Теория социального обмена и бихевиористская социология: Джордж Хоманс и Питер Блау
Краткое содержание
Теория обмена и бихевиористская социология являются в некотором смысле уникальными социологическими теориями. С одной стороны, они обязаны своим происхождением не столько предшествующим социологическим концепциям, сколько психологии, в первую очередь бихевиоризму В. Ф. Скиннера [54]. Кроме того, они, в особенности теория обмена, подвержены еще одному сильному внешнему воздействию — со стороны экономики. Наконец, в некоторых своих экстремальных формулировках они являются, в сущности, отрицанием всех прочих социологических теорий.
Отдавая должное значительному вкладу В. Ф. Скиннера в теорию обмена, мы начинаем эту главу с изложения его основных тезисов. Затем рассматриваем бихевиористскую социологию, как представляющую наиболее непосредственное преобразование идей Скиннера в социологические принципы. Наконец, мы обращаемся к теории обмена в трактовке ее крупнейших представителей — Джорджа Хоманса и Питера Блау.
Хоманс и Блау не единственные достойные внимания теоретики обмена. Значительными представляются также работы Джона Тибаута и Харальда X. Келли [55], Б. Ф. Микера [36] и Роберта Л. Хэмблина совместно с Джоном К. Канкелом [23].
Работы Ричарда Эмерсона, который стремится объединить макро- и микроуровневые теории обмена [14], должны быть рассмотрены в соответствующей главе о макро- и микросвязях.
Не все бихевиористы и теоретики обмена принимают концепции Скиннера, Хоманса и Блау. Классический очерк Элвина Гоулднера об обмене [22] и работа Уильяма Гуда о ролевом напряжении [20] представляют разновидности небихевиористского подхода к теории обмена. Их версия акцентирует обменный характер социальных отношений и, в частности, проблему возникновения феномена власти и престижа на базе обменного дисбаланса [21]. Но в данной главе мы не касаемся небихевиористских подходов.
Социология представляется автору [44, р.45] в виде трех основных парадигм: парадигмы социальных фактов, парадигмы социальных дефиниций и социально-поведенческой парадигмы. (Не углубляясь в сущностную структуру социологических парадигм,
394 Глава 17. Теория социального обмена и бихевиористская социология
мы рассматриваем здесь лишь их объекты и включенные в них теории.)
Парадигма социальных фактов полагает предметом социологии крупномасштабные социальные структуры и институты и их влияние на действующих субъектов, на их мысли и поступки. Эта парадигма включает в себя структурный функционализм, теорию конфликта и некоторые варианты неомарксистской теории. Парадигма социальных дефиниций обращена к социологическому исследованию действующих субъектов, их способов конструирования социальной реальности и действий, порождаемых этими конструкциями. С точки зрения сторонников парадигмы социальных дефиниций, действующие субъекты являются относительно свободными и созидающими, тогда как в рамках второй парадигмы их действия в значительной степени обусловлены крупномасштабными структурами и институтами. В рамках последней парадигмы работают символические интеракционисты, феноменологи, этнометодологи и некоторые неомарксисты. Наконец, существует парадигма социального поведения, в которой предметом социологии является поведение индивидов, а также совокупность воздействующих на них подкрепителей и наказаний. Теории, которые мы намереваемся рассмотреть, — бихевиористская социология и теория обмена — входят именно в эту парадигму.
Наша схема множественных парадигм играет определенную эвристическую роль в данной главе. Во-первых, она помогает выделить основной предмет обеих исследуемых теорий: это поведение, подкрепление и наказание. Во-вторых, она обращает внимание На тот факт, что теоретиков, придерживающихся парадигмы социального поведения, в основном не интересуют (а некоторых совсем не интересуют) ни крупномасштабные структуры и институты, ни социальное конструирование реальности и социальное действие. В-третьих, мультипарадигматический подход яснее высвечивает взаимоотношения парадигмы социального поведения с двумя другими: хотя многие работающие с этой парадигмой приняли жесткое решение относительно предмета исследования, но ряд социологов пытаются все-таки объединить традиционные интенции социального бихевиоризма с интенциями социологизма и социального дефиниционизма.
В данной главе мы попытаемся классифицировать сложные взаимосвязи между социальным бихевиоризмом и другими социологическими парадигмами.
Скиннер и бихевиоризм
Бихевиоризм прочно связан и с социальными науками, и с психологией. Современный социальный бихевиоризм может быть про-
'.', Скиннер и бихевиоризм 395
слежен по работам Б. Ф. Скиннера. Его труды были чрезвычайно разнообразны по форме: научные трактаты [47], утопические романы [48], полемические и политические очерки [50], описание практического применения бихевиоризма [49] и автобиографические эссе [51]. Все они сыграли значительную роль в развитии социологического варианта бихевиоризма.
К другим социологическим теориям Скиннер относился как к неким иррациональным конструкциям, отвлекающим социологов от единственно достойных изучения объектов: поведения, его причин и следствий [40]. Возьмем для примера его критику концепции культуры, определяемой социологами как совокупность «традиционных (исторически сложившихся и отобранных) идей и ценностей» [50]. Он утверждал, что это определение привносит ненужные «мистические элементы: «идеи» и «ценности». Они невидимы. Реально можно увидеть, как люди живут, как они растят детей, как собирают или выращивают продукты питания, в каких жилищах живут, во что одеваются, в какие игры играют, как относятся друг к другу, как управляют собой и т. д.» [50]. Культура общности складывается из отдельных актов поведения. Чтобы понять поведение, нужно раскрыть содержание таких сущностей, как вознаграждения и издержки.
Самой резкой критике подвергалась парадигма социальных дефиниций Скиннера. Одной из важнейших его целей в труде «За пределами свободы и достоинства» [50] было исключение из социальных наук и вообще из научного обихода идеи, которую он обозначил «автономным человеком». Идея автономного человека — составная часть социально-дефиниционистской парадигмы (например, мидовское «Я»). Имеется в виду, что люди автономны, если южно атрибутировать им способность чувствовать и мыслить, стремиться к свободе и сохранению достоинства. Люди, согласно той концепции, обладают некоей внутренней сущностью, определяющей их действия. Эта внутренняя сущность порождает инициативу, созидание и творчество.
Для Скиннера же идея автономной внутренней сущности есть как раз та самая мистическая, метафизическая конструкция, которая должна быть устранена из социальных наук: «Понятие автономного человека предназначено только для того, чтобы объяснить вещи, которые мы еще пока не в состоянии объяснить другими способами. Его существование зависит от нашего незнания, и оно, естественно, потеряет свой статус, как только мы будем знать больше в поведении» [50, р. 12]. Первичная сущность, по Скиннеру, — это поведение, а также и условия, которые понуждают к этому поведению (в первую очередь — другие поведения). Он считал, что не следует фокусировать внимание на таких понятиях, как «чувства»; нужно сконцентрироваться на анализе (и контроле) поведения и случайностях, которые влияют на него. Линда Молм развила это
396 Глава 17. Теория социального обмена и бихевиористская социология
положение, утверждая, что Скиннер работал над тем, что он называл «частными случаями», или «случаями, имеющими место внутри индивида, недоступными наблюдателю извне» [40, р. 161].
Ряд бихевиористов включают в сферу своих интересов понятия знания, эмоций, разума. Например, Артур Стаатс [53] привел доказательства в пользу включения в исследование понятия разума. Джон Болдуин и Дженис Болдуин [5] подчеркивали, что бихевиористам и даже всем социологам следовало бы пользоваться как традиционным научным аппаратом, так и понимающей методологией для того, чтобы осмыслить все разнообразие социальных феноменов.
В категорию «частных случаев» он включал мысли, чувства и восприятия. Однако Скиннер соглашался принимать во внимание внутренние состояния лишь при двух условиях. Во-первых, эти состояния не должны быть независимыми (или опосредующими) переменными. Иначе говоря, они не могут быть объясняющими, а лишь объясняемыми переменными. Во-вторых, они все-таки должны быть доступны для наблюдения. Такой ограниченный подход к ментальным состояниям неприемлем для сторонников парадигмы социальных дефиниций.
Скиннер и другие социальные бихевиористы интересуются связями между индивидами и окружающей их средой [40], которая состоит из ряда социальных и несоциальных сущностей. Они доказывают, что принципы, управляющие связью между индивидом и социальным объектом, тождественны принципам, управляющим связью между индивидом и несоциальным объектом.
Это означает, что для бихевиориста ребенок, бросающий камушек в реку, как объект изучения качественно тождествен бихевиоральным феноменам любой степени сложности (мать, бранящая ребенка, учитель, наставляющий класс, производственное совещание на уровне директоров).
Социальные бихевиористы интересуются процессом взаимодействия, но этот процесс определяется ими совершенно иначе, чем социальными дефиниционистами. С точки зрения социальных дефиниционистов, действующие субъекты являются динамичными, созидательными силами в процессе взаимодействия [43]. Они не просто реагируют на стимулы, но интерпретируют их и действуют на основе своих интерпретаций. Социальные бихевиористы, напротив, оставляют индивиду гораздо меньше свободы. С точки зрения бихевиориста, «мышление есть поведение мозга. Большая часть мозговой деятельности неосознанна» [6, р. 264]. Таким образом, если, с точки зрения социального дефинициониста, действующий субъект энергично и сознательно конструирует социальную реальность, то с точки зрения социального бихевиориста, он (или она) бессознательно реагирует на стимулы. Реакция индивида определяется характером внешних стимулов. Это гораздо более ме-
3. Социология поведения_____________________________________ 397
ханический образ субъекта, чем в трактовке социального дефинициониста.
Образ действующего субъекта у сторонников парадигмы социального факта (пример — структурный функционализм) почти столь же механичен, как в социально-бихевиористской парадигме. Они видят индивида, подчиненного внешним нормам, ценностям, структурам и т. п. Различие между ними и социальным бихевиоризмом состоит лишь в представлении о силах, управляющих индивидом. С точки зрения первых, индивидом управляют крупномасштабные структуры и институты. Социальные бихевиористы интересуются связями между индивидами и их вероятным влиянием на поведение.
Социология поведения
Бихевиористская социология (Джон и Дженис Болдуин [6] называли ее наукой поведения) представляет попытку применить принципы психологического бихевиоризма к социологическим проблемам. Исследуется соотношение между влиянием поведения действующего субъекта на среду и влиянием среды на последующее поведение субъекта. Это основа оперантной обусловленности, или процесса обучения, посредством которого поведение модифицируется своими последствиями [6]. Развернем этот тезис. Действующий субъект — источник поведения. Вначале его поведение г.воспринимается как почти случайное. Среда, социальная или физическая, в которой реализуется поведение, подвергается его влиянию и, в свою очередь, оказывает на него обратное действие. Реакция среды, позитивная, негативная или нейтральная, влияет па последующее поведение субъекта. Если реакция поощряющая, то поведение, вероятно, будет воспроизведено в будущем в подобных ситуациях. Отрицательная реакция уменьшит вероятность воспроизведения поведения. Социальные бихевиористы, интересуясь взаимосвязью истории реакций среды и последствий поведения, утверждают, что прошлое управляет настоящим: зная, что вызвало определенное поведение в прошлом, можно предсказать, воспроизведет ли субъект то же поведение в настоящем.
Основные концепции
Ключевым понятием социологии поведения является подкрепление, которое может быть определено как вознаграждение. Нет
такой вещи, которой изначально присуще свойство быть вознаграждением. Подкрепители не определяются априорно, вне их воздействия на поведение. Так, вознаграждение, не влияющее на субъ-
Глава 17. Теория социального обмена и бихевиористская социология
екта, не является подкрепителем. Пища обычно считается вознаграждением, но если индивид не голоден, пища не будет служить подкрепителем. Эффективность вознаграждения определяется уровнем депривации (лишения) действующего субъекта. Например, если субъект лишен пищи, т. е. испытывает депривацию пищи, то он будет голоден и пища будет действовать как подкрепитель. Если он только что поел, уровень депривации будет минимальным и пища не будет эффективным подкрепителем. Это пример физиологической депривации. Если мы лишаем людей пищи, сексуального наслаждения, воды или воздуха, все это может служить подкрепителем. Если же физиологические потребности людей удовлетворены, упомянутые факторы не будут пригодным подкрепителем. Подкрепители не могут быть усвоены. Если мы усваиваем потребность в чем-либо, это становится подкрепителем, когда нас его лишают.
Подкрепители могут быть позитивными и негативными [6]. Позитивными — в случае, когда изменения среды принимают форму вознаграждений, увеличивая тем самым вероятность повторения поступка в будущем [11, 28, 29]. Например, продавец стучится в дверь, и ему удается продать свой товар. Теоретики бихевиоризма рассматривают факт продажи как позитивное подкрепление при условии, если продавец затем постучится в ряд других дверей в надежде повторения успеха. Джеймс и Дженис Болдуин заключают: Люди обычно усваивают позитивное подкрепление, ибо оно дает дополнительные позитивные результаты и приятные эмоции [6, р. 15]. Негативное подкрепление также повышает вероятность воспроизведения поведения в будущем, но в форме устранения чего-то неприятного. Например, выключение шумного радио может повысить способность человека писать или читать. В будущем способность писать или читать может повышаться, если выключено радио.
Подкрепителем может служить и наказание: «Событие, снижающее частоту реакции, есть фактор наказания» [11, р. 29; см. также 6, р. 25]. Например, удар или угроза удара могут удержать от повторения действия. Однако наказание для одного может оказаться вознаграждением для другого. Мазохист, например, может счесть удар поощрением, и весьма вероятно, что он будет стремиться повторить действие. Таким образом, чтобы определить, что является поощрением, а что наказанием, мы должны знать историю личности так же хорошо, как и индивидуальные физиологические качества.
Наказания, как и Подкрепители, могут быть позитивными и негативными. Позитивное наказание состоит в использовании предотвращающих стимулов, которые подавляют поведение. Примером позитивного наказания является шлепок ребенку каждый раз, когда он начинает капризничать. Негативная форма наказания —
4. Основные концепции
подавление поведения посредством лишения или угрозы лишения вознаграждения (цена реакции или утрата подкрепителен). Если мы отнимаем или угрожаем отнять у ребенка привилегии за то, что он (или она) капризничает, мы применяем негативную форму наказания. Дон Бушел и Роберт Берджес доказывали, что цена реакции — это «основа процедур контроля в социальных организациях» [5]. Большинство социальных организаций практикует лишение или угрозу лишения уже имеющихся поощрений, а не вознаграждение или позитивное наказание.
Отношения типа подкрепление-наказание между действующим субъектом и средой проявляются в различных формах: одни обусловлены естественными потребностями (например, лишение пищи), другие определены социально. В простейшей модели подкрепление следует за каждым действием. Такую модель постоянно подкрепляемого поведения чаще всего можно наблюдать в отношениях с детьми: например, за плачем ребенка немедленно следует внимание со стороны родителей. В отношениях с подростками эта модель проявляется с меньшей вероятностью. Подкрепление в отношении взрослых носит спорадический характер. Разъездные торговцы не ожидают, что за каждой дверью окажется покупатель, но вероятность продажи побуждает их продолжать работу. Если бы они никогда не вознаграждались, их торговое поведение было бы затухающим и их функционирование как торговцев прекратилось бы. Интересно, что постоянно подкрепляемое поведение значительно легче погасить, чем поведение, подкрепляемое спорадически. Продавцы привыкают к спорадическому подкреплению, и проходит довольно долгое время между последней продажей и пониманием, что вознаграждение может больше не последовать. Таким образом, их затухающее торговое поведение продолжается долгое время. Если бы они вознаграждались постоянно и вознаграждения внезапно прекратились бы, то они смогли бы продолжать работу лишь недолго.
Подкрепление — явление гораздо более сложное, чем простая последовательность действие — реакция (желательная или нежелательная). Подкрепление каждого данного акта определяется многими условиями среды. Эти условия представляют собой сущности, которые в прошлом ассоциировались с подкреплением или наказанием. Если, например, лицо, от которого исходит подкрепление, носит униформу, то эта униформа может вызвать реакцию, даже если она надета на ком-нибудь другом. Подобным же образом если классная комната всегда ассоциировалась с наказанием, то реакция на наказание будет проявляться, даже если перевести учащегося в другой класс и создать ситуацию поощрения. Это процесс превращения первоначально нейтральных стимулов (как, например, униформа) во вторичные или обусловленные подкрепители. Однажды преобразован-
Глава 17. Теория социального обмена и бихевиористская социология
ный нейтральный стимул может стать позитивным подкрепителем. Поскольку подкрепитель не может функционировать в вакууме, то с первичным подкрепителен неизбежно связан ряд вторичных. Происходит процесс быстрого возрастания количества подкрепителей.
Хотя многие подкрепители специфичны для данной ситуации, но есть генерализованные подкрепители. Последние, по определению Бушела и Берджеса, «имеют большое значение в социальном исследовании, так как сохраняют свою эффективность независимо от депривации. Термин «генерализованный» связан с тем, что эти подкрепители предоставляют или обеспечивают доступ к широкому ряду различных подкрепителей, как необусловленных, так и обусловленных» [11, р. 38].
Деньги и статус-кво — хорошие примеры генерализованных подкрепителей. Поскольку генерализованные подкрепители связаны с рядом других различных сущностей, их эффективность постоянно возрастает. Социальные бихевиористы считают, что индивид ненасытен к таким подкрепителям. Как бы ни было велико количество денег или высок статус, это вряд ли ослабит желание достичь большего.
Модификация поведения
Подкрепление реакции означает одновременное вознаграждение целого ряда сходных реакций. Этот факт позволяет социальным бихевиористам говорить о систематическом формировании поведения или о модификации поведения. Джон Болдуин и Дженис Болдуин дают следующее определение: «Систематическое формирование поведения предполагает изменение его в направлении запланированной конечной модели. Поведение при этом постоянно подкрепляется» [6, р. 159].
Процесс модификации поведения относится к компетенции терапевтов. Модификация поведения разбивается на шесть стадий.
1. Терапевт идентифицирует желаемое поведение.
2. Определяется природа реакций (поступков) субъекта и сте
пень их приближения к желаемому поведению.
3. Терапевт создает обстановку, благоприятную для обуче
ния.
«Это означает устранение отвлекающих стимулов, возможности конфликтного или несовместимого поведения и обеспечение стимулов, вызывающих желаемую реакцию» [11, р. 43].
4. Терапевт выявляет эффективный для субъекта подкрепи
тель. Хотя могут быть использованы специфические подкрепители,
но чаще всего используются генерализованные подкрепители —
деньги, общественное внимание, социальный статус.
6. Теория обмена___________________________________________ 401
5. Терапевт формирует поведение посредством дифференци
рованного подкрепления реакций, последовательно приближая их
к конечной модели.
6. Когда модификация достигнута, можно применять подкрепители менее регулярно. Подкрепление должно поступать не столь
ко из искусственной конструкции, сколько из естественной среды.
Практическое применение бихевиористской социологии (например, в модификации поведения) выделяет ее из прочих социологических теорий, в том числе теории обмена. Она носит значительно более прикладной, практический характер, хотя в некоторых пунктах сближается с другими отраслями социологии, например с индустриальной социологией, которая стремится манипулировать групповыми процессами в целях увеличения производительности груда рабочих (школа человеческих отношений) [6].
Теория обмена
Теория обмена представляет попытку применить принципы бихевиоризма в совокупности с другими идеями к задачам социологии. Хотя теория обмена зародилась довольно давно [32], пик ее в 50—60-х годах связан с именем Джорджа Хоманса [7]. Хомансовская теория обмена может рассматриваться во многом как реакция на парадигму социальных фактов, в особенности на структурный функционализм.
Хоманс и Дюркгейм
Хоманс [27] критиковал структурных функционалистов, атакуя Эмиля Дюркгейма по трем направлениям: проблема эмерджентности, трактовка психологии и метод объяснения. Что касается проблемы эмерджентности, то Хоманс принимал общий тезис Дюркгейма о возникновении новых феноменов в процессе взаимодействия. Однако эти вновь возникающие феномены он сводил к простому индивидуальному поведению. Он говорил: «Все вновь возникшие социальные явления можно легко объяснить исходя из психологических предпосылок» [27, р. 14]. Таким образом, если Дюркгейм объяснял эмерджентные формы исключительно через социальное, то Хоманс полагал более адекватным их психологическое объяснение.
Что касается трактовки психологии, то Хоманс указывал, что во времена Дюркгейма психология находилась на примитивном уровне развития, занимаясь главным образом инстинктивными формами поведения и не касаясь индивидуальных различий. Таким образом, по мнению Хоманса, Дюркгейм был прав, отделяя
402 Глава 17. Теория социального обмена и бихевиористская социология
социологию от психологии своего времени [27, р. 16]. Однако современная психология значительно более развита, и ее уже нельзя отбрасывать, как это делал Дюркгейм.
Наконец, Хоманс критиковал Дюркгейма за его метод объяснения. Дюркгейм трактовал объяснение как простое выявление причины. Такое представление об объяснении, с точки зрения Хоманса, в принципе верно, но все же недостаточно: следует также объяснять связь между причиной и следствием, притом объяснение должно непременно учитывать психологический фактор.
«Так, например, - - пишет Хоманс, — решающей причиной огораживания в Англии XVI в. несомненно была революция цен. Но для объяснения, почему эта конкретная причина привела именно к таким последствиям, нужно указать и на то, что с ростом цен в равной мере увеличивалась вероятность, что тот или иной лендлорд наживет или, наоборот, потеряет большие деньги. Лендлорды сочли дополнительную прибыль достаточным вознаграждением за существующий риск. Таким образом, налицо психологический фактор — личные убеждения действующих субъектов, которых побуждает предпринимать те или иные действия надежда на вознаграждение: это общая психологическая предпосылка» [27, р. 19].
Таким образом, реакции (поступки) всегда опосредуют социальные факты. Хоманс утверждал, что социальные факты вызывают индивидуальные реакции, которые, в свою очередь, ведут к новым социальным фактам; однако решающим фактором является поведение, а не социальный факт.
Хоманс и Леви-Стросс
Хоманс выступал не только против Дюркгейма, но также и против последователей дюркгеймовской традиции. Питер П. Эке [15] доказал, что теория Хоманса сформировалась как реакция на появление работ этнографа Клода Леви-Стросса [31]. Фактически Хоманс выступил против леви-строссовской неодюркгеймианской версии теории обмена.
Основной тезис Эке заключается в том, что теория обмена возникла из двух несовместимых направлений. Леви-Стросс [33] развивал свою версию, по крайней мере в некоторой степени, в рамках французской коллективистской традиции, главным выразителем которой был Дюркгейм. Хоманс же был наследником английской индивидуалистической традиции, наиболее ярко выраженной в трудах Герберта Спенсера. Неудивительно, что при столь различных ориентациях Леви-Стросс и Хоманс получили очень разные представления о теории обмена.
Дюркгейм рассматривал действующего субъекта как сдерживаемого социальными фактами, особенно коллективным сознани-
8. Хоманс и Леви-Стросс
ем, а Леви-Стросс пошел дальше, веря в существование коллективного бессознательного, глубоко запрятанного в человечестве и неизвестного самим действующим субъектам. С точки зрения Хоманса, это еще более ограничивающее и мистифицирующее понятие, чем идея Дюркгейма о коллективном сознании и социальных фактах. По формулировке Эке «у Леви-Стросса индивид играет еще меньшую роль в социальных процессах, чем у Дюркгейма» [33, р. 42]. Исходя из этих общих теоретических предпосылок, рассмотрим вкратце теорию обмена Леви-Стросса и критическую реакцию на нее Хоманса,
По Эке, Леви-Стросс выстроил свою теорию обмена на двух основных посылках. Во-первых, он считал, что социальный обмен есть процесс, свойственный исключительно человеку. Нельзя узнать о человеческом обмене по поведению животных. Действия людей обусловлены культурой, животные могут только реагировать на природную среду. Люди способны на созидательные, динамические действия, животные же ведут себя статично. Реакцией Хоманса было отрицание четкого различия между людьми и животными. Он отвергал все идеи Леви-Стросса об исключительности человеческого поведения.
Далее, Леви-Стросс возражал против объяснения обмена личной заинтересованностью индивидов. Он не отрицал возможности проявления личного интереса, но утверждал, что его недостаточно для поддержания социальных отношений, основанных на обмене. Леви-Стросс доказывал, что социальный обмен поддерживается сверхиндивидуальными силами, коллективными силами, культурными силами. Таким образом, человеческий обмен виделся Леви-Строссу скорее как символический.
Общество играет разнообразные роли в процессе обмена. Когда чего-либо не хватает, общество должно вмешаться, чтобы установить правила, предотвращающие деструктивное поведение. В некоторых случаях социальный обмен оправдан скорее в плане социальных ожиданий, нежели выгод: процедура обмена производится лишь для того, чтобы предотвратить появление деструктивных негативных чувств. Например, люди совершают свадебные обряды не столько ради выгоды от подарков, сколько потому, что таков обычай. Обычаи могут предусматривать поощрение не партнера по обмену, а третьей стороны. Например, вместо того чтобы отблагодарить заботой вырастивших их родителей, дети могут посвятить себя собственным детям. Таким образом, Леви-Стросс подчеркивал моральную сторону обмена, а не проявление личного интереса.
Хоманс, конечно, все это отвергал. Он больше интересовался двусторонним обменом, чем его более широкими формами типа последнего примера с родителями и детьми. Он доказывал, что основой обмена является именно личный интерес, основанный на сочетании экономических и психологических потребностей.
•
404 Глава 17. Теория социального обмена и бихевиористская социология