Глава 12. Любовь как высшая ценность 257

пенно — не как «удар стрелы», а как медленное вызревание цвет­ка. Любящие такой любовью вслушиваются друг в друга, стараются идти друг другу навстречу. Между ними царит тесное общение, глу­бокая душевная близость. Секс при такой любви ясен и прост, лю­бящие считают его продолжением душевной близости, и он входит в их отношения не сразу, а на поздних ступенях сближения.

У такой любви особая прочность, она может перенести долгую разлуку, любящие не боятся неверности, зная, что их внутренняя тяга друг к дру­гу не угаснет от увлечения. Сторге — само доверие, это терпеливое чувство, предполагающее умение ждать и прощать. Это чувство неэгои­стичное, в нем сильны слои дружественных привязанностей; и даже рас­ставаясь, люди не делаются врагами, а остаются добрыми друзьями.

Второй вид любви — любовь-агапе. Как и у греков, она сосредо­точена на Ты и полна альтруизма и обожания любимого. Любящий такой любовью готов простить все, даже измену, готов отказаться от себя, если это дает счастье другому. Такая любовь-самоотречение се­годня довольно редка. Она чаще встречается у женщин, но порою свойственна и мужчинам. Это любовь тяжелая и трагическая, она полна чрезмерного самоотречения, любящий или любящая готовы жертвовать ради любимой или любимого своим чувством, не требуя никакой ответной жертвы. Для агапе свойственна тревога, мучитель­ная и в то же время радостная, делающая человека духовно богаче. Агапе характерна для первой любви, для робкого зарождающегося чув­ства. Это чувство, как правило, асексуально, секс здесь не доминирует. Душевностью своих чувств агапе напоминает сторге, а силой, накалом похожа на эрос.

Любовь-эрос — это пылкое чувство, которое долго и бурно горит в человеке. Эрос — стихия, ничто не может сравниться с ним по силе эмоционального воздействия. Это настоящая страсть, она захватыва­ет человека целиком, лишает его возможности рассуждать, потому это . чувство и называют «безрассудной любовью». Люди, которые испы­тывают его, не очень влюбчивы и могут долго жить без любви; но когда они влюбляются, любовь захватывает их целиком. При такой любви очень обострена душевная зависимость от близкого челове­ка. Любящий сделает для любимого все — и из любви к нему и из боязни потерять его, особенно когда другой любит его иной любо­вью (не относящейся к типу, обозначаемому термином «эрос»). Он


258________________ Раздел III. Высшие моральныеценности


Глава 12. Любовь как высшая ценность 259


 


хочет все знать о любимом и открыть ему все о себе. Такими людьми правит тяга к полному слиянию душ. Главная радость жизни для них — в любимом, поэтому они разлучаются редко, ненадолго. При разрыве они испытывают тяжелую, почти смертельную боль, и траге­дия разрыва для них может быть страшнее смерти.

По своему облику любовь-эрос — это как бы пылкая юношеская лю­бовь. Она, видимо, чаще бывает у юных, а среди зрелых людей — чаще у людей эмоциональных, склонных к сильным душевным переживани­ям. У эроса сильное «магнитное притяжение». Любящие такой любо­вью всегда помнят день первой встречи, мгновение первого поцелуя, ощущение первой близости; любовь для них — праздник, потому и каж­дый миг полон радужной праздничности. В любви-эросе телесные тяго­тения стоят на первом месте, особенно в начале. Но они глубоко пропи­таны эстетическими красками — здесь сильно влечение к физической красоте, изяществу линий, силе тела.

Следующий вид любви — маниа, любовь-одержимость (от греч. «мания» — болезненная страсть). Маниа — любовь-тревога, любовь-тоска. Это чувство чрезвычайно опасное, изматывающее, иссушаю­щее, несущее вечную неуверенность в себе, в любимом, ревность, не­доверие, оно не выносит разлуки. Такая любовь берет человека в плен, подчиняет его себе. Надо иметь большое терпение, чтобы понять, а то и простить человека, мучимого манией. Маниа редко бывает счастливой; это пессимистическая, саморасшатывающая любовь, ее питают люди, у которых недостаточна энергия светлых чувств. Такое чувство встречается обычно у неуравновешенных людей холери­ческого темперамента, которые обращены в себя и полны внутреннего разлада. У таких людей обычно заниженная самооценка, ими часто пра­вит ощущение неполноценности, скрытое или осознанное. Они излишне тревожны, ранимы, от этого у них случаются психические срывы и сек­суальные трудности. Неуверенность в себе делает их чувство воинствен­ным, собственническим, ими может править болезненный эгоцентризм. Это может вызвать изломанную, болезненную любовь-ненависть.

Еще один вид любви — прагма (дело, практика). Это спокойное, благоразумное чувство. Если в любви-маниа царят чувства, подчиня­ющие себе разум, то в прагме царит разум, и чувства покорны ему. Здесь рядом с влечением, эмоцией, страстью, всегда стоит верный страж — сознание. Прагма не отличается разнообразием эмоциональ-


ных оттенков: они могут быть и довольно тусклыми, и по-настояще­му добрыми и надежными — этим прагма похожа на сторге. У при­вязанности-прагмы есть преимущество: со временем прагма не осла­бевает и не остывает, а наоборот, может делаться теплее, душевнее. Настоящий прагматик не полюбит того, кто недостоин любви. Любовь для него — дело и головы, и сердца. Он сознательно руководит своими чувствами, хорошо относится к близким: помогает им раскрыть себя, делает добро, облегчает жизнь. Для прагматиков очень важен разумный расчет, причем не эгоистический, а житейский. Они стараются все пла­нировать и могут, скажем, отложить развод до того, как перейдут на другую работу, кончат учебу, вырастят ребенка. С тех же позиций они смиряются и с сексуальными проблемами. Девиз прагмы — как можно более полная совместимость (этот принцип положен в основу современ­ной службы знакомств и брака).

• Следующий вид любви — люду с — любовь-игра. Человек здесь как бы играет в любовь, и его цель — выиграть, причем выиграть как можно больше, потратив как можно меньше сил. В люду се нет ни глубины чувств, ни настоящей преданности, ни тревоги за себя и любимого человека. Человек, «играющий» в любовь, ищет обычно кратких ощущений, он живет мгновением, редко заглядывает в бу­дущее. У него нет ревности, нет собственнического отношения к воз­любленному; он не распахивает перед ним душу и не ждет от него того же. У него высокая самооценка, он никогда не испытывает чувства неполноценности.

Конечно же, люду с — не любовь и не любовное поведение. Эти люди не умеют любить, в их душах нет струн, на которых играет это чувство, в них царят лишь простейшие чувства наслаждения. Они хотят радостных беззаботных отношений, их отпугивает более серь­езная привязанность. Некоторые из них стремятся иметь двух, а то и трех возлюбленных сразу. Внешность партнера важна в этом слу­чае меньше, чем собственная независимость. У такого человека лег­кое отношение к телесным радостям: они для него не высшая цель, а часть игры, он не вкладывает в них душу. Его больше влечет удовольствие от игры, чем ее результаты. Нынешнее «игроки в лю­бовь» — это упрощенный сколок с аристократической французской любви XVIII века. Но то была утонченная любовь-игра, полная хитроумия и риска, стремящаяся к изысканным наслаждениям души и тела. Теперешние игроки — это чаще всего бытовые донжуаны.