Добро пожаловать в Абердин 2 страница
– В Абердине было по‑настоящему страшно; настоящая дыра, глушь, ад – такая деревня или большой город для дровосеков,говорил Крист В феврале 1989 года, когда я брал у «Nirvana» их первое крупное интервью. – Помните момент в «Беспечном ездоке», где Джек Николсон говорит об обывателях? Что, если они видят что‑нибудь непохожее на них, они не убегают в ужасе, они становятся опасными. В точку – в Абердине все было именно так. Но они были такими тупоголовыми – и мы не хотели стать такими же.
– Да, Абердин – это просто жуть, – подтверждает бывший барабанщик «Nirvana» Чед Ченнинг; его нынешний дом находится в сравнительной безопасности, на Бейн‑бридж‑Айленд – до Сиэтла оттуда можно добраться на пароме. – Это был настоящий город дровосеков, понимаете? Такое место, в котором я бы никогда не смог жить. Казалось, эти люди только и делают, что весь день работают, а потом всю ночь бухают. Казалось, они хотели себя просто загнать до смерти. Это место и городом‑то можно назвать с трудом. Зачем вы туда поехали? Почему, как этот город не умирает? За счет чего он живет?
В Америке таких городов очень много.
– Мне всегда это было непонятно, – отвечает он. – В каждом маленьком городке обычно есть люди, которые прожили всю свою жизнь на одном месте. Абердин – это один из тех городов, где я не смог бы этого сделать. Каким образом можно дожить в нем до самой старости? Ведь некоторые дотягивают до семидесяти или даже восьмидесяти и хвастают: «Я прожил здесь всю жизнь». Боже мой, прости – и ты все еще жив?
Родители Курта Кобейна развелись, когда ему исполнилось восемь; причины были предсказуемыми – как и у тысяч других семей, оказавшихся в схожем положении. Они поженились слишком рано, пытались содержать свою небольшую семью, столкнулись с тяжелыми финансовыми проблемами – и не выдержали. Дон Кобейн поменял работу в 1974 году, устроился на мелкую должность, клерком в лесоперерабатывающую компанию «Мейр бразерс» – в час. ему платили 4,10 доллара, меньше, чем он получал механиком. Они часто занимали деньги у родителей Дона – Лиланда и Айрис. Курт стал очень капризным и своенравным; отец пытался его воспитывать, наказывая практически каждый день – тыкал его двумя пальцами в грудь. И, конечно же, был и знаменитый «кусок угля» на Рождество – Дон и Венди угрожали Курту, что если он не прекратит бить сестру, то в найдет в своем рождественском чулке только кусок угля. Этого не произошло – родители стращали в шутку,но этот случай произвел такое впечатление на маленького Курта, что позже он утверждал, будто они исполнили свою угрозу: одним рождественским утром у изголовья своей кровати он нашел кусок угля – а не пистолет из «Старски и Хатч» за 5 долларов.[11]
«Моя жизнь похожа на жизни 90 процентов моих ровесников, говорил он в интервью журналу "Гитар ворлд". – Все пережили развод родителей. Все курили травку в школе, все росли в те времена, когда страну запугивали Советским Союзом, и все думали, что погибнут в ядерной войне. И у всех представителей моего поколения особенности личности практически не различаются».
Год до развода был во всех отношениях нескучным для семьи Кобейнов – они съездили в Диснейленд под Лос‑Анджелесом; случилась шумная ссора с Гэри, братом Дона, в результате чего Курт сломал руку – его отвезли в больницу, где на руку наложили гипс; в том же году – трудно себе это представить – Курт играл за бейсбольную команду своей школы. Врачи предположили, что его гиперактивность может объясняться синдромом нарушения внимания. Все пищевые красители, наряду с сахаром, были исключены из его рациона. Это не помогло – он по‑прежнему метался по дому, стучал в барабан и кричал изо всех сил; тогда ему прописали на три месяца риталин[12].
Именно развод кардинально изменил взгляды Курта на жизнь.
Буквально в течение одной ночи он замкнулся в себе. Его мать Венди рассказывала Майклу Азерраду, автору книги о «Nirvana», что Курт стал «по‑настоящему угрюмым, как будто ненормальным, ему ничего не нравилось, и он над всеми смеялся». В июне 1976 года, спустя пару месяцев после развода родителей, Курт нацарапал на стене своей комнаты: «Я ненавижу маму, я ненавижу папу, папа ненавидит маму, мама ненавидит папу, от всего этого просто хочется плакать». Рядом он нарисовал карикатуры на своих родителей. Развод не был безболезненным: Венди хотела уйти от Дона, потому что ей казалось, что он мало внимания уделяет семье, Дон подал протест и не давал согласия на развод достаточно продолжительное время. Позже они оба признавали, что использовали детей в войне друг против друга. Венди остались дом и дети; Дон получил пикап «форд» 1965 года, Венди – «шевроле‑камаро» 1968 года. Кроме того, Дона обязали платить каждый месяц 150 долларов на содержание детей.
Дон переехал к своим родителям, которые жили в фургончике в Монтесано. Курт возненавидел нового парня своей матери, подверженного приступам жестокости; мальчик называл его «подлецом, избивающим жену» (однажды он сломал Венд и руку). Вскоре после развода Курт попросил, чтобы его забрал к себе отец. Дон получил опекунство в июне 1979 года. Остаток своей юности беспокойный ребенок перебивался по домам своих родителей и родственников. у него появились проблемы с желудком, вызванные неправильным питанием. Сначала Курт находил поддержку в близких отношениях с отцом, хотя для Дона общение заключалось в том, чтобы брать сына с собой на работу. Позже Курт почувствовал себя брошенным, когда Дон нашел себе новую жену – ее звали Дженни Вестби, и у нее уже было два ребенка, к которым Курт очень сильно ревновал.
Некогда счастливый, общительный ребенок, Курт стал замкнутым и неуверенным в себе.
Глава 2
«Не хочу смущаться»
1.«Melvins» – это не хеви‑метал.
2.Это концептуальное искусство, рассчитанное на массы.
З. Это похоже на «Boredoms», «Soпic Youth», Хэптена Бифхарта[13]
4. Лучше группы не существует. Равные есть, лучше нету.
5. Все их понимают абсолютно неправильно – и их поклонники, и их критики.
6. Они очень смешные.
7. Они садисты.
8. Они очень умны.
9. Они играют панк, а не хардкор. Их музыка похожа на «Sex pistols», «Dead Keппedys», но не на «Fugazi» или «Bikiпi КiII»[14].
10. На них оказали влияние «The Wipers»[15]. В этом они схожи с «Beat Happeпing»[16]. На «The Wipers» и «Melviпs» оказал влияние Джими Хендрикс»[17]. В этом они с «Beat Happeпing» не схожи.
11. Большинство групп Северо‑Запада можно было бы условно разделить на четыре категории: те, на кого повлияли «The Wipers», «Melvins», Джими Хендрикс или «Beat Happeпing». На «Nirvana» повлияли все эти музыканты. Другие два источника вдохновения «Nirvana» – отчаяние и «Beatles».
С сайта www.bumpidee.com.
После развода родителей жизнь Курта Кобейна была не оченьто приятной.
Курт отказывался садиться за стол со своей новой семьей; он вступил в школьную команду по борьбе, уступив уговорам Дона, но во время крупного соревнования отказался драться, сев на мат и сложив руки на груди; он не ездил на охоту; он носил длинные волосы «под пажа» и джинсы‑клеш, на уроках постоянно что‑то рисовал. Курт посмотрел «Близкие контакты третьего рода» и дословно пересказывал диалоги оттуда сводному брату Джеймсу; в 11 лет снял собственное снафф‑муви на камеру «Супер‑8»; говорил о том, что станет крутой рок‑звездой и будет купаться в славе, как Джими Хендрикс, – в этом нет ничего особенного, многие дети только и думают о смерти и внимании. Он был левшой; у него были художественные наклонности – в городе, где искусство считалось чем‑то вроде гомосексуализма (мать позже запретит ему общаться с другом, который был геем); он курил марихуану, которая росла неподалеку от Монтесано.
Что касается музыки, то вкус Курта не становился более изысканным: хотя кто‑то может вообще не увидеть никакой деградации в переходе от увлечения «Beatles» до восхваления ужасного альбома «Evolution», выпущенного в начале 80‑х группой «Journey». Забавно, что позднее он будет сравнивать своих конкурентов «Pearl Jam» со стадионным роком, утверждая, что их музыка не выдерживает никакой критики. Может быть, тинейджерам стоить запретить рок‑музыку: тогда бы мы точно избавились от старперов, ведущих себя как несовершеннолетние хулиганы, вроде «Velvet Revolver» и всех тех, кого все еще впечатляют надутые губы Мика Джаггера. В 1981 году Курт поступил в школу в Монтесано. Желая угодить своему отцу и не выделяться – попытка, заранее обреченная на провал, – он вступил в футбольную и легкоатлетическую сборные своей новой школы[18]
В феврале дядя Чак решил, что настало время купить Курту настоящий подарок на день рождения, какой полагается подростку. Как оказалось в дальнейшем, это был решающий момент. «На день рождения мне предложили на выбор: гитару или велосипед, – говорил он мне восемь лет спустя. И добавил, соврав: – Я выбрал велосипед[19]. Почему я начал заниматься музыкой? От скуки, наверное. Я хотел научиться играть на барабанах, – говорил он, имея в виду свою старую детскую игрушку. – Я и сейчас хочу».
Гитара была дешевой, подержанной, сделанной в Японии фирмы «Lindеll», – но этого было более чем достаточно для Курта. Он позвонил своей тете Мэри, чтобы узнать, нужно ли натягивать струны в алфавитном порядке; он везде носил гитару с собой, как предмет особой гордости, хотя едва мог на ней играть – с помощью крошечного 10‑ваттного усилителя, который также получил от дяди Чака. В марте 1982 года – после того, как его переселили в подвал, – Курт решил покинуть дом своего отца: сначала он оказался в трейлере у бабушки и дедушки по отцовской линии, затем отправился к дяде Джиму, который жил на юге Абердина. В сравнении с Монтесано Абердин показался ему ужасным.
– На юго‑западе штата Вашингтон на самом деле около сотни очень маленьких городков, – рассказывает Тоби Вэйл. – Я жила в городе Нэселл, в часе езды К югу от Абердина, – и нам Абердин казался очень большим городом: там были автобусы, библиотека, почта, несколько ресторанов и магазинов. Все то, чего не было в деревнях.
Дядя Джим курил травку и слушал более хипстерскую музыку, чем его брат Дон: «The Grateful Dead»[20], «Led Zeppelin» и «The Beatles»; узнал Курт и о стоунере – от своих более старших дружков из школы, носивших «вареные» футболки и прически перьями. Ребята часто заходили к нему и опустошали продовольственные запасы Джима. «Я просто считал, что они намного круче тех задротов, фанатов "Счастливых дней", которые учились со мной В четвертом классе», – рассказывал Курт биографу Азерраду.
После дяди Джима Курт начал странствовать от одного родствен., ника к другому; пожил он и у дяди Чака: именно там юный Кобейн получил первые уроки игры на гитаре от одного из музыкантов дяди Чака, Уоррена Мэйсона. Мэйсон нашел Курту нормальную гитару«Ibanez» за 125 долларов, – и началось настоящее обучение: среди первых выученных песен была такая классика рока, как «Stairway То Heaven»[21], «Louie Louie»[22]и «Back In Black» группы «АС/DС».
В 1982 году Курт переехал обратно в дом своей матери на Ист‑Ферст‑стрит, 1210, и был переведен в старую школу своих родителей, абердинскую среднюю школу Уэзервакс. 3десь он снова почувствовал себя изгоем; это положение, возможно, еще больше усиливалось выбором класса – дизайна и графики, где он рисовал грубые комиксы про Майкла Джексона, сперму и Рональда Рейгана, а также делал примитивные мультфильмы с помощью глины и пластилина.
«Я был козлом отпущения, – рассказывал певец музыкальному журналисту Джону Сэвиджу, – но не в смысле, что все меня постоянно били. Меня не били, потому что я и так уже был забитым. Я был таким асоциальным, что считался чуть ли не сумасшедшим. Я бы не удивился, если бы меня выбрали победителем в номинации "Кто хочет всех убить на школьной дискотеке?"».
Венди начала встречаться с парнями моложе ее и с удовольствием загорала в одном бикини, лежа во дворе их дома. Курта смущало то внимание, которое получала его мама, и он бил любого из своих приятелей, кто. смел шутить по этому поводу – а смели многие, особенно если его мать покупала парням пиво и приглашала остаться у них. В феврале 1983 года Курту исполнилось 16, и он получил водительские права. Несколько недель спустя он посетил свой первый рок‑концерт в жизни: Сэмми Хэгер[23]выступал в «Seattle Centre Coliseum»[24]. Под впечатлением от помпезности концерта на следующий день он пришел в школу в футболке Хэгера. Потом он испытывал неловкость по поводу этого своего юношеского увлечения, но он ни в коем случае не отрицал своего прошлого, как это постоянно утверждается. Вот как Курт описывал мне то, что там происходило:
– Все передавали по кругу травку, я реально обкурился и поджег себя. В кармане толстовки у меня была зажигалка «Бик», я стоял и смотрел на Сэмми, который раскачивался на стропилах и смеялся над всеми, кто держал у себя над головой зажигалки. Я посмотрел вниз – бензин растекся повсюду, и моя толстовка уже полыхала. Хорошо занялся огонь и на обоссанных штанах. Перед концертом мы выпили ящик пива и застряли в дорожной пробке. Деваться было некуда, поэтому я просто поссал в штаны, сидя на заднем сиденье.
В туалете в писсуаре лежал отрубившийся бухой семиклассник.
На протяжении всего концерта люди мочились на него, даже не задумываясь. Две девушки разбивали дорожки кокаина на зеркальце, как вдруг, откуда ни возьмись, какой‑то пьяница завалился в их стоPolly и наблевал им на колени. Девушки заставили своих парней избить алкаша, уничтожившего их кокс.
Некоторые журналисты даже пытались сделать какой‑то вывод из того факта, что первым концертом, который увидел Курт Кобейн – как и 99 процентов его сверстников, живших в провинциальной Америке, – стало выступление какой‑то команды, игравшей говнорок; и даже выяснили, что тем же летом в «Tacoma Dome» выступала британская рок‑метал команда «Judas Priest». А еще у Курта когда‑то был альбом группы «RЕО Sрееdwаgоn». Ну и что с того? Это не значит, что здесь он нашел свое; это значит, что он просто не знал, где искать. Лишь в середине 1983 года Курт обнаружил то, что – сам не зная – искал все это время.
Именно тем летом Курт Кобейн открыл для себя «Melvins» и благодаря «Melvins» – мир панк‑рока. «Помню, я отирался в Монтесано (штат Вашингтон), в супермаркете "Трифтуэй", – писал он в своем дневнике[25], – и какой‑то коротко стриженный работник магазина, раскладывавший коробки, немного похожий на чувака из "Air Supply", дал мне флаер, на котором было написано: "Фестиваль «Тhem» («Их фестиваль»), завтра вечером, парковка за «Трифтуэй». Бесплатно, живая рок‑музыка"». Этот служащий оказался вокалистом «Melvins» Баззом Осборном, старшеклассником из средней школы Монтесано. «Melvins» образовались годом ранее[26], ОНИ играли скоростной хардкор, популярный среди американских команд, таких как«Dеаd Kennedys» и «Minutemen»[27]
«Я приехал в фургоне со своими друзьями; слушавшими стоунер … – продолжал Курт. – Они играли так быстро, я и вообразить не мог, что можно играть на такой скорости и с такой энергетикой, которой не было даже на записях «Iron Maiden», которые я слушал. Это было то, что я искал. Ах, панк‑рок».
Историки «Nirvana» расходятся в своих мнениях по поводу того, что происходило дальше. Согласно одной версии, Базз передал Курту копии перехваленного американского рок‑журнала «Крим». Другие говорят, что у Курта была подписка на «Крим» с 12 лет и поэтому он следил за похождениями «The Sex Pistols» в то время, как они распадались во время скандально известного турне по США в январе 1978 года. Находясь под впечатлением, Курт взял в абердинской библиотеке единственный «панк»‑альбом, который там был,громоздкий тройной диск «Sandinista» группы «The Clash».
– Из‑за этого альбома я не пришел к панк‑року так быстро, как того хотел, – рассказывал он мне позднее. – Когда я послушал тот альбом, я решил: «Если это панк‑рок, то я не хочу иметь ничего общего с этим».
Как бы то ни было, неоспоримым фактом является то, что «Melvins» – Базз Осборн со своими чокнутыми афрокосичками, жесткий барабанщик и двойник Нила Янга Дэйл Кровер, а также сильно пьющий басист Мэп Люкин – необратимо изменили жизнь Курта. Базз дал Курту сборник американских андеграундных панк‑групп, в большинстве своем калифорнийский хардкор вроде «Flipper», «МDС»[28]и «Black Flag».
«Flipper» была плодовитой группой из Сан‑Франциско, игравшей дисгармоничный психоделический панк, который был ближе к концептуальному искусству, чем к рок‑музыке. Влияние их жуткого дебютного сингла «Love Canal/Ha На На» (1981) совершенно очевидно в музыке «Melvins» – рубилово становилось более медленным, а музыка еще более странной. Группа «МDС» была примечательна скорее своей яростной полемичностью – песня «I Remember» направлена против полиции, а «Corporate Death Burger» обличает капитализм, – чем своей музыкой. Заряженные тестостероном «Black Flag», в свою очередь, взяли грубую прямоту «Ramones», добавили более разнообразные ритмические структуры и наложили поверх всего этого резкие тексты, посвященные темам отчуждения, одиночества и паранойи. Альбом 1981 года «Damaged» – это исходная точка американского панк‑рока: агрессия их мелодий вскоре перешла в драки на концертах. Согласно популярной легенде, первой песней на кассете, которую Базз дал Курту, была апокрифическая «Damaged II», на которой вокалист Генри Роллинс[29]кричал: «I’m confused / I’m confused / I don’t want to be confused» («Я смущен / Я смущен / Я не хочу смущаться»).
– В случае с «Melvins» критически важным становится контекст, – объясняет Доун Андерсон, редактор фэнзина «Бэклэш», выходившего в Сиэтле. В 1980‑е годы рок был очень непопулярен, и многие из нас считали это очень крутым – что эти парни хотят забыть обо всем на свете и играть рок безо всякого смущения. На их первых концертах рядом со мной всегда стоял какой‑нибудь хипстер и жаловался: «Я не могу понять/ они всерьез это или нет!» Они дали всем им просраться.
Я тусовалась вместе с ними раз или два, – продолжает она. С Баззом мы сошлись на почве нашей общей любви к рестлингу. Я была девочкой из пригорода, слушавшей хеви‑метал, и я никогда не общалась с таким количеством людей, с которыми можно было обсудить подобные вещи. Помню, на одной вечеринке Мэп Люкин чуть не взорвал мой дом. «А, так это настоящий динамит? Прошу прощения». Чуть позже, пролив апельсиновый сок, он встал на четвереньки и слизал его с моего коврика. Каждую девушку, заходившую комнату, он очаровывал словами: «Это у тебя голова или тебе кто‑то насрал на плечи?». Мне он казался замечательным.
– «Melvins» были абердинскими парнями, которые постоянно ходили на концерты хардкор‑команд в городе [Сиэтл], – объясняет гитарист «Mudhoney» Стив Тернер. – Мы их заметили, потому что больше они никуда не ходили, но выглядели они как все остальные: короткая стрижка, кеды «Конверс» или «Вэнс». У Мэтта были крашеные волосы. Главной хардкор‑группой считалась «The Accused», но «Melvins» были быстрее и жестче. Потом все начали играть другую музыку … и они были в этом первыми. Они изменились под влиянием «Black Flag». «Black Flag» были просто суперзвездами.
«Black Flag» стали играть более медленную музыку – особенно на альбоме «My War» (1984), – «Melvins» тоже стали играть медленнее. Но затем довели эту тенденцию до предела: невероятно плотный, грязный грайнд пробивного альбома «Gluey Porch Treatments» (1987) стал источником возникновения нового музыкального направления – гранжа.
Величайшая поп‑музыка всегда одноразовая. Послушал какое‑то время и выкинул. Я понимаю музыкантов, им неприятно это слышать, но критики слишком долго щадили их чувства. У многих групп бывает всего лишь одна хорошая идея, а у большинства и одной‑то нет. Остаток своей музыкальной карьеры они проводят, безуспешно пытаясь поймать то вдохновение, которое посетило их вначале. А как вы думаете, почему так много музыкантов начинают чрезмерно пить и употреблять наркотики через пару лет после начала карьеры? Потому что по‑другому они уже чувствовать не могут.
Я люблю «Melvins» за то, что они громкие, прямые и первобытные. Вот и все. У них есть одна идея, и они от нее не отклоняются. Они просто хотят отрываться – и делают это, не заботясь о том, чтобы угодить чьим‑то вкусам, добиться определенного уровня продаж или остаться в истории. Это настоящий гранж. Когда они вместе, «Melvins» обладают даром замедлять время – кажется, что каждая нота длится вечность. Без сомнения, это очень хорошо, хотя бы потому, что жизнь уж слишком коротка.
На «Melvins» обратили внимание, поскольку их слушала «Nirvana», но и без этого они добились бы культового статуса. Такие целенаправленные группы всегда становятся культовыми. Даже самым яростным противникам приходится признавать оригинальность их цели. С помощью своего безжалостного грайндкора «Melvins» смогли объединить парней из Абердина, которые чувствовали себя от верженными в среде ровесников. Каждый хочет быть особенным, и если это значит, что ты слушаешь группу, которую понимают немногие, – тем лучше.
В 80‑е годы, пока Люкин еще не ушел из группы, «Melvins» пугали и смущали хардкор‑панк‑команды, играя даже более тяжелые последовательности аккордов, чем «Flipper». Не выпендривались, будто на витрине музыкального магазина; это было скорее похоже на Джеймса Брауна или Теда Ньюджента – все играют одно и то же; вся музыка это один большой мощный рифф. Дэйл Кровер бил по барабанам так сильно, что на сцену он выходил в одних трусах и садовых перчатках.
– Это не было ни на что похоже, – объясняет ударник «Mudhoney» Дэн Питерс. – Они давали прекрасные концерты – Мэтт выкладывался на полную, Базз зажигал на все сто, а Дэйл сидел за своей залатанной ударной установкой – казалось, она держалась на честном слове. Они носили жилеты «Левис» с меховыми воротниками. Чем‑то они меня зацепили. Когда Мэтт присоединился к «Mudhoney», я чуть не обосрался. Марк и Стив были тогда еще в «Green River», и я думал: «А, похрен», но в то же время я думал: «Зато Я буду играть в одной группе с чуваком из "Melvins"!»[30]
– Первая репетиция с Мэттом была просто потрясающей,продолжает Питерс. – Мне было двадцать, и я все еще не мог покупать пиво. Мэтт пришел со своим дружком. Мы им сказали: «Пойдемте в магазин и купим немного пива до репетиции». Мэтт от ветил: «Неплохая идея, – схватил пол‑ящика пива и сказал: – Себе я взял». Я ответил: «Ну, мне еще не положено по возрасту, но я возьму одну бутылочку».
В Америке возраст, когда разрешается водить машину и воевать за свою страну, наступает намного раньше, чем возраст, когда можно пить алкогольные напитки в общественных местах. Поддельные паспорта – это стиль жизни. Данное ограничение оказывает непосредственное влияние на рок‑концерты – большинство выступлений проходит в барах, куда не допускаются лица, не достигшие 21 года. Именно поэтому появились концерты, не имевшие возрастных ограничений, в защиту которых выступали «Fugazi» и «Beat Happening».
– Когда я впервые увидел «Melvins», я был просто потрясен,говорит Том Хэйзелмайер, глава звукозаписывающей компании «Amphetamine Reptile records». лейбл из Миннеаполиса стал пристанищем сумасшедшего цирка в 1990‑е годы: вокалисты втыкали себе в задницу огромные распятия, распевая о спасении и серийных убийствах; талант шоумена был не менее важен, чем умение играть. Среди наиболее известных групп, записывавшихся на «AmRep»: «Helmet»[31], «Cows»[32]и похотливые «Nashville Pussy».
Это было в Сиэтле, в 1984 году, – продолжает Том ‑ На концерте должны были выступать друзья из родного города«Husker Du»[33]. Внезапно начинает играть первая команда, «Melvins». Что за черт! Они делали то же самое, что и сейчас, только на скорости, с которой играют хардкор‑команды. Это было настоящим безумием.
«Melvins» сыграли важную роль в становлении «Nirvana». Их влияние можно проследить вплоть до более поздних импровизационных номеров «Nirvana» вроде «EndLess NameLess» – трио просто брало рифф и играло его до бесконечности. Что более важно, именно благодаря «Melvins» Курт познакомился со своим будущим басистом, долговязым парнем из Абердина по имени Крист Новоселич.
– Одна из моих первых встреч с Кристом состоялась в хижине Боба Уитакера[34]на вашингтонском побережье, – вспоминает фотограф из Сиэтла Чарлз Питерсон. – Мы разожгли костер на пляже, Крист выпил добрую половину бутылки виски. С каждым глотком избавлялся от одной детали одежды. К концу вечера он бегал голым по пляжу туда и обратно. Мы же все были очень тепло одеты. Мне было очень холодно. А он орал «ааааа», бегал по пляжу и пел.
я: Как бы ты описала Криста?
– Он все время дурачился, – отвечает Келли Кэнэри, экс‑вокалистка женской хаотической группы «DickLess» из Сиэтла.В то время он был просто крупным высоким парнем, который постоянно падал. Этакий Чеви Чейз от гранжа.
Крист Антони Новоселич родился 16 мая 1965 года в городе Комптон, штат Калифорния. Он стал первенцем в семье эмигрантов из Хорватии Криста и Марии.
В 1955 году Крист Новоселич‑старший бежал из родной деревни Вели‑Из[35], спасаясь от коммунистического режима маршала Тито. В компании еще трех людей 17‑летний Новоселич прошагал 74 мили вверх по побережью Адриатического моря. Четыре дня спустя беглецы достигли итальянского Триеста, где их на три месяца посадили в тюрьму. Следующие шесть месяцев Новоселича держали в лагере для беженцев, после чего он устроился на работу на буксирное судно, ходившее по Рейну; шесть лет спустя он оказался в Америке. Пожив какое‑то время на Восточном побережье, Кристстарший занялся ловлей рыбы и морепродуктов (тунец, макрель, лосось, кальмары). Вскоре он переехал в Гардену (штат Калифорния), где устроился водителем грузовика и развозил минеальную воду «Спарклетс». Год спустя к нему приехала Мария.
После рождения Криста у пары появилось еще два ребенка, Роберт и Диана. До 13 лет братья общались только друг С другом и вскоре начали устраивать акты вандализма. «Мы С Робертом были вроде как большими мальчиками, но часто попадали в передряги, рассказывал Крист Майклу Азерраду. – Резали шины у автомобилей, всякое такое. Папа только порол нас, потому что других методов воспитания он не знал. Мы его боялись. Но он не издевался над нами. Просто было действие, и было противодействие».
Переезд в 1979 году в Абердин – вызванный повышением цен на жилье в Калифорнии и наличием привлекательной для Новоселича‑старшего вакантной должности механика на одном из лесопильных заводов города – не вызвал искренней радости у остальных членов семьи. В Абердине была достаточно большая хорватская диаспора, но по сравнению с Гарденой он казался Кристу каким‑то восточноевропейским городком: люди были нетерпимыми, носили старомодные брюки‑клеш, а Крист и Роберт предпочитали «Левис» в обтяжку. Абердинские школьники слушали самые популярные на тот момент команды, а Крист любил «Black Sabbath», «Led Zeppelin» и «Devо»[36]. Семья Новоселичей переехала в дом на холме Синк‑Оф‑Ми («Думай обо мне»), названный так из‑за того, что несколько десятилетий назад на этом месте находилась вывеска с рекламой табачной компании «Think of Ме».
Молодой Крист был очень долговязым (197 см) – как будто Джоуи Рамон через несколько поколений – и смотрелся бы белой вороной даже в самом либеральном городе мира. В Абердине он, наверное, выбивался из общего ряда не меньше баллады на альбоме «Black Flag». Курт вспоминал, что видел, как Крист срывал собрания в абердинской школе. Он описывал его как «очень умного, смешного крикуна, над которым все смеялись – хотя он и был умнее их всех».
В провинциальном, маленьком, вечно дождливом Абердине на Криста навалилась депрессия. «Я не ладил со своими сверстниками, ‑жаловался он. – Они были придурками. И обращались со мной очень плохо».
В июне 1980 года родители Криста, заботясь о душевном состоянии сына, отправили его на какое‑то время к родственникам в Хорватию, тогда еще часть Югославии. Там Крист выучился хорватскому языку и даже послушал кое‑какие панк‑группы – «The Sex Pistols», «Ramones», тамошние команды. Не сказать, чтобы это произвело на него особенное впечатление.
«Отшлифованное, искусственное звучание мейнстримового хевиметала меня не привлекало, – писал он в своей автобиографической книге под названием "О гранже и правительстве: починим эту демократию", вышедшей в 2004 году. – В Югославии была хорошая, разнообразная доморощенная музыка. И когда я вернулся в США, я увидел, что панк‑року сложно добраться до Абердина – по причине географической изоляции города».
Разочарованный тупостью абердинских школьников, считавших его едва ли не уродом, Крист по возвращении стал много пить и начал курить марихуану. В Абердине даже не знали его настоящего имени – он подписывался «Крис», отчаянно пытаясь стать своим. Он вернулся к имени «Крист» в 1992 году в знак солидарности со своей родной Хорватией, когда в результате самой ужасной и кровавой резни в Европе со времен Второй мировой войны Югославия распалась. И действительно, истоки сегодняшней деятельности Криста по защите прав избирателей и людей, подвергающихся дискриминации, лежат в бурной истории его родной страны.