Стереотипы, возникшие в Средние века.
Отношение средневекового христианства к исламу определяли две основные установки: с одной стороны, необходимость учиться у него как у более сильного и знающего, с другой – бороться с ним как с чуждой и враждебной верой. Именно в эпоху средневековья, в период наиболее интенсивных культурных заимствований, в христианском сознании вырабатываются основные стереотипы ислама, которые во многом предопределяют характер традиционного отношения церкви к мусульманам. Сложившийся тогда образ ислама, представлявший собой противоречивое сочетание объективных знаний и искаженных, порой самых фантастических представлений, прочно и надолго завладел воображением и умом европейца. И современные представления о религии мусульман возникали в свою очередь не на пустом месте, а как бы отражаясь в старом кривом зеркале. Искаженный образ ислама складывался в умах европейцев не только в силу их слабого знания этой религии. Исследователи средневековых представлений об исламе выделяют в них три сосуществующих и взаимодействующих элемента: мифологический, теологический и рациональный. Средневековая литература по исламу создавалась по преимуществу богословами, которые опирались на самые различные источники: народные легенды, рассказы рыцарей и пилигримов, апологетические сочинения восточных христиан, свидетельства самих мусульман, переводы мусульманских авторов. Однако информация в большинстве случаев отбиралась предвзято, факты иногда сознательно, иногда бессознательно искажались. В средневековом решении проблемы ислама преобладали религиозно-идеологические мотивы. Необходимо было найти религиозное основание исламу и его основателю. Для христианства вся цепь пророчеств и откровений есть постепенное подготовление к кульминации мировой истории – Боговоплощению. Мухаммад же, выступив со своими вероучениями шесть веков позже этого события, заявил о себе как о подлинном завершителе пророческого цикла, которому ниспослана вся полнота божественного откровения, и, более того, отверг некоторые фундаментальные догматы христианства. С точки зрения христиан, Мухаммад не мог быть подлинным пророком, а его вероучение не могло быть истинным. Поэтому в Мухаммаде христиане видели в лучшем случае ересиарха или лжепророка, в менее сдержанных версиях он представал как колдун, антихрист или сам сатана. Ислам же представлялся новой формой ереси или разновидностью язычества.
В основном западноевропейские представления об исламе сложились в XII-XIV веках. Однако формировались они во многом уже на базе существовавшей восточнохристианской интерпретации мусульманского вероучения. Самую раннюю трактовку ислама предложил Иоанн Дамаскин (ум. до 753 г.). Он жил в Сирии и до принятия монашества, как его отец и дед, состоял на службе у Омейядских халифов. Он знал арабский язык и, возможно, был знаком с Кораном. Его полемика с исламом носила преимущественно теологический, а не политико-идеологический характер. Объяснялось это прежде всего тем, что при Омейядских халифах еще не было массовых конверсий, а сирийские христиане еще не видели для себя опасности в исламе, относясь к нему как к вере полуварварского народа. Исламу Иоанн Дамаскин посвятил 100-ю главу «Книги о ересях», вошедшей в его фундаментальный труд «Источник знания». Именно Иоанн, по всей видимости, первым классифицировал ислам как ересь. И эта точка зрения стала доминирующей в средневековом христианстве. Примечательно, что даже в первой половине ХХ века некоторые католические и протестантские исламоведы продолжали рассматривать ислам как ересь. Так, Д. Макдональд считал кораническое вероучение разновидностью арианской ереси и ставил перед миссионерами задачу его доработки.
В ближневосточном христианстве была распространена легенда, согласно которой Мухаммад был учеником арианского монаха, получил от него некоторые сведения о Ветхом и Новом Заветах и затем, выдав себя за пророка, создал свое лжеучение. Иногда сирийские христиане называли мусульман «сектой Агари». Представление об исламе как о христианской ереси и о Мухаммаде как о лжепророке от сирийцев переходит к византийцам, а уже от них к европейцам. Следует отметить, что сирийская и византийская формы апологетики существенно отличались. Первая была более сдержанной и уравновешенной, сочетала полемичность с более или менее корректным описанием доводов противника. Вторая (одним их первых ее представителей был Феофан Исповедник, ум. в 818 г.) была в значительно большей степени идеологизированной, сведения о вероучении мусульман если и приводились, то сильно искаженными. Однако Европа знакомится с антимусульманской апологетикой преимущественно в византийском варианте, тогда как сирийская полемическая литература за редкими исключениями была европейцам неизвестна.
Доминировал в средневековом европейском сознании негативный подход к исламу, хотя его трактовки уже тогда были весьма различны. Наибольшее количество историй создавалось об основателе религии мусульман. Мухаммад иногда представал даже в качестве кардинала римско-католической церкви Махона, который после неудачной попытки стать папой бежал в Аравию и из гордыни и мести основал там новую религию. Мухаммада наделяли демонической или магической силой, способностью творить мнимые чудеса, соблазняя легковерных и недалеких людей. И, напротив, в полемических богословских трудах неспособность Мухаммада совершать чудеса служила одним из основных доказательств его самозванства. В целом же в средние века в сознании европейцев сложилась примерно следующая картина ислама: вероучение Мухаммада – ложь и сознательное искажение истины, это религия фатализма, нравственной распущенности и потворства страстям, религия жестокости. Соответственно дурному образу ислама противопоставлялся идеальный образ христианства как религии истины, строгой нравственности и мира, как веры, распространяемой убеждением, а не силой оружия.
В XI-XII веках в Европе появились первые жизнеописания Мухаммада. В этом жанре написаны поэмы “Vita Machometi” Эмбриха Майенского и “Otia de Machometi” Вальтера Компьенского. Популярные на Западе легенды о Мухаммаде собрал также Гвиберт Ножанский в первой книге «Деяний Бога через франков».
Христианская полемическая литература средних веков давала порой диаметрально противоположные образцы отношения к исламу. Если толедский архиепископ Евлогий и Павел Альбар из Кордовы (IX в.), разрабатывавшие своего рода «теологию мученичества», призывали своих единоверцев открыто исповедовать христианство перед мечетями, сознательно идя на смерть, то в лице Петра Альфонси мы имеем дело едва ли не с уникальным для средних веков глубоким знанием ислама. Петр Альфонси (ум. 1140 г.), арагонский еврей, принявший христианство в возрасте 44 лет, известен, прежде всего, как автор «Учительной книги клирика», в которой широко использованы притчи из арабской дидактической литературы. Он был переводчиком с арабского. Менее известны его «Диалоги», полемическое сочинение против иудаизма, написанное в форме спора. В главе «Сарацинский закон», целиком посвященной исламу, оба собеседника-оппонента демонстрируют прекрасное знание предмета их спора.
Аббата Клюнийского монастыря Петра Достопочтенного (1095-1156) можно без особого преувеличения назвать основоположником средневекового христианского исламоведения. Он полагал, что с исламом надо бороться не мечом, а убеждением. Рассматривая мусульман как еретиков, Петр считал возможным вернуть их в лоно церкви, если убедительно показать им, в чем они заблуждаются. В Толедо Петр Достопочтенный собрал вокруг себя группу переводчиков. Роберт Кеттонский осуществил первый полный перевод Корана на латинский язык. Переведены были даже некоторые хадисы (“Fabulae Saracenorum”), установить их точные арабские аналоги пока не удается, поскольку переводчики опускали иснад (перечень передатчиков текста); мусульманские сказания о пророках и патриархах, дидактический диалог между арабским пророком и иудеем, два полемических трактата. На базе этих переводов Петр Достопочтенный написал опровержение мусульманского вероучения. Переводы пяти арабских текстов и опровержение Петра составили так называемый «Толедский сборник», который стал для европейцев основным источником сведений о религии мусульман на протяжении почти пяти столетий. Как бы ни был несовершенен перевод Корана, он да середины XVII века считался наиболее авторитетным. Переводы Корана Марка Толедского (конец XIII в.) и Иоанна из Сеговии (середина XV в.) не получили широкого распространения и не сохранились. Первый итальянский перевод Корана А. Аррибавене (1547 г.), как и ранние голландские и немецкие переводы, был сделан на основе латинской версии Роберта Кеттонского. Лишь в 1649 г. Консул Франции в Александрии Дю Рие осуществил первый французский перевод Корана (и то значительно опираясь на клюнийский текст). Первый же английский перевод был сделан Дж. Сейлем в 1734 г.
В отличие от Петра Достопочтенного Фома Аквинский считал мусульман не еретиками, а язычниками. Строить полемику с язычниками необходимо на доводах разума, а не на авторитете Писания. Кроме того, язычников не следует обращать в христианство насильно, поскольку человек не может быть принуждаем к тому, что есть высшее благо. Поэтому христианские правители, под властью которых находятся мусульмане, должны относиться терпимо к их образу служения Богу. Отношение Фомы Аквинского к культуре мусульман было скорее дифференцированным. Признание философского авторитета арабов сочеталось с убеждением в их теологической несостоятельности. Мухаммаду и его учению Фома уделил немного внимания в одной из глав «Суммы против язычников». Он противопоставил мирное распространение христианства насильственному – ислама.
Два обстоятельных труда по исламу написал в XIII в. Гильом Триполийский – «Трактат об империи сарацин и о лжепророке Мухаммаде» и «О Мухаммаде и книге закона сарацин». Хотя Гильом сильно искажает образ Мухаммада, отдавая дань легендам своего времени, он в то же время обнаруживает общие черты в исламе и христианстве и считает, что вера мусульман близка христианской, и они не так уж далеки от спасительного пути. Своеобразным родоначальником миссионерской деятельности среди мусульман стал архиепископ Евлогий. Задачей его миссии было противостоять исламу любой ценой, будь то вооруженная борьба или мученическая смерть. Совсем иной тип миссии предложил основатель ордена францисканцев Франциск Ассизский. Миссионерский план Франциска был крайне прост: каждый отправлялся туда, где, как ему казалось, нужна была его помощь. Систематическую разработку идея миссии среди мусульман получила у Рамона де Пеньяфорте (1175-1275) и Раймонда Луллия (1235-1316). Они рассматривали философию в качестве универсального языка. Во многом благодаря их инициативам в ряде университетов Европы стали создаваться кафедры арабского языка.
Вторая половина XIV-XV веков – период, когда интерес к мусульманам в Европе значительно ослаб. Однако в середине XV века, после того, как турки-османы завоевали Балканы и Константинополь, проблема ислама вновь завладела умами европейцам. Некоторые принципиально новые моменты в подходе к ней обнаруживаются у Николая Кузанского (1401-1464) и Иона из Сеговии (ок. 1400-1458). Оба исходили их того, что война не решит спора между двумя религиями. Оба считали, что пытаться обратить мусульман в христианство бессмысленно. Поэтому необходимо выявить реальные разногласия и найти общее. С этой целью они разрабатывали идею некоей дискуссии. Николай Кузанский, по-видимому, одним из первых предпринял попытку текстологического анализа Корана. Он ставил цель отобрать в мусульманском вероучении то, что может быть принято христианами в свете Евангелия.
Примечательно для этой эпохи письмо Пия II, друга Николая Кузанского, к завоевателю Константинополя Мехмеду II. В нем пап, оговорив расхождения между исламом и христианством в вопросах о божественной природе, подчеркивал в то же время единую библейскую основу двух религий, объединяющую их веру в единого Бога, загробную жизнь и бессмертие души. Хотя это письмо было, по-видимому, продиктовано не столько стремлением к теологическому взаимопониманию, сколько политическими и дипломатическими соображениями, оно все же свидетельствует о том, что представления христиан о религиозных верованиях мусульман не были однозначными. Рядом с вымыслами уживались вполне реальные знания, наряду с враждебностью существовало сознание определенной духовной общности. И все же представления об исламе, сложившиеся у европейцев на основе средневековых стереотипов, оказались удивительно устойчивыми и в той или иной мере давали о себе знать в последующие века.