ГЛАВА 6. ТЕОРИИ ПСИХОЛОГИИ ТОЛПЫ 5 страница
Держателям государственных бумаг предложенная схема была выгодна. Им предлагалось обменять на акции компании краткосрочные долговые бумаги, которые было трудно продать, особенно если речь шла о части пакета; к тому же из-за неликвидности продать их можно было только со скидкой. Акции же компании обещали быть высоколиквидными. К концу 1711 года 97% (!) держателей краткосрочных бумаг добровольно обменяли их на акции «Компании Южных морей» (соответственно платежи со стороны государства в адрес компании должны были составлять 576 534 фунта ежегодно). Однако государство тут же принялось задерживать выплаты в адрес компании, ее акции упали и вышли в плюс только в 1716 году. Но как только ситуация нормализовалась, котировки превысили номинал примерно на треть. Это давало рыночную доходность на акции в размере 4,5% – ниже, чем на гособлигации (их доходность составляла 9% с учетом того, что они котировались существенно ниже номинала), но, по мнению Нила, это отражает разрыв в ликвидности бумаг [Neal 1990, р. 92]. Так что конвертация прошла успешно. Но совсем не так обстояло дело с заморской торговлей.
В то время Англия с завистью смотрела на прибыль, которую извлекала из своих колоний Испания: в нее прибывали суда, груженые золотом, серебром и драгоценными камнями. Кроме этого Испания создала в Новом Свете сахарную империю, основанную на дешевом труде рабов, которых поставляли в основном португальцы.
Считалось, что в Южной Америке можно озолотиться (в прямом и переносном смысле слова). Однако для успеха дела было нужно, чтобы в идею поверили не только ее инициаторы, но и широкие массы. Для этого была запущена государственная пропагандистская машина, на благо которой работали такие мастера эпистолярного жанра, как Даниэль Дефо и Джонатан Свифт. В частности, они составили и напечатали список экспортных товаров, которые могли быть востребованы на рынках Южной Америки, начиная с шелковых носовых платков и заканчивая чеширским сыром. Эта пара сочиняла истории о богатстве Южной Америки, готовых экспортных рынках и огромных прибылях, которые будут заработаны на работорговле [Balen 2002, р. 31].
В качестве лирического отступления я расскажу, что Дефо был задействован в пиаре «Компании Южных морей» отнюдь не случайно. Эту работу ему поручил сам Роберт Харли. На момент знакомства с Харли Дефо был человеком с темным прошлым. В молодости он затеял ряд предприятий – торговал акциями, организовал кирпичную фабрику, создал ферму по выращиванию виверр – хищных млекопитающих из Юго-Восточной Азии, железы которых вырабатывают пахучее вещество, использующееся в парфюмерии. Честностью Дефо не отличался: он несколько раз перепродал ферму и неоднократно привлекался к суду; свекровь обвинила его в краже 400 фунтов. Наконец, в 1692 году он обанкротился, не вернув долг в 17 тыс. фунтов. А в те времена, как известно, за невозврат долга сажали в долговую тюрьму. Дефо пустился в бега. Он выходил на улицу только по воскресеньям – в дни, когда должников было запрещено арестовывать. В итоге за несколько лет он все же выплатил 12 тыс. из 17. Параллельно Дефо занимался писательством. В то время он писал политические и экономические памфлеты. Экономика всегда интересовала Дефо, и он в своих памфлетах то и дело предлагал государству новые идеи, которые должны были, как ему казалось, озолотить Англию (что, однако, так и не помогло лично ему стать финансово состоятельным гражданином). Дефо считается пионером экономической журналистики. В итоге он угодил-таки в тюрьму, но не за долги, а за свои политические памфлеты – один из них был признан атакой на англиканскую церковь. Из тюрьмы Даниэля и вызволил Харли, оценивший его талант памфлетиста. Это произошло в 1703-м, то есть за несколько лет до создания «Компании Южных морей», но недоплачивая и задерживая гонорары, Харли долгие годы держал Дефо на коротком поводке: писатель всегда нуждался в деньгах, а следовательно, – в работе. В момент создания компании Дефо все еще был литературным «рабом» Харли. «Робинзон Крузо» был опубликован в 1719 году, когда афера с «Компанией Южных морей» была в самом разгаре. Крузо, кстати, в этих самых Южных морях и потерпел крушение – действие романа происходит на одном из Карибских островов.
«Путешествие Гулливера» Свифта также было навеяно аурой Южных морей – его герой отправляется в путешествие именно туда. Чуть отвлекаясь от темы, расскажу читателям, что Свифт задумывал книгу отнюдь не как детскую сказку, а как пародию на роман Дефо «Робинзон Крузо» и памфлет о политике того времени (например, сцена, когда Гулливер помочился на дом лилипутов, трактуется литературоведами как метафора сепаратного мира Англии с Испанией 1713 года, но современному читателю без дополнительных комментариев к тексту этого смысла не разглядеть). «Путешествие Гулливера» было издано в 1726 году. Свифт побоялся опубликовать книгу под своим именем. Существует легенда, что он подбросил манускрипт на крыльцо дома издателя, проезжая мимо в экипаже; рукопись понравилась, и ее опубликовали, но, согласно некоторым источникам, с публикацией помогли влиятельные друзья. Вполне возможно, что эта легенда была придумала самим Свифтом. В любом случае имя автора книги еще долгое время не было известно широкой публике.
Вернемся теперь к «Компании Южных морей». Дело оставалось за малым: Англия, Германия и Голландия – с одной стороны, Испания и Франция – с другой находились в состоянии войны, а для успешного коммерческого предприятия был нужен мир. Военные действия разворачивались на землях Фландрии, хотя предметом спора была не только ее территория, но и испанские колонии в Латинской Америке. Вскоре, а точнее в марте 1713 года, мир был заключен, но для Англии, как считают ее историки, это был позорный мир. В ходе войны Англия надеялась отвоевать себе право беспрепятственной торговли с испанскими колониями Латинской Америки и получить какие-нибудь земли на этом континенте. Держателем монополии на эту торговлю была Франция, но особой выгоды из нее не извлекала – не давали английские военные корабли. Согласно мирному договору, Фландрия отошла Франции, а что касается Латинской Америки, то в результате нескольких десятилетий военных действий Британия получила право посылать туда один торговый корабль в год, да еще на условиях дележа прибыли от торговли с Испанией. При этом корабль мог заходить только в один из семи портов: Буэнос-Айрес, Каракас, Картахену, Гавану, Панаму, Портобелло или Веракрус. Ни территорий в Латинской Америке, ни прав создавать там поселения Британия так и не добилась. Кроме того, Англия подписала 30-летний контракт на поставку рабов в Южную Америку. Годовая квота составляла 4800 человек. На это испанский король пошел охотно. Морские походы в Африку были очень длинными и затратными, смертность среди рабов – высокой, на суда часто нападали пираты. К тому же у самых берегов Латинской Америки корабли нередко останавливала испанская береговая гвардия под тем предлогом, что никаких инструкций из Мадрида относительно беспрепятственного прохода судов не было получено. Согласно договору, испанский король претендовал на четверть прибылей от торговли, а оставшаяся часть облагалась 5%-ным налогом.
Но и этого было достаточно для начала операций «Компанией Южных морей» в 1714 году. Она снарядила семь кораблей, на которых было перевезено 2500 рабов. Поскольку живых денег у компании не было – одни долги, для финансирования этой экспедиции она привлекла 200 тыс. фунтов, выпустив облигации. Но прибыли эта спецоперация не принесла: налоги испанцев на живой товар были непомерно велики, да еще английская королева вдруг объявила, что и ее корона претендует на четверть всех прибылей, если таковые появятся. Кроме того, расплодились и конкуренты – официальная монополия компании на торговлю рабами нарушалась частными английскими судами, что подрывало рынок. Неудачи компании частично были связаны и с менеджерскими ошибками, как выразились бы сейчас. Плачевно завершилась и единственная торговая операция: груз шерсти почему-то доставили в Картахену, где для нее не было рынка, а не в Веракрус, где он был, и шерсть в итоге пришлось оставить на съедение крысам. На этом торговые операции компании (кроме поставок рабов) закончились – торговля оказалась отнюдь не золотым дном. В 1714–1716 годах она фактически была заморожена, в основном из-за новых ограничений, введенных испанцами. В 1717–1718 годах «Компания Южных морей» снарядила 45 кораблей с рабами в рамках своего контракта по работорговле. Всего в Америку было доставлено 13 тыс. рабов. Однако и эти операции прибыли не принесли, а в 1718-м, несмотря на окончательную победу Англии в войне, суда компании и ее зарубежные активы были арестованы Испанией. Таким образом, прогорела торговля и живым, и неживым товаром[18].
Но мир сделал свое дело – экономика страны в целом стала бурно развиваться. Богатство Англии тех времен происходило из двух основных источников – обширных земельных угодий, которые кормили население численностью немногим более 5 млн человек, и торговли с Азией и Африкой. И аристократию, и купцов охватил дух предпринимательства. Инвестиции шли в строительство, добычу угля и меди, инфраструктуру (водоснабжение), морской транспорт. Некоторые аристократы женили своих сыновей или выдавали замуж дочерей за богатых купцов, другие сколотили состояния на государственных должностях.
В 1714 году Роберт Харли, один из авторов идеи создания «Компании Южных морей», был снят со своего государственного поста. А в 1715-м ему пришлось уйти и с должности председателя совета директоров компании. Джон Блант обратил эти перемены к своей выгоде. Занять освободившуюся почетную должность он предложил самому принцу Уэльскому – сыну правящего короля Георга I. Тот легко согласился, ибо этот пост сулил немалые деньги, а расходы на образ жизни, достойный особ королевской крови, были тогда весьма высоки. В этом же году в честь принца Уэльского было начато строительство нового корабля под названием The Royal Prince («Королевский принц»).
Заключение мира в 1713 году способствовало буму на фондовом рынке. В начале 1717-го котировки акций достигли в среднем 120% номинала. Правительство пришло к мнению, что настало время избавиться от части высокопроцентного, но неликвидного долга, конвертировав его в низкопроцентный, но высоколиквидный долг. В том же году была проведена конвертация отдельных выпусков – лотерейных займов 1711–1712 годов и погашаемых аннуитетов выпуска 1705 года – в погашаемые 5%-ные аннуитеты. Этим занимался Банк Англии, который грамотно вел реестр, вносил в него всех новых собственников. Также стало можно продать любое количество бумаг, а не только весь пакет, как раньше. Это делало бумаги ликвидными, и их котировки быстро выросли по отношению к номиналу. Две эти конвертации – так называемого отзывного (floating, дословно – плавающего) долга, то есть долга, который государство могло в любой момент погасить при наличии средств, в акции «Компании Южных морей», в 1711 году и конвертация, проведенная Банком Англии в 1717 году, – существенно сократили государственные затраты по обслуживанию долга. Однако оставалась еще одна часть – так называемый неотзывный долг, который нельзя было погасить до истечения его срока. Нил полагает, что эту конвертацию, скорее всего, блокировали своими лоббистскими усилиями золотых дел мастера Англии, которые служили расчетными агентами по долгу и хорошо наживались на его неликвидности [Neal 1990, р. 94].
Между тем фондовый рынок рос, что создавало почву для конвертации оставшегося долга. Она была проведена в начале 1719 года – в акции «Компании Южных морей» был конвертирован лотерейный займ 1710 года[19]. В результате капитал компании превысил 12 млн фунтов. От этой сделки, так же как и от предыдущих, выиграли и правительство, добившееся снижения процентного бремени; и компания, акции которой выросли в цене из-за капитализации правительственных аннуитетных платежей; и держатели долгов, которые заработали на том, что на момент обмена акции компании торговались с премией около 14% к номиналу, а обменивались на долги – по номиналу[20]. В проигрыше остались золотых дел мастера, ведь объем их бизнеса уменьшился.
Вскоре король лично пожелал стать председателем совета директоров компании, а его сын, принц Уэльский, стал соответственно заместителем председателя. По всей видимости, король был столь великодушен по отношению к компании из-за общих трений с сыном. Он часто уезжал в континентальную Европу и боялся, что сын тем временем узурпирует власть, а семейные разногласия (например, принц пожелал сам выбрать крестных для своего сына, что в те времена считалось недопустимым) только подливали масла в огонь. Вторая причина податливости короля состояла в том, что сам он был по уши в долгах, поскольку тратил больше, чем выделял ему парламент, на сотни тысяч фунтов в год.
Как бы то ни было, о таком развитии событий Блант мог только мечтать. Председательство короля означало королевское одобрение предприятия и его благословение. Этим был подан сигнал: компании можно доверять. Король, по сути, являлся гарантом успеха дела. А предпосылок для успеха на самом деле почти не было. В конце 1718 года возобновилась война с Испанией. Все семь портов, куда могли заходить корабли «Компании Южных морей», были оккупированы испанцами. В результате The Royal Prince ждал своей первой экспедиции (в Веракрус) два года[21], но когда она все же была предпринята, корабль был атакован испанским флотом и на долгих шесть лет застрял в этом порту. А заложенный в 1718-м корабль The Royal George, названный так в честь короля Георга I, вообще не вышел в море из-за войны.
Между тем рост на фондовом рынке продолжался. К концу 1719 года котировки английских акций в среднем составляли от 130 до 140% номинала. Было задумано провести еще одну конвертацию долгов государства в акции компании, на этот раз широкомасштабную.
К этому времени долги правительства составляли астрономическую сумму: 3,4 млн фунтов государство было должно Банку Англии, 3,2 млн – «Ост-Индской компании», 11,8 млн фунтов было перевешено на «Компанию Южных морей» в ходе двух предыдущих конвертаций. Широкой публике государство было должно 31,5 млн фунтов, из которых 16,5 млн – отзываемые (по первому требованию) долги, а 15 млн – неотзываемые и долги с очень длинным сроком погашения (22 года). Одни процентные выплаты по долгу широкой публике превышали 1,5 млн фунтов. Блант предложил государству отдать эти долги его компании, да еще готов был приплатить за эту «привилегию». «Чем больше долг, тем выше прибыль», – говорил он. Это кажется безумием, но не все так просто. Идея Бланта состояла в том, чтобы выкупить долги по номиналу, но на этот раз конвертировать их в акции по цене выше номинала, «рисуя» таким образом прибыль компании. Например, если бы одна акция номиналом 100 фунтов выросла в цене до 300 фунтов, то он мог бы, продав одну акцию, погасить 300 фунтов долга, а две акции на сумму 600 фунтов оставить себе для последующей продажи и показать эти 600 фунтов как прибыль компании. Блант рассчитывал, что он сможет поднять цену до 300 фунтов.
Понятно, что компания, единственным бизнесом которой было обслуживание долга и ничего более, в конечном итоге ничего бы на этом не заработала, и схема Бланта без того, чтобы вкладывать деньги в реальный бизнес, была бы схемой Понци. Возникает вопрос: а кто же вложится в ее акции, кто пойдет на этот риск? Чтобы конвертация все же состоялась, Блант должен был убедить держателей долга в том, что после конвертации акции вырастут в цене и они смогут заработать, продав бумаги, что, в случае если ты держишь сам долг, невозможно.
Сначала Блант замахнулся на весь оставшийся госдолг, но в правительстве быстро сообразили, что идея с конвертацией долгов перед Банком Англии и «Ост-Индской компанией» не пройдет. Это были экономические форпосты вигов, и трудно себе представить, чтобы они стали акционерами контролировавшейся тори «Компании Южных морей». Блант внял аргументам против этой идеи и умерил свой пыл. Скорректированное предложение предполагало конвертацию 31 млн фунтов, то есть только публичного долга.
Сделка по переуступке долга должна была утверждаться парламентом. Государство, конечно, было кровно заинтересовано в том, чтобы скинуть с себя обязательства: ведь оно не только не могло погасить долг, но и просто его обслуживать. В ноябре 1719 года сам король выступил с речью, в которой поддержал идею Бланта. Лейтмотив звучал красиво: государство должно освободиться от долгов! Благими намерениями…
Согласно предлагаемым «Компанией Южных морей» условиям, государство должно было платить ей проценты по национальному долгу, но со временем они сокращались: 5% – в течение первых семи лет и 4% – во все последующие годы. Сокращение процентов давало годовую экономию в размере 300 тыс. фунтов. Если бы она целиком шла на погашение основной суммы долга, то он был бы полностью выплачен через 20 лет. Кроме того, компания готова была заплатить правительству 3 млн фунтов за «привилегию» обслуживать госдолг, и эти деньги можно было бы использовать на выплаты тем, кто не хотел конвертировать государственные бумаги в акции компании, а также на другие цели.
Однако у идеи нашлись и противники в лице все тех же Банка Англии и «Ост-Индской компании»: их руководство считало, что конвертация госдолга в акции «Компании Южных морей» усиливает последнюю. Блант знал о мощнейшей оппозиции идее. Поэтому, для того чтобы провести идею о конвертации через парламент, он направо и налево раздавал взятки нужным людям – от секретаря казначейства, министров и членов парламента до любовниц короля: деньгами, акциями по льготной цене, обещаниями бесплатных акций или в виде возможности конвертировать государственные долги частных лиц на льготных условиях. Минимальная такса составляла 10 тыс. фунтов. Те, кому предлагались акции по льготной цене, вовсе не должны были их оплачивать деньгами – полагалась отсрочка до того момента, когда акции вырастут и их можно будет продать, оставив прибыль себе; то есть такая сделка предполагала нулевой риск со стороны получателя акций. По оценкам, на прямые взятки, то есть, как сказали бы сейчас, налом, пошло около 1,3 млн фунтов, они были выплачены из живых денег, полученных в результате первой подписки на акции за деньги (о ней – речь чуть ниже).
По счастливой случайности в 1719 году Испания согласилась заключить мир с Англией, что возродило перспективы торговли с Латинской Америкой. Но «Компанию Южных морей» это уже не интересовало – манипуляции с государственным долгом привлекали ее теперь больше.
Между тем усилением компании был обеспокоен Банк Англии, который также выразил готовность взять на себя госдолг. Началась аукционная война, в которой ставки только повышались. В итоге Банк Англии согласился на сокращение процентов на один процентный пункт уже через четыре года и на плату правительству в размере 5,6 млн фунтов за привилегию взять на себя госдолг. Банк в своем предложении указал и коэффициент конвертации долгов в его акции, он предлагал собственные акции номиналом 1700 фунтов в обмен на бумагу, которая приносила их владельцу доход в 100 фунтов.
В ответ на это предложение «Компания Южных морей» согласилась заплатить правительству 4 млн фунтов немедленно и до 3,5 млн фунтов дополнительно в зависимости от результатов конвертации и тоже пошла на сокращение процентов уже в 1724 году. Правительство предложило Бланту разделить долг с Банком Англии, на что тот ответил: «Мы никогда не согласимся распились ребенка!» Госдолг, который до недавних событий был тяжелым бременем для государства, стал вдруг необыкновенной ценностью.
Я хотела бы кое-что прояснить. Первые две конвертации долга в акции компании никакого «экономического криминала» в себе не содержали. Компания просто становилась кредитором правительства – вместо множества мелких кредиторов. Выражаясь современным языком, публичный долг замещался непубличным. Государство же продолжало платить по долгу проценты и сохраняло обязательства погасить его. Третья конвертация уже была ближе к мошенничеству. Плата, предлагаемая за «привилегию» конвертировать долг, была колоссальной – 25% от суммы долга, что качественно меняет доходность схемы. К тому же торговая часть бизнеса компании умерла и осталась только финансовая. И это должно было прекрасно понимать и государство.
В конечном итоге было принято предложение «Компании Южных морей», в котором, в отличие от предложения от Банка Англии, не предполагалось никаких ограничений на выпуск акций и коэффициент конвертации оставался на усмотрение самой компании. Как уже упоминалось, она собиралась обменивать долги на акции не по номинальной стоимости акций, как Банк Англии, а по рыночной, а цену перед обменом предполагалось максимально задрать. И здесь Блант перенял французский опыт Лоу, о котором мы будем говорить в следующей главе. Блант считал, что Лоу заимствовал у «Компании Южных морей» саму идею обмена государственных долгов на акции, но развил ее. Стремясь сделать акции доступными, он добился от государства, чтобы оно печатало деньги и давало их в виде кредита тем, кто хочет купить акции Compagnie de Indes (французский аналог «Компании Южных морей». – Е.Ч. ), что подогревало спрос на акции. Блант печатать деньги не мог, но он мог предоставить кредит за счет средств самой компании.
Его кредитная схема была такова: Блант давал кредит под залог акций – 250 фунтов за акцию номиналом 100 фунтов, но не более 3000 фунтов одному заемщику. Процентная ставка составляла 5%. Всего в виде кредита было выдано около 1 млн фунтов. И это подталкивало котировки вверх. Акции росли в цене как на дрожжах. В это время котировки акций компании находились в диапазоне от 270 фунтов (когда казалось, что предложение Банка Англии не будет перебито) до 380 фунтов (когда указ, отдававший государственные долги компании, прошел второе чтение в парламенте). Когда указ прошел одобрение в нижней палате парламента – Общей палате, а это случилось 21 марта 1720 года, акции подскочили до 400 фунтов.
7 апреля 1720 года указ обсуждался в верхней палате – Палате лордов. Некоторые ее члены яростно выступали против, говоря о том, что в результате утверждения указа обогатится узкая группа лиц за счет грозящего обнищания многих и что по сути указ является мошеннической схемой, поощряет спекуляцию и отворачивает человеческий гений от занятий торговлей и промышленностью. Некоторые выступающие прямо заявляли о том, что если указ пройдет, то люди, скопившие деньги честным трудом, могут погнаться за мифическим богатством (а к вложению в акции подстегивал рост их курса) и потерять все. Но указ все же прошел большинством голосов: за проголосовали 72 члена, против – только 55. В тот же день он был одобрен королем, который с большой помпой инвестировал в акции компании личные 100 тыс. фунтов. Как выяснится позже, он купил акции в рассрочку, заплатив лишь небольшую часть суммы.
Поскольку разумные люди понимали, что финансовая схема конвертации долгов смысла для новых акционеров компании не имела и в результате котировки неизбежно должны были упасть, были запущены слухи, которые возбуждали бы надежды публики. Так, циркулировала информация, что торговля рабами возобновится и будет только расти (это по случайному стечению обстоятельств оказалось потом правдой); что испанский король готов передать Англии четыре порта в Перу в обмен на Гибралтар, контролировавшийся Англией, и порт Магон на острове Менорка; что компания ведет переговоры относительно прав на торговлю с Африкой. Запуск слухов для подталкивания курса акций был нормальной практикой того времени.
Между тем котировки начали падать и упали ниже 300 фунтов. Дело в том, что многие инвесторы предпочли на хороших новостях акции продать. 14 апреля компания провела первую «подписку за деньги» (в 1711 и 1719 годах подписки проводились, как вы помните, в целях конвертации госбумаг). Инвесторам было предложено акций на 2 млн фунтов по цене 300 фунтов, но из-за высокого спроса объем выпуска был увеличен до 2,25 млн фунтов. При этом 20% нужно было заплатить сразу же, а оставшуюся часть – долями через каждые два месяца. Это делалось для поддержания цены. Выпуск акций состоялся на падающем рынке, но рассрочка сделала свое дело: в первый же час после объявления подписки было раскуплено акций на 1 млн фунтов (согласно другим данным, вся подписка была распродана за час). Нил так объясняет энтузиазм публики по поводу этого выпуска: помимо учета торговых перспектив компании-инвесторы понимали, что, во-первых, полученная наличность могла использоваться для поддержки котировок, а во-вторых, эти акции не могли выйти на рынок до декабря 1720 года, когда они будут занесены в книги; таким образом, предложение акций на рынке в ближайшее время не увеличивалось [Neal 1990, р. 99]. То есть инвесторы были все же не просто иррациональными глупцами, как это часто пытаются представить.
Эта подписка в общем была нарушением договоренностей с правительством, ведь компании запрещалось выпускать акции с оплатой деньгами до начала конвертации госдолга. У современных исследователей есть подозрения, что это было сделано намеренно: проведение подписки до конвертации аннуитетов затрудняло подсчет справедливой стоимости акций, так как никто не знал, какую прибыль компания могла извлечь из конвертации.
Наконец компания предложила еще более льготные условия – не просто рассрочку, но кредит на покупку акций на общую сумму 5 млн фунтов, но не более 3000 одному заемщику. 29–30 апреля 1720 года проходит вторая подписка на акции за деньги в размере 1 млн фунтов. Среди покупателей – король и принц Уэльский.
Успех «Компании Южных морей» вдохновил целую волну предпринимательства. Англичане ринулись придумывать бизнес-проекты, регистрировать компании и размещать акции новых предприятий. Бум затронул все сферы. Одно только перечисление бизнес-идей свидетельствует о том, насколько развитой была экономика страны уже в то время. Выражаясь современным языком, целевое использование средств было таким: страховое дело, в том числе традиционное страхование судов и такие экзотические его виды, как страхование господ от потери слуг и брачующихся от развода; строительство жилья в Лондоне и других частях Англии; строительство приютов и больниц для незаконнорожденных детей; скупка конфискованной недвижимости; строительство дорог; уборка улиц в Лондоне; снабжение Лондона углем, сеном и соломой; подвод воды к Лондону и Ливерпулю; строительство турбины для снабжения водой городов Кента и Дила; превращение рек Ди и Дуглас в судоходные; разработка оловянных, свинцовых и медных рудников; производство пожарных карет; откорм свиней на мясо; импорт ослов из Испании; покупка земли под выращивание кукурузы; селекционирование лошадей; улучшение породы британских мулов; улучшение почвы; выращивание льна и конопли; производство рапсового масла; производство масла из маковых семян; отжим подсолнечного масла; производство семян редиса; рафинирование сахара; «отбеливание сахара без потери веса»; внедрение новых технологий производства солодовых напитков; выпаривание солода на солнце; торговля маслом, солью и сахаром; строительство плавучего бассейна для доставки в нем свежей рыбы к берегам Англии12; создание рыболовецкой артели; производство батиста и муслина; пошив одежды для матросов; «превращение серебра в изящный ковкий металл»; извлечение серебра из свинца; производство теплоустойчивой краски по патентованной технологии; создание похоронной конторы с представительствами по всей стране; производство селитры из экскрементов туалетов; и конечно же создание вечного двигателя[22].
Здесь и финансовый сектор, и добывающая и обрабатывающая промышленность, и сельское хозяйство, и инфраструктура, и торговля, и новые технологии, а большинство идей – вполне здравые. Многие из компаний создавались высокопоставленной знатью. Так, принц Уэльский создал «Уэльскую медную компанию», герцог Бриджуотерский строил дома в Лондоне и Йоркшире, герцог Чандос создал «Строительную компанию Йорка» и т. д. Мне хотелось бы выделить две компании, которые прямо или косвенно стараются эксплуатировать идею «Компании Южных морей» и французской Compagnie de Indes. Это «Компания лондонских искателей приключений для торговли и создания колоний в Terra Australis» и «Компания для покупки и продажи акций “Компании Южных морей” и всех других акций публичных компаний».
Хотя большинство компаний было реальными, расцвело и мошенничество. Один предприниматель собирал деньги под компанию, которая «воспользуется колоссальным преимуществом, о котором никто не должен знать». Самое удивительное, что деньги ему несли. Он объявил, что продает акции в кредит, и требовал депозит всего в 2 фунта. Как мы видим, кредитованием инвесторов занималась не только «Компания Южных морей». Мошенник обещал, что каждый, кто внесет этот депозит, в конечном итоге получит годовой доход в размере 100 фунтов. Таким образом ему удалось собрать 2000 фунтов, а затем он исчез.
Всего в 1720 году было создано 190 новых компаний, причем месячная статистика показательна: 5 – в январе, 23 – в феврале, 27 – в апреле, 19 – в мае и 87 – в июне. Они привлекли существенные средства. Рыболовецкая артель, например, смогла собрать 1,5 млн фунтов (для сравнения – капитализация всего фондового рынка Англии на начало года составляла 18 млн фунтов). Акции этих компаний также растут в цене, в некоторых случаях в 1 0–3 0 раз. Вновь созданные страховые компании Royal Exchange и London Assurance на пике котировались по цене, в 25–26 раз превышавшей оплаченный капитал. Забегая вперед, скажу, что из них пережили кризис только четыре, причем две – это Royal Exchange и London Assurance, дела которых пошли великолепно.
Дорожали акции и «старых» компаний: акции «Ост-Индской компании» выросли со 100 до 445 фунтов, Royal Africa – с 23 до 200, Million Bank – со 100 до 400. Совокупная капитализация лондонского фондового рынка летом 1720 года превысила 500 млн фунтов, и это было в 100 раз (!) больше, чем в 1695 году[23].