ГЛАВА XL Вообще о первых основах рассудочных работ

Первые узлы рассудочной работы (1 - 4). - Существуют ли врожденные идеи? (5 - 7)

1. В нескольких предшествовавших главах мы старались выяснить образование тех идей, которые лежат в основе всех работ рассудка и вносятся им уже готовыми в постижение как явлений внешнего для души мира, так и явлений психических. Этих идей мы нашли несколько, но ясно, что не все они имеют совершенно одинаковое происхождение. Идея материи в своей противоположности идее души, или, сказать точнее, идее воли как инициативы произвольных движений и идее сознания как противоположности тому, что сознается, является коренною идеею для нескольких других, таких же антагонистических идей, которые всегда сознаются попарно как отрицания друг друга и вне такого отрицания не имеют смысла. Само собою видно, что от этой коренной антагонистической идеи происходит уже несколько других, каковы: идея субстанции в противоположность идее признаков; идея силы в противоположность идее инерции и идея неделимой единицы (атома) в противоположность делимому числу. Эти три идеи уже произведены из коренной идеи души и материи. Мы никак не думаем, чтобы этими тремя формами мы исчерпали все содержание этой идеи, Она может принимать, и действительно принимает, другие формы; но мы заметили только самые существенные, которыми сознание наше беспрестанно пользуется в своих рассудочных работах.

2. Идея времени и пространства возникает уже не прямо из идеи антагонизма души и материи, а из многочисленных опытов произвольных движений, в которых душа как инициатива движения борется с инерциею материи. Идея времени относится к идее пространства не как антагонисты. Каждая из них является антагонистом душе, но в отношении друг друга они являются различными формами одной и той же идеи: идеи материального предмета и явления в их взаимном отношении.

3. Идея причины и следствия есть уже осложнение антагонистических идей первого рода с идеею времени. Опыт дает нам только явления предшествующие и явления последующие, но мы вносим в это понятие последовательности свою субъективную идею причинности: превращаем предшествующее явление в причину, а последующее - в следствие. Но этим одним не может быть объяснена наша вера во всеобщую причинность всех явлений и в безысключительность законов наблюдаемых нами явлений. Источник этой уверенности уже не в душе, а в духе человеческом, т. е. в тех особенностях человеческой души, присутствием которых только и можно объяснить себе явления, отличающие жизнь человека от жизни животных. Явления эти будут предметом нашего изучения в третьей части антропологии; но и теперь уже мы должны были указать на присутствие этой уверенности в человеке, так как ею только объясняется не рассудочный процесс, но неустанное движение этого процесса вперед. В существовании этой уверенности в общезаконности вселенной никто не сомневается, так как каждый чувствует ее в самом себе; но происхождение ее объясняют различно. Мы же показали только, что вывести ее из опытов и наблюдений над явлениями природы невозможно, так как она именно руководит нашими опытами и наблюдениями и побуждает нас не верить природе, если она показывает нам явления без причины.

4. Необыкновенная важность всех этих первичных идей и этой веры в причинность для рассудочного процесса видна сама собою. Идеи эти составляют основу рассудочной ткани, а уверенность в законности и причинности явлений одушевляет этот процесс силою движения. Само собою также понятно, как должен условливаться весь дальнейший рассудочный процесс этим утоком той ткани, которую выплетает рассудок из опытов и наблюдений над явлениями как материального, так и психического мира. Вот почему мы сочли необходимым остановиться на первичных идеях более, чем того требовали, по-видимому, объем и значение нашей книги. Понять хоть главные, основные законы работ рассудка совершенно необходимо для педагога, так как он постоянно имеет дело с этими работами; но понять законы рассудочной работы нельзя, не всмотревшись ближе в эту основу, в которую рассудок вплетает результаты всех своих опытов и наблюдений.

5. Мы не могли назвать вообще всех этих основ рассудочной работы врожденными идеями, потому что, как мы видели из их анализа, не все они и не вполне врождены душе, но начинаются только тогда, когда душа уже приступает к своей рассудочной работе, и составляют как бы первые узлы, к которым прикрепляются и по которым регулируются все остальные нити. Врожденность идей подверглась сильным нападкам со времени Локка, который почти исключительно против нее направил свое знаменитое сочинение "О человеческом понимании", хотя странным образом противоречит сам себе в другом своем сочинении, где говорит, что человеку врождены только семена его будущего рассудочного развития *; но сказать только семена значит сказать очень много. Знаменитый спор Лейбница с Локком о том же предмете находит отголоски и до сих пор. В настоящее время как материалисты, так и гербартианцы, причисляя к последним и учеников Бенеке, также сильно восстают против врожденности идей, и восстают совершенно справедливо, если под врожденною идеею разуметь какое-нибудь определенное представление или философскую мысль, а не невольный прием души, выражающий ее характер в ее работах. "Странно, - говорит один из гербартианцев Вайтц, - что, несмотря на все старания мыслителей, они не были до сих пор в состоянии привести в совершенную ясность того, что должно бы, именно потому, что оно врождено, быть ясным с самого рождения перед глазами каждого человека" **. Но напрасно Вайтц не объясняет: что он разумеет под словами ясно и перед глазами? Всякий из нас ясно сознает, что не может поднять ста пудов; но никто не может представить этого перед глазами. Что же касается до того, что мыслители не успели до сих пор выразить этих врожденных идей с достаточною определенностью, то упрекать их в этом все равно, как бы упрекать историков в неясности первых событий истории или физиологов в неясности процесса зарождения организмов, хотя, конечно, первые исторические события продолжают иметь влияние и на ход современной истории человечества, а первые факты органического зарождения, без сомнения, сильно усиливают дальнейшее развитие организма. Во всяком случае нам кажется, что спор о врожденности и неврожденности идей вертится более на различном понимании несчастного слова идея. Если же под именем идеи мы вообще будем разуметь неизвестную нам причину, влияющую на наши рассудочные работы и придающую им такой характер, который не может быть объяснен ни опытами и наблюдениями, ни влияниями органического мира на наш организм, то едва ли можно сомневаться в прирожденности человеку некоторых идей.

______________________

* Locke's Works. Conduct of the Understanding. P. 41.

** Lehrbuch der Psychologie, von Waitz. S. 503.

______________________

6. Как бы мы ни представляли себе душу, в виде ли нервного организма, в виде ли невесомого эфира, расхаживающего по нервам, в виде ли особенной силы, присущей материи, когда она достигает данной организации, в виде ли особенного материального или духовного существа, во всяком случае душа должна иметь свои особенности, а эти особенности непременно выкажутся в ее работах. Представим себе, что душа наша - кусок магнита: не должна ли бы она была и в этом случае, входя в столкновение с внешним для нее миром, выказать свои особенности - особенности магнита? Встречаясь с деревом, медью, свинцом, она не ощущала бы притяжения к ним и до первой встречи своей с железом не знала бы, что она магнит. Мало этого: даже после многих и многих встреч с железом такая душа-магнит не сознавала бы своих магнитных свойств и, может быть, только После изобретения магнитной стрелки задумалась бы над тем, что такое полюсы, и стала бы над вопросом, почему ее тянет к северу и югу, а не к востоку и западу.

7. Физиолог Мюллер не сомневается в прирожденности нам некоторых идей на том основании, что факт убеждает его в прирожденности животным различных инстинктов. В самом деле, если пчела или паук вносят врожденные инстинкты в свои работы, то почему и человеку не вносить их в главную работу - в свой рассудочный процесс? Он и вносит их, но долго руководствуется ими, не сознавая их в форме ясно выраженных мыслей.

Едва ли можно сказать, что и в настоящее время мы уже пришли к полному сознанию этих первичных основ нашей рассудочной работы. Может быть, еще не скоро глубокий анализ успеет отделить вполне и с совершенною ясностью то, что вошло в рассудочный процесс из опыта, от того, что вносится в этот процесс из прирожденных свойств души.