательства. Данная реформа должна была полностью покончить с местным правом и со статусом западных губерний, как губерний, состоящих «на особых правах», а значит, и обособленно от империи»[2, с. 51- 58]. Таким образом, создание этих учреждений поспособствовало проведению более интенсивных реформ и преобразований чем раньше. Цитата большая, а где ее анализ. Диссертация – это же не сборник цитат. И анализ литературы – это не просто переписывание ее.
Попытки русификаторской политики белорусского края прослеживаются ещё в царствование Екатерины II, но эти меры не имели достаточного влияния вследствие отсутствия социальной опоры российских властей. И только с приходом к власти Николая I наметились общие контуры политики в обрусении белорусского края. Но русификация этого периода не была последовательной, систематической и целенаправленной, а скорее всего, возникала как следствие на определённые исторические события, например, восстание 1830-1831 годов. Также следует заметить, что, не смотря на мягкую и лояльную в отношении магнатов и шляхты политику российских властей, были приняты некоторые законы, имевшие негативные последствия для белорусского народа.
Ещё больше изменилась политика в Северо – Западном крае после восстания 1863 – 1864гг. Наблюдалось стремление утвердить безоговорочно русский характер Западного края. Главным идеологом проводимого курса стал Михаил Николаевич Муравьёв. Социально-экономические и культурные реформы, начатые им, ставили своей целью изменить сложившееся не в пользу России соотношение сил между польско-католической элитой края и крестьянским православным большинством, между католичеством и православием. Речь шла о кардинальных решениях, призванных внести принципиальные перемены в содержание и функционирование краевых идентификационных механизмов – социальных, конфессиональных, этнических и культурно-образовательных.
М. Н. Муравьёв разработал и реализовал комплекс мер, который можно определить как программу социально-экономической, культурной и этнической модернизации белорусского крестьянства. Реформы, проведённые в интересах крестьянского большинства, придали процессам модернизации края системный характер. В категориях своего времени эти реформы были представлены как политика «обрусения края». Этнический маркер этой политики недвусмысленно указывал на ее социальные и конфессиональные приоритеты, получившие идейное обоснование.
Сам М.Н. Муравьёв характеризовал содержание своих реформ следующим образом: «Русскому правительству следовало бы соорудить в Вильне памятник с надписью «Польскому мятежу - благодарная Россия». Важнейшим, труднейшим и первостепенным делом в Северо-Западном крае является не укрощение мною польского, в сущности, бессильного мятежа, но восстановление в древнем искони русском Западном и Литовском крае его коренных, исторических, русских начал и бесспорного, преобладающего первенства над чуждыми России, пришлыми элементами»[25].А где сноска? Цитаты без сносок не могут быть в тексте.
Содержание "системы" управления и реформирования Северо-Западного края, созданной М.Н. Муравьевым, свидетельствовало о том, что имперская политика радикально изменила свои приоритеты на этой территории. Прежние политико-стратегические задачи сохранения российского господства, реализация которых допускала компромиссы с польскими землевладельцами и Римско-католической церковью на основе сословной солидарности и принципов имперской веротерпимости, приобретали новое социально-этническое и конфессиональное измерение. Выбор, сделанный в пользу защиты интересов белорусского крестьянства и Русской православной церкви, определил новый вектор политики России в отношении её западных окраин ускорение процессов интеграции с центральными губерниями на основе формирования русской идентичности Северо-Западного края.
Новый политический курс основывался на признании этнической однородности всех русских (белорусов, малороссов и великороссов), которые населяли Российскую империю. Реализация этого курса должна была служить практическим подтверждением решения Западного комитета 1864 г. о том, что "Северо-Западный край является русским, составляющим древнее достояние России".
Принципиальная новизна политических решений М.Н. Муравьева заключалась в том, что впервые в Российской империи было сформулировано идейное обоснование для активного проведения системных региональных реформ. Они не только ускорили процесс социально-экономического и правового освобождения крестьян, начатый в 1861 г., но и позволили внести принципиальные изменения в положение сословий, этнических групп и конфессий Северо-Западного края.
Реформы М.Н. Муравьева, соответствовавшие критериям модернизации (образование, социально-экономическая и административно-правовая эмансипация) представляли собой политическую форму идеологии русского национализма, в качестве идеологов которого выступали М.Н. Катков и А. Ф. Гильфердинг, И. С. Аксаков. В качестве идейной мотивации для проведения реформ в пользу русского населения края эти публицисты и ученые указывали на общерусскую этническую солидарность, конкретным проявлением которой должно было стать восстановление исторической справедливости по отношению к угнетенному белорусскому народу. Газета «День», издаваемая И. С. Аксаковым так писала об этом национальном долге образованной России: «Мы виноваты перед вами; простите нас… Мы, русское общество, как будто забыли о существовании Белоруссии; мы долгое время не знали о той глухой, неизвестной борьбе, которую вели белорусы за свою народность и веру со своими могущественными, сильными, хитрыми и богатыми, со всех сторон окружающими их врагами – польщизной и латинством» [25].
Русский национализм, предлагаемый российской общественностью генерал-губернатору Муравьеву, по своему содержанию выходил за рамки усвоенного бюрократией донационального сословно-династического имперского патриотизма.
Новая политическая практика, порожденная чрезвычайными обстоятельствами, вызвала необходимость модернизации идейных основ той политики, которую традиционно проводило правительство в западных регионах Российской империи. Идеи русского национализма, основанные на исторических традициях местного православного населения, в специфических условиях Северо-Западного края показали свою способность к распространению и воздействию на политические решения администрации. Поэтому меры, принятые М.Н. Муравьевым с целью «утвердить благосостояние сельского населения», имели ярко выраженную целевую идеологическую мотивацию. Это позволило придать им точную этническую и конфессиональную направленность, сформулированную в категориях «восстановления и упрочения русской народности и православия».
Начало процесса деколонизации края М.Н. Муравьев усматривал в достижении полной экономической независимости крестьян от польских помещиков-землевладельцев на условиях более выгодных, нежели у крестьян центральной России, увеличении земельных наделов, повышении интенсивности труда и развитии крестьянского самоуправления. Речь шла об «окончательном утверждении крестьянской собственности и водворении на прочном основании «начало русской народности и православия… потому что, все дело наиболее заключается в сельском населении, которое в душе русское, но было загнано и забито. Паны называли его быдлом».
Таким образом, важнейшая социальная группа населения, занимавшая низшее место в правовой, экономической и социокультурной иерархии края стала приоритетным объектом этнически ориентированной политики модернизации. В тоже время польское дворянство, - высшее сословие, претендовавшее на монополию в общественной жизни региона, было подвергнуто политическим репрессиям, экономическим санкциям и культурным ограничениям. Тем самым были созданы необходимые социально-правовые и экономические условия для начала постепенного преодоления негативных коннотаций, связанных с этнонимом «русский», которое в сознании польской элиты и местного общества фактически трансформировалось в соционим (название социальной группы, используемое людьми для групповой идентификации).
Концептуальный поворот, совершенный М.Н. Муравьевым в политике региональной модернизации, внес принципиальные изменения в исторически сложившееся соотношение сил между двумя главными социально-этническими группами, влиявшими на процессы определения идентичности Северо-Западного края. Глубокие социально-экономические преобразования, сделанные российской администрацией в пользу местного крестьянства, способствовали позитивным переменам в восприятии этнонима «русский». В результате - свободное, экономически независимое от польских помещиков русское (белорусы и малороссы) крестьянство постепенно начинает играть определяющую роль в общественных и государственных представлениях об идентичности региона.
Начатый М.Н. Муравьевым процесс глубинных преобразований социально-экономического положения крестьянства имел в Северо-Западном крае свои уникальные, отличительные черты. Их своеобразие проявлялось в том, что региональный процесс модернизации края после восстания 1863 г. начал осуществляться в форме системного обрусения, а деколонизация края проводилась в форме ограниченной реконкисты, призванной сократить влияние польского дворянства и Римско-католической церкви на крестьянское население края. Свою непосредственную задачу генерал-губернатор видел в том, чтобы с помощью системы специальных мер остановить, а затем обратить вспять польско-католическую экспансию и связанные с ней процессы усиления польской идентичности Северо-Западного края. Системно структурированные социально-экономические и культурно-образовательные реформы, предпринятые им в защиту «православия и русской народности», должны были предотвратить всякие попытки польского дворянства считать край польским, и на этом основании воссоединить его с этнической Польшей [25].
Исторически существующая взаимосвязь между русской идентичностью и православием обусловила меры М.Н. Муравьева по изменению положения Православной церкви в Северо-Западном крае. Свою задачу генерал-губернатор выразил следующим образом: «Упрочить и возвысить русскую народность и православие так, чтобы не было и малейшего повода опасаться, что край может когда-либо сделаться польским… Без содействия православного духовенства мы не можем надеяться на прочное водворение русской народности в том крае».
Таким образом, усиление позиций православия рассматривалось в качестве необходимого условия утверждения русской идентичности Северо-Западного края. Исключая, разумеется, Ковенскую губернию, населенную литовцами. Для этого М.Н. Муравьевым были предприняты меры по улучшению материального положения православного духовенства, повышению его образовательного и социального статуса. На основе государственного и частного финансирования началась реализация широкомасштабной программы строительства и реконструкции храмов. Восстанавливались древние православные святыни, на всенародные пожертвования, собранные в центральной России, приобретались церковная утварь и богослужебные книги.
Благодаря решениям Виленского генерал-губернатора, православие, как этническая церковь социальных низов, получила возможность вступить в соперничество с эстетически доминирующим католичеством в местностях с православно-католическим населением. Предпринятое Муравьевым имперское бюрократическое наступление на социально-экономические и культурные позиции региональной польско-католической элиты осуществлялось в условиях военного положения, с помощью чрезвычайных методов управления. Это относилось, в первую очередь, к осуществляемой администрацией политике репрессий против мятежников и административных ограничений, наложенных на деятельность польских помещиков и ксендзов. В Северо-Западном крае выступление польской шляхты в 1863 г. проходило под знаменами католицизма. Часть радикально настроенных ксендзов использовала авторитет священного сана и свою духовную власть над паствой для антиправительственной пропаганды и политической мобилизации повстанцев. По словам М.Н. Муравьева: «Католическое духовенство никогда еще так дерзко и беззаконно как ныне, не заявляло своих преступных действий: призыв к мятежу раздается с высоты костельных кафедр; речи, пропитанные духом ненависти и разрушения, оглашают своды католических святынь, и даже некоторые исступленные проповедники сами берутся за оружие, присоединяются к шайкам бунтовщиков и предводительствуют некоторыми из них. Высшее же духовенство, владея главным и вернейшим средством к умиротворению края – призывом, во имя Божие, к порядку и законному долгу, умышленно бездействует, потворствуя, таким образом, кровавым смутам и беспорядкам»[25] Где сноска? . Внесение религиозных мотивов в вооруженный гражданский конфликт привело к увеличению отрядов польских сепаратистов из числа местной шляхты и способствовало расширению масштабов восстания.
Правительство не признавало участников польского восстания воюющей стороной. С государственной точки зрения это были мятежники, с оружием в руках выступившие против законного правительства. Поэтому ответной реакцией власти на политический вызов местного католицизма стали меры чрезвычайного характера - репрессии против представителей мятежного католического клира, а также закрытие костелов и монастырей, клир и монашествующие, которых принимали участие в антироссийском восстании.
Помимо сугубо политических мотивов, которыми руководствовалась администрация края при конфискации церковных зданий, существовали мотивы правовые и религиозные, так как десятки костелов и каплиц были построены польскими помещиками незаконно, с откровенно прозелитическими целями. Вызов польского дворянства был не только политическим, но и социально-экономическим, идеологическим и культурно-психологическим, иными словами – экспансионистским. Мобилизующий эффект этого вызова усиливался тем, что польское национальное движение выступало под католическими знаменами, угрожая не только целостности Российской империи, но и существованию православия в Литве и Белоруссии. Память об унии, упразднённой в 1839 г., питала надежды местных польских сепаратистов заполучить поддержку воссоединённого с православием крестьянства. Поэтому ответные действия Муравьёва, который намерен был окончательно интегрировать Северо-Западный край в состав Российской империи, были вполне адекватными. При этом основная ставка делалась на возвращение православию его исторически главенствующего положения и формирование русского самосознания православных белорусов, которые считались главной социальной опорой империи на её западных окраинах. М. Н. Муравьёв в категориях своей эпохи впервые заявил о необходимости формирования русского этнического самосознания в белорусской крестьянской среде как актуальной политической задаче российского правительства.
В этот период белорусы рассматривались как «русская народность», которая в силу различных исторических, политических и конфессиональных причин переживала кризис самоидентификации, утрату этнического самосознания. В понимании М.Н. Муравьева, «восстановление и упрочение русской народности», означало также организацию эффективной системы народного просвещения, способной дать населению осознание своей традиционной русской идентичности. Достижение этой цели становилось возможным при условии преодоления глубокого культурного и образовательного неравенства, которое существовало между польской дворянской элитой и белорусским крестьянством.
Одним из важных условий, необходимых для преодоления культурных различий, придававших отношениям местной дворянско-шляхетской элиты и крестьянского большинства черты колониальной эксплуатации, стали правительственные меры по ограничению доминирующего положения польской дворянской культуры с её высокоразвитым литературным языком. Для этого народное образование (светское и церковное) строилось на основе изучения русского и церковнославянского языков. Русский в качестве языка обучения и преподавания не вытеснял белорусского наречия, но служил средством социальной мобильности белорусов как язык общеимперской и общерусской коммуникации, т. е. выступал инструментом этнической и социальной модернизации белорусского населения. Церковнославянский язык изучался как богослужебный язык Русской православной церкви. Правительство разрешило издавать литературу на белорусском языке, но использовать при этом кириллицу, а не латиницу, чтобы не допустить "полонизации" белорусского языка и отрыва его от русского языка и русской культуры. В условиях, когда на территории Северо-Западного края противостояли друг другу два главных проекта этнического строительства – русский и польский, конкурентоспособным и социально престижным по отношению к польскому языку мог быть только русский. Он изучался и распространялся не только как государственный, но и как социально престижный язык развитой дворянской культуры.
К середине 60-х гг. по инициативе М. Н. Муравьёва и попечителя Виленского учебного округа И. П. Корнилова вся система народного образования в крае была коренным образом перестроена. Русский язык в качестве языка преподавания стал господствующим на всех ступенях школьного обучения, а польский был полностью устранён из школы, даже как предмет изучения. Более того, с этого времени обязательным языком преподавания ксёндзами-законоучителями католического Закона Божьего стал русский.
Первые итоги перемен, произошедших в этническом самосознании крестьянства под влиянием новых политических и лингвистических реалий, подвёл И. П. Корнилов: "Русская пропаганда, действующая через школы, церкви, администрацию, делает своё дело; она возбуждает в массах ясное сознание и убеждение, что здешний край исконно русский, что здесь колыбель русского государства и Православия, что если губернии около Москвы называются Великой Россией, то здешние губернии имеют полное право называться первоначальною древнею Россией… Поэтому все меры, клонящиеся к восстановлению древнего Православия, к восстановлению в народе сознания о его русском происхождении и коренном Православии, конечно, сильнее, прочнее и действительнее всяких мер, полицейских и военных… Белорус мало-помалу перестаёт быть быдлом, работающим безответно на пана и жида.
Русский язык и русская вера перестают называться холопскими; русского языка не стыдятся как прежде, а польским не щеголяют. Русское образование сильнее русского штыка". Таким образом, благодаря усилиям российской администрации и Православной церкви, осознание своей принадлежности к «русской народности» впервые за долгий исторический срок становилось для православных белорусов положительной самооценкой. Осуществляя политику системного обрусения края, администрация М.Н. Муравьева выстроила систему ответов на польско-католические вызовы в экономике, религиозно-этнической и социокультурной областях. Опираясь на местные исторические традиции, администрация с помощью системы образования, Русской православной церкви и других социальных институтов, способствовала формированию русской идентичности православных белорусов как оппозицию идентичности польской.
Политический курс М. Н. Муравьёва, его ближайших последователей и соратников, реализовавших решения Западного комитета, вызвал подъём религиозного и этнического самосознания народа. Из белорусско-литовских губерний на имя императора Александра II поступили десятки адресов. В них крестьянские и городские общества заявляли о том, что они русские, которые в трудную годину польского мятежа остаются верными монархии и России. Преобразования, осуществленные в сфере народного просвещения, привели к появлению слоя западнорусской интеллигенции. Начался процесс преодоления польской монополии, которая утвердилась в интеллектуальной и культурной жизни края не без помощи российского правительства.
Что же касается количественного и этнического состава населения белорусских земель в рассматриваемый период, то по данным на 1863г. количество населения составляло 3,3 млн., при этом городское население составляло 9,8% от общего количества жителей [3, c. 25]. Развивалась также система образования, с 1860 по 1881гг. количество школ увеличилось в 3,8 раза (с 576 до 2185) [3, c. 25]. Ещё необходимо отметить, что уровень грамотности по сравнению с остальными частями России была значительно выше и составляла 32%.
В 1897 году в Российской империи была проведена первая Всероссийская перепись населения. В пяти губерниях Северо-Западного края (Могилевской, Витебской, Минской, Виленской и Гродненской) проживало 8 518 247 человек, 63,6% из которых составляли белорусы. Всего в России их было 5 886 тысяч. Кроме белорусов в этих пяти губерниях жили евреи (14%), русские (5,8%), поляки (5%), литовцы (3,4%), латыши (3,2%) и прочие (0,6%, в том числе немцы и татары).
Если рассматривать социальную и конфессиональную политику на присоединённых землях, то необходимо отметить что были предприняты попытки по введению русского языка в католических богослужениях, результатом чего было утверждения императором в конце 1869 г. положения о создании особого комитета по допущению русского языка в богослужение иноверческих церквей [1, c. 276]. Однако с самого начала власти столкнулись с определёнными трудностями, так как не все представители царской администрации были уверены в эффективности проводимых реформ, так как помехой по введению русского языка в богослужебный процесс являлось слабое знание его местным населением.
Как отмечал ковенский генерал – губернатор: «Всякая попытка ввести русский язык в богослужение здесь преждевременна, пусть жители прежде выучатся понимать и говорить по-русски, после того может быть возбуждено и желание ввести русский язык в богослужение, но не иначе как при содействии самого духовенства и епархиального начальства» [Цит. по: 1, c. 276].
Для усиления русских начал в Виленском университете из других университетов ему передавались все государственные стипендии (имеются в виду стипендии, предназначенные для молодежи Северо-Западного края), за исключением имевших специальное местное назначение. Стипендиаты должны быть "русского происхождения и православной веры", а, закончив университет - отслужить в крае соответствующее количество лет. Из тех же соображений генерал-губернатор предлагал не принимать туда уроженцев Царства Польского ни под каким предлогом. И, что особенно важно в этом случае, идея преобразования административных границ и предложение учредить высшую школу в Северо-Западном крае изложены в одном и том же письме министру внутренних дел [4] .
В то время Синод пытался играть основную роль в начальном просвещении в масштабах всей империи, стремясь даже отодвинуть на задний план Министерство народного просвещения. Между тем руководство православной церкви Литвы и Белоруссии сами согласились быть помощниками ведомства образования.
"Остатки унии" в православной церкви были одной из самых серьезных забот М.Н.Муравьёва. Вместе с православным архиепископом Виленским и Литовским Иосифом и другими епископами он принял меры к тому, чтобы православные священники в том крае дома больше не говорили по-польски. Недоверия к бывшим униатам - священникам, видимо, было и в самом деле немало, если М.Н.Муравьёв предлагал некоторых из них заменить священниками из великорусских губерний. И даже планируя учредить в Вильне православную духовную академию, М.Н.Муравьёв стремился сохранить все под своим контролем и не позволить перехватить эту инициативу руководству православной церкви [4].
Однако впоследствии, против проведения такой политики русификации костёла стали выступать высшие российские чиновники, в частности министр внутренних дел Д.А. Толстой и обер – прокурор Синода К.П.Победоносцев.
Виленский генерал-губернатор не раз признавал, что "польский гнет" оставил в крестьянах заметные следы: "польско-католическая пропаганда, которой в течении долгого времени дозволено было беспрепятственно вести свое дело, вторгнулась во все слои общества и, действуя преимущественно на класс простого народа, успела уже значительно внести в оный чуждый ему польский элемент, посредством распространения между народом польской грамотности". Оценку крестьянского самосознания хорошо иллюстрирует история с журналом для народа, который должен был выходить "на русском, литовском и жмудском языках". Вначале отказались от мысли издавать журнал на литовском языке, а позднее Муравьев решил, что пока интеллектуальное развитие крестьян еще только в начальной фазе ("при самом начале его умственного развития"), поэтому народу нужны книги религиозного содержания. Кроме того, неконтролируемые действия крестьян, даже направленные против "поляков", по мнению М.НМуравьёва, опасны. Он, например, писал, что в Могилевской губернии "мятеж уже укрощен, но, к сожалению, почти одними крестьянами. Я пишу Яшвилю, чтобы не давать распространиться этому движению, ибо оно опасно: но и действовать против крестьян оружием - не следует; впрочем, они не делали никаких насилий. Достаточно будет словесных внушений местных высших властей; я надеюсь, что таким образом можно будет приостановить настоящий порыв крестьян; я об этом делаю распоряжение"[27].
Другая группа, удостоенная доверия генерал-губернатора - старообрядцы. Этот случай отчетливо показывает, как М.Н.Муравьев в зависимости от контекста и потребностей манипулировал понятиями. Если в целом он придерживался того убеждения, что важнейший критерий национальной принадлежности - вероисповедание ("православие соединено с понятием о русской народности, как, напротив того, католик и поляк составляют одно"), то русскость применительно к старообрядцам определялась иначе, - так, что конфессия уже переставала быть важнейшим критерием. Старообрядцы, по мнению виленского генерал-губернатора, "более других сохраняют русскую народность"[27] Где ссылка? . Он даже предлагал приглашать старообрядцев из внутренних губерний, потому что "не было еще примера, чтобы старообрядец, оставив свои родные привычки, поверья, обычаи, образ жизни, слился с польским элементом".
Сложнее определить в этнополитической программе М.Н.Муравьев место крестьян-католиков. С одной стороны, он не раз подчеркивал, что даже крестьяне католики поддерживают власть. Подобные заявления обнаруживаются и при обсуждении проблемы будущей административной принадлежности Августовской губернии. Как известно, виленскому генерал-губернатору с осени 1863 г. подчинялись четыре уезда Августовской губернии. М.Н.Муравьев неоднократно предлагал пересмотреть вопрос административной принадлежности губернии Царству Польскому, т. е. подчинить ее власти виленского генерал-губернатора, поскольку здесь "население наиболее жмудское, и, следовательно, по всей справедливости принадлежит не к Польше, а к Литовскому краю". По М.Н.Муравьев , здесь население, в отличие от остальной части Царства Польского, лояльно Российской империи. Предложение изменить административное подчинение Августовской губернии, как известно, не было реализовано. Какие аргументы перевесили, неясно, однако известно, что Августовская губерния была возвращена в подчинение Царства Польского после того, как с этим согласился и сам М. Н. Муравьев.
Так, в конце 1864 г. попечитель Виленского учебного округа И. П. Корнилов обратился к генерал-губернатору с просьбой оставить работать в Свенцянской гимназии А.Н.Овчино-Кайрука, так как он хотя и католик, но "сын простого селянина, и, по происхождению своему, представляет некоторого рода гарантию, касательно своей политической благонадежности"[27]. Где ссылка?
Таким образом, в соотношении «русификация – полонизация» в первой половине XIX века преобладала полонизация. К этому выводу пришло и большинство современных исследователей (М. Бич, Е.Н. Филатова и др.). До начала второй половины XIX века в общественной жизни белорусского края господствовала польская культура и язык. Белорусский язык соотносился с «крестьянским» языком, которым пользовались простые люди, и рассматривался как диалект. Вопрос о культурной, а тем более этнической самобытности местного населения даже не стоял. Ни польская, ни русская сторона не считала белорусов самостоятельным народом.
Одним из итогов восстания стало углубление пропасти между землевладельцами – преимущественно католиками и основной массой крестьян, большинство из которых составляли православные, – именно на них и сделали ставку царские власти, пытаясь противопоставить их потенциальным мятежникам. Помещикам-католикам запрещалось покупать землю, крестьянам-католикам также. Это привело к тому, что земельный рынок – один из факторов развития капиталистических отношений долгое время не мог получить надлежащего развития. Специально разработанные чрезвычайные законы были направлены на то, чтобы уменьшить в регионе польское влияние и усилить русское. Местных чиновников заменяли выходцами из центральных губерний Российской империи. Их призывали ехать в Северо-Западный край, как называли белорусские и литовские губернии, назначали на высшие должности, платили повышенное жалование. Многие костелы были закрыты или преобразованы в православные церкви, развернулось широкое строительство новых православных церквей. Власти закрыли единственное на то время высшее учебное заведение на территории Беларуси – Горы-Горецкий земледельческий институт, было сокращено количество гимназий. Постепенно расширялась сеть народных училищ, церковноприходских школ с русским языком обучения. Открылось несколько учительских семинарий, призванных готовить педагогов также на русском языке.
Положение евреев. А с чего вдруг Вы делаете выделение жирным? Вы же нигде ранее ничего не выделяли.. В результате разделов Польши в 1772, 1793 и 1795 гг. территория Белоруссии вместе с проживавшими там евреями отошла к Российской Империи. Согласно переписи 1897 г., в Беларуси проживало более 900 тысяч евреев – 21,1% еврейского населения черты оседлости Российской империи. При этом они являлись второй по значимости – после титульной этнической – группой на белорусских землях, опережая по количественным показателям и удельному весу даже традиционно многочисленную польскую диаспору.
На смену принципу расширения прав евреев ради их сближения с остальным населением страны пришло представление о евреях как об «инородцах», вредных для страны, и несущих ответственность за все ее несчастья. Мнение властей выразил К. Победоносцев: «Еврей — паразит, удалите его из живого организма, внутри которого и на счет которого он живет, и пересадите его на скалу, и он погибнет»[3]. Где ссылка? . С докладами правительственных чиновников и официальными заявлениями перекликались статьи в органах печати различных направлений. В славянофильской газете «Русь» И. Аксаков назвал погромы проявлением «справедливого народного гнева» против «экономического гнета евреев над русским населением. Лишь немногие из российских публицистов (М. Салтыков-Щедрин в «Отечественных записках», Н. Шелгунов в «Деле», Д. Мордовцев в «Рассвете») выступили с осуждением погромов[26] Где ссылки на их выступления? .
22 июня 1881 г. было опубликовано высочайшее повеление, в котором говорилось о «ненормальном отношении между коренным населением некоторых губерний и евреями»[26] Где ссылка на газету или на публикацию? , и предписывалось создать в губерниях черты оседлости особые комиссии из представителей местных сословий и обществ под председательством губернаторов для изучения экономической деятельности евреев и определения тех ее аспектов, которые «имеют вредное влияние на быт коренного населения», а также для разработки мер по ослаблению этого влияния. Такая формулировка предписания предопределила решения комиссий. Когда в Могилеве в комиссии стали говорить о полезной хозяйственной деятельности местных евреев, губернатор В. фон Вааль заявил, что задача собрания — обсуждать вред, причиненный евреями, а не приносимую ими пользу. В отчетах некоторых комиссий содержались чудовищные антисемитские измышления, предвосхищавшие миф о «всемирном еврейском заговоре». В отчете виленской комиссии утверждалось, что евреи всюду являются «государством в государствах, с которыми ведут вечную ожесточенную экономическую войну». Говорилось о существовании еврейской организации, стремящейся к мировому господству; в качестве такой организации назывались Альянс и Общество для распространения просвещения между евреями в России. Некоторые комиссии предлагали ограничить или полностью запретить проживание евреев в деревнях и селах, запретить евреям владеть недвижимостью за пределами местечек. Но даже в такой обстановке пять губернских комиссий высказались за предоставление евреям права повсеместного жительства (хотя бы для того, чтобы сократить численность еврейского населения в черте оседлости). Решения комиссий были направлены в Центральный комитет для рассмотрения еврейского вопроса под председательством товарища (заместителя) министра внутренних дел Готовцова, созданный в октябре 1881 г. в Петербурге и призванный подготовить новые антиеврейские ограничения. В решениях комитета говорилось, что нужно вернуться к традиционной русской политике, согласно которой евреи считаются инородцами. Он рекомендовал провести в кратчайшие сроки антиеврейские мероприятия, призванные показать крестьянам, что правительство заботится о них, и тем самым предотвратить новую волну погромов. Комитет разработал расширенный вариант мер, вошедших в дальнейшем во «Временные правила». В частности, предлагалось запретить евреям торговать в деревнях спиртными напитками и предоставить сельским сходам право принимать решения о выселении евреев. Граф Н. Игнатьев одобрил доклад комитета и даже дополнил его, предложив лишить евреев-ремесленников права повсеместного жительства (он опасался, что после изгнания из деревень ремесленники отправятся во внутренние губернии). Но комитет министров отказался утвердить проект целиком, заявив, что нельзя принимать ограничительные меры, не обсудив их обычным законодательным путем. В результате был достигнут компромисс, и оставшиеся антиеврейские постановления в мае 1882 г. вошли во Временные правила, запрещавшие евреям вновь селиться в деревнях, приобретать недвижимость и арендовать землю вне местечек и городов, торговать по воскресеньям и в христианские праздники. Центральные и местные власти произвольно толковали эти правила, ужесточая ограничения. Евреев обязывали жить в тех сельских местностях, где их застало введение Временных правил, запрещали им переход из одного села в другое; даже отлучка на короткий срок приводила к высылке еврейской семьи из деревни за нарушение «запрета вновь селиться вне городов и местечек». Местная администрация пыталась выселять еврейские семьи за покупку нового дома, не разрешала евреям, призванным на воинскую службу, возвращаться домой. В 1880-х гг. Сенат боролся с подобным произвольным толкованием законов, так же как и с попытками местных властей объявлять местечки селами, искусственно создавая легальные основания для высылки евреев. Но было много населенных пунктов, фактически превратившихся в результате быстрого хозяйственного развития юго-западной России во второй половине 19 в. в города, однако не получивших соответствующего статуса из-за сопротивления местной администрации. Постепенно под давлением со стороны министерства внутренних дел, иногда добивавшегося увольнения сенаторов, которые пытались ограничить антиеврейский произвол, Сенат, по выражению С. Витте, «начал давать по еврейским законам такие толкования, которые никоим образом из законов не следовали». Так, были признаны законными решения местных властей, запрещавшие евреям занимать какие-либо должности в акционерных обществах, имеющих или арендующих земельные участки [26].
П.2
Формирование культурных особенностей белорусской нации. Это раздел? Подглава? Что это? Отногенез белорусов во второй половине XIX века значительно ускорился и вышел на стадию формирования нации — новой исторической общности людей. Ее основными признаками являются общность территории, экономической жизни, языка, культуры, наличие этнического самосознания. Такие признаки нации, как общность территории, языка и культуры присущи предшествующей исторической общности людей — народности. Для народности характерна также и некоторая экономическая общность. Но в процессе складывания народности экономическая общность не приобретает решающего значения, как это характерно для нации. В процессе формирования нации экономическая общность выходит на первый план и становится определяющим признаком, на основе которого происходит дальнейшее развитие остальных.Народность соответствует рабовладельческому и феодальному способам производства, где главенствующее положение занимает натуральное хозяйство. Слабые экономические связи еще не могут играть определяющую роль. При переходе к капиталистическому способу производства быстрыми темпами идет развитие товарно-денежных отношений. В конечном итоге это приводит к тому, что экономические (рыночные) отношения пронизывают все сферы жизни человеческого общества. На этой основе происходит консолидация людей. Именно в экономике, в развитии капиталистических (товарно-денежных) отношений и внутреннего рынка следует искать одну из важных причин возникновения наций.
В России формирование единого рынка началось в конце ХIХ века. Белоруссия, включенная в состав Российской империи в результате разделов Речи Посполитой, начала втягиваться в ее культуру. В конце XVIII — первой половине XIX веков в Белоруссии быстрыми темпами развивались товарно-денежные отношения, живилась торгово-промышленная деятельность городов, наметилась производственная специализация отдельных территорий. Это содействовало развитию хозяйственных связей между районами, вело к постепенной ликвидации их хозяйственной разобщенности и к формированию местного внутреннего рынка. На основе этих изменений и началось формирование белорусской нации. Но в дореформенные годы, в период господства феодально-крепостнических отношений, натуральная система хозяйства еще не была полностью разрушена. Поэтому не была полностью изжита и экономическая разобщенность районов, хозяйственные связи между ними были еще слабыми. Только после отмены крепостного права, когда ускорилось развитие капитализма и товарно-денежные отношения проникли во все сферы экономики, формирование белорусской нации значительно ускоренными темпами.
Важную роль в этом процессе сыграло строительство в 70 — 80-е годы густой сети железных дорог. Железнодорожное сообщение содействовало развитию товарного оборота, втягиванию в товарно-денежные отношения глухих районов, притока городского населения. В конце XIX века экономическое разобщение уже было ликвидировано. На территории Белоруссии сложился национальный рынок, который сыграл решающую роль в формировании других признаков — общности территории, языка, культуры, психического склада и объединил их в единое национальное целое.
Вторым важным признаком нации является общность ее территории. Территория белорусского этноса сложилась еще в период формирования народности, когда белорусские земли входили в состав Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, После раздела Речи Посполитой белорусские земли оказались в составе Российской империи. Но царское правительство не признавало белорусов как самостоятельный этнос и не учитывало его национальные границы. Территория белорусов, как и их соседей (литовцев, поляков и латышей), была разделена между различными губерниями без учета этнического состава населения.
Основная масса белорусов проживала на территории пяти западных губерний — Витебской, Могилевской, Минской, Виленской и Гродненской. По данным Всероссийской переписи населения 1897 года, на их территории проживало 5408000 белорусов. В Могилевской губернии белорусы составляли 84,2% от всего населения, в Минской — 76%, Виленской — 56%, Витебской — 52%, Гродненской — 44%. В Виленской губернии белорусское население имело абсолютное большинство в Лидском, Ошмянском, Дисненском и Вилейском уездах, в Витебской губернии — в Дриссенском, Велижском, Невельском, Городокском, Лепельском, Полоцком и Витебском уездах, в Гродненской губернии — в Сокольском, Волковысском, Слонимском, Пружанском и Гродненском уездах. Почти половину (47%) белорусы составляли в Свентянском уезде Виленской губернии и Себежском уезде Витебской губернии. Таким же был удельный вес белорусов в Белостокском уезде Гродненской губернии [24] Где ссылки? .
Кроме белорусов, в этих пяти губерниях проживало также много евреев, русских, поляков, украинцев, литовцев, латышей и представителей других национальностей (3,1 млн. человек). Общая численность белорусов среди них составляла 73%, евреев — 13,8%, украинцев — 4,7%, поляков — 2,5%, представителей других национальностей — 1,7%. Евреи относительно равномерно были расселены по всему краю, концентрируясь в городах и местечках, где они составляли большинство. Литовцы преобладали в Трокском уезде Виленской губернии, латышы — в Люцинском и Режицком уездах Витебской губернии. Много литовцев проживало в Свентянском и Виленском уездах, латышей — в Двинском уезде. Польское население концентрировалось, в основном, в западных уездах Виленской и Гродненской губерний. Самым высоким был удельный вес поляков в Белостокском и Вельском уездах Гродненской губернии (34 — 35%) и в Виленском уезде Виленской губернии (20%). Украинцы, по данным переписи 1897 года, преобладали в Кобринском и Брестском уездах Гродненской губернии. Как видно из вышесказанного, не вся территория, где преобладало белорусское население, вошла в состав современной Белоруссии и приняла участие в формировании белорусской нации. Большим был удельный вес белорусов и в некоторых уездах соседних губерний, которые также сегодня остались за пределами Республики Беларусь. Это Красненский уезд Смоленской губернии (90%), Суражский уезд Черниговской губернии (70%) и некоторые другие.
Консолидации территории белорусского этноса и, в частности, белорусской нации мешало то, что белорусы не имели своей государственности. Это создавало большие трудности на пути ее развития, но остановить эти процессы полностью было невозможно. Абсолютное большинство белорусов во второй половине XIX века проживало в сельской местности (5062400 человек, или около 95%) и принадлежало к сословию крестьян. Но сельскохозяйственное население было неоднородным по своему социальному составу. Около 50% его составляли крестьяне-бедняки, 30% — середняки и около 20% — крупная аграрная буржуазия, фолъваровая шляхта и кулачество. Среди торгово-промышленного населения белорусы насчитывали 220 тысяч человек. Владельцы промышленных предприятий и торговых заведений составляли среди них 10% (20 тысяч). Ю% торгово-промышленного населения (более 200 тысяч) составили лица, работающие по найму. В целом в Белоруссии основную прослойку торгово-промышленной буржуазии в это время оставляли евреи. Им принадлежало около 60% промышленных предприятий и торговых заведений, белорусам — только 25%.
Статистические данные свидетельствуют, что белорусская нация в конце XIX века делилась на следующие социальные группы:
а) крупная буржуазия (купцы, рантье, аграрная буржуазия, чиновники) — около 80 тысяч человек, или 1,4% всего на селения;
б) зажиточное население (фольварковая шляхта, кулаки, духовенство, чиновники) — около 1 млн. 100 тысяч человек, или 2,2% населения;
в) крестьянская беднота — 1 млн. 500 тысяч человек, или 27% на селения;
г) пролетариат и полупролетариат (рабочие, ремесленники, батраки) — 2 мнл. 750 тысяч человек, или 49,4% населения.
Как видно, более 76% белорусов составляли пролетариат, полупролетариат и крестьянская беднота (мелкие хозяева), около 14 % — принадлежало к эксплуататорским классам. Это свидетельствовало о том, что в Белоруссии шел интенсивный процесс формирования основных классов буржуазного общества — буржуа и наемных рабочих. Основную часть белорусской буржуазии составляла сельскохозяйственная буржуазия — кулачество. К началу XX века она сосредотачивала в своих руках около 30% надельной и 80% купчий арендной земель. Многие представители сельскохозяйственной буржуазии только формально носили старое сословное название «крестьянин», ибо по размерам своих земельных владений, и чем не уступали помещикам. В конце XIX века в пяти белорусских губерниях насчитывалось 1425 «крестьян», которые располагались личной земельной собственностью от 100 до 1000 десятин на двор, 37 из них владели земельными участками от 1000 до 10000 десятин. По подсчетам известного белорусского историка К.И.Шабуни, кулачество в Белоруссии в конце XIX века уже насчитывало около 10% от общего количества крестьянских хозяйств [24]Где ссылки? .
Многие из зажиточных крестьян сочетали капиталистическое земледелие с торгово-промышленным предпринимательством. Они являлись собственниками или арендаторами мельниц, смолокурень и других предприятий. В 1886 году, например, в Бобруйском уезде в собственности крестьян находилось 28 таких предприятий, в Речицком — 75. В Минской губернии в 1875 году 219 крестьян имели речные суда на Припяти, Березине и Немане для перевозки грузов. Это были уже представители белорусской буржуазии.
Значительную прослойку белорусской национальной буржуазии составляла шляхта. Некоторая ее часть была ополячена или русифицирована, но, как показывают этнографические исследования, она была белорусской. Часть шляхты владела фольварками по наследству и принадлежала к дворянскому сословию. Согласно переписи населения 1897 года, 68 тысяч представителей сословия дворян (43,3% всего дворянства Белоруссии) считали себя белорусами. Та часть шляхты, которая не доказала царскому правительству своего дворянского происхождения после восстаний 1830 и 1863 годов, была переведена в крестьянское сословие. Но по имущественному положению она была близка к сельской буржуазии (кулакам).
Одновременно с сформированием национальной буржуазии формировался и белорусский национальный пролетариат. По подсчетам известного белорусского историка М.О.Бича, в конце XIX века в промышленности, на транспорте, в торговле и связи, а также в качестве домашней прислуги и поденщиков в городах пяти белорусских губерний было занято 290 тысяч наемных рабочих: из них 49,7 тысяч (17,1%) белорусов, 29,4 тысяч (10,1%) русских, 29,6 тысяч (10,2%) поляков, 174 тысячи (60%) евреев, 2,3 тысячи (0,8%) литовцев, 3,6 тысячи (1,3%) латышей, 1,6 тысяч (0,6%) украинцев. Такая национальная пестрота рабочего класса была обусловлена национальным составом городского населения Белоруссии. В силу действия еврейской черты оседлости и запрещения евреям заниматься земледелием и жить в сельской местности, основная масса еврейского населения проживала в городах и занималась торговлей и предпринимательством. По данным переписи 1897 года, в пяти белорусских губерниях 58,2% горожан составляли евреи, 17,8% — русские, 12% — поляки. На долю белорусов припадало только 13,2% горожан.
Еврейские рабочие преобладали в ремесленном производстве. Среди фабрично-заводских и железнодорожных рабочих, которые насчитывали 85 тысяч человек, большинство составляли белорусы, русские и поляки. Большую армию наемных рабочих в это время представляли батраки и парабки, а также сезонные строительные сельскохозяйственные рабочие, в большинстве своем белорусы. В связи с массовым разорением крестьянства, переизбытком рабочей силы в сельском хозяйстве, ежегодно из Белоруссии только в отхожие промыслы России уходили около 300 тысяч крестьян. Крестьяне в поисках работы выезжали также за пределы Российской империи, пополняя армию наемного рабочего труда.
Важным признаком нации является национальный язык. Национальная общность невозможна без общего языка, единого и понятного для всей нации. До конца XVIII века белорусский язык оставался языком народности с присущей ему пестротой территориальных диалектов и говоров. Он не имел еще общепринятых грамматических норм, закрепленных в литературе. Такой язык не мог обслуживать национальные связи, хозяйственную, общественно-политическую и культурную жизнь народа.
Создание экономической общности повлекло за собой изменение территориальных диалектов и постепенное их сглаживание. Словарный состав языка стал пополняться новыми словами, возникшими в связи с развитием промышленности, торговли, сельского хозяйства, транспорта. Одновременно из словарного состава языка вышло из употребления много устаревших слов, вязанных с отжившими явлениями феодальной эпохи. Живой сродный разговорный язык начал постепенно закрепляться в литературе. Литературный язык формирующейся белорусской нации складывался на основе живого разговорного языка северо-западной минско-молодечненской группы среднебелорусских говоров. Это было исторически обусловлено. Территория, на которой были распространены эти говоры, была наиболее развитой в экономическом, общественно-политическом и культурном отношениях. На этой территории проживали и творили виднейшие представители белорусской культуры XIX — начала XX веков: И. Дунин-Марцинкевич, Ф. Богушевич, Я. Лучина, А. Гуринович, Я. Купала, Я. Колас, А. Пашкевич, З. Бядуля и другие. Каждый из них своими произведениями внес в белорусскую литературу элементы преимущественно среднебелорусских говоров [24].Где ссылки? Откуда Вы знаете, что они внесли?
Белорусский литературный язык развивался, главным образом, как язык художественной литературы и отчасти публицистики (газета «Мужицкая правда», анонимные «гутарки», подпольные листовки и другие). Но в нем преобладала бытовая лексика, отсутствовала политическая, научно-техническая, юридическая и административно-канцелярская терминология.
Формирование белорусского литературного языка сопровождалось выработкой лексических, фонетических и грамматических норм, закреплением их в литературе. Однако в течение XIX века такие нормы в литературе еще не установились. Объясняется это еще слабым развитием белорусской литературы, преследуемой царизмом, а также ограниченным кругом писателей и поэтов, отсутствием белорусских издательств, которые обычно ведут редакторскую работу, содействующую нормализации языка. Определенные успехи в выработке литературных норм языка были достигнуты только в начале XX века, когда в литературу пришла плеяда выдающихся белорусских писателей и поэтов во главе с Я. Купалой и Я. Коласом, начали издаваться на белорусском языке книги и газеты [24].Где ссылки?
Серьезным препятствием развитию белорусского языка и закреплению его в литературе было то, что он был языком угнетенной нации, не имеющей своей государственности. Вплоть до октября 1905 года на нем не разрешалось печатать книги, газеты, его не изучали в школе, не допускали в государственные учреждения. Он практически не использовался в деловой, хозяйственной и культурной жизни городов. К сожалению, эта тенденция имеет место и в настоящее время. И тем не менее, белорусский язык развивался и оказывал содействие развитию и укреплению национальных связей, поскольку обслуживал основную массу населения края.
В процессе формирования основных признаков белорусской нации складывался и такой ее признак, как психический склад, проявляющийся, прежде всего, в общности национальной культуры. Психический склад, или национальный характер, является отражением материально-бытовых условий жизни многих поколений народа, его истории, важнейших событий, наложивших отпечаток на жизнь и развитие нации. В процессе исторического опыта у белорусов выработались такие черты национального характера, как любовь к Родине, свободолюбие, ненависть к угнетателям и мужество в борьбе с ними, уважение и братские чувства к другим народам, стойкость и терпение в преодолении трудностей и лишений, трудолюбие.
Таким образом, во второй половине XIX - начале XX в., вопреки неблагоприятным политико-историческим условиям, активизировались процессы формирования белорусской нации, которые, однако, так и не были завершены. С процессом формирования белорусской нации непосредственно связано также развитие культуры Беларуси во второй половине XIX в, отразившей характер национального развития[24].
Глава 2. Основные тенденции в развитии белорусской культуры в конце XIX – начале XX века.
П.1Школа и образование.
Разве разделы так оформляются? Прежде всего, обзор культурной жизни необходимо начать с системы образования, которая сложилась на белорусских землях потому что требования капиталистического развития, усиление общественно -политического движения вынудили царизм провести школьную реформу, которая способствовала расширению сетки начальных школ и отменяла основные границы для поступающих в высшие и средние учебные заведения. Положение о начальных народных училищах 1864г. разрешало государственным заведениям и частным особам открывать начальные школы “для усиления среди народа религиозных и моральных понятий и распространении первоначальных полезных знаний”. В этих школах детей учили письму и четырем действиям арифметики, большое внимание уделялось божьему закону и церковным пениям.