Британия при Поздней Империи 2 страница
Константин нанес серьезный удар как по языческим культам, так и по городскому самоуправлению, когда передал сокровища и пожертвования из языческих храмов в христианские церкви и для той же цели изъял значительные суммы из городской казны. В IV в. богатство стремительно сосредотачивалось в руках наиболее крупных землевладельцев, с одной стороны, и государства с его институтами – с другой. Нет ничего странного в том, что мы находим виллы на переднем крае наступления христианства в Британии, где они представляли собой столь яркую характерную черту того периода. Учитывая эти обстоятельства, не вызывает удивления и то, что свидетельства христианизации так разнородны. Коль скоро степень влияния христианства в округе зависела от того, был ли местный землевладелец убежденным христианином (либо честолюбивым политиком) или нет, это вполне объяснимо. Коль скоро строительство церквей и других христианских памятников зависело от деятельного городского совета, как ранее – попечение об общественных храмах и других гражданских постройках, соответственно попечение могло быть более или менее добросовестным. Очевидно, что на Соборе в Римини в 359 г. присутствовало намного больше епископов из Британии, но не сохранилось ни одного титула, поэтому неизвестно, в каких городах они располагались. Вероятно, показательно, что по меньшей мере некоторые из них испытывали определенные трудности со сбором средств на дорожные расходы. Если городские христианские общины были слабыми или пришли в упадок спустя более столетия после кампании Константина, то как выживало христианство после окончания римского правления? Отгадка, возможно, заключается в окончательном соединении христианства с классом землевладельцев по всему Западу, что имело параллели в Британии V столетия. В этот период, в отличие от IV в., мы видим практически единодушное принятие христианства сельскими жителями. Поскольку большая часть населения в любом регионе жила на земле, это позволяет ожидать присутствия там христианства, хотя бы в качестве субкультуры. И даже тот факт, что в позднеримские времена сельское духовенство, в отличие от своих городских собратьев, было относительно малообразованным и занимало неясное социальное положение (в деревне даже епископы могли мало чем отличаться от зависимых держателей земли при землевладельце), может говорить в пользу их близости с земледельческим слоем и служить дополнительным подтверждением того, что Церковь, равно как и вера, выживала, несмотря ни на что, вместе с хозяевами земли.
Насколько долго общество IV в., основу которого составляли сельские виллы, могло сохранять свое былое процветание, столь отличающее Британию от других частей Империи? Описывая череду набегов варваров на края, граничившие с Британией в 360 г., Аммиан, хорошо осведомленный историк того времени, сообщает, что в ту пору «провинции были охвачены страхом», и многозначительно добавляет: они «были уже разорены несчастьями прошлых лет», Более того, выдвигалось предположение, основанное на данных археологии, согласно которому около 350 г. с городами было «покончено» (позже нам придется рассмотреть это предположение). Если не вдаваться в подробности, картина сильно отличается от той, которую мы видели в начале века.
Есть веские основания считать, что золотой век не надолго пережил самого Константина. После его смерти в 337 г. Империя была с трудом разделена между тремя его сыновьями – Констанцием II, Константом и Константином П. Британия вошла в состав владения молодого Константина. Недовольный своей долей, он в 340 г. напал на Константа и потерпел сокрушительное поражение. Немало лет минуло с тех пор, как британская армия в последний раз сталкивалась с военной катастрофой. Вызванные этим слабость и, вероятно, разочарование в стране имели результатом необычное путешествие Константа через пролив в разгар зимы, закончившееся вторжением 343 г., сохранившиеся следы которого сосредоточены на северной границе Британии. В 360 г., к которому относятся процитированные нами слова Аммиана, пограничные проблемы, несомненно, обострились: скотты из Ирландии и пикты из Шотландии нарушили соглашение с Римом; при этом подразумевалось, что существовали более ранние договоренности, достигнутые дипломатическим путем (вероятно, обычным способом – с помощью золота). В 364 г. они возвращались вновь и вновь, на сей раз в сопровождении аттакоттов (возможно, тоже из Ирландии) и саксов. Таким образом, великое вторжение варваров 367 г., к которому мы приближаемся, представляло собой кульминацию долгого периода угроз извне. Но на территории, находившейся под властью Рима, положение было по меньшей мере столь же скверным.
В 350 г. Констант погиб в результате дворцового заговора, и на трон взошел офицер германского происхождения по имени Магненций. Отныне западная часть Империи находилась в состоянии войны с восточной, которой правил Констанций II, последний из сыновей Константина. Правление Магненция, который был христианином, но терпимо относился к язычникам, продлилось три с половиной года и привело к катастрофическим последствиям. Костанций II, который, как мы видели, принял на себя обязанность бороться с христианскими ересями, ненавидел и язычников; он даже в очередной раз ввел смертную казнь за отправление языческих культов и шокировал Сенат, удалив из здания Сената в Риме древний алтарь Победы. Британия подверглась особенно тщательной проверке, после того как он окончательно взял верх. Основной целью некоего Павла, которого Констанций II назначил главой императорской канцелярии, была охота на инакомыслящих среди жителей острова. Горько шутя, его метко прозвали Цепью. Непосредственной задачей Павла являлся арест военных, поддержавших Магненция, но вскоре, никем не сдерживаемый, он создал настоящее царство террора, в котором решающую роль играли ложные доносы, наводившие ужас даже на самых преданных офицеров. Мартин, викарий самого Констанция в Британии, заплатил жизнью за неудачную попытку покончить с Павлом. Можно только догадываться, сколько видных семейств по воле случая оказались вовлеченными за полвека в этот водоворот в придачу к тем, кто имел отношение к политике. Император одобрял конфискации, ссылки, тюремное заключение, пытки и казни, не требуя никаких доказательств. Уже только конфискации имущества должны были оказать глубокое воздействие на систему землевладения Британии, в то время как душевное опустошение как среди горожан, так и в армии могло лишь ослабить их волю к сопротивлению варварам, которые надвигались на них теперь.
Бедствия достигли своего апогея в 367 г. В Британию вторглись пикты, скотты и аттакотты; франки и саксы совершали набеги на галльское побережье. Оба императорских главнокомандующих– сам император Валентиниан находился в Северной Галлии – и старшие офицеры, отвечающие за Британию, были застигнуты врасплох. Dux, руководивший постоянным гарнизоном Британии, был выведен из строя, а comes, отвечавший за оборону побережья, убит. Согласованные действия столь непохожих друг на друга варваров составляют наиболее примечательную особенность случившегося. Известно, что предательство местных уроженцев, служивших на границе, внесло свой вклад в ситуацию, но, если оценивать кампанию в целом, приходится предположить, что существовал некий неизвестный варвар – выдающийся военачальник и дипломат. Раздобыть подробные сведения о расположении римских войск и разобраться в римских способах ведения войны было не так уж сложно, учитывая, как много германцев было в армии Рима (хотя случаи, когда их можно заподозрить в сознательном вероломстве по отношению к Риму, крайне редки). В наличии у варваров одаренного лидера убеждает сам факт того, что нападения одновременно совершали представители столь различных культур, чьи родные края довольно далеко отстояли друг от друга, чьи цели разнились достаточно сильно; более же всего – сохранение полнейшей секретности. Римляне, разумеется, называли это сговором, и с ними трудно не согласиться.
Отряды варваров разбрелись по Британии, грабя, разрушая все вокруг, захватывая пленных или, если было на то желание, убивая. Сельская местность близ больших дорог должна была оказаться особенно уязвимой; похоже, выстоять смогли даже не все укрепленные стенами города. Военная и гражданская власть рухнули. Войска разбегались, причем некоторые неубедительно претендовали на звание демобилизованных. Политические оппортунисты не упустили такой возможности. Британия была местом почетной ссылки для правонарушителей высокого ранга, которые составили хорошо подтверждаемый документами заговор, пресеченный сразу после восстановления римского правления в Британии. Есть также некоторые свидетельства того, что одна из провинций британского диоцеза (который теперь делился на пять провинций) временно оказалась в руках повстанцев.
Ответом императора Валентиниана на разразившееся бедствие была отправка небольшого, но мощного подразделения элитных войск, которое возглавлял comes rei militaris Феодосий, отец будущего императора Грациана и дед Феодосия Великого; его собственный отец служил комитом (comes) Британии при Константе. Использование таких отрядов особого назначения было обычной практикой в Поздней Империи, если возникали непредвиденные проблемы; подобная экспедиция уже отправлялась в Британию по меньшей мере однажды (в 360 г.) возможно, этот случай был не единственным. В то время подобные войска обычно состояли из comitatenses. С конца IV столетия в римскую армию все чаще включали военные отряды варваров, возглавляемые их собственными королями, а то и целые племена. Поэтому отряды особого назначения формировались из состава регулярных войск, которые оказывались под рукой, – из союзников-варваров, а иногда и только из варваров – в противоположность специально подготовленным кампаниям или операциям. С учетом будущего важно отдавать себе отчет в том, что в V в., по мере того как военное дело развивалось, утрачивая черты, присущие IV в., варвары были уже не враждебными пришельцами из ниоткуда, но привычным явлением повседневной жизни. Воинов-варваров часто нанимали против других варваров при подавлении внутренних распрей и использовали в ходе гражданских войн в Риме.
И военная кампания, осуществленная Феодосием, и последовавшее за ней восстановление Британской провинции производят впечатление тщательно продуманных блестящих операций. Эффектно освободили Лондон. Вновь созвали войска постоянной дислокации; дезертиры получили прощение, была создана боеспособная армия. Шайки варваров были разбиты одна за другой, саксы потерпели поражение на море. Украденное имущество возместили или возвратили. Административная власть была восстановлена под руководством нового викария (vicarius); захваченную повстанцами провинцию вернули и назвали Валенцией в честь Валентиниана и его брата (а также «коллеги» по правлению из восточной части Империи) Валента. Крепости отстроили вновь, разрушенные города восстановили.
Масштабная перестройка городских укреплений в Британии, сопровождавшаяся добавлением высоких башен, выступавших наружу, перестройка, археологически датируемая примерно серединой IV в., скорее всего, была инициативой именно Феодосия, хотя различия во внутреннем и внешнем устройстве наводят на мысль, что расходы и контроль вновь были возложены на местные городские советы. Тем не менее тот факт, что стены поддерживались в боевой готовности на всем их протяжении, сильно сказался на состоянии городов в середине и конце IV столетия. Невозможно было поддерживать столь обширные укрепленные площади только ради обеспечения отдельных стратегически важных пунктов или даже укрытия сельского населения на случай опасности. Существовало еще что-то, ради защиты чего не жаль было постоянных усилий. Что мы имели в виду, говоря, что с британскими городами было «покончено» примерно к 350 г.? Молчаливое убеждение в том, что города IV в. оставались теми же, что и во II в., явная ошибка. Разумеется, следует проявлять осторожность, чтобы не решить, будто во всех городах перемены были одинаковыми. Однако упадок и запустение общественных сооружений едва ли может удивлять, если центральное правительство расхищало муниципальную казну, а члены совета попадали в него против воли. Законодательство IV в. вновь и вновь пыталось препятствовать отъезду из городов представителей класса, для которого служба стала ныне наследственной обязанностью, в то время как более высокие слои общества были освобождены от муниципальных обязанностей. Вездесущая бюрократия стала новым элементом в обществе, и нам, вероятно, следует присмотреться в этом направлении. Пять правителей, их штат, домочадцы, отряды стражей и множество других связанных с ними людей надо было где-то размещать; существовало еще немалое число прочих чиновников, и для поддержания их раздутых аппаратов и образа жизни требовалось довольствие значительных размеров. Надежды каждой ступени иерархической лестницы были обращены к блистательному и щедрому двору Поздней Римской империи. Огромные пространства вокруг столичных городов IV в., таких, как Трир или Арль, некогда обычных муниципиев, были отданы под дворцы и другие государственные строения. Нам следует ожидать того же и на более низком уровне, во многих британских городах. Действительно, археологические раскопки показали строительство больших городских домов в столь несхожих между собой местах, как Лондон и Кармартен, а также развитие городской жизни в Веруламии середины V в. и особенно в Роксетере. Незастроенные пространства в черте городских стен, выявленные при раскопках, вероятно, следует рассматривать как парки и сады государственных служб нового образца, а не как заброшенные городские участки, свидетельствующие об упадке. Периодическое присутствие самих императоров в Лондоне и Йорке тоже наложило отпечаток на археологические свидетельства.
Есть все основания полагать, что восстановление при Феодосии было исключительно успешным. Археологические данные говорят о том, что многие виллы продолжали оставаться обитаемыми, некоторые были даже расширены, а другие построены с нуля. Стену Адриана охраняли до самого конца римского правления, хотя отдельные гарнизоны и уменьшились по сравнению с прошлым. На северо-восточном побережье была размещена новая система сигнальных маяков. Развитие ремесел было прервано войной 367 г., но ряд новых черт, появившихся после войны, показывает, что они сохранили жизнеспособность и тенденцию к развитию. Некоторые языческие святилища исчезают, что неудивительно, но другие по-прежнему используются для отправления обрядов; в иных же к концу столетия появляются признаки того, что их приспособили к какой-то новой религии, отдельные, возможно, к христианству. Сорок лет после 369 г. не были столь благополучными, как начало века, но ситуация на острове не обнаруживает никаких свидетельств упадка и разорения, о которых писали историки 50-х и 60-х годов. Для того чтобы верно оценить происшедшее в 409 г., следует отдавать себе отчет в том, что конец IV столетия в Римской Британии отнюдь не ознаменовался стремительным регрессом.
В этот период было сделано еще две попытки завладеть императорским троном, используя Британию как базу. В 382 г. военачальник по имени Magnus Maximus, Магн Максим (Максен Вледиг из валлийских преданий), одержал победу над пиктами; это сделало его столь популярным, что позволило ему провозгласить себя императором и в течение пяти лет править частью Римской империи – Британией, Галлией и Испанией. В это время некоторые крепости в Британии опустели, а Двенадцатый легион отозвали из Честера; но до сих пор остается неясным, какое влияние походы Максима и его гибель от руки императора Феодосия Великого оказали на боеспособность британских войск. Между 392 и 394 гг. Британия оказалась вовлеченной в другой дворцовый мятеж, в ходе которого Феодосий утратил контроль над Западной империей; однако более значительную роль в этой истории играла личность военачальника (в данном случае франка), затмившая собой нерешительного императора Запада. Смерть Феодосия в 395 г. закрепила новое распределение сил в Западной империи до конца ее истории. Совместное восшествие на престол двух сыновей Феодосия – Гонория на Западе и Аркадия на Востоке – открыло период, когда двойное управление двумя частями Империи стало основополагающим принципом. На Востоке власть оставалась в руках императора или его первого министра – лица гражданского. На Западе же могущественная землевладельческая аристократия, опираясь на свои поместья, боролась за влияние с профессиональными военными, которые командовали войсками. Спустя три четверти века обе партии пришли к выводу, что они в состоянии обойтись на Западе и без императора.
Конец римского правления
Успешному контролю над Западом, осуществляемому Флавием Стилихоном, вандалом по рождению и главнокомандующим последнего императора Феодосия, сопутствовали и притязания на Восток. Заговор, ответный заговор и гражданская война между Стилихоном, Гонорием, сенатом Западной Римской империи и готами во главе с Аларихом сделали все возможное, чтобы обеспечить падение римского правления на Западе. В Британии за временными успехами в борьбе против пиктов, скоттов и саксов и восстановлением линии обороны под руководством Стилихона последовал, вероятно в самом начале V в., роспуск части войск. Мы не знаем, каковы были его масштабы, но прекращение ввоза вновь отчеканенной монеты в 402 г. может означать, что ни оставшиеся войска, ни гражданские чиновники более не получали средств из центра. Неудивительно, что это породило крайнее недовольство. В 406 г. британская армия приняла участие в первом из трех стремительно последовавших друг за другом дворцовых переворотов. В последние дни этого года многочисленные толпы варваров пересекли Рейн. Административный центр галльской префектуры был перенесен в Арль, а на британских узурпаторов ни у кого не оставалось времени.
Третий из узурпаторов, действуя по обычной схеме, захватил власть над Галлией и Испанией, и некоторое время император Гонорий неохотно признавал его своим законным соправителем. Нам вновь неизвестно, имело ли место тотальное сокращение британского гарнизона, но, похоже, роспуск регулярных частей продолжался. Тем не менее Северо-Западной империи Константина III предстояло стать последним государственным образованием такого рода, и еще до ее окончательного развала Британия перестала признавать власть императора в какой бы то ни было форме.
О том, как именно это случилось, нам известно до обидного мало, но кое-что можно сопоставить. В 408 г. большая часть армии Константина находилась в Испании, и он оказался не в состоянии отразить нападения варваров на Британию. В 409 г. в этой армии начался мятеж, возглавленный ее командующим, британцем по происхождению (причем он умело подстрекал и варваров в Галлии); одновременно на Британию вновь напали враги, в число которых входили саксы. В самой Британии – как и в некоторых частях Галлии – поднялось восстание, и администрация Константина была изгнана из страны. Натиск варваров-захватчиков был успешно отражен, и с тех пор Британия окончательно порвала с римским правлением.
Как именно британцы изгнали захватчиков и каково было на тот момент положение дел в стране – все это может быть разве что предметом научных умозаключений. Существуют слабые признаки стараний Стилихона и Гонория побудить местных жителей организовать систему обороны или оплатить ее. Вряд ли регулярная армия оставалась в строю, когда офицеры Константина были смещены, вряд ли в поддерживающую ее сложную административную структуру поступало достаточно людей и средств. При Поздней Империи землевладельческий класс упорно сопротивлялся как призыву в регулярную армию сельской рабочей силы, так и уплате налогов. В V в. части, финансирование которых прекращалось, распускались; люди разбредались либо оседали на земле. В самом деле, начиная с 455 г. процесс распада постоянной армии Запада, похоже, шел полным ходом. Весьма вероятно, что в Британии, оставшейся без управления из центра, начиная с 409 г. стали нанимать на военную службу отряды варваров, а некоторые из них могли иметь место еще при Константине III или даже при Стилихоне.
Нет никаких оснований полагать, что британцы когда-либо еще пытались избрать императора или восстановить какие-либо механизмы былой системы управления. Мало кто из них имел опыт подобного управления (в отличие от прежних чиновников, галлоримлян), но помимо этого если они разделяли взгляды, свойственные землевладельческому классу V столетия в целом, то вряд ли их обуревало желание вновь взвалить на себя бремя поддержания имперской администрации, от которого только что удалось избавиться. Убедить местную знать, что ей выгодно сотрудничать с Римом, – вот в чем заключался секрет успеха британских правителей I в., назначенных Флавиями. Нет причин считать, что события 409 г. подорвали положение класса землевладельцев. Тем не менее они утратили доверие к императору, бюрократии и армии как к самой надежной гарантии сохранения их достатка и благополучия. И жестокие политические гонения в Галлии, которые учинили офицеры Гонория после смерти Константина III, никак не поддерживали этого доверия.
В Notitia Dignitarum* содержится полный перечень всех военных и гражданских постов в Британии – по крайней мере на бумаге; и это наводит на мысль, что в имперских ведомствах возвращение Британии считалось само собой разумеющимся – как это не раз бывало в прошлом. На деле же военное вторжение в Британию было реальным только однажды, в короткий промежуток времени между 425 и 429 гг. Но к той поре другие группы обеспеченных римских провинциалов, особенно на огромной галльской территории, уже начинали устраиваться относительно удобно, нанимая варваров, заключая с ними союзы или подчиняясь их власти.
Любой из этих вариантов устраивал знать больше, нежели прямое императорское правление, – при условии, что варвары останутся сговорчивыми. Но для ослабленного среднего класса и ремесленников, которые все сильнее зависели от армии, гражданских чиновников и городских церквей, способных предоставить им работу, покровительство и рынки сбыта, перемены должны были стать катастрофическими. Данные археологии подтверждают подобную картину в Британии. В начале V в. хорошо развитое производство керамики внезапно прекращает свое существование; к 420-430 гг. приостановилась регулярная чеканка монеты. В данном случае эти факты делают определение даты, когда римские поселения оказались покинутыми, гораздо более сложным, чем прежде. Тем не менее нет никаких свидетельств того, что с виллами было покончено насильственным путем. Свидетельства того, насколько долго в городах могла сохраняться активная жизнь, сильно разнятся по времени. В Линкольне мы обнаруживаем главную улицу, вновь замощенную в V в.; привозная средиземноморская керамика среди пепла в отопительной системе одного лондонского дома соседствует с другими признаками, доказывающими, что в начале V в. там продолжалась нормальная жизнь; форум в Сиренсестере поддерживали в порядке и после того, как прекратилось регулярное хождение монеты; а в Веруламии череде важных городских сооружений, сменяющих друг друга на одном и том же месте, ближе к середине столетия положила конец прокладка нового канала.
Есть свидетельства, что после разрыва с Римом британцы жили под властью тиранов (tyranni), или узурпаторов; согласно наиболее убедительному толкованию – могущественных местных уроженцев, которые заполнили вакуум, образовавшийся с исчезновением законной власти. Их происхождение разнородное: некоторые из них, вероятно, были землевладельцами, другие – военачальниками, римлянами или варварами, которые были приглашены, чтобы навести порядок или захватили власть. Богатое погребение воина в Глостере, по своему характеру скорее британское, нежели саксонское, могло принадлежать такому тирану, либо кондотьеру, находившемуся на жаловании у местных жителей. А претенциозные деревянные строения V столетия в Роксетере, быть может, являлись резиденцией подобного лидера.
В 429 г. св. Герман, выдающийся галло-римский епископ, вхожий в римские круги общества, посетил Британию ради борьбы с ересями и публично спорил в Веруламии с местными магнатами, «чрезвычайно богатыми, одетыми в роскошные платья и окруженными толпой раболепной прислуги». В 446-447 гг. он нанес следующий визит в Британию, хотя, по-видимому, при менее благоприятных обстоятельствах. И все же по крайней мере до 40-х годов V столетия в Британии сохранялись некоторые черты «постримского», или «постимперского», образа жизни, характерного для всего Запада.
Англосаксонский период (около 440-1066)
Джон Блэр
Эпоха расселения
Источники, относящиеся к V и VI столетиям, столь немногочисленны, что их несложно перечислить, и столь ненадежны, что их слабые места видны невооруженным глазом. С одной стороны, мы располагаем археологическими данными, прежде всего находками из погребений на языческих кладбищах. Источники такого рода не лгут, но могут дать ответы только на очень ограниченный круг вопросов. С другой стороны, мы имеем небольшую группу текстов, анналов и различных отрывков. Наиболее содержательным трудом этого времени является трактат «О разорении Британии», написанный в 40-х годах VI в. монахом Гильдасом, целью которого было рассказать об ужасах своего времени наиболее устрашающим образом. В 731 г. Беда Достопочтенный, монах нортумбрийского монастыря в Ярроу завершил свою «Церковную историю народа англов». Это сочинение затмевает собой все прочие источники по истории VII – начала VIII в., и, хотя эпоха вторжения довольно далеко отстоит от времен Беды, он обеспечивает нас на редкость убедительными свидетельствами прежней традиции. Остальные письменные источники сводятся к отрывкам из хроник, сохранившихся в позднейших компиляциях, немногочисленным стихам и упоминаниям в трудах авторов с континента. Совершенно иное явление представляют собой позднейшие саксонские анналы, известные под общим названием «Англосаксонские хроники»: изложение событий в южных английских королевствах из года в год. Более ранние анналы не настолько заслуживают доверия, как относящиеся к последующим столетиям, а хронологические данные вызывают сомнения до самого конца VI столетия.
Таким образом, источниками англосаксонского происхождения, относящимися приблизительно к той эпохе, мы не располагаем. Причина вполне очевидна: в течение первых двух столетий своего обитания в Британии германские народы не знали письменности. Поэтому ранний этап их судьбы здесь возможно увидеть только глазами враждебных им бриттов и плохо информированных иноземцев, а также обратившись к их собственным позднейшим преданиям. Вплоть до VI в. обоснованные догадки вынужденно преобладают над историей.
Археологические данные показывают, что германские воины появились в Британии за годы до 410 г. На позднеримских кладбищах, в первую очередь в нижней части долины Темзы от Оксфордшира до побережья Эссекса, обнаружены захоронения с пряжками такого типа, какие носили франкские и саксонские наемники в римской армии. Если такие военные отряды осели в Британии, как это, несомненно, было в Галлии, то захватчики середины V в. могли присоединиться к своим сородичам, которые прибыли двумя или тремя поколениями ранее. Для английских поселений V-VI вв. характерны хижины с земляным полом и двускатной кровлей, опирающейся на столбы, и более двух сотен таких построек было обнаружено на огромном городище близ Макинга в устье Темзы. Предполагается, что этот комплекс населяли наемники, которых разместили там около 400 г. для охраны подступов к Лондону. Если это действительно так, то история англосаксонского переселения началась еще при римлянах.
Англичане последующих веков датировали появление своих предков несколькими десятилетиями позднее, а с 30-х годов V в. германские переселенцы, по всей видимости, начинают прибывать большими группами. Прежде чем приступать к анализу этого исключительно важного процесса, стоит задаться вопросом, кем же были захватчики и какими они были. На первый из вопросов дает ответ (почти столь же исчерпывающим образом, как его дал бы современный ученый) отрывок из неизвестного источника, процитированный Бедой:
«Они вышли из трех весьма могущественных германских племен: саксов, англов и ютов. Жители Кента и обитатели острова Векта (Уайт) были из народа ютов, да и тех, кто жил напротив острова Векта, в той части королевства Уэссекс, доныне называют народом ютов. А тех, кто пришел из Саксонии, из того края, который сейчас известен как Старая Саксония, теперь называют восточными саксами, южными саксами и западными саксами. Кроме этого, из страны англов, которая находится на землях между королевствами ютов и саксов и называется Angulus, пришли восточные англы, южные англы, мерсийцы и весь народ нортумбрийцев (это те люди, которые обитают к северу от реки Амбер [Хамбер]), а также другие племена. Говорят, что Angulus так и остается обезлюдевшим с тех пор и до наших дней»*.
Данные археологии подтверждают рассказ Беды: предметы, найденные в английских погребениях, схожи с предметами из Северной Германии и южной половины Ютландского полуострова. Некоторые погребальные урны с кладбищ Восточной Англии V в. могли быть изготовлены теми же гончарами, урны работы которых найдены в Саксонии, а глиняная посуда и украшения из Кента напоминает находки из Ютландии; район на северо-востоке Шлезвига до сих пор называется Ангельном. К перечню Беды мы, возможно, можем добавить фризов, смешавшихся с саксами, которые, судя по всему, проникли в прибрежные поселения Фризии в начале V в. Даже утверждение Беды, что некоторые поселения на их родине оказались покинутыми, было подтверждено раскопками в Феддерсен-Вирде у горы Везер. Расположенная там деревня, застроенная большими деревянными домами, опустела примерно в 450 г. предположительно вследствие подъема уровня моря. В сочетании с плодородием земель низинной части Британии и свидетельством того, что ее обитатели охотно привлекали наемные войска, это затопление прибрежных поселений помогает объяснить причины переселения.