Развитие художественной литературы в Далмации второй половины XV-XVI вв. Ренессанс
Одним из признаков наступления новой эры в европейских странах стал, как известно, переворот в области культуры. В его основе лежала новая система религиозно-философских воззрений.
В отличие от средневековых философов, в сочинениях которых Бог выступает как начало иррациональное (Он создал некое чудовище, полуангела-полузверя, и сам его как бы опасается, испытует и беспощадно карает, требуя только покаяния за первородный грех в качестве условия спасения;-), философы Нового времени — рационалисты исходят из убеждения в тождественности небесных и земных законов: Бог создал совершенное, гармоничное творение, призванное наслаждаться земными благами и познавать «законы вселенной». Происходит своего рода реабилитация «гнева и желания», которые прежде почитались греховными «зверскими» чувствами: если человек в силу своих физических и интеллектуальных потенций способен выполнить то, для чего он создан, он имеет право отстаивать свои желания, не стесняясь в средствах, убежденный, что Бог гневается на его врагов так же, как он сам (эта идея вдохновляла гуситских «Божьих воинов» и всех воинствующих деятелей эпохи Реформации).
Со второй половины XV в. отчетливо обозначились признаки наступления новой эры в Далмации, тесно связанной с Италией.
Изменение идейного содержания художественных и научных произведений повлек-ло за собой перемены в области формы. Во-первых, преимущественное развитие получа-ют такие литературные [115] жанры, как лирическая поэзия и комедиография, а исторические труды нередко облекаются в форму научных трактатов, авторы которых ставят задачей не просто регистрацию фактов (внешне беспристрастную, а по сути — тенденциозную), но исследование различных социально-политических явлений и создание определенных концепций. Во-вторых, намечается тенденция сделать плоды литературного творчества доступными более широким кругам грамотной публики, а именно — переход от мертвой латыни к живым языкам, в том числе народному.
Первым крупным произведением литературы рассматриваемого периода, свидетель-ствующим о наступлении нового этапа в ее развитии, принято считать эпическую поэму сплитчанина Марко Марулича «Юдифь». Марулич был широко образованным человеком, автором морально-дидактических трактатов, известных во многих европейских странах. Его также интересовали проблемы отечественной истории: вслед за «Юдифью», увидевшей свет в 1521 г., он вскоре издает собственный латинский перевод «Хорватской хроники» (главы из «Летописи попа Дуклянина», посвященные хорватским сюжетам). Тот факт, что именно Марулич явился автором одного из первых произведений на хорватском языке, свидетельствует о силе отмеченной тенденции. Что касается библейского мифа, положенного в основу сюжета, то мотивы, побудившие автора к нему обратиться, понятны: для писателя это была повесть о патриотическом подвиге — образ древней Бетулии, осажденной полчищами Олоферна, вызывал прямую ассоциацию с положением хорватских земель в условиях османской экспансии. Не случайно и то, что автор выбрал сюжет, героиней которого является женщина с сильным характером, т.е. персонаж, в средневековой литературе играющий обычно отрицательную роль.
Творчество Марулича, при всех заслугах автора, в истории далматинской литературы стоит несколько особняком. Более перспективными оказались другие направления, также порожденные новой эпохой.
Уже во второй половине XV в. заявил о своем существовании кружок дубровницких поэтов-петраркистов. Деятельность кружка выразилась как в собирании и издании произ-ведений народной поэзии, так и в создании оригинальных произведений на народном языке, проникнутых характерными для ренессансной литературы настроениями. Наиболее известными представителями кружка были Дж. Држич и Ш. Менчетич.
При всем несходстве личных судеб (Менчетич — светский аристократ, который дважды на протяжении своей долгой жизни облекался в пурпурную тогу князя республики; Држич — [116] священник, проживший недолгую и нелегкую жизнь), их поэтическое творчество обнаруживает сходство. Как один, так и другой развивают мысль о том, что смысл жизни заключается в наслаждении.
XVI в. — время наивысшего расцвета далматинско-дубровницкой ренессансной литературы. Жанры ее разнообразны: это и светская драма, первым образцом которой является «Рабыня» Г. Луцича с о. Хвар, и первый роман «Планины» П. Зоранича из г. Задара, «Рыбная ловля и рыбацкие присказки» П. Гекторовича, первого хорватского фольклориста, эпическая поэма «Взятие Сигета» задаранина Б. Крнарутича, фарсы дубровчанина Н. Налешковича. Вершиной же ее по праву считается творчество Марина Држича (ок. 1508—1567), пьесы которого до сих пор не сходят со сцены. Выдающийся талант позволил Држичу создать реалистическую картину современной ему действительности, его комедии отличают тонкий юмор и живой разговорный язык (смесь хорватского с итальянским).
Из комедии Држича «Дундо Марое» видно, что идеалом автора было общество изобилия, равенства, гуманных нравов и высокого интеллектуального развития. Она свидетельствует также о зарождении новой концепции — концепции исторического оптимизма: «железный век», век варварства, остался в прошлом и справедливость восторжествовала.
Несколько особняком стоит фигура М. Ветрановича, священника патрицианского происхождения, занимавшего высокий пост в церковной иерархии, но, видимо, лишенного карьеристских амбиций, сохранившего скромность и даже склонного к самоиронии. Наиболее известный образец его творчества — героико-комическая поэма «Пустынник», где автор с большим чувством юмора описывает свою жизнь на уединенном острове, куда он удалился в поисках благодати. Комизм ситуации состоит в том, что привыкший к комфорту дубровницкий горожанин никак не может приспособиться к жизни подвижника, полной трудов и лишений.
Хорватская литература второй половины XVI — первой половины XVII в.
Ограниченность ренессансного гуманизма начала преодолеваться в эпоху Барокко.
В любовной лирике Д. Златарича, а тем более в таких его стихах, как «В похвалу покоя» или «Взыскую пути, который ведет ко Всевышнему», явно ощущается тревога, утрата душевной гармонии, характерной для ренессансного человека. В стихах Дж. Бунича [117] особое место занимают мотивы, связанные с размышлениями о «тщете земного существования»: жизнь человека уподобляется то плаванию по бурному морю, то битве, где ему ежеминутно грозит смертельная опасность. Все в жизни мимолетно, и следует смиренно готовить себя к благочестивой кончине.
Особое место в истории хорватской литературы принадлежит И. Гундуличу, автору трех замечательных памятников славянской литературы: пасторали «Дубравка», а также поэм «Слезы блудного сына» и «Осман». Расцвет его творчества падает на 1620-е годы.
«Осман» — поэма, которая принесла наибольшую славу Гундуличу. Первая сюжетная линия произведения, судьба самого Османа, — это трагедия человека, субъективно честного, но служащего порочной идее. Материалом для развития сюжета послужили актуальные исторические события — Хотинская война 1620—1621 гг., явственно продемонстрировавшая наступление нового этапа в истории османской экспансии и послужившая поводом для событий, связанных с историей правления Османа II. Неудачный для Османской империи исход войны побудил правительство задуматься над необходимостью реформ, направленных на восстановление военного и политического могущества государства. Однако попытка их проведения привела к государственному перевороту, гибели султана и его приверженцев. Гундулич включил эти события в широкий историко-философский контекст, подчинив свое сочинение задаче доказать превосходство «креста» над «полумесяцем» и историческую обреченность последнего.
С этой идеей — идеей борьбы «креста и полумесяца», исход которой заранее предрешен, связана вторая сюжетная линия поэмы — политическая, вносящая в «Османа» оптимистическую ноту, свидетельствующую о верности Гундулича ренессансным традициям. Роль идеального героя отводится польскому королевичу Владиславу, ему (незаслуженно) приписывается слава победителя и репутация правителя, под скипетром которого процветают славянские земли. Здесь автор изменяет позиции смиренного христианина и переходит на воинственную, пророчествуя утверждение мирового господства польской династии, олицетворяющей идею «креста».
Третья сюжетная линия являет собой продукт чисто поэтического вымысла. Образы Крунославы и Соколицы — сильных характеров, способных противостоять ударам судьбы (примечательно, такая роль отведена женщинам, существам с точки зрения средневековой философии по самой своей природе слабым и порочным), — придают поэме особый драматизм. [118]
Итак, герой хорватской литературы эпохи Барокко предстает перед нами, судя по произведениям ее наиболее значительного представителя, как личность, не только унас-ледовавшая положительные черты ренессансного века, но и обогащенная новым опытом.
Конец рассматриваемого периода в истории далматинской и дубровницкой поэзии ознаменовался известным снижением художественного уровня, однако с точки зрения идейного содержания нельзя не заметить и некоторых положительных явлений, свидетельствующих о приближении века Просвещения, возродившего рационалистическое и оптимистическое мировосприятие и увенчавшегося созданием теории исторического прогресса.
Характерен, в частности, интерес к проблемам воспитания, о чем ярко свидетельствует появление стихотворного произведения «Евангельская притча о бедном Лазаре» И. Каванина (Сплит). Автор не ограничивается развитием тезиса «о вреде от богатства и о пользе от бедности», составляющего основное содержание библейского мифа, но стремится к популяризации исторических знаний, распространению гражданских идей и славянского патриотизма, время от времени обращаясь к жанру сатиры (в том числе и при обличении пороков духовенства).
Аналогичными мотивами руководствовался францисканский монах А. Качич-Миошич в своем широко известном сочинении «Приятный разговор славянского народа», которое было задумано как исторические очерки для просвещения «бедных крестьян и пастырей». Прозаическое повествование автор перемежает со стихотворным, выдержанным в стиле народных песен (по его утверждению, это подлинные произведения народной поэзии, обнаруженные им во время работы в итальянских архивах). В отличие от Кавань-ина Качич не обращался к библейским сюжетам, а все внимание сосредоточил на проблемах славянской истории (отчасти материал заимствован им из труда М. Орбини, отчасти — когда речь идет о современных автору или близких по времени событиях — является плодом его собственных наблюдений и размышлений).
Наиболее значительным явлением в области лирической поэзии данного периода следует, по-видимому, считать творчество дубровчанина И. Джурджевича (1675—1737). В его лирике, несколько сентиментальной и кокетливой, заметны признаки преодоления тех противоречий, которые терзали поэтов предшествующей эпохи: лирический герой склонен довольствоваться тем ощущением гармонии, какое дают идиллические наслаждения от общения с природой, любовные утехи и интеллектуальные занятия, не требующие особого напряжения мысли. [119]