Раздел III. Высшие моральные ценности. имоисключение обусловливает постоянную борьбу добра и зла, борь­бу, которая не просто выступает еще одной — шестой их отличи--тельной особенностью

имоисключение обусловливает постоянную борьбу добра и зла, борь­бу, которая не просто выступает еще одной — шестой их отличи--тельной особенностью, но и определяет способ их существования. Иными словами, добро ведет со злом постоянную борьбу, которая не может завершиться окончательной победой одной из сторон.

Ведь если, скажем, победит добро, а зло будет уничтожено, то само добро «породит» зло — в условиях всеобщего добра «наи­меньшее» добро будет восприниматься как зло. И наоборот, в усло­виях победившего зла «минимизированное» зло будет добром.

7.4. Проблема борьбы добра и зла

Однако взаимная непобедимость добра и зла вовсе не означает, что их борьба бессмысленна и не нужна. Если не бороться со злом, то оно будет доминировать над добром и причинять страдания лю­дям. Правда, парадокс в том, что в процессе этой борьбы можно «заразиться» злом и насадить еще большее зло; ибо «во время борьбы со злом и злыми добрые делаются злыми и не верят в другие спосо­бы борьбы с ним, кроме злых способов». Трудно не согласиться с этим высказыванием Н.А. Бердяева, да и опыт борьбы человече­ства со злом убеждает нас в этом. Поэтому смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствами уменьшать «количество» зла и увеличивать «количество» добра в мире, а основной вопрос — какими способами и путями добиться этого. По сути, вся история культуры в той или иной форме содержит попытки дать ответы на этот вопрос. И сегодня существует значительный «разброс» в отве­тах: от знаменитого «Добро должно быть с кулаками» до этики ненасилия, базирующейся на идее непротивления злу насилием.

Идеал ненасилия, сформулированный на заре христианства в На­горной проповеди Иисуса Христа, всегда был в центре внимания европейской культуры. Заповеди непротивления злу насилием, любви к врагам одновременно и понятны, и парадоксальны: они, казалось бы, противоречат здравому смыслу, природным инстинктам и соци­альным мотивам человека, и поэтому воспринимались и восприни­маются, мягко говоря, скептически.

Люди всегда были склонны считать, что Нагорная проповедь предназна­чена для идеального мира, и нужно быть святым, не от мира сего, чтобы принять ее логику. Как бы возражая ветхозаветному «Око за око, зуб за


 


Глава 7. Добро и Зло________________________ 167

зуб», Иисус Христос утверждает: «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Трудновыполнимый, но бесконечно мудрый завет. Причем этот способ поведения по заповеди не меняется из-за того, что приходится действо­вать в реальном мире, в той среде, где принято бить по щекам.

Во времена первых христиан это непротивление не рассматрива­лось еще в качестве пути преодоления зла, а являлось лишь свиде­тельством нравственного совершенства, индивидуальной победы над грехом. В XX веке — веке насилия и жестокости, войн и преступно­сти—концепция ненасилия, развитая такими выдающимися мысли­телями, как Г. Торо, Л. Толстой, М. Ганди, М.Л. Кинг, становится осо­бенно актуальной, ибо она рассматривает ненасилие как наиболее действенное и адекватное средство противостояния злу, как един­ственно возможный реальный путь к справедливости, ибо все дру­гие оказались не эффективными.

В качестве обоснования этики ненасилия приведем ряд аргумен­тов. Во-первых, отвечая на зло насилием, мы не побеждаем зло, так как не утверждаем добро, а напротив, увеличиваем количество зла в мире. Во-вторых, ненасилие разрывает «обратную логику» насилия, порождающего эффект «бумеранга зла» (Л. Толстой), согласно ко­торому содеянное тобой зло обязательно вернется к тебе. В-третьих, требование ненасилия ведет к торжеству добра, поскольку способ­ствует совершенствованию человека. В-четвертых, не отвечая на зло насилием, мы, как ни странно, противопоставляем злу силу, ибо способ­ность «подставить щеку» требует гораздо большей силы духа, чем просто «дать сдачи». Таким образом, ненасилие — не поощрение зла и не трусость, но способность достойно противостоять злу и бороться с ним, не роняя себя и не опускаясь до уровня зла.

Наверное, поэтому у этики ненасилия так много сторонников — и идей­ных, и практически действующих в рамках различных движений (хип­пи, пацифисты, «зеленые» и др.). Ведь ненасилие способно изменить не только личность и межличностные отношения, но и общественные ин­ституты, взаимоотношения масс людей, классов, государств. Даже поли­тика, это организованное и узаконенное насилие, может быть преобразо­вана на принципиально ненасильственных основах. Таким образом, ненасилие в том виде, который оно приобрело в теории и практике XX века, становится эффективным средством решения общественных конфликтов, ранее решавшихся с применением насилия.


168_______________ Раздел П1 Высшие моральные ценности

Глава 7. Добро и Зло Ш


 


Вместе с тем не следует сбрасывать со счетов и аргументы сто­ронников насильственной формы борьбы со злом. Конечно, те обще­ственные движения и институты, которые практикуют насилие или призывают к нему, вряд ли считают его позитивным явлением. Они оценивают насилие скорее как вынужденную необходимость, чем как желаемое состояние. Концепцию же ненасилия они считают красивой, но утопичной мечтой. Главный аргумент противников не­насилия в защиту насилия — безнаказанность зла в условиях нена­силия.

Оперируют они конкретными примерами, но примеры эти весьма убеди­тельны. Действительно, разве насильственная борьба с оккупантом и агрессором не есть добро? Что было бы, если бы во время Великой Отечественной войны наш народ, в соответствии с принципом ненаси­лия, подставлял бы «другую щеку» фашизму? Кстати, такой же аргу­мент приводят сегодня и сторонники уничтожения бандформирований в Чечне как необходимой акции в борьбе с терроризмом. Или самообо­рона от напавшего на тебя преступника — что, тоже «подставлять ему щеку»?

Так что у сторонников «добра с кулаками» тоже есть своя, весомая точка зрения. Тем более что насилие может быть таким многоликим: от безобидного игрового насилия (игра котят, борьба на ринге) или необ­ходимой реакции самозащиты до агрессивной враждебности, жажды ме­сти и даже убийства. И осуждая одни, наиболее крайние и жестокие формы насилия, вполне можно прийти к оправданию других.

Еще один недостаток этой концепции противники этики ненаси­лия видят в ее слишком идеализированном, на их взгляд, представ­лении о человеке. Теория и практика ненасилия действительно ак­центирует внимание на присущем человеку стремлении к добру, рассматривая эту склонность в качестве своеобразного архимедова рычага, способного перевернуть мир.

Однако сторонники ненасилия в то же время признают, что человечес­кое поведение может быть и источником зла. Но считать человека пол­ностью злым существом — значит клеветать на него, так же как считать его только добрым — значит льстить ему. Именно такую ошибку до­пускают те, кто утверждает, что каждый человек — хищный «волк», склон­ный к разрушению и насилию, или покорная «овца», не способная по­стоять за себя (Э. Фромм).


Только признание моральной амбивалентности, двойственнос­ти природы человека выражает справедливое отношение к нему. Именно такая, сугубо трезвая, реалистическая концепция человека служит гарантией действенности и, более того, практической мето­дикой ненасильственной борьбы, которая предлагает путь, стра­тегию и тактику усиления и приумножения добра.

Приверженцы ненасилия считают, что для этого сторонам прежде всего необходимо: а) отказаться от монополии на истину, признавая, что мы сами тоже можем ошибаться; бХвсознать, что мы вполне могли бы быть на месте своих оппонентов, и под этим углом зрения критически проанали­зировать свое поведение — особенно то в нем, что могло бы провоциро­вать враждебную позицию оппонентов; в) исходя из убеждения, что чело­век всегда лучше того, что он делает, и что в нем всегда сохраняется возможность изменений, искать такой выход, который позволил бы оппо­ненту сохранить достоинство, ни в коем случае не унижая его; г) не на­стаивать на своем, не отвергать с ходу точку зрения оппонента, а искать приемлемые решения; д) пытаться превращать врагов в друзей, ненави­деть зло, но любить людей, стоящих за ним.

Таким образом, если насилие направлено на подавление или унич­тожение противника и лишь временно заглушает конфликт, но не устраняет его причин, то ненасильственная акция направлена на устранение самой основы конфликта и предлагает перспективу развития взаимоотношений, особенно когда предшествующее зло не является препятствием для последующих добрых отношений. Сво­еобразие моральной позиции сторонников ненасилия состоит в том, что они принимают на себя ответственность за зло, против которого борются, и приобщают «врагов» к тому добру, во имя которого ве­дут свою борьбу.

Интересные идеи можно найти по этому поводу в «Агни-Йоге», кото­рая советует: знайте врагов, берегитесь от них, но злобы не имейте. Злоба, ненависть приковывают нас к врагу, а борьба с ним ведет к непродуктивному расходу жизненной энергии. Врага надо преодоле­вать силой своей устремленности к положительной цели. Надо в них, врагах, черпать силы для возрастания творческой активности, памятуя о восточной мудрости: «Враги наши — учителя наши». И здесь мы хотим привести стихи, написанные одним из авторов пособия — З.В. Бражникоеой.


170


Раздел III. Высшие моральные ценности


Глава 7. Добро я Зло________________________ Ш


 


     
   
 
 

И в этой связке двух начал Триумф есть и паденье: Взойдет лишь тот на пьедестал, Чье выше устремленье. Не надо тратить на врага Прямых ударов силу. Полезней видеть в нем всегда Преодоленья стимул. Тогда исчезнет мести зуд И мир придет в обитель. А люди с радостью поймут, Что враг для них — учитель.

Ода врагу

О, сколько лучших свойств души Вражды сжигает пламя! Но виноватых не ищи — Врагов творим мы сами. Напрасно тратим жизни пыл На ненависти силу. Но не врага сотрем мы в пыль, — Себя сведем в могилу. Объяты черной ворожбой, Мы копим злость упрямо К тому, кто собственной враждой -Невольно связан с нами.

Существует устойчивый стереотип, рассматривающий ненасилие как социальную пассивность и психологическую трусость, отсут­ствие мужества. Это обвинение нельзя считать справедливым. Преж­де всего, следует провести различие между понятиями силы и наси­лия. Сила является неотъемлемым и фундаментальным свойством бытия человека. Насилие — это разрушительная сила, точнее даже, саморазрушительная, ибо в своем последовательном осуществле­нии как абсолютное зло оно оборачивается против самого себя. Ненасилие же является позитивным, конструктивным выражени­ем силы: оно тоже сила, но при этом более сильная, чем насилие.

Ненасилие нельзя путать с пассивностью — капитуляцией пе­ред несправедливостью, вызванной отсутствием силы. Ненасилие же помимо огромной внутренней работы и духовной активности, на­правленной (не в последнюю очередь) на преодоление страха, пред­полагает также продуманную наступательную тактику, опреде­ленную технологию противостояния злу.

Как-это ни парадоксально, но в действительности пассивность и смире­ние являются как раз условием и порождением насилия. Пассивность — это позиция человека, который не дорос до насилия. Ненасилие же пред­ставляет собой реакцию человека, который перерос насилие и поднялся на более высокую ступень преодоления страха. Причем помимо пре­одоления «животного страха» ненасилие требует еще и особой духов­ной стойкости. И мужество, которое требуется для ненасильственной борьбы и формируется ею, есть мужество ответственного существования в этом мире.


Поэтому ненасилие — это сила бесстрашия, любви и правды, сила в ее наиболее чистом, созидательном и полном проявлении, направленная на борьбу против зла и несправедливости.

В жизни каждого человека однажды или постоянно встают про­блемы борьбы со злом. И от того, какую линию поведения и форму борьбы — насильственную или ненасильственную — изберет каж­дый из нас, зависит утверждение или поражение Добра и проявле­ние нашей сущности. Так какую же позицию предпочесть? Выбор остается за нами.

7.5. Справедливость: победа добра над злом

В какой бы форме ни велась борьба добра со злом, но победа добра всегда и всеми расценивается как торжество справедливос­ти, ибо категория «справедливость»в наибольшей степени отвеча­ет критериям добра. С ней связано представление о совокупности нравственно приемлемых норм, которые выступают как правильная (адекватная) мера воздаяния личности за совершенные действия. Этим понятием оценивается соотношение между: а) «ролями» от­дельных людей или социальных групп: каждый должен обрести свое место в жизни, свою «нишу», соответствующую его способнос­тям и возможностям; б) деянием и воздаянием; в) преступлением и наказанием; г) правами и обязанностями; д) достоинством и чес­тью. Их соответствие, гармония, справедливое соотношение расце­нивается как добро.

Справедливость — это мерило естественных прав человека. В ос­нове понятия справедливости лежит принцип равноправия, уравни­вающий права каждого человека на единые стартовые возможности и дающий каждому одинаковые шансы реализовать себя. Однако равноправие отнюдь не то же самое, что равенство, хотя эти понятия часто (сознательно или случайно) путают и подменяют друг другом. Люди равны в своих правах, но не равны в своих возможностях, спо­собностях, интересах, потребностях, «ролях» и обязанностях. С одной стороны, это замечательно: ведь именно в нашем неравенстве, нетож­дественности заложены истоки нашей индивидуальности, уникально­сти и неповторимости, и разве было бы справедливым мерить всех «на один аршин»? С другой стороны, это смешение понятий порож­дает массу недоразумений и заблуждений.