Наконец, следует заранее на случай неудачи обдумать путь и порядок отступления и наметить сборный пункт для армии.
Глава двадцатая.
Диверсия
Под словом "диверсия" обычно подразумевают такое нападение на неприятельскую территорию, посредством которого силы противника отвлекаются от важнейшего пункта. Лишь в тех случаях, когда основное намерение заключается именно в этом, а не в захвате объекта наступления, операция получает своеобразный характер; в противном же случае ее следует рассматривать как обычную атаку.
Понятно, что несмотря на это диверсия должна иметь все же объект нападения, так как только ценность этого объекта сможет заставить противника выделить часть войск для его защиты. Кроме того, если предприятие и не удастся как диверсия, то овладение подобным объектом должно являться возмещением затраченных на него сил.
Объектами диверсии могут быть: крепости, значительные склады или богатые большие города, особенно столицы, возможность сбора всякого рода контрибуций и, наконец, способствование восстанию недовольных подданных противника.
Что диверсии могут быть полезны - понять нетрудно, по несомненно они приносят пользу не всегда; иногда, напротив, они причиняют только вред. Первое требование к диверсии заключается в том, чтобы она оттянула от главного театра войны больше сил противника, чем мы сами употребили на диверсию. Если бы она отвлекла силы, по количеству только равные нашим, то действие собственно диверсии равнялось бы нулю, а она сама превратилась бы в наступление побочного характера. Вспомогательное наступление, предпринятое при благоприятной обстановке с целью небольшими силами достигнуть непропорционально крупных результатов, например, не затрачивая усилий, захватить важную крепость, - не может быть названо диверсией. Правда, ею часто называют нападение нового противника на государство, находящееся уже в войне, но такое наступление отличается от обычного лишь направлением удара, и потому нет оснований давать ему особое наименование, так как в теории особыми названиями следует обозначать лишь своеобразные явления.
Но для того, чтобы более слабые силы привлекли на себя более крупные, необходимо наличие особых обстоятельств, и потому какой-нибудь летучий отряд, высланный в неприятельский район, не затронутый еще войной, не соответствует назначению диверсии.
Если наступающий отправит небольшой отряд в 1000 человек в неприятельскую провинцию, лежащую вне главного театра войны, с целью собрать там контрибуцию и т.п., то, конечно, можно ожидать, что противник будет не в состоянии воспрепятствовать этому намерению посылкой таких же 1000 человек и будет вынужден отрядить значительно большее количество своих войск, чтобы обеспечить провинцию от налетов. Но не может ли обороняющийся вместо защиты своей провинции восстановить нарушенное равновесие нападением на нашу, дабы ее подвергнуть той же участи? Следовательно, чтобы отсюда для нас получилось какое-нибудь преимущество, надо установить, что из провинции противника можно извлечь больше, чем из пашей, или что занятие ее угрожает более значительным интересам, чем занятие нашей. Если это так, то несомненно, даже очень слабая диверсия способна оттянуть на себя силы, несравненно большие затраченных нами на нее.
Однако по самой природе диверсии ее выгоды уменьшаются с ростом вводимых в дело масс, так как 50 000 человек могут с успехом защищать средних размеров провинцию не только против такого же количества нападающих войск, но и несколько большего. Таким образом, преимущество, получаемое при крупной диверсии, является чрезвычайно сомнительным; чем крупнее диверсия, тем благоприятнее для нее должны быть прочие обстоятельства, чтобы из нее получился какой-либо прок.
Этими обстоятельствами, способствующими диверсии, являются: