По­ря­док книг Со­ло­мо­но­вых

Преж­де, чем мы пе­рей­дем к изу­че­нию кни­ги Песнь Пес­ней, сле­ду­ет ос­та­но­вить­ся на во­про­се о том, слу­ча­ен ли по­ря­док книг Со­ло­мо­но­вых в Пи­са­нии, и если нет, то чем он обус­лов­лен. Тол­ко­ва­те­ли, склон­ные толь­ко к бук­валь­но­му по­ни­ма­нию тек­с­та, вы­ска­зы­ва­ют мне­ние, что кни­гу Песнь Пес­ней (про лю­бовь) Со­ло­мон на­пи­сал в мо­ло­до­с­ти, Прит­чи (плод жиз­нен­но­го опы­та) – в зре­лости, а Ек­кле­си­аст был уже стар­че­с­ким под­ве­де­ни­ем ито­гов и ра­зо­ча­ро­ва­ний. Однако в Свя­щен­ном Пи­са­нии мы ви­дим дру­гой по­ря­док, ко­то­рый под­ска­зы­вет нам не­об­хо­ди­мость ино­го объ­яс­не­ния, бо­лее со­от­вет­ст­ву­ю­щего ду­хов­но­му смыс­лу Пи­са­ния.

Для на­ча­ла при­ве­ду вы­ска­зы­ва­ние пре­по­доб­но­го Иси­до­ра Пе­лу­си­о­та. Он пи­шет в од­ном из по­сла­ний:

«По­сколь­ку же­лал ты знать о по­ряд­ке трех Со­ло­мо­но­вых книг, то знай, что од­на учит нрав­ст­вен­ной до­б­ро­де­те­ли, дру­гая по­ка­зы­ва­е­т су­ет­ность тру­да ув­ле­ка­ю­щих­ся жи­тей­ским, а по­след­няя – лю­бовь к Бо­же­ст­вен­но­му в ду­ше, обу­чен­ной ска­зан­но­му вы­ше. По­се­му и рас­по­ло­же­ны кни­ги сии од­на на пер­вом, дру­гая на вто­ром и по­след­няя на тре­ть­ем ме­с­те. Кто, став уче­ни­ком при­точ­ни­ка, пре­ус­пел в нрав­ст­вен­но­с­ти, тот, при­сту­пая к Пес­ни Пес­ней, не по­полз­нет­ся уже в лю­бовь плот­скую и обыч­ную, но вос­па­рит к Пре­чи­с­то­му и Бо­же­ст­вен­но­му Же­ни­ху, Ко­то­рый со­де­лы­ва­ет бла­жен­ны­ми уязв­лен­ных к Не­му лю­бо­вью.

По­се­му, со­ве­тую мо­ло­дым лю­дям ка­сать­ся тре­ть­е­го пи­са­ния не преж­де, чем пре­ус­пев уже в двух пер­вых. Ибо и по та­ин­ст­вен­ным ус­та­вам не­при­стой­но, луч­ше же ска­зать, без­рас­суд­но про­ни­кать во свя­ти­ли­ща не­до­стой­ным еще и пред­две­рий.

Как в вет­хо­за­вет­ном хра­ме внеш­ний двор до­сту­пен был всем, а вну­т­рен­нее Свя­тое, ок­ру­жен­ное пре­гра­да­ми и до­ступ­ное не­ко­то­рым, недо­ступ­но бы­ло не­о­свя­щен­ным и не­чи­с­тым, во вну­т­рен­ность же Свя­то­го и во Свя­тая Свя­тых не доз­во­ля­лось вхо­дить да­же имев­шим бе­зу­ко­риз­нен­ную жизнь, кро­ме од­но­го ар­хи­ерея, как ос­вя­тив­ше­го се­бя на это и сло­жив­ше­го с се­бя вся­кую смерт­ную сквер­ну, так и мо­ло­дым лю­дям над­ле­жит ве­с­ти се­бя и в от­но­ше­нии сих книг. Спер­ва им над­ле­жит ук­ра­сить­ся до­бле­с­тью нра­вов и тог­да уже ка­сать­ся не­до­ступ­но­го мно­гим. Ибо ес­ли те, ко­то­рые долж­ны ос­та­вать­ся вне ог­ра­ды, не бу­ду­чи по­свя­ще­ны, без­рас­суд­но с уси­ли­ем при­сту­пят к бо­же­ст­вен­но­му тай­но­дей­ст­вию, то по­не­сут край­нее на­ка­за­ние» [37, ч. 2–3, c. 335].

Итак, изу­че­ние каж­дой из трех книг тре­бу­ет все боль­ше­го очи­ще­ния. Но, как замечает преподобный Исидор, кни­ги Со­ло­мо­но­вы сами ру­ко­во­дят че­ло­ве­ка к очи­ще­нию и воз­ра­с­та­нию в до­б­ро­де­те­ли. Имен­но с этих по­зи­ций объ­яс­ня­ет по­ря­док их рас­по­ло­же­ния свя­ти­тель Гри­го­рий Нис­ский.

Он го­во­рит, что ду­хов­ная жизнь, по по­до­бию те­ле­сной, име­ет свои воз­ра­с­ты в ста­нов­ле­нии до­б­ро­де­те­ли, на­чи­ная с мла­ден­че­с­ко­го. И эти воз­ра­с­ты от­ра­же­ны в пи­са­ни­ях Со­ло­мо­на. Как раз­ным воз­ра­с­там че­ло­ве­че­с­кой жиз­ни со­от­вет­ст­ву­ют раз­ные ви­ды де­я­тель­но­с­ти, «так и в ду­ше мож­но ви­деть не­ко­то­рое сход­ст­во с те­ле­сны­ми воз­ра­с­та­ми, по ко­то­рым сы­с­ки­ва­ет­ся не­ко­то­рый по­ря­док и по­сле­до­ва­тель­ность, ру­ко­во­дя­щие че­ло­ве­ка к жиз­ни до­б­ро­де­тель­ной. По­се­му-то ина­че обу­ча­ет прит­ча, и ина­че бе­се­ду­ет Ек­кле­си­аст, лю­бо­му­д­рие же Пес­ни Пес­ней вы­со­ки­ми уче­ни­я­ми пре­вос­хо­дит и Прит­чи, и Ек­кле­си­а­с­та. Ибо уче­ние, пре­по­да­ва­е­мое в Прит­чах, об­ра­ща­ет речь еще к мла­ден­че­ст­ву­ю­ще­му, со­раз­мер­но с воз­ра­с­том со­об­ра­жая сло­ва. «Слы­ши, сы­не, – го­во­рит оно, – за­ко­ны от­ца тво­е­го, и не от­ри­ни за­ве­та ма­те­ри тво­ея» (Прит. 1:8). Ус­ма­т­ри­ва­ешь ли в ска­зан­ном еще неж­ность и не­об­ра­зо­ван­ность ду­шев­но­го воз­ра­с­та, по­че­му отец ви­дит, что сын име­ет еще нуж­ду в ма­те­рин­ских за­ве­тах и в оте­че­с­ком вра­зум­ле­нии? И что­бы ре­бе­нок охот­нее слу­шал ро­ди­те­лей, отец обе­ща­ет ему дет­ские ук­ра­ше­ния за при­ле­жа­ние к уче­нию; ибо де­тям при­лич­ное ук­ра­ше­ние – зо­ло­тая цепь, бле­с­тя­щая на шее, и ве­нок, спле­тен­ный из ка­ких-ни­будь кра­си­вых цве­тов. Но, ко­неч­но, сле­ду­ет ра­зу­меть сие, что­бы смысл за­гад­ки мог пу­те­во­дить к луч­ше­му. Так Со­ло­мон на­чи­на­ет опи­сы­вать сы­ну Пре­му­д­рость, в раз­ных чер­тах и ви­дах объ­яс­няя бла­го­об­ра­зие не­ска­зан­ной кра­со­ты, что­бы к при­ча­с­тию благ воз­бу­дить не стра­хом ка­ким и не­об­хо­ди­мо­с­тью, но вож­де­ле­ни­ем и лю­бо­вью, по­то­му что опи­са­ние кра­со­ты при­вле­ка­ет как-то по­же­ла­ния юных к ука­зу­е­мо­му, воз­буж­дая стрем­ле­ние к об­ще­нию с бла­го­об­раз­ным. По­се­му, что­бы па­че и па­че воз­ра­с­та­ло в нем вож­де­ле­ние, из ве­ще­ст­вен­но­го при­ст­ра­с­тия пре­вра­тив­шись в не­ве­ще­ст­вен­ный со­юз, кра­со­ту Пре­му­д­ро­с­ти ук­ра­ша­ет по­хва­ла­ми» [15, с. 18 – 20].

«По­сле се­го на­чи­на­ет Со­ло­мон при­уго­тов­лять юно­шу к та­ко­во­му со­жи­тель­ст­ву, по­ве­ле­вая ему иметь уже в ви­ду бо­же­ст­вен­ное брач­ное ло­же. <…> Сим и по­доб­ным се­му вос­пла­ме­нив вож­де­ле­ние в юном еще по вну­т­рен­не­му че­ло­ве­ку, и пред­ста­вив в сло­ве са­мую Пре­му­д­рость по­ве­ст­ву­ю­щею о се­бе, чем на­и­бо­лее при­вле­ка­ет она лю­бовь слу­ша­те­лей, го­во­рит при том, меж­ду про­чим, и сие: “аз лю­бя­щия мя люб­лю” (Прит. 8:17), по­то­му что на­деж­да быть вза­им­но лю­би­мым силь­нее рас­по­ла­га­ет лю­би­те­ля к вож­де­ле­нию, а вме­с­те с сим пред­ла­гая ему и про­чие со­ве­ты в ка­ких-то ре­ши­тель­ных и вме­с­те не­о­пре­де­лен­но вы­ра­жен­ных из­ре­че­ни­ях, и, при­ве­дя его в со­вер­шен­ст­во, по­том в по­след­них прит­чах, в ко­то­рых вос­пи­сал по­хва­лы он до­б­рой же­не, уб­ла­жив сие до­б­рое со­жи­тель­ст­во, на­ко­нец, уже при­со­во­куп­ля­ет в Ек­кле­си­а­с­те лю­бо­му­д­рие, пред­ла­га­е­мое до­ста­точ­но при­ве­ден­но­му в вож­де­ле­ние до­б­ро­де­те­лей при­точ­ны­ми на­став­ле­ни­я­ми. И в этом сло­ве, по­ху­лив при­вер­жен­ность лю­дей к ви­ди­мо­му, все не­по­сто­ян­ное и пре­хо­дя­щее на­звав су­ет­ным, ког­да го­во­рит: “все гря­ду­щее су­е­та” (Еккл. 8:11), – вы­ше все­го, вос­при­ем­ле­мо­го чув­ст­вам, по­став­ля­ет врож­ден­ное дви­же­ние ду­ши на­шей к кра­со­те не­ви­ди­мой, и, та­ким об­ра­зом очи­с­тив серд­це от рас­по­ло­же­ния к ви­ди­мо­му, по­том уже внутрь бо­же­ст­вен­но­го свя­ти­ли­ща тай­но­вод­ст­ву­ет ум Пес­неюПес­ней, в ко­то­рой на­пи­сан­ное есть не­кое брач­ное уго­тов­ле­ние, а под­ра­зу­ме­ва­е­мое – еди­не­ние ду­ши че­ло­ве­че­с­кой с бо­же­ст­вен­ным. По­се­му, кто в прит­чах име­ну­ет­ся сы­ном, тот здесь пред­став­ля­ет­ся не­ве­с­тою; Пре­му­д­рость же по­став­ля­ет­ся на ме­с­то же­ни­ха, что­бы уне­ве­с­тил­ся Бо­гу че­ло­век, из же­ни­ха став не­по­роч­ною де­вою и, при­ле­пив­шись ко Гос­по­ду, со­де­лал­ся еди­ным с Ним ду­хом чрез сра­с­тво­ре­ние с пре­чи­с­тым и бес­ст­ра­ст­ным, и из тя­же­лой пло­ти пре­ме­нив­шись в чи­с­тый дух» [15, c. 22 – 24].

Песнь Пес­ней Со­ло­мо­на

Эта кни­га, на­вер­ное, од­на из са­мых та­ин­ст­вен­ных во всем Вет­хом За­ве­те. Но и од­на из са­мых со­блаз­ни­тель­ных, по­сколь­ку об­ра­зы там на­столь­ко яр­кие и, мож­но ска­зать, чув­ст­вен­ные, что че­ло­век, ко­то­рый не впол­не еще очи­с­тил свое серд­це от стра­с­тей, мо­жет быть при­ве­ден в не­ма­лый со­блазн и сму­ще­ние. Тем бо­лее, что в ней ни ра­зу не упо­ми­на­ет­ся имя Бо­жие, ни­че­го не го­во­рит­ся о Хра­ме, о ве­ре, о мо­лит­ве – толь­ко не­кий юно­ша с де­вуш­кой друг о дру­ге воз­ды­ха­ют и опи­сы­ва­ют один другого в раз­ных вос­тор­жен­ных вы­ра­же­ни­ях. Что же де­ла­ет это про­из­ве­де­ние в ка­но­не Свя­щен­но­го Пи­са­ния?

По­про­бу­ем от­ве­тить на этот во­прос. Однако сначала отметим, что пе­ре­чис­лен­ны­ми вы­ше во­про­са­ми не ис­чер­пы­ва­ют­ся труд­но­с­ти, вста­ю­щие на пу­ти бук­валь­но­го тол­ко­ва­ния Пес­ни Пес­ней. По­ми­мо то­го, что в ней нет ни­ка­ких ре­ли­ги­оз­ных тем, она очень стран­ная с точ­ки зре­ния фор­мы. Это кни­га без на­ча­ла и кон­ца – она на­чи­на­ет­ся с по­лу­фра­зы: «Да лоб­за­ет он ме­ня лоб­за­ни­ем уст сво­их»; точ­но так же, как и об­ры­ва­ет­ся не­по­нят­но на чем: «Бе­ги, воз­люб­лен­ный мой; будь по­до­бен сер­не или мо­ло­до­му оле­ню на го­рах баль­за­ми­че­с­ких» (Песн. 8:14). Ку­да бе­ги, за­чем? Пер­со­на­жи не обо­зна­че­ны, не­по­нят­но, кто с кем раз­го­ва­ри­ва­ет: то вдруг воз­люб­лен­ный – царь, то – па­с­тух. Воз­люб­лен­ная то сто­ро­жит ви­но­град, то па­сет овец, то она – ца­ри­ца в Ие­ру­са­ли­ме, то ее вдруг страж­ни­ки из­би­ва­ют. По­это­му су­ще­ст­ву­ет боль­шое ко­ли­че­ст­во раз­лич­ных объ­яс­не­ний: то ли это про­сто Со­ло­мон и его не­ве­с­та, то ли это од­на не­ве­с­та, Со­ло­мон и па­с­тух, меж­ду ко­то­ры­ми эта не­ве­с­та ме­чет­ся. А воз­мож­но, это один Со­ло­мон и две его воз­люб­лен­ных: од­на – ца­ри­ца, а вто­рая – па­с­туш­ка. В этом смыс­ле эта кни­га – на­ход­ка для ис­сле­до­ва­те­лей, мож­но всю жизнь от­кры­вать что-то но­вое.

По­пыт­ки на­звать Песнь Пес­ней сбор­ни­ком вет­хо­за­вет­ных брач­ных гим­нов раз­би­ва­ют­ся о со­об­ра­же­ние, вы­ска­зан­ное од­ним со­вре­мен­ным ав­то­ром: «Мож­но ли се­бе пред­ста­вить, что­бы сва­деб­ные гим­ны древ­не­го Из­ра­и­ля со­вер­шен­но иг­но­ри­ро­ва­ли Бо­га, ког­да из­ве­ст­но, что брач­ные це­ре­мо­нии ев­ре­ев вклю­ча­ли в се­бя “бла­го­сло­ве­ния Бо­жии” но­во­брач­ным и их до­му» [51, с. 115].

Для пол­но­ты кар­ти­ны со­шлюсь на од­но по­со­бие для пе­ре­вод­чи­ков Биб­лии: «Песнь Пес­ней пред­став­ля­ет со­бой уни­кум во всем Пи­са­нии, и нет ни­че­го, да­же от­да­лен­но на­по­ми­на­ю­ще­го ее. Это – ли­ри­че­с­кая по­эма, но это вме­с­те и ди­а­лог, и мо­но­лог, хо­тя, опять же, и эти тер­ми­ны не под­хо­дят; ука­за­ния лиц, про­из­но­ся­щих те или иные сло­ва в Пес­ни Пес­ней, от­сут­ст­ву­ют; в ней есть дра­ма­ти­че­с­кие чер­ты, но это – не дра­ма; в ней нет ни­ка­ко­го дви­же­ния. Язык у нее со­вер­шен­но осо­бый и край­не труд­ный, но это – не ли­те­ра­тур­ное про­из­ве­де­ние: по­сто­ян­но мы на­хо­дим в ней су­ще­ст­ви­тель­ные муж­ско­го ро­да, со­про­вож­да­е­мые при­ла­га­тель­ны­ми жен­ско­го ро­да или гла­голь­ным окон­ча­ни­ем, упо­треб­ля­ю­щим­ся в от­но­ше­нии жен­ско­го ро­да, и – на­обо­рот: су­ще­ст­ви­тель­ные жен­ско­го ро­да, со­про­вож­да­ю­щи­е­ся при­ла­га­тель­ны­ми муж­ско­го ро­да; или – су­ще­ст­ви­тель­ные в един­ст­вен­ном чис­ле, а со­про­вож­да­ю­щие их гла­го­лы во мно­же­ст­вен­ном, и на­обо­рот» [цит. по 51, с. 107 – 108]), – на рус­ском языке это пе­ре­дать без су­ще­ст­вен­ной по­те­ри спе­ци­фи­ки тек­с­та со­вер­шен­но не­воз­мож­но.

В на­шей цер­ков­ной жиз­ни есть один мо­мент, ко­то­рый сра­зу при­хо­дит на па­мять при чте­нии данного текста. Это па­с­халь­ная служ­ба в боль­шом мно­го­прич­то­вом хра­ме. В Моск­ве су­ще­ст­ву­ет тра­ди­ция, в со­от­вет­ст­вии с ко­то­рой во вре­мя па­с­халь­ной служ­бы ду­хо­вен­ст­во пе­ре­об­ла­ча­ет­ся при каж­де­нии на каж­дой пес­ни ка­но­на в ри­зы раз­ных пра­зд­нич­ных цве­тов, по­сколь­ку Па­с­ха – пра­зд­ни­ков пра­зд­ник. Па­с­халь­ная служ­ба в та­ком пе­ре­пол­нен­ном на­ро­дом хра­ме, ког­да кто-то ку­да-то спе­шит, ма­шет ка­ди­лом, ме­ня­ет­ся све­ча­ми, не­сколь­ко хо­ров друг дру­га не­воль­но сби­ва­ют и так да­лее – все это вы­гля­дит не­ко­то­рым скан­да­лом на фо­не на­ше­го се­вер­но­го, ста­тич­но­го бла­го­че­с­тия. Я уже не го­во­рю о тех проявлениях ли­ко­ва­ния, ко­то­рые при­хо­дит­ся на­блю­дать на Па­с­ху в хра­ме Вос­кре­се­ния в Ие­ру­са­ли­ме. Мож­но ска­зать, что сум­бур­ная, на пер­вый взгляд, фор­ма Пес­ни Пес­ней и долж­на яв­лять та­кое па­с­халь­ное тор­же­ст­во. Кста­ти, и в вет­хо­за­вет­ные вре­ме­на бы­ло ус­та­нов­ле­но чи­тать эту кни­гу имен­но на Па­с­ху.

В этой связи хочется сказать и о еще одной аналогии. Вы, наверное, обращали внимание на то, как трудно согласовать описания явлений воскресшего Спасителя, приводимые разными евангелистами? В этом чувствуется уже пасхальное преодоление пространственно-временной ограниченности земного бытия.

Связь нам рас­кры­ва­ют свя­тые от­цы. Свя­ти­тель Ам­вро­сий Ме­ди­о­лан­ский го­во­рит, что «Кни­га Песнь Пес­ней пред­став­ля­ет со­бой брак и еди­не­ние меж­ду Хри­с­том и Цер­ко­вью, меж­ду не­со­тво­рен­ным Ду­хом и тва­рью, меж­ду пло­тью и ду­хом. В этой кни­ге не бу­дем ис­кать ни­че­го зем­но­го, ни­че­го плот­ско­го, ни­че­го мир­ско­го, ни­че­го те­ле­сно­го, – ни­че­го без глу­бо­ко­го зна­че­ния или под­верг­ше­го­ся из­ме­не­нию» [цит. по: 51, с. 106]. По­че­му же об этом го­во­рит­ся в та­ких стран­ных и по­лу­бе­зум­ных сло­вах? По­то­му, что сам по се­бе пред­мет стра­нен и бе­зу­мен: со­еди­не­ние Бо­га-Твор­ца и тва­ри. По этой при­чи­не, по сло­ву свя­ти­те­ля Афа­на­сия Великого, «от­ли­чие сей кни­ги то, что она от на­ча­ла до кон­ца на­пи­са­на та­ин­ст­вен­но, со ино­ска­за­ни­ем га­да­тель­ным, и смысл дог­ма­тов, за­клю­ча­ю­щих­ся в ней, со­дер­жит­ся не в бук­ве, но глу­бо­ко со­крыт под нею» [цит. по: 57, c. 80].

В за­ко­но­по­ло­жи­тель­ных и ис­то­ри­че­с­ких кни­гах от­но­ше­ния че­ло­ве­ка и Бо­га пред­ста­ют как до­го­вор­ные, ре­гу­ли­ру­е­мые не­ко­то­ры­ми вза­им­ны­ми обя­за­тель­ст­ва­ми. От­сю­да и пред­став­ле­ние о гре­хе, от­па­де­нии от Бо­га при­об­ре­та­ет юри­ди­че­с­кий от­те­нок. Грех есть на­ру­ше­ние до­го­во­ра, за ко­то­рое Бог налагает на человека различные взыскания. Эта схе­ма край­не ог­ра­ни­че­на, она не да­ет адек­ват­но­го изо­б­ра­же­ния ре­аль­но­с­ти. На­и­бо­лее под­хо­дя­щи­ми в че­ло­ве­че­с­ком язы­ке для опи­са­ния от­но­ше­ний че­ло­ве­ка и Бо­га ока­зы­ва­ют­ся об­ра­зы люб­ви и бра­ка: же­них и не­ве­с­та, брач­ный пир, от­но­ше­ния лю­бя­щих. Вся­кое от­ступ­ле­ние от этих от­но­ше­ний есть по­пра­ние люб­ви, что де­ла­ет его край­не тя­же­лы­м и гораздо более трагичным, чем простое нарушение договора. Как мы увидим в дальнейшем, эти об­ра­зы ши­ро­ко ис­поль­зу­ют­ся в про­ро­че­с­ких кни­гах. В Еван­ге­лии Ио­анн Пред­те­ча го­во­рит о се­бе: я «друг Же­ни­ха» (Ин. 3:29), же­ни­хом на­зы­вая Хри­с­та. И Сам Хри­с­тос го­во­рит: «мо­гут ли по­стить­ся сы­ны чер­то­га брач­но­го, ког­да с ни­ми же­них?» (Мк. 2:19), – на­зы­вая Се­бя Же­ни­хом; а Цар­ст­во Не­бес­ное упо­доб­ляя брач­но­му пи­ру сы­на ца­ря (Мф. 22:2-14). Апо­с­тол Па­вел пи­шет к ко­рин­фя­нам: «я об­ру­чил вас еди­но­му му­жу, что­бы пред­ста­вить Хри­с­ту чи­с­тою де­вою» (2 Кор. 11:2) – и говоря о брачном союзе, добавляет: «Тайна сия велика: я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф. 5:32).

Исходя из этого, можно заключить, что главная цель кни­ги Песнь Пес­ней – описать, насколько возможно, этот со­юз Хри­с­та и Церк­ви. На про­тя­же­нии всей кни­ги же­них со­вер­шенен, при­том, что в воз­люб­лен­ной сна­ча­ла ус­ма­т­ри­ва­ют­ся не­до­стат­ки. «Не смо­т­ри­те на ме­ня, что я смуг­ла, ибо солн­це опа­ли­ло ме­ня» (Песн. 1:5). Но уже в се­ре­ди­не о ней го­во­рит­ся: «Вся ты пре­крас­на, воз­люб­лен­ная моя, и пят­на нет на те­бе!» (Песн. 4:7). Эти сло­ва яв­но пе­ре­кли­ка­ют­ся со ска­зан­ным апо­с­то­лом Пав­лом: «Хри­с­тос воз­лю­бил Цер­ковь и пре­дал Се­бя за нее, что­бы ос­вя­тить ее, очи­с­тив ба­нею вод­ною, по­сред­ст­вом сло­ва; что­бы пред­ста­вить ее Се­бе слав­ною Цер­ко­вью, не име­ю­щею пят­на, или по­ро­ка, или че­го-ли­бо по­доб­но­го, но да­бы она бы­ла свя­та и не­по­роч­на» (Еф. 5:25-27).

Не имея здесь воз­мож­но­с­ти за­нять­ся по­сле­до­ва­тель­ным объ­яс­не­ни­ем кни­ги, при­ве­дем опи­са­ние под­хо­да, пред­ло­жен­но­го свя­ти­те­лем Афа­на­си­ем Ве­ли­ким: «От­ли­чие сей кни­ги то, что она от на­ча­ла до кон­ца на­пи­са­на та­ин­ст­вен­но, со ино­ска­за­ни­ем га­да­тель­ным, и смысл дог­ма­тов, за­клю­ча­ю­щих­ся в ней, со­дер­жит­ся не в бук­ве, но глу­бо­ко со­крыт под нею… Вся сия кни­га на­пол­не­на раз­го­во­ра­ми вет­хо­за­вет­ной Церк­ви со Сло­вом, все­го ро­да че­ло­ве­че­с­ко­го со Сло­вом и церк­ви из языч­ни­ков с Ним же, и опять Сло­ва с нею и с ро­дом че­ло­ве­че­с­ким; по­том раз­го­вор языч­ни­ков с Ие­ру­са­ли­мом, и Ие­ру­са­ли­ма о церк­ви язы­че­с­кой и о са­мом се­бе. Да­лее воз­зва­ние слу­жа­щих ан­ге­лов к при­зван­ным в ве­ру лю­дям… При­спо­соб­ля­ясь к та­ким раз­го­во­рам в Пес­не Пес­ней, мо­жет каж­дый, рас­сма­т­ри­вая сию кни­гу, со­че­тать по смыс­лу сход­ные меж­ду со­бой про­ис­ше­ст­вия» [цит. по: 57, c. 80]. Крат­ко этот же под­ход фор­му­ли­ру­ет Д. Афа­на­сь­ев: «В та­ин­ст­вен­ном смыс­ле пред­мет Пес­ни Пес­ней со­став­ля­ет про­ро­че­с­кое уче­ние о раз­ви­тии и жиз­ни об­ще­ст­ва ве­ру­ю­щих в со­ю­зе с Бо­гом и под Его не­по­сред­ст­вен­ным во­ди­тель­ст­вом» [7, с. 255][40].

Вто­рое понимание, ко­то­рое с пер­вым не­раз­рыв­но со­пря­же­но, – ас­ке­ти­че­с­кое. Об от­но­ше­нии Хри­с­та с от­дель­ной че­ло­ве­че­с­кой ду­шой, по дру­го­му вы­ра­же­нию — Сло­ва и пло­ти при во­пло­ще­нии, как с ча­с­тью Церк­ви, как с ма­лой Цер­ко­вью, как с хра­мом Бо­жи­им, от­дель­но взя­тым. В ас­ке­ти­че­с­кой ли­те­ра­ту­ре эта те­ма ча­с­то при­сут­ст­ву­ет: в ис­ка­нии не­ве­с­той сво­е­го Же­ни­ха и в том­ле­нии по Не­му святые отцы видят изображение стремления души к Богу.

На­при­мер, в книге есть такие слова: «Я вста­ла, что­бы от­пе­реть воз­люб­лен­но­му мо­е­му,…от­пер­ла я воз­люб­лен­но­му мо­е­му, а воз­люб­лен­ный мой по­вер­нул­ся и ушел. Ду­ши во мне не ста­ло, ког­да он го­во­рил; я ис­ка­ла его и не на­хо­ди­ла его… Встре­ти­ли ме­ня стра­жи, об­хо­дя­щие го­род, из­би­ли ме­ня, из­ра­ни­ли ме­ня; сня­ли с ме­ня по­кры­ва­ло сте­ре­гу­щие сте­ны» (Песн. 5:5-7). В аскетическом ключе эти слова могут быть объяснены так: это не­ве­с­та (душа) впол­не уже при­го­то­ви­лась к при­хо­ду Небесного Же­ни­ха, но вы­яс­ня­ет­ся, что все рав­но ду­ша че­ло­ве­че­с­кая ни­ког­да впол­не са­ма по се­бе сво­и­ми уси­ли­я­ми не го­то­ва к то­му, что­бы при­нять в се­бя Бо­га, что­бы со­еди­нить­ся со Хри­с­том, что это де­ло не­сколь­ко пре­вы­ша­ю­щее ес­те­ст­во че­ло­ве­че­с­кое; по­это­му, бро­са­ясь на по­иск сно­ва как бы от­сту­пив­ше­го Бо­га, встре­ча­ет ан­ге­лов, ко­то­рые уко­ря­ют ее, го­во­ря о том, что и они впол­не не мо­гут со­еди­нить­ся с Бо­гом, не мо­гут впол­не вос­при­нять это не­по­сти­жи­мое ес­те­ст­во и еще бо­лее по­мо­га­ют ей со­влечь­ся от все­го тлен­но­го. Не­о­че­вид­но? Не дой­дя до оп­ре­де­лен­но­го уров­ня со­зер­ца­ния и рас­суж­де­ния, до­воль­но не­бе­зо­пас­но пу­с­кать­ся в ис­сле­до­ва­ния этой кни­ги.

Пре­по­доб­ный Ма­ка­рий Еги­пет­ский по это­му по­во­ду го­во­рит: «Ког­да слу­ча­ет­ся те­бе слы­шать об об­ще­нии же­ни­ха с не­ве­с­тою, о хо­рах пев­цов, о пра­зд­ни­ках, то не пред­став­ляй ни­че­го ве­ще­ст­вен­но­го и зем­но­го. Это бе­рет­ся толь­ко в при­мер по сни­с­хож­де­нию, по­ели­ку те ве­щи не­из­ре­чен­ны, ду­хов­ны и не­при­кос­но­вен­ны для плот­ских очей, но под­хо­дят под по­ня­тия толь­ко ду­ши свя­той и вер­ной. Об­ще­ние Свя­то­го Ду­ха, не­бес­ные со­кро­ви­ща, хо­ры пев­цов и тор­же­ст­ва свя­тых Ан­ге­лов по­нят­ны толь­ко для че­ло­ве­ка, по­знав­ше­го сие са­мым опы­том, а не ис­пы­тав­ший не мо­жет во­все и пред­ста­вить се­бе это­го» (Сло­во о люб­ви, гл. 13. [цит. по: 76, т. 1, с. 226]).

В кни­ге есть ряд вы­ра­же­ний, ко­то­рые из­ве­ст­ны всем, кто зна­ком с пра­во­слав­ной ас­ке­ти­че­с­кой тра­ди­ци­ей. «Аз сплю, а серд­це мое бдит» (Песн. 5:2), по­ка­зы­ва­ю­щее со­сто­я­ние ду­ши пра­вед­ни­ка, вшед­шей в об­ще­ние с Бо­гом, стя­жав­шей бла­го­дать и дар не­пре­стан­ной мо­лит­вы, не пре­кра­ща­ю­щей­ся да­же во вре­мя сна. «По­ло­жи ме­ня, как пе­чать, на серд­це твое, как пер­стень, на ру­ку твою: ибо креп­ка, как смерть, лю­бовь; люта, как преисподняя, ревность»(Песн. 8:6). Михаил Пселл на основании толкования преподобного Максима Исповедника говорит, что совершенная любовь ко Христу по­ла­га­ет ко­нец вся­ко­му гре­ху и вся­кой не­чи­с­то­те в че­ло­ве­ке, точ­но так же, как это де­ла­ет смерть, с та­кой же не­пре­лож­но­с­тью и не­от­вра­ти­мо­с­тью, а божественная ревность (ср. Иак. 4:5) наподобие ада удерживает неразумные стремления [51, с. 262].

Вы­ше уже при­во­ди­лись сло­ва пре­по­доб­но­го Иси­до­ра Пе­лу­си­о­та, со­по­с­тав­ляв­шего Песнь Пес­ней со Свя­тым Свя­тых в хра­ме Со­ло­мо­на. Со­вер­шен­но яв­но и струк­тур­ное сход­ст­во на­зва­ний. Не бы­ло в хра­ме бо­лее вну­т­рен­не­го, бо­лее дра­го­цен­но­го, бо­лее та­ин­ст­вен­но­го ме­с­та: Свя­тое Свя­тых – даль­ше уже ни­че­го. Точ­но так же и Песнь Пес­ней. Мно­го бы­ло пе­сен: и Ма­ри­ам-про­ро­чи­ца вос­пе­ла песнь при пе­ре­хо­де чрез Черм­ное мо­ре, и Мо­и­сей вос­пе­вал пес­ни, но это все еще в пу­с­ты­не; а вот Песнь Пес­ней – то, чем все это долж­но по­лу­чить свое за­вер­ше­ние, по­сле это­го уже пес­ни ни­ка­кой быть не мо­жет. Свя­ти­тель Афа­на­сий Ве­ли­кий в сво­ем Си­ноп­си­се го­во­рит, что «Пес­нию Пес­ней сия кни­га име­ну­ет­ся по­то­му, что она сле­ду­ет по­сле дру­гих пес­ней, и что по­сле сей пес­ни нель­зя ожи­дать дру­гой пес­ни. Го­во­ря о дру­гой пес­ни, я имею в ви­ду не кни­гу, но то, что над­ле­жит ура­зу­меть о кни­ге. Я ска­жу о сем яс­нее. Все Бо­же­ст­вен­ное Пи­са­ние про­ро­че­ст­ву­ет о со­ше­ст­вии к нам Сло­ва и яв­ле­нии Его во пло­ти. Это со­став­ля­ет осо­бый пред­мет во­ли Бо­жи­ей, и пред­воз­ве­ще­ние о том бы­ло пре­иму­ще­ст­вен­ным де­лом про­ро­ков и все­го Бо­же­ст­вен­но­го Пи­са­ния. Все сии про­ро­че­ст­ва суть пес­ни; Песнь же Пес­ней как бы уже не про­ро­че­ст­ву­ет или пред­ска­зы­ва­ет, но и по­ка­зы­ва­ет То­го, о Ко­то­ром дру­гие пред­воз­ве­ща­ли, как бы уже при­шед­шим и при­няв­шим плоть че­ло­ве­че­с­кую. Се­го ра­ди, аки на бра­це Сло­ва и пло­ти чер­то­га песнь по­ет Песнь Пес­ней. Хо­тя и дру­гие кни­ги Св. Пи­са­ния го­во­рят о Спа­си­те­ле, но, вме­с­те с тем, они со­дер­жат и не­что дру­гое; сия же кни­га еди­на то­чию Сло­ва с пло­тью со­юз по­ет. В дру­гих Пи­са­ни­ях, как со­дер­жа­щих, кро­ме уче­ния о Сло­ве, и не­что дру­гое, есть сло­ве­са гне­ва и пре­ще­ния стра­ха, а сия кни­га, как вос­пе­ва­ю­щая од­но толь­ко при­ше­ст­вие Сло­ва, име­ет од­ни лишь сло­ве­са ус­лаж­де­ния, ра­до­с­ти же и ве­се­лия, по­то­му что в при­сут­ст­вии же­ни­ха всем ра­до­ва­ти­ся до­сто­ит и ни­ко­му­же пла­ка­ти, яко­же Сам Гос­подь ре­че (Мф. 9:15). По­се­му, как по­сле до­мо­ст­ро­и­тель­ст­ва, со­вер­шен­но­го Спа­си­те­лем, мы уже не ожи­да­ем про­ро­ка, так и по­сле то­го, что обо­зна­че­но в Пес­ни Пес­ней, не долж­но ожи­дать дру­го­го че­го-ни­будь, но­вей­шее не­что зна­ме­ну­ю­ще­го. По­доб­но то­му, как за­кон и про­ро­ки пре­ста­ли по­сле то­го, как Ио­анн Кре­с­ти­тель ука­зал Агнца Бо­жия, так и вос­пе­тое в Пес­ни Пес­ней есть вер­ши­на то­го, что в ней вос­пе­то, не долж­но ожи­дать ни­че­го дру­го­го. Че­го бы ино­го по Хри­с­то­ве при­ше­ст­вии ожи­да­ти до­сто­ит, раз­ве су­да и воз­да­я­ния? Как в за­ко­не бы­ло свя­тое, и за свя­тым – свя­тое свя­тых, а за свя­тым свя­тых уже не бы­ло вну­т­рен­ней­ше­го ме­с­та, так по­сле пес­ней еще есть Песнь Пес­ней, а по­сле Пес­ни Пес­ней уже не долж­но ожи­дать вну­т­рен­ней­ше­го и но­вей­ше­го обе­то­ва­ния, ибо еди­ною Сло­во плоть бысть и со­вер­ши де­ло» [цит. по: 57, c. 78 – 80].

Зна­чит, Песнь Пес­ней пред­став­ля­ет ис­пол­не­ние то­го, что изложено в про­чих кни­гах Вет­хо­го За­ве­та, и поэтому ос­та­ет­ся ждать толь­ко вто­ро­го при­ше­ст­вия Хри­с­то­ва. В этой свя­зи не­о­жи­дан­ная па­рал­лель для вы­звав­шей не­до­уме­ние по­след­ней фра­зы кни­ги – «Бе­ги, воз­люб­лен­ный мой; будь по­до­бен сер­не или мо­ло­до­му оле­ню на го­рах баль­за­ми­че­с­ких!» (Песн. 8:14), – об­на­ру­жи­ва­ет­ся в От­кро­ве­нии св.Ио­ан­на Бо­го­сло­ва. «Сви­де­тель­ст­ву­ю­щий сие го­во­рит: ей, гря­ду ско­ро! Аминь. Ей, гря­ди, Гос­по­ди Ии­су­се!» (Откр. 22:20). Есть не­сколь­ко мест в Вет­хом За­ве­те, ко­то­рые не­о­жи­дан­но под­во­дят нас к апо­ка­лип­ти­че­с­ко­му ру­бе­жу, к са­мой по­след­ней гла­ве От­кро­ве­ния. Од­но из та­ких мест – это кни­га Песнь Пес­ней.