Социально-экономическое устройство Объединенного Силла

 

Высокопоставленные сановники и аристократия Объединенного Силла владели частными землями, которых изначально было не так много, рабами-нобм и так называемыми «гостями», или мунгэк, что дословно означает «гости у ворот».

О «гостях» следует сказать несколько подробнее, поскольку эта категория населения, традиционная и для Китая, существовала в Ко­рее в течение многих столетий, вплоть до нового времени. По своему социальному положению «гости» были лично-свободными. Выполняя определенные поручения «хозяина», они получали за это еду, иногда одежду, кров и другие вознаграждения. Поручения могли быть са­мыми разнообразными — от мелких хозяйственных дел до участия в утонченных беседах или вооруженных походах. Характер поручений зависел от уровня образования и личных способностей «гостя».

Категория населения ноби также требует особых комментариев. В отечественной литературе термин ноби нередко переводят как «раб», что не совсем корректно, поскольку понятие ноби отличается от при­нятого в современном отечественном обществоведении представления о рабах и их статусе. В Корее почти на протяжении всей ее истории, начиная с Древнего Чосона и вплоть до XIX в., существовали част­ные и государственные ноби. Частные ноби в основном исполняли роль домашних слуг, государственные были приписаны к различным правительственным учреждениям, например, к почтовым станциям.

Несомненно, в разное время истории Кореи статус и положение но­би были различными, и в ранние эпохи ноби могли быть «рабами» в общепринятом смысле этого слова. Однако на протяжении большей части корейской истории, несмотря на то что ноби не были лично сво­бодными и могли стать объектом купли-продажи, они обладали пра­вом собственности, а в позднее средневековье отдельные ноби имели в частной собственности других таких же ноби и могли обладать боль­шими материальными богатствами, чем свободное население. Неко­торые ноби, подобно лично свободному населению, платили подати и исполняли трудовую повинность.

Однако вернемся к аристократии Объединенного Силла. Из «го­стей» и ноби представители силлаского высшего сословия постепенно стали создавать свои собственные охранные гвардии, которые к концу IX в. превратились в мощную сепаратистскую силу.

Помимо частных земель, в Объединенном Силла также были зем­ли, которые выдавались чиновничеству во временное пользование в качестве вознаграждения за службу. Существовали две основные ка­тегории таких полей — ногып и сигып, что дословно означает «посе­ление как вознаграждение за службу» и «поселение в кормление». Конечно же, чиновникам давали не поселения и даже не поля, а пра­во сбора налогов. Однако поскольку вместе с правом сбора налогов «владелец» ногып или сигып получал также и право привлечения для своих нужд крестьян, обрабатывавших землю, то в название этих ка­тегорий полей вошло слово «поселение». Земли ногып теоретически должны были выдаваться на время службы и возвращаться обратно в казну по ее окончании. Сигып давались за особые заслуги перед госу­дарством на всю жизнь и, в принципе, должны были возвращаться в казну после смерти хозяина. Другое дело, что под разными предлога­ми и с помощью составления всевозможных запутанных документов земли нередко становились наследственными.

Право использования крестьян служилой аристократией для сво­их личных нужд таило в себе опасность того, что крестьяне также могли быть привлечены для формирования личных охранных гвар­дий. Поэтому в 689 г. была предпринята попытка отменить ногып и сигып и взамен ввести систему выдачи зерна за службу. Надо отме­тить, что для ранней и средневековой Кореи зерно — рис — было не только основным продуктом питания, но и играло роль универсаль­ного денежного эквивалента. Однако уже через 70 лет под давлением служилой аристократии королевский двор был вынужден вернуться к традиционной системе вознаграждения за службу — ногып и сигып, которая просуществовала без значительных изменений до конца ис­тории Объединенного Силла.

Несмотря на наличие в стране частных земель и разного рода временных или пожизненных пожалований, верховным собственником всех земель оставалось государство.

Вообще конец VII в. ознаменовался в Силла целым рядом меропри­ятий, направленных на укрепление центральной власти. Одним из них стало более активное внедрение конфуцианства на государственном уровне. В 682 г. было основано высшее конфуцианское учебное заве­дение Кукхак (впоследствии неоднократно менявшее свое название). Еще в 648 г., т. е. до объединения Кореи, член королевской семьи Ким Чхунчху, представитель сословия чинголъ, ставший впоследствии ко­ролем Мурёль-ваном (654-660), посещая танский Китай, внимательно изучал там систему высшего образования. После объединения Кореи его замысел о создании подобного учебного заведения в Силла был ре­ализован. В Кукхак обучались в основном члены королевской семьи и дети высокопоставленных сановников в возрасте от 15 до 30 лет. Основной предмет изучения — конфуцианские классические сочине­ния. Со временем именно знание конфуцианской классики постепенно становилось в Силла главным критерием отбора на государственные должности: в 788 г. был издан указ о введении государственных экза­менов на знание конфуцианской классики.

Жители столиц, как главной, так и малых, даже те, которые не были аристократами, в основном входили в состав правящего класса. О жизни простого народа в провинции известно не так много. Раз в три года в Объединенном Силла проводилась инспекция месторас­положения деревень, количества дворов, лошадей и волов, площади обрабатываемых земель, количества тутовых деревьев и т. п. Дворы делились на девять категорий: существовали три основные катего­рии — высшая, средняя и низшая, каждая из которых, в свою очередь, также делилась на высшую, среднюю и низшую. Критерием класси­фикации дворов, как полагают отдельные ученые, было количество совершеннолетних «работообязанных».

Формально, исходя из сохранившихся до наших дней докумен­тов[85], заливные поля и земли для сбора топлива (леса) «раздавались» свободным крестьянам в «вечное пользование». На самом деле, как считают многие ученые, все эти поля издавна были собственностью крестьян. Государство, желая подтвердить свою верховную власть над всеми землями страны, совершало формальный акт раздачи того, что уже принадлежало крестьянам. Ко всему прочему, указанный акт провозглашал право возможного отчуждения земли в том случае, ес­ли крестьяне совершали какое-либо преступление. Со всех выданных земель взимались налоги.

Помимо обработки собственных полей, крестьяне возделывали по­ля старосты («хозяина деревни») чхончжу, поля государственных учреждений — почтовых станций, военных поселений или конопляные поля. Урожай с последних шел на удовлетворение нужд государствен­ного ремесленного производства. Крестьяне работали на казенных по­лях, исполняя трудовую повинность.

Работа крестьян в пользу чхопчжу стала также одной из предпо­сылок зарождения и развития сепаратизма, в конечном итоге при­ведшего Объединенное Силла к гибели. Относительная автономия чхончжу, особенно на удаленных от столицы северо-западных тер­риториях, и возможность по своему усмотрению распоряжаться кре­стьянами послужили одним из источников появления так называемых «сильных» или «богатых семей», которые стремились отделиться от государства и жить замкнуто, как это свойственно классическому фе­одальному обществу.

В связи с этим возникает вопрос о формационной принадлежно­сти общества Объединенного Силла. В отечественной историографии советского периода силлаское общество определяется как феодаль­ное[86]. Такой же точки зрения до самого последнего времени (1990-х годов) придерживались и историки Северной Кореи. В Южной Корее применительно к средним векам иногда употребляется слово «феода­лизм». Однако общество Объединенного Силла, так же, как и Трех государств, феодальным не называется.

Действительно, в общественно-экономической жизни Кореи вто­рой половины I тысячелетия можно обнаружить ряд особенностей, затрудняющих определение корейского общества того времени как феодального. Во-первых, это верховная собственность государя на землю, которая не обязательно была номинальной. Всякое усиление центральной власти сопровождалось очередной инспекцией и пере­распределением земли, которые воспринимались всем населением как нормальная реализация устоявшихся правовых норм. Во-вторых, это сильный государственный контроль над всеми сферами жизни. Пусть не всегда удавалось его осуществлять, в любом случае такой кон­троль воспринимался как проявление идеальной системы управле­ния государством. И, в-третьих, это объединяющая, коллективизи­рующая идеология конфуцианства, базирующаяся на традиционных семейных отношениях, вере в духов предков, беспрекословном подчи­нении младшего старшему, заботой старшего о младшем и восприятии всего государства как одной большой семьи. При таких обстоятель­ствах всякие центробежные тенденции, приводившие к ослаблению и распаду единой системы государственного управления и контроля, т. е. всякое внешнее приближение к тому, что с точки зрения евро­пейца является одним из проявлений «классического феодализма», воспринималось как отклонение от нормы, которое всегда старались преодолевать.