СИСТЕМЫ ЭМОЦИЙ, ЧУВСТВ И ИНТЕЛЛЕКТА 5 страница
поведения, которые социобиоло-ги связывают с наличием определенных генов, понимаются в
системной теории по-другому; 4) определенные характеристики эмоциональной системы человеческой
семьи можно наблюдать и у многих других видов.
ются определить и функцию индивидуального поведения в процессе взаимоотношений, и то, как
процесс взаимоотношений влияет на функционирование индивида. У тропической рыбки Labroides
dimidiatus, например, пол отдельной особи является продуктом ее функционального статуса в
общественной группе. Однако при рассмотрении отдаленных причин поведение индивида по
отношению к группе рассматривается с точки зрения того, как его функционирование способствует
передаче его генов следующим поколениям. Сам факт существования определенного индивида и то, как
он выглядит и ведет себя, доказывает, что его эволюционная линия была «мотивирована» на сохранение
его генов. Таким образом, предельная мотивация индивида содержится в нем самом, т. е. его
стремление жить является функциональным средством, гарантирующим передачу его генов будущим
поколениям.
Идеи Уилсона, основанные на исследованиях общественных насекомых, представляют особую
ценность именно потому, что они подчеркивают контраст между концептуальными подходами к
социобиологическим системам и семейным системам. В настоящее время, поскольку нет возможности
доказать правомерность ни одной из этих теорий и поскольку каждая из них пытается предложить свое
научное объяснение поведения, очень важно представлять себе оба эти подхода к объяснению сути
социальных процессов.
Уилсон открыл существование в муравьиной колонии регуляторных механизмов, которые определяют
особые формы и функции отдельных своих членов. Учитывая это, Уилсон рассматривает колонию как
суперорганизм. Это означает, что колония может быть понята как нечто большее, чем просто собрание
особей. В терминах семейной системы колония муравьев — это эмоциональная единица, или . Когда
личинка муравья развивается в яйцо, она имеет потенциал (гены), чтобы развиться в солдата, рабочего
или царицу. Кем станет каждая личинка, зависит от процессов, происходящих на уровне целой колонии.
В этом смысле молодая личинка рождается для выполнения конкретной функции в колонии, и ее
развитие обусловлено этой функциональной позицией. Функциональная позиция определяется тем уникальным стимулом, который получает
личинка, стимулы же контролируются процессом, происходящим на уровне колонии. Став взрослыми,
муравьи вступят в ре-ципрокные взаимоотношения, а вся система в целом будет реагировать на тонкие
изменения баланса этих отношений, опосредованных эмоциональной реактивностью муравьев на
химический, тактильный и визуальный стимулы.
Несмотря на глубокие различия между людьми и муравьями, исследование Уилсона предлагает единые
принципы взаимоотношений для обоих этих видов. Человеческая семья может быть рассмотрена как
эмоциональная единица, или . Люди рождаются и занимают свои функциональные позиции в семье —
позиции, которые существенно влияют на множество аспектов их биологического, психологического и
социального функционирования. Эти функциональные позиции формируются на протяжении многих
поколений и закрепляются в эмоциональных, чувственных и мыслительных процессах. Взрослые люди
находятся друг с другом в реципрокных взаимоотношениях и реагируют на тонкие изменения в балансе
системы этих отношений. Этот процесс взаимоотношений опосредован эмоциональной реактивностью,
однако в отличие от муравьев люди реагируют прежде всего на визуальные и слуховые сигналы, а не на
химические и тактильные стимулы.
Уилсон высказывает предположение, что принципы или «правила» организации колонии муравьев
являются общими для всех видов, имеющих сложную общественную организацию. Принципы
социогенеза (развитие колонии муравьев) схожи с принципами морфогенеза (развитие эмбриона)7. Суть
этой идеи состоит в следующем: если общество муравьев — это колония муравьев, эмбрион — это
колония клеток. В развивающемся эмбрионе, который
Принципы, которые управляют развитием эмбриона, представляют собой одну из величайших загадок
биологии и потому для подтверждения гипотезы Уилсона еще нужно провести огромное количество
исследований.
обладает сначала небольшим набором неспецифических клеток, каждая клетка имеет потенциал (ген)
развиться в клетку какого-нибудь органа, будь то клетка почки или клетка печени. Уилсон
предположил, что, как и в случае с колонией муравьев, эти развивающиеся клетки отвечают на стимул,
который определяет направление их специализации. Тип стимула, получаемого конкретной клеткой,
определяется механизмом, который управляет эмбрионом как целым. Если, например, развитие
эмбриона имеет отклонения от нормы, то причина этого заключается не в дефекте клеток, а в
нарушении самого регуляторного механизма, в его дисбалансе.
Тот факт, что колонии насекомых, эмбрионы и другие организмы развиваются таким образом, что их
взаимоотношения подчинены сходным базовым принципам, рассматривается Уилсоном как результат
естественного отбора, предпочитающего наиболее эффективные правила для развития социальных
групп. Эти правила способствуют лучшей интеграции тех или иных социальных групп и,
соответственно, их лучшей адаптации к окружающей среде. Формирование этих правил идет в русле
взаимодействия между постепенными генетическими изменениями в отдельных особях и естественным
отбором, который действует как на уровне индивида, так и на уровне колонии. Как для колонии
муравьев важно производить цариц, солдат, рабочих и самцов в идеальных (с точки зрения адаптации)
пропорциях, так и для эмбриона важно создавать две почки и пару легких, а не одно легкое и три почки.
Естественный отбор также всегда благоприятствует тем особям и колониям, чья внутренняя
организация делает их более адаптивными по сравнению с другими представителя того же вида.
Исследования семьи и социобиологические исследования «открыли» эмоциональную систему, которая
определяет функционирование отдельных индивидов. Если такие ученые, как Уилсон, рассматривают
эмоциональную систему (суперорганизм в терминах Уилсона) как результат естественного отбора, то
теория семейных систем предполагает, что зачатки эмоциональной системы могут быть прослежены с
самых истоков органической жизни или
даже до ее начала. не формировалась независимо по каждой филогенетической линии в результате
естественного отбора, а является, по-видимому, универсальной характеристикой всего живого. Вся
жизнь - это системы. Системная организация всегда присутствует внутри отдельных организмов, но
также присутствует и между индивидами, когда они находятся в постоянных взаимоотношениях друг с
другом8.
В процессе эволюции постепенно усложнялась, но, по всей видимости, не утратила ни одной из своих
базовых характеристик. Все, что присутствовало в одноклеточных формах, должно было остаться в
ранних многоклеточных формах, а все, что было в ранних многоклеточных формах, перешло к рыбам,
амфибиям, рептилиям, птицам и млекопитающим. И хотя обезьяны не обладают всем многообразием
эмоциональной жизни людей, сами люди, без сомнения, несут в себе опыт эмоционального
функционирования обезьян. Базовые эмоциональные механизмы, управлявшие еще ранними
одноклеточными, сохраняются и в современном человеке. Человеческое поведение подчиняется им в
гораздо большей степени, чем это принято считать.
Тот факт, что организм постепенно «научился» действовать или функционировать на основе
альтруистических установок, можно до некоторой степени связать с развитием эмоциональной системы.
Альтруизм обусловлен функциональной позицией организма в группе, позицией, которая продиктована
работой эмоциональной системы. Это принципиально другой способ понимания эволюции альтруизма,
нежели идея о том, что он является результатом генетических изменений и родственной селекции.
Самоотверженное поведение по-разному проявляется у муравьев, африканских диких собак, людей и в
колониях беспозвоночных, но его назначение едино для всех этих видов.
8 сама по себе может участвовать в естественном отборе на уровне колонии. Если индивид
демонстрирует поведение, которое хорошо интегрировано в эмоциональный групповой процесс, это
поведение и, соответственно, лежащие в его основе гены будут иметь некоторое преимущество при
отборе.
Итак, тот факт, что эволюционные биологи так и не создали системную теорию для объяснения
поведения, связан, по крайней мере частично, с их попытками привязать определенные типы поведения
к определенным генам. Требуется еще доказать, что это теоретическое направление, результат
современного синтеза, сможет дать адекватное объяснение социального поведения. Теория семейных
систем, разработанная для анализа процессов, происходящих в человеческой семье, а не для объяснения
эволюционных процессов, может внести важный вклад в понимание тех сил, которые формируют
эволюционные изменения. Если потенциал системной теории будет реализован, то сформулированные в
ходе этой реализации идеи смогут значительно уменьшить разрыв между нашим пониманием поведения
человека и поведения низших животных.