Аккад. Шумеро‑Аккадское царство 4 страница
Когда‑то, во времена Древнего царства, египтянин мог быть уверен, что если в этой жизни он был военачальником, то и после смерти его не разжалуют. А вот в одном из египетских папирусов Позднего времени содержится противоположная идея: «Там нет различия между богатым и бедным, поскольку человека судят по делам его, совершенным на земле». Этот круг представлений оказал огромное воздействие на раннее христианство, и не случайно некоторые позднеегипетские сочинения похожи на христианские притчи. Не случайно и то, что римский Египет стал благодатной почвой для распространения христианских общин. Вспоминается Древний Египет и при виде изображения, встречающегося в православных церквах: прообразом святого Христофора Кинокефала (т. е. «псоглавца»), несомненно, был Анубис – египетский бог‑шакал.
Передняя Азия
Западная часть Азиатского континента, носящая название Передняя Азия, включает в себя полуостров Малая Азия (совр. Турция), Восточное Средиземноморье (страны Леванта: совр. Сирия, Ливан, Иордания, Израиль), Месопотамию (совр. Ирак). В период каменного века именно здесь возникали древнейшие земледельческо‑скотоводческие культуры, шел процесс перехода от присваивающего хозяйства (охота, рыболовство) к производящему (земледелие, скотоводство). В Северном Ираке переход к оседлому земледелию можно отнести к X тысячелетию до н. э. На месте палестинского города Иерихона найдены остатки укреплений, датируемые VIII–VII тысячелетиями до н. э. В центральной части Малой Азии раскопано неолитическое поселение Чатал‑Хююк, относящееся к VII–VI тысячелетиям до н. э. Святилище с росписями и рельефами и глиняные статуэтки Чатал‑Хююка свидетельствуют о почитании женского божества (очевидно, богини‑матери).
Принято говорить о «плодородном полумесяце», простиравшемся от Малой Азии через Северную Месопотамию до Палестины. Здесь очень рано начался процесс формирования очагов земледелия. Неолитические поселки были небольшими и располагались в тех районах, где можно было использовать дождевое орошение или мелкие естественные водоемы. Перемены наступают тогда, когда люди осваивают долины крупных рек и создают ирригационные системы. В Месопотамии, главным образом в нижнем течении Евфрата, это происходит в IV тысячелетии до н. э. Периоды становления месопотамской и египетской «цивилизаций великих рек» приблизительно совпадают.
Месопотамия (Междуречье)
Природные условия в низовьях Тигра и Евфрата трудно назвать особо благоприятными. Из‑за гнилых болот район был опасен для здоровья. В древнейшую эпоху основные орудия труда изготавливались из камня и дерева, но здесь не было ни того, ни другого. Строительным материалом служили камыш и глина. Можно предположить даже, что первоначально население появилось здесь не по доброй воле, а было оттеснено сюда более сильными племенами. Но именно Нижнее Междуречье стало колыбелью самой ранней цивилизации Азии.
Ирригационная система Месопотамии имела несколько иной характер, чем в Египте. Долина Нила орошалась во время разлива великой реки, и основной заботой египтян было сохранение воды на полях до наступления времени сева: с помощью дамб они сооружали своего рода бассейны. В Двуречье же разливы Евфрата и особенно Тигра были нерегулярными, нередко бурными и порой затрудняли сельскохозяйственные работы. Местная система ирригации была основана на рытье каналов, по которым воду можно было подавать на поля. Постоянное орошение речной водой, быстро высыхающей под жарким южным солнцем, приводило к серьезной беде – засолению почв и последующему катастрофическому снижению урожаев.
В сельском хозяйстве Нижнего Двуречья, помимо зерновых и бобовых, важнейшую роль играла финиковая пальма: ее плоды ели сырыми и сушеными, из них варили пиво, древесина (впрочем, невысокого качества) шла на топливо и на постройки, а листьями покрывали крыши домов.
В III тысячелетии до н. э. здесь появляется письменность, что знаменует переход к цивилизации. Основным материалом для письма была глина – главное богатство страны. После того как значки перестали рисовать на мягкой глине, а начали выдавливать острым концом тростниковой палочки, их линии приобрели форму клинышков. Возникла система письма, которую по внешней форме знаков называют клинописью. Она постепенно распространилась по всей Передней Азии. Документы, написанные на глине, не подвержены тлению или гниению, они не горят, а, напротив, закаляются в огне пожаров. Благодаря этой счастливой случайности – выбору материала для письма – современные исследователи располагают бесчисленным множеством глиняных табличек или их фрагментов из стран клинописной культуры.
Письменные свидетельства позволяют узнать, какие языки были распространены в Передней Азии, какие народы обитали здесь в глубокой древности. Ведь народы бесписьменные для нас, как правило, безгласны и часто даже безымянны. Этнолингвистическая карта Передней Азии начиная с III тысячелетия до н. э. выглядела следующим образом.
Изобретателями клинописи были шумеры, обитавшие в Нижнем Двуречье. Не установлены родственные связи шумерского языка ни с одним из известных древних или современных языков мира. Судя по тому, что некоторые географические названия в этом районе не имеют шумерской этимологии, они могли быть заимствованы у местного «дошумерского» населения. Но связать этот гипотетический субстратный язык с каким‑либо из тех, которые знакомы по письменным памятникам, не удается. Вполне вероятно, что и некоторые культурные достижения, которые мы склонны приписывать шумерам, на самом деле заимствованы ими у племен, первоначально заселявших низовья Евфрата и Тигра.
Клинописная табличка
К северу от шумеров, в Месопотамии и почти на всей территории Передней Азии, с глубочайшей древности жили племена, говорившие на семитских языках. Восточная группа этих языков представлена аккадским языком (с его диалектами – вавилонским и ассирийским), ближе к Средиземному морю распространены были западносемитские наречия амореев, финикийцев, арамеев, евреев. На семитских языках говорили и в Аравии. Само название «семиты» пошло от известного библейского генеалогического мифа, согласно которому все эти народы являются потомками Сима – одного из сыновей Ноя, спасшегося в ковчеге после Всемирного потопа.
Как уже говорилось, в далеком родстве с семитскими языками Передней Азии находятся языки Северо‑Восточной Африки (древнеегипетский, берберо‑ливийские, кушитские и чадские). Одно время последние объединяли в отдельную группу и называли хамитскими (по имени Хама – родного брата библейского Сима). Но сейчас ученые полагают, что специфической близости между этими наречиями Африки не существует, хотя все они по отдельности связаны родством с семитскими языками. Поэтому для обозначения данной лингвистической семьи название «семито‑хамитская» изменили на «афразийская».
Ряд языков Передней Азии не входит в афразийскую семью. Например, ближайшие соседи шумеров – эламиты, жившие к юго‑востоку от них, между низовьями Тигра и Персидским заливом, говорили на особом языке, отдаленные родичи которого обнаруживаются лишь на юге Индии. В Верхней Месопотамии и Закавказье издавна жило хурритоязычное население, создавшее во II тысячелетии до н. э. государство Митанни. Дальним (и не прямым) потомком хурритов были урарты, обитавшие в I тысячелетии до н. э. на Армянском нагорье. Хурритский и урартский связывают с некоторыми языками современного Кавказа (главным образом Дагестана).
В клинописных документах нередко упоминаются племена, относительно языка которых не сохранилось достоверных свидетельств. В таких случаях историк ощущает свою беспомощность: ведь это может быть либо иное наименование хорошо известной народности, либо совершенно новая, не известная науке этническая группа. Но бывало и так, что составитель древнего текста, не будучи специалистом – этнологом или лингвистом, в одном термине объединял группы, не имевшие между собой ничего общего ни по языку, ни по происхождению.
Исследователи пытаются увязать определенные археологические культуры, определяемые по материальным признакам (таким, как тип керамики, жилища, украшений, орудий труда), с носителями того или иного диалекта. Таким образом можно было бы выйти далеко за хронологические рамки, обусловленные появлением письменных документов (т. е. живых свидетельств разговорных языков). Изучая историческую лексику того или иного языка, ученые в состоянии реконструировать в общих чертах тип культуры народа, который на этом языке разговаривал. Скажем, обилие в языке терминов, связанных с разведением лошадей, заставляет искать носителей данного языка среди культур, знавших развитое коневодство.
Но, двигаясь по этому пути, следует соблюдать максимальную осторожность, ибо между археологической культурой и группой носителей определенного языка может и не быть однозначного соответствия. На близких наречиях могут говорить племена оседлых земледельцев и кочевников‑скотоводов, а сходные элементы материальной культуры – принадлежать носителям таких языков, которые не имеют между собой ни малейшего сходства. Несмотря на привычную в бытовом обиходе нечеткость употребления лингвистических и антропологических терминов, в научном исследовании их смешение недопустимо. Родство языков может быть строго доказано, но из этого вовсе не следует кровное родство всех носителей этих языков. Прекрасно говорящий по‑английски темнокожий житель штата Нью‑Йорк отнюдь не является потомком тех англичан, которые несколько веков тому назад осваивали Северную Америку.
Языки распространяются или умирают (последнее происходит не всегда вследствие физического истребления их носителей): история Древнего Востока дает тому множество примеров. Этнические группы порой неузнаваемо меняют свой облик, стиль жизни, одежду, занятия, религию, культурные и бытовые привычки, язык. Они смешиваются, дробятся, сближаются друг с другом или, напротив, расходятся. Народы не вечны (даже в странах Древнего Востока с его тысячелетней историей и устойчивыми формами жизни), но они в каком‑то смысле и неуничтожимы: в генах людей, их языках, культуре сохраняется наследие немыслимо глубокого прошлого.
Шумер
В начале III тысячелетия до н. э. Шумер представлял собой хотя и небольшую, но густо заселенную область. Его основные центры, такие, как города Ур, Урук, Ларса, Лагаш, Умма, разделяло часто всего лишь несколько километров. Плотность городских центров свидетельствует о том, что уже в древнейшую эпоху высокоурожайное ирригационное земледелие способно было прокормить многочисленное население.
Структура каждого из этих центров представляется однотипной. Полноправные граждане составляли городскую общину. Город находился под покровительством местного божества, которому принадлежал крупнейший храм («дом бога»). Сельскохозяйственные угодья рассматривались как территория, принадлежащая городу.
Два‑три таких города, расположенных на одном канале или участке реки, составляли небольшое государство, ведущую роль в котором играл наиболее могущественный из участников объединения. Такие территориальные объединения (например, состоявшие из городов Умма и Адаб или Ур и Урук) существовали веками, хотя лидерство в них могло меняться. Напротив, попытки создать еще более крупные государства, как правило, терпели неудачу: для появления таковых, очевидно, не было ни экономических, ни социальных причин.
В управлении городом активное участие принимал совет старейшин, включавший наиболее родовитых и влиятельных горожан. Возможно, когда‑то созывалось и народное собрание, состоявшее из всех полноправных мужчин, способных носить оружие. Упоминания об этом общественном институте сохранились в шумерском героическом эпосе.
Уже самые ранние шумерские документы свидетельствуют о том, что в жизни города центральное место занимал храм. Во главе города стоял человек, носивший титул энси (толкуется как «жрец, ведающий закладкой храма»). Характерно, что шумеры говорят не об энси города, а об энси бога (того бога, который был покровителем городской общины и ее территории). Самые торжественные церемонии, возглавлявшиеся энси, были связаны с ритуалом «священного брака», от которого магически зависело плодородие полей и жизнь всего населения города.
Храму принадлежали земельные владения, считавшиеся владениями бога. По происхождению это были просто общие земли, не подлежавшие переделу, распоряжались ими жрецы храма. Часть храмовой земли обрабатывалась зависимыми людьми – храмовыми земледельцами (наподобие общинных рабов). Другая часть дробилась на наделы и сдавалась в аренду или предоставлялась за службу храмовому персоналу (имеются в виду не только сами жрецы, но также ремесленники и торговцы, обслуживавшие храм). Храм содержал собственные военные отряды, нуждавшиеся в материальном обеспечении – часто тоже в виде земельных наделов. Огромные средства храма использовались для устройства длительных религиозных праздников, в которых участвовал весь город, для натурального обмена с далекими странами. Они составляли также резервный фонд на случай каких‑либо чрезвычайных обстоятельств.
Месопотамия (Междуречье) в III–II тысячелетиях до н. э.
Ведение хозяйства на обширных храмовых угодьях и наличие многочисленных служащих и работников требовали строгого учета и детальной письменной отчетности. Так зародилась письменность на глиняных табличках и возникли обширные храмовые архивы. Обучение сложной системе письма требовало квалифицированных писцов и организации школы (знаменитая шумерская школа э‑дуба – букв. «дом табличек»). Подавляющее большинство сохранившихся источников обнаружено в шумерских архивохранилищах и связано с деятельностью писцов, прошедших курс обучения в «доме табличек».
Есть все основания полагать, что храмовое хозяйство не было единственной формой экономической жизни древнего Шумера. Наряду с храмовыми земледельцами где‑то должны были трудиться и свободные граждане города (в противном случае, из кого состояло бы народное собрание и кто брал бы в аренду участки храмовой земли?). Однако об этих людях и секторах экономики письменные источники хранят молчание или упоминают очень глухо, ведь в отличие от храма в обычной семье не было администрации и не требовалось письменных отчетов. Особенности сохранившихся источников делают наши представления об экономике древнего Шумера крайне односторонними. Любые реконструкции социально‑экономической истории страны, существовавшей более 4 тысяч лет назад, являются гипотетическими.
Вполне естественно, что в древних документах часто упоминаются шумерские боги. Общешумерскую значимость имели три из них – они были связаны с различными частями Вселенной. Бог Ан олицетворял собой небосвод, бог Энки – водную стихию. Бог Энлиль, ведавший воздушным пространством, иногда именовался владыкой всех божеств, а его храм в г. Ниппуре рассматривался как главная культовая святыня, воплощение единства шумеров, разделенных на множество общин, городов, государств. Рядовые шумеры, нисколько не сомневаясь в величии Энлиля и его окружения, старались главным образом заручиться поддержкой местных богов‑покровителей, от которых могла зависеть их повседневная жизнь и семейное благополучие.
В религиозных представлениях шумеров отражались черты социальной действительности или следы недавно прошедшей эпохи. Огромную роль в повседневных обрядах играли женские божества, шумерские имена которых включали слово «нин» («госпожа»). Богиня Инанна занимала одно из самых видных мест в пантеоне: от нее зависело плодородие земли и плодовитость женщин. Женщина‑мать пользовалась большим уважением в шумерском обществе.
Шумерские статуэтки адорантов [Первая половина III тысячелетия до н. э. ]
Бог Энлиль не был полновластным владыкой – деспотом. По важным вопросам собирался совет богов, и порой Энлилю приходилось выслушивать горькие упреки за свои слова и поступки. Порядки в мире богов напоминают «военную демократию», характерную для варварского общества, стоящего на пороге формирования государства.
Некоторые шумерские мифы весьма любопытно трактуют причины появления людей на Земле. Боги не захотели заниматься тяжелым физическим трудом – строить и копать каналы, таская глину в тяжелых корзинах. И тогда они слепили из глины людей, на которых и возложили эти обязанности. Здесь очевиден параллелизм между богами и знатью, освобожденной от трудовых повинностей, которые возлагались на основную массу населения.
Сохранились многочисленные памятники шумерского искусства – в основном статуэтки, вылепленные из глины: фигурки богов и их почитателей (адорантов). Боги наделяются разными атрибутами, свидетельствующими об их величии (особые головные уборы, окружающие их астральные знаки: звезды, лунный серп и пр.). Земные их почитатели совершенно безличны и лишены всякой индивидуальности. Единственное, что выражают их молитвенно сложенные у груди руки, это богобоязненная преданность. Отношения с богом не имеют характера личной связи: человек всего лишь участник общинного культа.
Самые яркие памятники шумерского искусства были открыты археологами при раскопках в древнем г. Уре (том самом Уре Халдейском, о котором говорится в Библии). В знаменитых гробницах Ура найдено множество изделий из драгоценных металлов. Особенно известна уже упоминавшаяся арфа, увенчанная золотой головой быка с бородой из лазурита (кстати говоря, лазурит мог быть доставлен в Нижнюю Месопотамию лишь из самых отдаленных районов – с территорий современных Афганистана и Горного Бадахшана). Чрезвычайно интересно, что в погребальной камере рядом с телом покойной жрицы‑правительницы лежали тела ее прислужниц, которых она вместе со своими сокровищами взяла с собой в мир иной.
Шумерские таблички содержат самые разнообразные повествования. Например, миф о нисхождении богини Инанны в подземное царство, после чего на Земле вянет зелень, останавливаются любовь и жизнь. Герой другого мифа (сохранившегося в аккадском переводе) Адапа обломал крылья Южному ветру за то, что тот опрокинул его рыбачью лодку. Адапа был вызван на суд богов. В конце концов бог Ан (Ану) смилостивился над ним и даже предложил ему хлеб и воду вечной жизни. Однако Адапа, ожидавший наказания за свой поступок, категорически отказался пригубить зелье и остался смертным.
Тема вечной жизни звучит и в другом знаменитом шумерском мифе – о Всемирном потопе. Согласно его сюжету, боги раскаялись в том, что сотворили людей, и решили уничтожить их с помощью наводнения (мотив, очень естественный для Нижнего Двуречья, где бурные разливы Тигра время от времени сметали с лица земли всякие следы человеческой деятельности). Но бог Энки, воплощавший не только водную стихию, но и мудрость, решил спасти одного из людей, открыв ему намерение богов. Построив ковчег и загрузив в него все, что смог, предупрежденный о грозной опасности житель Шумера по имени Зиусудра переждал ненастье, а затем на вершине высокой горы принес благодарственные жертвы. Помиловав его, боги даровали ему бессмертие, поселив, однако, далеко‑далеко, за пределами, отведенными для смертных. Шумерский миф, записанный более 4 тысяч лет назад, послужил источником известного повествования о праведном Ное.
Голова быка (навершие арфы из Ура) [Середина III тысячелетия до н. э. ]
Хранителями литературной традиции Шумера (так же как и в Египте) были писцы, а центром ее формирования – школа. Поэтому сохранились многочисленные школьные копии мифов и заклинаний, назидательных изречений и поучений нерадивым ученикам. Некоторые особенности формы шумерских сочинений (например, ритмические повторы одних и тех же словосочетаний) указывают на их устное бытование, а порой, вероятно, и устное происхождение. Ритуально‑мифологические тексты исполнялись при огромном стечении народа во время общинно‑храмовых праздников и, очевидно, с музыкальным сопровождением.
Среди шумерских повествований имеются такие, которые можно отнести к жанру исторической песни. Герой одной из подобных песней – легендарный правитель г. Урука (библ. Эрех) Гильгамеш. По сюжету Гильгамеш отказывается подчиниться могущественному владыке г. Киша, несмотря на уговоры старейшин собственного города. Он созывает свою молодецкую дружину и с успехом отражает нападение неприятеля. Исторический прототип Гильгамеша, если верить шумерскому «Царскому списку», правил в Уруке незадолго до середины III тысячелетия до н. э.
В это время в политической жизни шумерских городов важную роль играют лица, носящие титул лугаль (букв. – «большой человек»). Лугаль обычно возглавляет войско, его опорой является дружина. Иногда в качестве лугаля выступает жрец‑правитель, но нередко функции энси ограничиваются строительством и отправлением культа, а военно‑политическая деятельность осуществляется другим человеком, который и носит титул лугаля. Лугали оттесняют энси, но в то же время широко пользуются экономическими и людскими ресурсами храмов. Ограничивая права городских советов старейшин и стремясь к гегемонии над соседями, они напоминают местных царьков.
На протяжении III тысячелетия до н. э. то один, то другой шумерский город заявлял свои претензии на главенство. Возникавшие в результате неравноправные союзы городов‑государств были в высшей степени непрочными. Однако в XXIV в. до н. э. дело пошло к объединению. Один из правителей г. Уммы силой и дипломатией сумел создать ассоциацию шумерских городов. В каждом из крупных храмов он был провозглашен жрецом местного бога и таким образом получил власть над всем Шумером. А вскоре возникло еще более обширное государство, объединившее Шумер и Аккад.
Аккад. Шумеро‑Аккадское царство
Создателем Аккадского царства был человек, вошедший в историю под именем Саргона. Он правил семитоязычными племенами, жившими в Месопотамии к северу от Шумера (мы называем их аккадцами по г. Аккаду, избранному Саргоном в качестве своей резиденции). Строго говоря, мы даже не знаем подлинного имени этого правителя, ибо имя Саргон (аккадское «шарру‑кен» – «царь истинен») он взял себе, видимо, лишь после восшествия на престол. По легенде, к сожалению, сохранившейся лишь фрагментарно, Саргон в младенчестве был брошен в реку и найден в камышах – точь‑в‑точь как библейский Моисей.
О детских годах основателей крупных государств или великих городов нередко слагались легенды. Кто‑то из них вскормлен волчицей (как Ромул), другой подкинут в семью простого пастуха и вспоен молоком собаки (Кир Великий), при рождении третьего, оказывается, не обошлось без вмешательства бога, и его настоящий отец таковым не является (Александр Македонский). Дело в том, что основатель царства не может быть равен по рождению тем знатным людям, из среды которых ему надлежит выделиться и стать единоличным правителем – монархом.
Сообщения клинописных текстов о конфликтах Саргона со старейшинами древних городов Двуречья представляются вполне правдоподобными: он был чужаком, ломавшим традиции. Государство Саргона не являлось временной ассоциацией территорий, объединяемых лишь признанием данного лица в качестве общего военного предводителя – гегемона. Саргон создал государство, власть в котором безраздельно принадлежала ему и должна была переходить по наследству к его сыновьям и внукам. Территории шумерских городов стали всего лишь областями этого государства, а стоявшие во главе их энси или лугали рассматривались как царские наместники. Храмовые хозяйства являлись как бы филиалами огромного государственного хозяйства, которым распоряжался правитель. В руках Саргона, таким образом, сосредоточилась огромная экономическая мощь. Царь мог содержать значительное войско для подавления внутренних мятежей и для проведения агрессивной внешней политики.
При Саргоне и его преемниках – Саргонидах вошел в употребление титул «царь четырех стран света», т. е. всемирный владыка: правитель Аккада играл важнейшую роль в самом устроении Вселенной. В клинописных текстах перед именами Саргонидов ставился детерминатив (знак‑определитель) бога, указывавший на то, что царь принадлежит не к категории людей, а к бессмертным небожителям. Одновременно и власть его приобретала деспотический характер.
Саргониды ежегодно предпринимали походы: на север – к верховьям Евфрата и побережью Средиземного моря, на юг – в Элам и к берегам Персидского залива, на восток – против варварских племен Иранского нагорья. Целями этих походов, как правило, были не завоевание территории и расширение границ государства, а захват добычи. Войскам добыча нужна была постоянно. Только в этом случае они оставались надежной опорой царской власти. К тому же правителю требовались значительные материальные ресурсы для праздников и раздач, которые доказывали бы, что он «истинный царь».
В Аккадскую эпоху (XXIV–XXIII вв. до н. э.) происходят существенные перемены в сознании людей. Безличность, отсутствие индивидуальности в культуре уходят в прошлое. Достаточно сравнить со старинными шумерскими рельефами знаменитую стелу Нарамсина – одного из преемников Саргона. Она изображает победу царя над восточным племенем луллубеев. Победитель – ростом он значительно выше прочих – стоит в героической позе, попирая врага на вершине горы. Над головой его – астральные символы, а саму голову венчает тиара с бычьими рогами, указывающими на божественную мощь царя. Не по‑читателей бога с молитвенно сложенными на груди руками, не ряды воинов, трудноотличимых друг от друга и от своего предводителя, а обожествляемую героическую личность отображает искусство эпохи Аккадского царства.
Между шумерами и семитоязычными аккадцами, жившими по соседству многие века, если не тысячелетия, поддерживались культурные контакты. Естественно, они приобрели новый характер после того, как обе части Месопотамии – Шумер и Аккад – слились в единое целое. Культурный синкретизм выразился, в частности, в том, что шумерские боги были отождествлены с аккадскими или получили аккадские (семитские) имена: Энки стал Эа, Уту (шумерский бог солнца) – Шамашем, а Наннар (бог луны) – Сином.
В отличие от шумеров аккадцы придавали мало значения культам женских божеств, но Инанна под именем Иштар заняла важное место в их пантеоне. Аккадцы восприняли шумерскую клинопись, приспособив ее для своего языка. Постепенно повсюду (в том числе и на шумерском юге) разговорным языком становился аккадский, и в результате Двуречье совершенно семитизировалось. Но шумерский продолжал сохранять важный статус как язык образования и культа. Школьников заставляли делать переводы с шумерского на аккадский и выучивать наизусть шумеро‑аккадские словари. Антропологический тип населения долго оставался близким к древнешумерскому, языком оно пользовалось аккадским, а культуру страны можно считать общей – шумеро‑аккадской.
Жители Двуречья собирали обильные урожаи благодаря многочисленным каналам, перерезавшим всю страну. Окружающие территории были заселены частью родственными (семитоязычными), частью неродственными племенами, имевшими иной тип хозяйства, обычаи, нравы и социальное устройство. В степях и полупустынных областях, примыкавших к Двуречью с запада, обитали скотоводческие полукочевые племена в основном семитского происхождения. Большую часть их составляли так называемые амореи. Отношения с амореями порой носили мирный характер: с ними (или через них) шла торговля теми товарами, которых недоставало в Междуречье (а недоставало весьма многого, начиная с металлов, дерева и камня). Для охраны от соседей города привлекали на службу аморейских вождей с их племенным войском. Но те же амореи могли устроить набег на благоустроенный, но плохо защищенный город и разорить его или же основать в нем свою собственную династию.
Стела Нарамсина [XXIII в. до н. э. ]
На восток от Двуречья простиралось Иранское нагорье. Этнический состав его обитателей во времена глубокой древности практически неизвестен, ибо речь идет о племенах, не знавших письменности. «Горцы» фигурируют в клинописных документах Двуречья то в качестве рабов‑пленников, приведенных после очередного похода, то в качестве разбойников, грабящих города или собирающих с них разорительную дань. Такими изображаются, например, те самые луллубеи, которые запечатлены на стеле Нарамсина.
Одно из нападений воинственных соседей – племен кутиев – завершилось распадом Аккадского царства. Те области, которые входили в его состав, получили самостоятельность, но обязаны были выплачивать дань кутийским вождям. Современным историкам более всего известен правитель г. Лагаша Гудеа, по приказу которого были изготовлены его бесчисленные портреты из черного камня. Молитвенно сложенные руки этого лагашского энси указывают на его богобоязненность. Вполне вероятно, что именно ему и было поручено собирать дань с городов Двуречья, чтобы передавать ее кутиям.
На рубеже XXII–XXI вв. до н. э. Двуречье вновь объединяется в могучее государство. Во главе его встают правители г. Ура. В самом Уре эта династия была третьей по счету, и потому историки говорят о государстве III династии Ура. История объединившего Шумер и Аккад государства, как бы прерванная нашествием кутиев, продолжается при III династии Ура. Во главе этого царства встает обожествляемый правитель‑деспот, городами управляют его слуги. Все подданные считаются рабами царя.