Социально-экономическая политика
Экономическое развитие
Динамика доли населения России с денежными доходами ниже прожиточного минимума в 1992—2009 годах, в процентах
Средняя продолжительность жизни в России в 1990—2009 годах
Динамика естественной убыли и миграционного прироста населения России в 1993—2009 годах, в тыс чел
Подводя экономические итоги правлению Путина, The Wall Street Journal писал: «Экономика не только вернула себе все позиции, утраченные в 1990-е, но и создала жизнеспособный сектор услуг, который практически не существовал в советский период. В России накоплен третий по объему золотовалютный запас после Китая и Японии».[110]. Председатель Китайской Народной Республики Ху Цзиньтао в 2007 году отмечал: «В последние годы под руководством Президента Путина в условиях социально-политической стабильности экономика страны развивается быстрыми темпами. Жизнь населения улучшается с каждым днем.» Главный экономист Всемирного банка по России в марте 2008 года констатировал, что Россия на фоне замедления темпов роста мировой экономики показывает неплохие результаты. Как отметил экономист, Россию можно считать одним из островков экономической стабильности в мире, что отражает качество макроэкономической политики, рост внутреннего спроса, накопленные золотовалютные резервы и Стабилизационный фонд.
В октябре 2001 года В. В. Путин подписал новый Земельный кодекс РФ, который закрепил право собственности на землю (кроме земель сельхозназначения) и определил механизм её купли-продажи. В июле 2002 В. В. Путиным был подписан федеральный закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», который санкционировал куплю-продажу и земель сельскохозяйственного назначения.
Был проведён ряд других социально-экономических реформ: пенсионная (2002), банковская (2001—2004), монетизация льгот (2005), реформы трудовых отношений, электроэнергетики и железнодорожного транспорта.
В президентском послании Федеральному собранию в 2003 году В. В. Путин поставил задачу добиться конвертируемости российского рубля по текущим и капитальным операциям. К 1 июля 2006 года эта задача была выполнена.[135]
В 2005 году В. В. Путин объявил о начале реализации четырёх приоритетных национальных проектов в социально-экономической сфере: «Здоровье», «Образование», «Жильё» и «Развитие АПК». В январе 2008 года В. В. Путин заявил, что нацпроекты более эффективны, чем другие государственные программы По его мнению, подобного результата удалось добиться благодаря концентрации административного и политического ресурса.
В президентском послании Федеральному собранию в 2006 году В. В. Путин объявил о мерах по стимулированию рождаемости в России: увеличение детских пособий, введение «материнского капитала» и т. п.
Наблюдалось значительное увеличение иностранных инвестиций в Россию: с 11 млрд долларов в 2000 году до 120 млрд долларов в 2007 году. Отток капитала из России, составлявший в 1990-е годы в среднем 10-20 млрд долларов, сменился его притоком и составил в 2007 году рекордные 81 млрд долларов США.
Средний сбор зерна в России увеличился с 65 млн тонн в 1996—2000 годах до 79 млн тонн в 2001—2006 годах, урожайность зерна повысилась за те же годы на 24 %. Рост производства продуктов животноводства за 2001—2006 годы составил 16 %. Отставание темпов роста производства сельхозпродукции от темпов роста реальных доходов населения привело к увеличению зависимости от импорта продовольствия и мировых цен на продукты питания.
Численность населения России в 1950—2009 гг
По данным Федеральной Службы Государственной Статистики численность населения
Оценки президентства
В июле 2009 года кандидат экономических наук Арсений Яценюк заявил, что Путину досталось крайне тяжёлое наследство (олигархия, потерянное управление страной, бардак, внутренние конфликты и т. п.) и что Путин спас страну.
В январе 2010 года австралийский либеральный политик Кэмерон Росс назвал Владимира Путина лучшим лидером России со времён Петра I, отметив ряд достижений в период его президентства.
48. Россия в начале 21 века
В начале XXI века постсоветское пространство сузится до территории собственно России. Периферийные республики будут вовлечены в зоны влияния Европы, Китая, исламского мира. В первом десятилетии XXI века влияние России в этих странах по-прежнему будет велико, но работать оно будет, скорее, на противников России.
Почему? Потому что российский экономический организм останется относительно слабым и болезненным, а российская политическая элита еще долго не захочет признавать сего факта, компенсируя объективную слабость субъективной энергичностью.
Россия в начале XXI века сделает выбор в пользу огосударствленной олигополистической экономики и автократичной президентской власти. Главной целью она поставит сначала восстановление влияния на постсоветском пространстве, а потом вынужденно сконцентрируется на более узкой цели - на сохранении своей территориальной целостности.
Но эти цели в первом десятилетии XXI века не найдут поддержки у соседей. Ни у дальних, ни у ближних. Для больших стран распавшаяся Россия будет представляться источником наживы, для мелких перестанет быть источником опасности. Всех их будет страшить только сам процесс ее распада.
Поэтому США и Европа в первом десятилетии будут поощрять ползучий распад России. Их вполне устроит медленное расползание страны под давлением исламских сил на Кавказе и в Поволжье, китайских - на Дальнем Востоке и в Сибири, европоцентристских - на северо-западе и т.д.
Во втором десятилетии XXI века западная политика управляемого ползучего развала России уступит место политике поддержки России как сильной региональной державы. Эта держава должна «естественно» опираться на Запад как на тыл в противостоянии китайской угрозе.
«Сердечная дружба» с Китаем в первые годы XXI века будет таковой только на словах, да еще в виде перетекания высоких технологий из России в Китай в обмен на качественные и некачественные товары народного потребления.
Российский ядерный потенциал будет неумолимо сокращаться под давлением экономических проблем, в то время как американский потенциал лишь немного сократится, а во втором десятилетии будет интегрирован в единую систему гарантированного уничтожения ядерной мощи любого противника.
Гарантия, конечно, будет теоретическая. Система даст лишь гарантию победы в войне со сравнительно небольшим ущербом для США, так как в худшем случае через нее прорвется около 0,5% выпущенных противником ракет. Этого будет достаточно, чтобы стереть с лица земли несколько крупных американских городов и создать в густонаселенных районах Америки несколько «чернобылей».
Уже в середине второго десятилетия XXI века Россия, наряду с другими европейскими странами, попытается встать под американский зонтик. Ее поставят в очередь и потребуют «хорошего поведения» на целых десять лет. В начале двадцатых этот зонтик все же будет открыт над частью России, одновременно с Индией и Индонезией. Опасность приближающейся войны с Китаем заставит американцев снизить свои требования к сомнительным союзникам. Одним из таких союзников Запад в то время будет считать и Россию.
Во втором десятилетии начнется кризис российского авторитаризма, быстро исчерпавшего свой ресурс не «просвещенного деспотизма», а «просвещенной» деспотии. Либералы вновь начнут приобретать вес и влияние. Их поддержат не только в интеллектуальных слоях общества, как это было в девяностые годы XX века, но и в широких слоях народа - в буржуазии, среди людей свободных профессий, студентов и даже части госслужащих.
Охлаждение отношений с Китаем и потепление российско-европейских отношений будут способствовать либерализации российского общества. Власти, в поисках альтернатив, будут поощрять развитие «либеральных резерваций», которые возникнут в результате местных выборов в разных регионах страны. Но эти «резервации» не сотворят чуда ни у себя дома, ни, тем более, в стране.
Как и двадцать лет до этого основным дефицитом российской экономики останется дефицит доверия людей к государственной политике и друг к другу. Отсюда и дефицит частных (и честных) предпринимателей и переизбыток коллективных паразитов.
Из этих «резерваций» капиталы будут выливаться быстрее, чем втекать, а рабочие и служащие будут возмущаться эксплуатацией и призывать к госвмешательству.
Портфельные инвестиции от серьезных инвесторов из развитых стран здесь не будут большими. Инвесторы предпочтут огромные растущие и более «правильные» рынки Латинской Америки, Восточной Европы, стран Дальнего Востока и даже Индии.
Зато Россия будет привлекать арабских, турецких, китайских, кавказских, индийских и центрально-азиатских предпринимателей - торговцев, производителей дешевого ширпотреба. Таких экономических мигрантов, прочно обосновавшихся в России, но не порывающих живых связей со своей родиной, в России будет к началу двадцатых годов более шести миллионов человек. Концентрироваться они будут, прежде всего, в столицах и либеральных «зонах». Они станут заметной политической силой и главным фактором роста там социальной напряженности.
На Западе в это время утвердится весьма пренебрежительное отношение к России и русским. Поэтому помощь новым либеральным реформам будет незначительна. Но инвестиции в ТЭК и инфраструктуру будут иметь преимущественно западное происхождение.
Идея сохранения территориальной целостности России перед разъедающей ее кислотой китайской ползучей экспансии хоть и получит поддержку западной общественности, но встретится с равнодушной обструкцией западных политиков. Эти политики «запрограммируют» Россию на роль страны-буфера, которая все свои «избыточные» ресурсы должна направлять на сохранение Кавказа и территорий восточнее Уральских гор. На Кавказе Турция будет проводить агрессивную политику поддержки исламских сепаратистов.
Либеральная «альтернатива» лишь приведет к смещению вправо всей российской политики. Россияне в это время научатся балансировать между идеологиями и политическими партиями.
Российская дипломатия к концу десятых годов XXI века также станет вполне адекватной. Она будет балансировать между Китаем и Европой, а силовой вектор направит на юг. В странах Центральной Азии, исламском мире Россия будет настойчиво добиваться статуса авторитетного арбитра.
Союзы с Ираном против Турции, Индией и Японией против Китая станут более-менее постоянными ориентирами российской геополитики.
Экономический и идеологический кризис середины двадцатых годов обрушится на Россию, как снежная лавина. Экономика, в предкризисные годы показывающая 6-7% ежегодного роста, окажется в глубоком спаде. Либералы уже в первый год после начала кризиса потеряют все голоса избирателей. Как и в Европе, в России возникнет партия корпоративистов, которая на очередных выборах станет партией власти.
Эта партия быстро привлечет в свои ряды российское чиновничество, за долгие годы настрадавшееся по «настоящей» государственной идее.
Корпоративисты начнут внедрять в России европейские рецепты. Будут созданы отраслевые советы, которые ограничат власть собственников и возьмут на себя часть функций местных властей. Мелкие предприятия поначалу не тронут, но потом, под влиянием разбуженной народной политической инициативы (а проще - погромов азербайджанцев, арабов, турок) и здесь начнут ускоренно внедрять корпорации по европейским (немецким) образцам.
В конце двадцатых годов Россия устремится в Большую Европу, тем более что до нее там уже обоснуются ее западные соседи по СССР: страны Балтии, Беларусь, Молдавия и Украина