Складывание сербской государственности

Судя по сообщениям императора Константина Багрянородного (сер. X в.), сербы появились в VII в. на землях Балканского полуострова (континентальная часть), заняв территорию нынешней Сербии и Черногории (южная часть Далматинского побережья). Константин называет сербами также обитателей Неретвлянской области (Пагания), Требинья (Травуния) и Захумья (Хум) — территорий, впоследствии вошедших в состав Хорватии и Боснии. Упоминание об одном сербском племени встречается также в «Анналах королевства франков»: это племя примкнуло к восстанию Людевита Посавского в начале IX в.

Как проходил процесс христианизации сербов, судить трудно, ибо наш основной источник, Константин Багрянородный, почти не уделил этому вопросу внимания, отметив только, что крещение совершилось при императоре Ираклии (первая половина VII в.), а епископы и пресвитеры были приглашены из Рима. Несомненно, этот процесс был длительным. Во всяком случае последствия «великой схизмы» 1054 г . не ознаменовались тут столь драматичными событиями, как в других регионах Европы. Главным оплотом православия была Рашка, которая и стала в начале XIII в. центром образования независимого государства, объединившего все земли с сербским населением.

Следующий этап в истории Сербии, получивший весьма подробное освещение у Константина, охватывает период с середины IX по середину X в.

По-видимому, сербы приняли участие в том антивизантийском движении, которое завершилось в правление Василия I Македонянина установлением архонтов и передачей славянским правителям права на взимание пакта с далматинских городов: в частности, один сербский князь получил такое право якобы в отношении Раусия (Дубровник).

Основное внимание византийского автора занимали, однако, события, связанные с усилением Первого Болгарского царства, которое со времени Бориса I распространило свою власть на македонские земли, включенные впоследствии в состав Сербии.

К середине IX в. наметился острый конфликт между Византией и Болгарией. Борьба шла за гегемонию на Балканском полуострове, и особенно обострилось соперничество из-за континентальных сербских земель, так называемой Рашки.

Не случайно Константин Багрянородный в своем сочинении особое внимание уделил сербам (пять глав, из которых самая обширная отведена истории Рашки). В историографии высказывается мнение, что автор помимо прочих источников располагал некоей сербской летописью. Это и позволило ему написать главу, из которой вырисовывается генеалогическое древо первой известной в истории династии, правившей Рашкой на протяжении ста лет — с середины IX по середину X в. Это мнение не подтверждается убедительными аргументами, но описание политической ситуации, составленное в качестве руководства для престолонаследника, исключает подозрения в недостоверности фактических сведений (иное дело, что Константин проявил тенденциозность, стремясь преуменьшить болгарское и преувеличить византийское влияние на ход событий).

Вырисовывающаяся из сочинения генеалогическая таблица выглядит следующим образом:

Властимир

Мунтимир-Строимир-Гойник

Прибислав-Стефан-Бран|| Клонимир|| Петр

Захария|| Павел|| Часлав

Властимир условно считается основателем первой рашкской династии. Хотя Константин и называет имена его предшественников, но не сообщает о них конкретных сведений.

В правление Властимира и его троих сыновей, разделивших между собой страну (по словам Константина), сербы дважды отразили поход болгар (вначале — войск хана Пресиана, затем — Бориса). В результате последнего столкновения был заключен договор, условия которого подробно описаны Константином (за этим последовал неудачный болгарский поход в Хорватию). Однако между братья ми началась борьба, и вышедший победителем Мунтимир отослал пленных братьев в Болгарию. Перед кончиной князь передал престол одному из своих сыновей — Прибиславу, но уже через год (в 893 или 894 г .) тот был свергнут двоюродным братом, явившимся из Хорватии.

Новый князь, Петр Гойникович, правил более двадцати лет. Он был современником болгарского царя Симеона, с которым некоторое время поддерживал мирные отношения и даже «покумился ». Ему удалось отразить две попытки двоюродных братьев (Брана из Хорватии и Клонимира из Болгарии) завладеть престолом. Конец правления Петра связан со знаменательными событиями. Прежде всего , приблизительно в это время наступил кульминационный момент политического возвышения Болгарии — зна­менитая битва при Ахелое (917). Этим воспользовался некий архонт Михаил – пред ставитель знатного сербского рода (Константин Багрянородный называет его «патрикием» и наделяет еще одним из византийских титулов, весьма высоких). Правивший приморской областью За хумье, он «возревновал» к Петру и донес царю Симеону, будто рашкский князь вступил в контакт с Византией. Симеон предпринял поход, в результате которого Петр был захвачен в плен, где и скончался, а князем сделался его племянник Павел.

С этого времени наступил период смут, когда Византия и Болгария по очереди пытались утвердить на рашкском престоле своего ставленника. В конце концов на сцене появился Часлав Клонимирович. Сперва он выступал как болгарская креатура, однако после кончины Симеона в 927 «г. сумел достичь независимого положении и примерно четверть века правил сербскими и боснийскими землями. Константин Багрянородный отзывается о нем сдержанно, но не отрицательно и, подытоживая свое повествование о рашкских сербах, не упускает случая заявить, что они якобы никогда не зависели от болгарского архонта, но были «рабами императора ромеев».

С середины 960-х гг. наступает новый этап в истории сербских земель. После кончины Часлава его держава распалась, и входив шие в ее состав территории оказались на несколько десятилетий под властью царя Самуила, который распространил свое владычество вплоть до Адриатического побережья. Именно поэтому неко торые историки для обозначения возникшего государства исполь зуют название Самуилова держава.

Самуил объединил под своей властью почти все земли, которы ми владела Болгария при царе Симеоне (кроме Северной Фракии), также Фессалию (на юге), Рашку и приморские сербские земли. Последние, однако, пользовались большой самостоятельностью.

После трагического исхода битвы при Беласице и кончины Самуила все его владения оказались в составе Византийской империи (1018). С той поры центр политической жизни серб­ ских земель на время перемещается в приморские области, т.е. на территорию нынешней Черногории, носившей тогда назва­ние Дукля или Зета.

Уже в результате антивизантийского восстания под пред­ водительством Петра Деляна (1040) дуклянский правитель по­ лучил возможность несколько эмансипироваться, а ко време­ ни второго крупного восстания ( 1072 г . под предводительством Георгия Войтеха) дуклянский князь Михаил приобрел такой политический вес, что повстанцы просили его помощи, како­ вая и была оказана. Византийский историк, писавший об этих событиях, расценил их как попытку народа сербов покорить болгар. Основным очагом обоих восстаний стала македонская территория. Восстание 1072 г . потерпело поражение, но Ми­ хаилу удалось освободить из плена своего сына Константина Бодина, который со своим отрядом воевал на стороне восстав­ ших и даже был провозглашен их царем. После кончины отца Константин Бодин наследовал дуклянский престол.

В 1077 г . князь Михаил получил от папы Григория VII право на королевский титул. Отсюда ведет начало история Дуклянс кого королевства (или Зетской державы). Следует отметить, что политика Григория VII в отношении славянских стран отли­чалась особой активностью: с его именем связано признание королевских титулов за тремя монархами — Димитрием-Звоними ром, Болеславом II (польским) и Михаилом Зетским. После кончины Бодина (ок. 1101), на время объединившего под своей властью приморские и континентальные сербские земли, Зетская держава распалась и входившие в ее состав земли вновь сделались добычей Византийской империи.

Возникиовение и история государства Неманичей (вторая половина XII — первая половина XIV в.)

С конца XII в. наметился новый этап в развитии международных отношений на Балканском полуострове, связанный с падением влияния Византийской империи и возникновением независимых южнос лавянских государств.

Около 1190 г . ослаблением Византии воспользовался рашкский великий жупан Стефан Неманя, добившийся полного суверенитета и заложивший основу новой династии Неманичей.

Историю возвышения Неманичей и правления родоначаль­ника династии можно свести к следующим моментам: 1) конец 60-х — начало 70-х гг. XII в.: заняв великожупанский трон вопреки воле византийского императора и сместив при этом своего старшего брата, Неманя сумел все же примириться с Византией (1172); 2) начало 1180-х гг.: спустя 10 лет жупан выступает против императора, присоединяя (с венгерской по­мощью) земли в районе городов Ниш и Средец, а также Зету, где правителем стал его старший сын Вукан, который унасле­довал по старой традиции королевский титул, однако в 1186 г . при попытке завладеть Дубровником Неманя потерпел неуда­чу; 3) конец 1180-х — 1190-е гг.: кульминация политического возвышения и удаление Стефана в монастырь под именем Си­меон. Обстоятельством, стимулировавшим особую активность Немани в начале этого периода, явилось затруднительное по­ложение Византии в связи с III крестовым походом (жупан пытался даже вступить в союз с одним из его предводителей — Фридрихом Барбароссой), а результатом этой активности стал крупный политический успех — завоевание независимости (несмотря на военное поражение на р. Мораве).

В 1196 г . Неманя отрекся от престола в пользу среднего сына Стефана и вскоре отправился на Афон, в русскую обитель св. Пантелеймона, где в то время пребывал его младший сын Савва (мирское имя — Растко). Спустя два года благодаря совместным усилиям отца и сына на Святой Горе возник первый сербский монастырь — знаменитый впоследствии Хиландар.

С именем Стефана (1196-1227), наследовавшего великожупан­ский титул, связан очередной этап возвышения молодого государ­ства — возникновение Сербского королевства, на полтора столе­тия объединившего в своем составе континентальные и приморские земли, а впоследствии даже македонские и греческие. Стефану Первовенчанному (под таким именем он большей частью фигурирует в историографии) понадобилось при этом сломить упорное сопро­тивление дуклянских королей, и прежде всего брата Вукана. В этом ему оказал поддержку Савва, выступавший в качестве сторонника «рашкской концепции»; для придания веса притязаниям Стефана на новый титул было, в частности, осуществлено перенесение мо­щей св. Симеона (Стефана Немани) в Студеницкий монастырь, на территорию Рашки. Этот акт состоялся в 1208 г ., а в 1217 г . после­довала коронация Стефана. В 1219 г . произошло еще одно важное событие: провозглашение автокефальной Сербской архиепископии с кафедрой в монастыре Жича. Первым главой новой архиеписко­пии стал Савва.

В этой связи следует отметить, что в это время на периферии державы Неманичей уже существовало два крупных церковных цен­тра: архиепископия в приморском г. Бар, основанная в конце XI в., и Охридская патриархия, низведенная во времена византийского господства до ранга автокефальной церкви, однако сохранившая значительное влияние не только в Македонии, но и в Сербии. Барские архиепископы проводили политику Римско-католической церкви, охридские митрополиты действовали в интересах Констан­тинополя. Соперничество духовных владык давало себя знать в прав­ление Неманичей, поскольку и Рим, и Константинополь желали упрочить свои позиции в сербских землях, что, правда, не привело к слишком острым конфликтам.

Стефан I, который приобрел корону с санкции папы Гонория III, не изменяя православной ориентации, стремился поддерживать кон­такт с католическим миром. Об этом свидетельствует его брак с внучкой венецианского дожа Энрико Дандоло, известного поли­тика своего времени, с именем которого неразрывно связана исто­рия IV крестового похода, оказавшего столь важное влияние на историю южных славян (напомним, что в этот период и болгарс­кий царь вел с Римом переговоры о заключении унии). Савва так­же умел ладить с западными соседями.

После кончины Стефана (1227) в Сербии на время наступил период ослабления центральной власти. Два его ближайших наслед­ника оказались в зависимости сначала от эпирского деспота, а за­тем — после битвы при Клокотнице 1230 г . — от болгарского царя Ивана Асеня II (в этот период особую активность развил Охридс-кий архиепископ).

С середины XIII в. наметился новый политический подъем, свя­занный с правлением Уроша I Великого и его преемников. Урош сумел восстановить независимость государства, а его наследники, Драгутин и Милутин, правившие с 1276 по 1321 г ., добились значительного территориального расширения. Первый в каче­стве венгерского ленника приобрел область Белграда (утрачен­ную в 1316 г . после его кончины), второй, женатый на визан­тийской принцессе, — македонские земли с городами Призрен и Скопье. Наконец, совместными усилиями братья захватили Браничевскую область, входившую ранее в состав Болгарского царства. Отрицательным моментом для этого периода стала ут­рата области Хум (Захумье), захваченной боснийским баном Степаном Котроманичем и доставшейся впоследствии венгер­скому королю Карлу II Роберту.

Наследник Милутина, Стефан Дечанский (получивший та­кое название от основанного им монастыря в Дечанах, где он и был погребен), вошел в сербскую историю как одна из самых загадочных и трагических фигур. В молодости, будучи обвинен в заговоре против отца, он был якобы ослеплен, а затем чудес­ным образом прозрел и в течение 10 лет правил страной. Прав­ление его завершилось победой над болгарскими войсками в битве при Вельбужде (1330), а затем наступил роковой конец: его сын, Стефан Душан, который, по мнению историков, отличился в упомянутом сражении, сверг отца с престола и лишил его жиз­ни. Легенда об «удушении короля Дечанского» стала одним из характерных сюжетов сербского фольклора и была воспринята частью историков, изображавших Душана коварным убийцей.

Оценка Душана как политического деятеля в литературе од­нозначна: он — выдающаяся личность, талантливый полководец и дипломат, к тому же — законодатель, с именем которого свя­зано издание одного из самых замечательных юридических па­мятников славянского Средневековья — знаменитого Законника.

Основные факты, связанные с внешней политикой Душа­на, позволяют сделать следующие выводы: 1) главным направ­лением в его деятельности стала борьба с Византией за гегемо­нию на Балканском полуострове, увенчавшаяся блестящим ус­пехом, — к концу правления Душана южная граница сербского государства дошла почти до Пелопоннеса, охватив все маке­донские, албанские и отчасти греческие земли (Эпир, Фесса­лия, Акарнания); 2) имели место попытки, правда, неудачные, возвратить Хум; 3) отношения с болгарским царством после женитьбы Душана на сестре болгарского царя Ивана-Александра оставались добрососедскими.

В конце 1345 г . в Скопье состоялся сабор, где Душан провоз­гласил себя царем сербов и греков, а в следующем году на Пас­ху было провозглашено учреждение сербской патриархии (с благословения тырновского и охридского владык, а также пред­ставителя Святой Горы).

Завершающим торжественным аккордом правления Душана стало принятие упомянутого Законника, утвержденного саборами 1349 и 1354 гг.

Хотя территориальные приобретения к концу 1340-х гг. уже завершились, Душан не оставлял планов дальнейшей экспан­сии, нацеливаясь на Константинополь, однако преждевремен­ная кончина в 1355 г . помешала осуществлению его замыслов.

 

«Законник Стефана Душана»

Общие для большинства европейских стран закономерности общественного развития в XIII — середине XIV в. характерны и для Сербии, хотя здесь отчетливо проступают специфические черты.

Рассматриваемый период ознаменовался в Сербии ростом чис­ла юридических памятников. Во-первых, это так называемые «хрисовулы» (греческий термин, аналогичный лат. bulla aurea «грамота с золотой печатью»), содержащие пожалование привилегий ду­ховенству и светской знати. Старейшие из этих грамот датируют­ся концом XII — началом XIII в. Известные современным исто­рикам хрисовулы содержат почти исключительно привилегии мо­настырям; отсутствуют фундационные грамоты в пользу городов, что вряд ли можно объяснить только их плохой сохранностью. Основанием для сомнения служит и анализ Законника, где встре­чаются упоминания о выдаче хрисовулов на земельные владения светским господам, но нет ни одного упоминания о фундационных грамотах.

«Законник Стефана Душана» заслуживает тщательного рас­смотрения.

Из самого текста Законника явствует, что его составление относится к периоду 1349-1354 гг. Как видно из преамбулы, первая часть Законника была утверждена сабором в Скопье; в качестве его участников (т.е. составителей Законника) названы представители духовенства во главе с патриархом и так называ­емая «властела малая и великая» во главе с царем.

Термин «властела» (или «властели»), сам по себе достаточно выразительный, встречается и в более ранних сербских источни­ках, в том числе в одном хрисовуле первой половины XIII в., где представители властелы противопоставляются в качестве выс­шего слоя общества «прочим войникам» и «убогим людям». Отсюда видно, что одной из обязанностей «властелина» была военная служба. Законник существенно дополняет характеристику, указывая на уча­стие властелы в управлении государством и другие признаки при­надлежности к высшей части благородного сословия (термин «властела» употребляется также хорватской историографией в значе­ний, аналогичном понятию nobiles ).

Таким образом, из введения к Законнику следует, что к сере­дине XIV в. в Сербии уже сложилась сословная монархия. Царь выступает здесь только как первый среди равных по отношению к властеле, облеченной законодательными правами, и это впечатле­ние еще более усиливается при анализе последующих статей, в частности 171-й, которая прямо указывает на зависимость царской власти от законов, установленных сабором. Правда, считается, что эта статья была внесена в Законник уже при преемнике Душана, когда его (Душаново) царство практически распалось, но несомненно, что основы зависимости царской власти от постановлений сословно-представительного органа были заложены уже в предше­ствующий период.

За преамбулой в Законнике следуют статьи, определяющие правовое положение двух первых сословий государства — ду­ховенства и властелы. Из них видно, что упомянутые сословия имели особые налоговые льготы, а властела к тому же обладала широкими наследственными правами на владения, пожалован­ные царем (в качестве основного объекта пожалований фигу­рирует жупа — основная административно-территориальная еди­ница государства).

Следовательно, интенсивное развитие иммунитета и оформ­ление властельского сословия, обладающего монополией на поли­тическую деятельность, идут синхронно.

Для обозначения низшего слоя в Законнике употребляется термин «люди» и нормируется правовое положение этого сосло­вия. Правда, наряду с этим употребляются и особые термины, заимствованные из византийского лексикона, как то: «парики» (в хрисовулах) и «меропхи»; заметное место в сербском обще­стве рассматриваемого периода занимали также «влахи» — по­томки романизированного дославянского населения, основным занятием которых было кочевое скотоводство; наконец, еще два термина обозначали особые категории населения, исключенные из состава высшего сословия, — отроки и себры, о которых бу­дет сказано ниже.

В Сербии существовали две принципиально различные кате­гории собственности — баштаны: баштина властельская, или сво­бодная, и баштина людей-землян. Определению статуса свобод­ной баштаны отведены восемь статей Законника, следующих одна за другой в его начальной части (ст. 39-46). Из них явствует, что такая баштина была не только наследственной, но и свобод­но отчуждаемой; обязанности, вытекавшие из обладания ею, сво­дились к несению военной службы и уплате в казну «царского дохода», который, судя по одной из последних статей второй части Законника, мог носить натуральный или денежный характер. На­лог обязан был платить всякий человек, т.е. крестьянин, а ответ­ственность за его поступление возлагалась на властелина. Царь жа­ловал властеле в баштину села или, как уже говорилось, целые жупы. Кроме того, существовала особая категория лично-зависи­мого населения — вышеупомянутые отроки, которые находились в вечной баштине господина.

Баштину низшего разряда (владельцами которой часто высту­пают люди-земляне) составляли земельные участки (нивы и ви­ноградники), обложенные повинностями в пользу как царской каз­ны, так и властелина (ст. 174). Владелец такой баштины мог от­чуждать ее лишь при соблюдении определенного условия с тем, чтобы не пострадали интересы господина, т.е. новый владелец должен был взять на себя обязанности работника.

Особое место в Законнике занимает статья 68, регламентиру­ющая в общегосударственном масштабе повинности и платежи меропхов, которые, видимо, во времена Душана составляли ос­новную категорию сельского населения Сербии. В статье речь идет о некоторой сравнительно узкой прослойке крестьян, проживав­ших в имениях так называемых «прониаров». «Прония» представ­ляла собой (в Сербии, как и в Болгарии или в Византии) такую категорию условной собственности, которую (в отличие от баш­тины) нельзя было свободно отчуждать. Следовательно, возника­ет вопрос: существовали ли подобные ограничения норм эксплуа­тации в отношении баштин? Из статьи 139 второй части Законни­ка следует, что установленные нормы, распространялись на имения не только властельские, но также церковные и царские, причем по поводу нарушения этих норм меропх мог тягаться с господи­ном — будь то царь и царица, церковь или властелин. Более того, статья 67 наводит на мысль о том, что существовали известные нормы эксплуатации и в отношении отроков.

Итак, регламентация платежей и служб, в той или иной фор­ме имевшая место во всех странах позднесредневековой Европы, в Сербии носит особенно ярко выраженный характер.

Еще более существенна другая особенность социально-эко­номических отношений в сербском обществе. Это необычайно высокая для той поры норма отработочных повинностей: согласно статье 68 два дня еженедельно, не считая особо оговоренной «замани-цы», коллективных работ на сенокосе и винограднике. Помимо За­конника та же норма указана в хрисовуле, выданном Душаном Архангельскому монастырю примерно в то же время.

Известно, что подобная структура рент (высокий удельный вес барщины) непременно подразумевает существование личной зависимости крестьян. Пример Сербии подтверждает это. Законник не только не отменял категории отроков, но и санкционировал прикрепление к земле меропхов: статья 201 (заключительная) на­значала жестокое телесное наказание для беглых (характерно, од­нако, что властелин не имел прав на экономические санкции).

По-видимому, такая ярко выраженная специфика была обус­ловлена отставанием в развитии городской жизни. В Законнике, правда, имеются статьи о городах и вообще о населении, занятом в неаграрных отраслях экономики, но они столь малочисленны, что не позволяют делать определенных выводов. Речь в них идет о га­рантиях безопасности купцов, проезжающих по территории цар­ства (весьма вероятно — иностранных), о так называемых «саксах» («саси»), выходцах из немецких земель, занимавшихся разработ­кой богатых рудных запасов Сербии (всего одна статья), и, нако­нец, о греческих городах, которые были захвачены царем и полу­чили от него подтверждение прежних хрисовулов. Вдобавок извест­ны грамоты приморским городам (Котор, Будва), которые в XIV в. оказались в составе сербского государства, но они содержат весьма скупую информацию об их экономическом облике.

В таких условиях крестьянскому хозяйству нелегко было уста­новить связь с рынком. Можно только строить предположения, где находила сбыт продукция, производимая в господском хозяйстве.

В заключение остановимся еще на одной сложной проблеме — положении так называемых «себров». В историографии нет единого мнения относительно этой категории населения. Одни считают, что термин «себры» обозначает всю массу населения страны, не при­надлежащую к высшим сословиям, другие, — что себры представ­ляли собой так называемое «свободное крестьянство». Однако при такой трактовке понятие «свободней» не расшифровано— имеется ли в виду личная свобода или гражданское полноправие? В этой связи особое значение приобретает статья Законника «О саборе (или сборе) себров». Обычно она трактуется как запрещение нелегальных крестьянских сходок, где мужики могли строить козни против господ, а также как свидетельство борьбы широких народ­ных масс за улучшение своего положения.

Возможна и другая ее интерпретация, а именно: ко времени издания Законника сохранилась все же некая особая категория на­селения, выделявшаяся из основной массы (меропхи, отроки и др.), которая упорно пыталась отстаивать право на участие в поли­тической (законодательной) деятельности. Основанием служит анализ других статей Законника (их всего семь), также содержащих упо­минания о себрах, относящихся к области как уголовного, так и процессуального права. Первая категория статей проводит резкое разграничение в мерах наказания за правонарушения (оскорбление личной чести, еретическая проповедь), что касается второй, то тут особо выделяется статья «О дворянах» (106-я). В ней противопостав­ляются лица, состоящие на службе при дворе властелина — себры и так называемые «прониаровичи», т.е. сыновья прониаров; приме­нительно к себру, совершившему правонарушение, действовала сред­невековая система ордалий («испытание котлом»), а прониаровича оправдывала присяга «отцовой дружины» (т.е. лиц, занимавших то же сословное положение, что и прониар). Таким образом, создается впечатление, что себр в отличие от меропха или отрока мог выпол­нять особые обязанности, исключавшие его причисление к обычному крестьянскому сословию.