Воспоминания Командровского В.Г., предподавателя МУК-21, о Великой Отечественной Войне

Попросили меня написать кое-что на тему «Дети войны». Почему? Причастен ли я к этой теме? И да, и нет. Война началась для меня и моих родителей уже 21 июня 1941 года, так как отец был пограничник, в субботу с нами попрощался и уехал на границу, а жили мы в пограничном городке. Мама и я (мне 9 лет) успели сесть в эшелон. В пути примерно с месяц до Москвы было все: и бомбежки, и мертвые, и на глазах убиваемые люди, … Эвакуированы были на Урал, где были свои лишения из-за неустроенности и голодовки. Правда, в школе кормили детей каким-то подобием обеда. После Победы в школах тоже подкармливали: давали кусочек черного хлеба 5см*5см, смазанный повидлом. Как мама сводила концы с концами, непонятно. Вы знаете, что такое «затируха»? В кипящую воду бросается сколько-то жменек муки, перемешивается, еда готова. Изо дня в день, но не всегда 3 раза. Но с голоду я не опухал. Не сравнить с детьми, которых привозили из осажденного Ленинграда. Из поездов выносили и умерших в пути от истощения… И родители у меня были живы, в детдоме я не был. Хотя в интернате с октября 44-го до Победы был. Что папа жив, мы узнали лишь в декабре 41-го. Из газеты, где были напечатаны списки награжденных боевыми орденами и медалями. Были и другие лишения во время войны и в первые годы после. Долгое время мне и многим моим сотоварищам хотелось просто наесться хлеба. Но все это не те лишения и ужасы, что перенесли многие дети, потерявшие родителей, бывшие в оккупации или угнанные в фашистскую неволю.

Мои родственники из Донбасса были угнаны в Германию – мальчик 12 лет и девочка, точнее девушка 16 лет. Мальчик так и сгинул в Неметчине, ничего неизвестно о нем. А девочка (Собина) – это целая история. Дело в том, что Собина, рабыня по-существу, чем-то не угодила немке-хозяйке и та ее отправила в лагерь Майданек на уничтожение. Но так как девушка была немного образована по медицине, то ее оставили при лагерной больнице. Ее будущий муж, Тадеуш был участником польского Сопротивления, за ним охотилось гестапо. Взяли в заложники его отца и брата и предупредили мать, что их повесят, если Тадеуш не сдастся. Но Тадеуш со многими другими поляками попал в облаву, и его отправили в Майданек на уничтожение. А отца и брата при народе, согнанном на центральную площадь Кракова, в том числе и при матери, повесили. После этого мать тронулась рассудком. В лагере Тадеуш через короткое время оказался в груде очереди на сожжение. Об этом он уже плохо соображал, т.к. весил около 48 кг при росте за 180 см и обычном весе под 100. В лагере действовало подполье, Тадеуша переправили в больницу. Там Собина его выходила, они полюбили друг друга, после освобождения поженились. Были они в гостях у нас, и мы были у них по приглашению. Хотелось бы отметить вот что. Дети остаются во многом детьми даже в тяжелейших условиях.

Говорят, что характер человека начинает формироваться чуть ли не с утробы матери к годам 5, 10 по разным оценкам. То есть в детском возрасте. И среда здесь оказывает заметное влияние. Продолжим о храбрости. Глубоко осознанной, не выпячиваемой, определяющей поступок человека.

Мне кажется, что личность ребенка и его как вообще человека на всю жизнь особо формируют окружающие его личности. Патриотизм в войну был высок. Июль 41-го, я с мамой добрались с границы эшалоном до Москвы, где были мамины родные брат, мой дядя, и сестра, моя тетя. Немцы на окраине Москвы. Создается срочно народное ополчение, мой дядя – плановик Электролампового завода, тоже идет. Мы все его провожаем. Но… он белобилетник: близорук – очкарик, больное сердце. Ему говорят: "Куда ты идешь, Иосиф? Кому нужны такие вояки?". Жена, тетя Маруся, плачет. Он отвечает: "Вы знаете, товарищи идут, мне неудобно остаться. Как я потом им или их близким в глаза смотреть буду?!". Под Вязьмой почти все погибли. Иначе и быть не могло, чудес не бывает. И где могила его, неизвестно. Понятно? А в семнадцать лет – на фронт, на смерть! Двоюродный брат, только окончил школу в том же проклятом 41-ом, уговорил военкома (да и другие мальчишки из его класса), пошел на фронт. Все. Тоже могила неизвестна. В 44-м другому моему двоюродному брату Володе еще не стукнуло 18-ть – ушел на фронт из Харьковского авиационного института. Говорит, что надоело голодать, в армии хоть хлеба или каши дадут много (?). Но это он так, бравировал. Отец его погиб в начале войны, я о нем выше говорил: комиссар авиаполка, другие близкие погибли, мой папа на фронте. Прислал Володя из Будапешта фото, где он с орденом Славы на груди. Служил в разведке. Живет в Киеве, я поздравил его в очередной раз с Победой. Уже ходит с палочкой – раненая нога не слушается. Частенько лежит в госпитале из-за ранения головы, дали первую группу инвалидности. Но бодрится, кое-что не воспринимает в нынешнем времени.