Патерналистские функции государства
Принцип социальной государственности в деятельности современного государства ориентирует это государство на осуществление патерналистских функций по отношению к гражданскому обществу и отдельным группам субъектов гражданского общества. Государственный патернализм является результатом общественных ожиданий в постиндустриальном обществе и проявляется как недоверие к саморегулированию, особенно в сфере производства и распределения. Но во второй половине XX в. общественные ожидания, связанные с воздействием государства на темпы экономического роста, планированием, содействием научно-техническому прогрессу, оправдались далеко не полностью, породили отрицательные побочные последствия как для общества, так и для государства. На основе этой практики в теории разработана типология задач современного социального правового государства, выходящих за пределы осуществления минимальных функций1.
Социально-экономическая задача — это задача поддержания эффективности народного хозяйства и способствования формированию такой социальной структуры, которая исключала бы антагонистические противоречия между отдельными группами. Решение этой задачи достигается путем перераспределения национального дохода и государственного стимулирования экономического роста. При этом должны создаваться условия, способствующие наибольшей экономической активности наибольшего числа людей (трансформация либерального принципа Дж. Бентама в эпоху государственного интервенционизма). Экономический и социальный аспекты решения этой задачи неразрывны: социальная деятельность государства возможна только на базе эффективной экономики.
Экономическая политика государства осуществляется как стимулирующая бюджетная, кредитная и налоговая политика на основе экономического прогнозирования, как предоставле-
1 Herzog R. Allgcmeine Staatslehre. Frankfurt a.M., 1971. S. 107 ff; Hesse G Staatsaufgaben: Zur Theorie der Legitimation und Identifikation staatlicher Aufgaben. Baden-Baden, 1979; Matzner E. Der Wohlfahrtsstaat von morgen-Wien, 1982; Perntkaler P. Allgemeine Staatslehre und Verfassungslehre-Wien; N. Y., 1986. S. 88 ff.
Глава 5. Функции государства
ние субвенций в малоэффективных, низкорентабельных или слаборазвитых отраслях народного хозяйства, сохранение и развитие которых выгодно обществу в целом, как приоритетные затраты на развитие транспорта и инфраструктуры. Создание, а тем более расширение государственного сектора в народном хозяйстве признается крайней мерой по поддержанию уровня занятости населения. Неэффективность этой меры подтверждается периодическими реприватизациями в государственном секторе.
Таким образом, в социально-экономической сфере современное государство осуществляет две взаимосвязанные функции. Во-первых, государство содействует экономическому развитию (по меньшей мере, обеспечивает стабильность). Во-вторых, оно способствует максимальной активности (занятости) населения и обеспечивает социально слабым уровень потребления, соответствующий современным представлениям о человеческом достоинстве. Патерналистский характер этих функций заключается в том, что государство, или правительство, определяет (по меньшей мере, стремится определять) приоритеты экономического и социального развития. Роль гражданского общества здесь сводится к тому, что оно реагирует на эффективность осуществления этих функций, и в результате к власти приходят политические элиты то левой, то правой ориентации. Экономическая и социальная функции реализуются главным образом в социальном законодательстве и в деятельности исполнительной власти.
Задача содействия развитию культуры — это задача создания благоприятных условий для развития творческих способностей человека. Социальное правовое государство тратит на выполнение этой задачи часть государственного бюджета, сопоставимую с расходами на экономические программы. Эта задача включает в себя развитие культуры в самом широком смысле — от системы воспитания и образования до религии, науки и искусства.
Если с финансовой точки зрения государственное вмешательство в сферу культуры вряд ли может быть чрезмерным, то с точки зрения форм такого вмешательства возникают проблемы. Во-первых, государство не должно монополизировать деятельность в отраслях культуры, особенно в области воспитания и образования. Во-вторых, государство не должно под предлогом "создания наиболее благоприятных условий" подчинять сферу культуры какой бы то ни было государственной идеологии (религии); идеологический плюрализм и толерантность — основа развития культуры. В-третьих, под тем же
642 Раздел VII. Государство: сущность, понятие, структура, функции
предлогом недопустимы любая цензура и любые ограничения свободы выражения мнений; это относится только к предмету правовой задачи государства. В-четвертых, недопустимо любое вмешательство в сферу свободы научного и художественного творчества; то, что государство может делать в рамках выполнения своей правовой задачи (например, устанавливать или запрещать определенные формы распространения информации порнографического содержания), оно не может делать в рамках рассматриваемой задачи, т. е. не может вмешиваться в процессы преподавания, создания произведений науки, искусства или оценивать их содержание не с точки зрения права, а с точки зрения науки и искусства и т. д.
Таким образом, в том, что касается функции содействия развитию культуры, государственный патернализм должен быть максимально ограничен. Например, государство может определять приоритеты в развитии науки или образования лишь в той мере, в которой оно выступает заказчиком определенных научных разработок или работодателем для специалистов определенной квалификации.
Экологическая задача — это задача защиты, восстановления и формирования среды обитания человечества, регламентации разумного использования экосистем, предотвращения их разрушения в эпоху научно-техническогб прогресса. Вмешательство государства в этих целях в общественные отношения, с одной стороны, необходимо, поскольку только государство может эффективно защищать окружающую среду и только оно в процессе сотрудничества с другими государствами способно нести бремя расходов на финансирование экологических программ. Гражданское общество, даже если его субъекты осознают угрозу экологической катастрофы, по определению не способно решить экологическую задачу; гражданское общество — это сфера частных интересов, и любая частная экологическая деятельность хозяйствующих субъектов повышает себестоимость их продукции, делает их экономически неконкурентоспособными. С другой стороны, сегодня уже очевидно, что регламентация и запреты, связанные с выполнением государством экологической задачи, — это не просто форма заботы государства об общем благе, а элементарное и наиболее фундаментальное условие сохранения жизни и цивилизации на земле. Сохранение среды обитания — такое же естественное требование, как и требование не нарушать права и свободы других лиц.
Раздел VIII. Правовое государство
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность
Правовое государство — как определенная теоретическая концепция и соответствующая практика — имеет долгую и поучительную историю.
Сам термин "правовое государство" (Rechtsstaat) возник и утвердился в немецкой юридической литературе в первой трети XIX в. (в трудах К. Т. Велькера, Р. фон Моля и др.)1, а в дальнейшем получил широкое распространение.
В содержательном смысле ряд идей правовой государственности появился уже в античном мире и в средневековой Европе, а теоретически развитые концепции и доктрины правового государства были сформулированы в условиях перехода от феодализма к капитализму и возникновения нового социально-политического строя. Исторически это происходило в общем русле возникновения прогрессивных направлений буржуазной политической и правовой мысли, становления и развития нового (антифеодального, светского, антитеологического и антиклерикального) юридического мировоззрения, критики феодального произвола и беззаконий, абсолютистских и полицейских режимов, утверждения идей гуманизма, принципов свободы и равенства всех людей, неотчуждаемых прав человека, поисков различных государственно-правовых средств, конструкций и форм (разделение государственных властей, конституционализм, верховенство закона и т. д.), направленных против узурпации публичной политической власти и ее безответственности перед обществом и т. д.
При всей своей новизне теоретические концепции правовой государственности (разработанные в трудах Д. Локка, Щ. Л. Монтескье, Д. Адамса, Д. Мэдисона, Т. Джефферсона, И. Канта, Г. В. Гегеля и др.) опирались на опыт прошлого, на Достижения предшествующей социальной, политической и Правовой теории и практики, на исторически сложившиеся и
1 См.; Welcker К. Т. Die letzten Grunde von Recht, Staat und Strafe. Giesen, 813. S. 25, 71 u.a.; Mohl R. Die Polizeiwissenschaft nach den Grundsatzen tfes Rechtsstaates. Bd 1—2. Tubingen, 1832—1833. В англоязычной литера-тУре этот термин не используется; в известной мере его эквивалентом Чвляется "правление права" (rule of law).
644 Раздел VIII. Правовое государство
апробированные общечеловеческие ценности и гуманистические традиции.
§ 1. Античные идеи
Различные аспекты античного влияния на последующую теорию правового государства группируются вокруг тематики правового опосредования и оформления политических отношений. Эта тематика включает в себя прежде всего такие аспекты, как справедливость устройства полиса (античного города-государства), его власти и его законов, разумное распределение полномочий между различными органами государства, различение правильных и неправильных форм правления, определяющая роль закона в полисной жизни при определении взаимоотношений государства и гражданина, взаимосвязь права и государства, значение законности как критерия классификации и характеристики различных форм правления и т. д.
Уже в глубокой древности зарождается идея необходимости соответствия действий власти требованиям справедливости. В дальнейшем процессе углублявшихся представлений о праве и государстве довольно рано сформировалась идея о разумности и справедливости такой политической формы общественной жизни людей, при которой право благодаря признанию и поддержке публичной власти становится общеобязательным законом, а публично-властная система (с ее возможностями насилия и т. д.), признающая право, упорядоченная и, следовательно, ограниченная и оправданная им одновременно, — справедливой (т. е. соответствующей праву) государственной властью. Символическим выражением подобных представлений стал образ Богини Правосудия, олицетворяющей единение силы и права и справедливость правопорядка, в равной мере обязательного для всех.
Во многих древнегреческих мифах, поэмах Гомера и Ге-сиода отчетливо присутствует возводимая к богам идея справедливого устройства полисной жизни людей. Справедливость (дике) как принцип общения резко противопоставляется силе и насилию в человеческих взаимоотношениях. Гесиод восхваляет Эвномию (Благозаконие), которая, согласно мифу, является сестрой Дике и дочерью верховного и совершенного бога Зевса и богини Фемиды (персонификации вечного естественно-божественного порядка). Эвномия (Благозаконие) тем самым олицетворяет божественное по своим истокам начало законности в общественном устройстве, глубинную внутреннюю связь
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность 645
законности и полисного порядка. В дальнейшем слово "эвно-мия" (благозаконие) заметно десакрализировалось и стало одним из ключевых понятий для характеристики полисного правления, основанного на хороших, справедливых законах.
В плане антитезы "право (справедливость) — насилие" заслуживает упоминания и резкая критика Гесиодом устоев грядущего "железного века", когда, по его словам: "Правду заменит кулак... Где сила, там будет и право" (Гесиод. Труды и дни, 174—193).
Основополагающее значение господства законов в полисных делах настойчиво подчеркивали и многие из "семи мудрецов" Древней Греции. Некоторые из них, будучи правителями или законодателями, приложили немало усилий для практической реализации своих политико-правовых идеалов. Соблюдение законов, согласно Бианту, Хилону, Питтаку, Соло-ну и другим древнегреческим мудрецам, — существенная отличительная черта благоустроенного полиса. Так, наилучшим государственным устройством Биант считал такое, где граждане боятся закона в той же мере, в какой боялись бы тирана.
"Повинуйся законам", — призывал спартанец Хилон, автор знаменитого афоризма "Познай самого себя", начертанного на храме Аполлона в Дельфах и сыгравшего заметную роль в истории древнегреческой мысли. Лучшим полисом Хилон считал тот, где граждане слушаются законов более, чем ораторов и демагогов.
Одним из "семи мудрецов" был Солон (ок. 638—559 гг. до и.э.) — знаменитый афинский реформатор, государственный деятель и законодатель. Глубокой политико-правовой мудростью отмечен его афоризм "Ничего сверх меры", который тоже был обозначен на храме в Дельфах. Именно с законодательных реформ Солона, по оценке Аристотеля, в Афинах "началась демократия"1. Конституционное по своему существу законодательство Солона было правовым отражением острой борьбы между низами и верхами афинского полиса, богатыми и бедными. Это законодательство пронизано идеей компромисса правопритязаний борющихся сторон, интересов знати и Демоса, имущих и неимущих. Кстати говоря, эта сознательно проводившаяся Солоном идея законодательного закрепления компромисса между борющимися силами и достижения таким путем гражданского мира весьма характерна и для последующего зрелого конституционализма Нового времени как фундамента правовой государственности.
Аристотель. Афинская полития. М., 1996. С. 41.
646 Раздел VIII. Правовое государство
В плане идей правового закона и правового государства представляет большой интерес положение Солона о том, что свои реформы он провел с помощью "власти закона", соединив силу с правом1. Помимо глубокой характеристики власти закона как сочетания силы (имеется в виду — официальной государственной силы) с правом в приведенном положении Солона отчетливо присутствует также и проницательная мысль о том, что преобразования в государстве следует проводить именно легальным путем, на основе официального и всеобщего закона.
Отмеченная государственно-правовая идея древних о единении силы и права была однозначно направлена против представлений о том, будто сила рождает право, сильный всегда прав и т. д. Справедливость, право, закон традиционно считались древними греками божественными установлениями, необходимыми атрибутами космических и земных порядков, антиподами насилия, произвола, хаоса. И говоря сегодня о законопослушности древних, их высоком почтении к закону и законности, не надо забывать, что имелись в виду освященные традицией, надлежаще устанавливаемые, разумные и справедливые (мы бы сказали — правовые) законы, а не произвольный диктат силы. Такое отношение к законам присутствует, например, и в той гражданской присяге, которую приносили молодые жители Афин при достижении совершеннолетия (18 лет)2. В этой присяге были, в частности, следующие слова: "И я буду слушаться властей, постоянно существующих, и повиноваться установленным законам, а также тем новым, которые установит согласно народ. И если кто-нибудь будет отменять законы или не повиноваться им, я не допущу этого, но буду защищать их и один, и вместе со всеми".
Последующее развитие древнегреческой политико-правовой мысли сопровождается дальнейшим углублением светских теоретических воззрений о взаимосвязях права и государства, о формах и механизме правового опосредования политико-властных отношений.
С идеей необходимости преобразования общественных и политика-правовых порядков на философских основах в VI—V вв. до и.э. выступили Пифагор и пифагорейцы. В качестве идеала они восхваляли государство, в котором господствуют справедливые законы. При этом справедливость они трактовали как воздаяние равным за равное и начали иссле-
1 См.: Аристотель. Афинская полития. С. 17.
2 См.: Аристотель. Афинская полития. С. 42.
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность 647
доватъ понятие "равенство", столь существенное для понимания специфики и значения права как регулятора социальных и политических отношений.
Процесс становления и углубления теоретических представлений о праве и государстве в Древней Греции развивался в целом в русле поисков объективных основ полиса и его законов. Речь шла об объективных безусловных первоосновах закона и государства, т. е. по сути дела об идее естественного права.
Так, Гераклит (VI—V вв. до и.э.) трактовал полис и его законы как отражение космического порядка. Знание о справедливости, законе и т. д. — это, по Гераклиту, часть знания о мире вообще, о космосе как "упорядоченной вселенной", "мировом порядке" (В 9 О)1. Обусловленность судеб космоса изменяющейся мерой огня — это и есть, по Гераклиту, всеобщая закономерность, тот вечный логос, который лежит в основе всех событий мира. Справедливость состоит в том, чтобы следовать всеобщему божественному логосу.
Полис и его закон — это, по Гераклиту, нечто общее, одинаково божественное и разумное по их истокам и смыслу. "Ведь все человеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть, насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх" (В 114). Имея в виду эту единую (божественную, разумную и справедливую) природу полиса и закона, их необходимую взаимосвязь, Гераклит подчеркивал, что "народ должен сражаться за закон, как за свои стены" (В 114).
Божественный (разумный, космический) закон как источник человеческих законов — то же самое, что в других случаях обозначается как логос, разум, правда, природа2. Этот божественный закон, согласно концепции Гераклита, дает разумный масштаб и меру человеческим явлениям, делам и отношениям, в том числе и человеческим законам. Без такого божественного, космически-огненного масштаба у людей, по
Фрагменты Гераклита приводятся по кн.: Материалисты Древней Гре-Ции. М., 1955. С. 39—52.
2 Эрнст Кассирер отмечал, что "дике" означает "порядок права", но для Гераклита "дике" вместе с тем означает "порядок природы", поскольку 11 право, и природа подчиняются одному и тому же всеобщему праву: бытие через логос и через дике утверждает (велит) нечто универсальное, возвышающееся над всяким своенравием и любой особенностью индивидуальных представлений и иллюзий. Право тем самым выступает Как установление разума, а логос и дике подлежат признанию как "всеобщее и божественное" (Cassirer E. Logos, Dike, Kosmos in der Entwicklung. Goteborg, 1941. S. 10, 21).
Раздел VIII. Правовое государство
Гераклиту, не было бы и самого представления о справедливости и правде. "Имени Правды они бы не знали, если бы этого не было" (В 23).
С учетом последующей эволюции правовой мысли можно сказать, что к гераклитовской концепции восходят все те ес-тественноправовые доктрины античности и Нового времени, которые под естественным правом понимают некое разумное начало (норму всеобщего разума), подлежащее выражению в позитивном законе.
Существенная для естественноправовой теории характеристика закона и государства как чего-то искусственного, вторичного и обусловленного неким естественным началом (естественным развитием человеческого общества) встречается уже у Демокрита (ок. V—IV вв. до и.э.)1. Соотношение естественного и искусственного — это соотношение того, что существует "по правде" (т. е. по природе, в истинной действительности), и того, что существует лишь согласно "общему мнению". Соответствие природе Демокрит расценивал как критерий справедливости в этике, политике, законодательстве. "То, что считается справедливым, — утверждал он, — не есть справедливое; несправедливо же то, что противно природе"2. С этих же естественноправовых позиций он писал: "Предписания законов искусственны. По природе же существуют атомы и пустота"3.
Вместе с тем Демокрит не отвергал значения законов для совместной полисной жизни, хотя мудрецу они и не нужны. "Приличие, — отмечал он, — требует подчинения закону, власти и умственному превосходству"4.
Искусство управления государством (полисом) он считал "наивысшим из искусств"5. Трактуя государство как "общее дело" всех его членов, Демокрит писал: "Государственные дела надо считать много более важными, чем все прочие; каждый должен стараться, чтобы государство было благоустроено, не добиваясь больших почестей, чем ему приличествует, и не захватывая большей власти, чем это полезно для общего дела. И государство, идущее по верному пути, — величайшая опора. И в этом заключается все: когда оно в благополучии, все в
1 Русский перевод сохранившихся фрагментов Демокрита см.: Лурье С. Я Демокрит. Л., 1970. С. 187—382; Материалисты Древней Греции. М.,
С. 53—178.
2 Материалисты Древней Греции. С. 152.
3 См.: Лурье С. Я. Демокрит. С. 373.
4 Материалисты Древней Греции. С. 168.
5 Там же.
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность 649
благополучии, когда оно гибнет, все гибнет"1. При этом Демокрит отвергал деспотическую власть и выступал за демократический-полис со свободой граждан. "Бедность в демократии, — подчеркивал он, — настолько же предпочтительнее так называемого благополучия граждан при царях, насколько свобода лучше рабства"2.
Светский, человеческий подход к политико-правовым явлениям в V—IV вв. до и.э. был основательно развит софистами, которые в отличие от своих предшественников стали уделять заметное внимание месту и роли индивида в политической жизни, субъективному началу в политике, правам человека в их соотношении с полисным законодательством, социальной трактовке власти и закона как формам выражения интересов различных слоев и групп общества.
Известное положение софиста Протагора (ок. 4&1—411 гг. до и.э.) — "Мера всех вещей — человек" (Платон. Теэтет, 152а) — знаменовало собой поворот к человеческому измерению мира, включая и политико-правовые отношения, к постижению активно-человеческого, творческого начала во всех сферах жизни.
В русле различения естественного и искусственного ряд софистов уже четко противопоставляют искусственному закону полиса право по природе как разумное начало.
Так, софист Горгий, высоко оценивая достижения человеческой культуры, к их числу относил и "писаные законы, этих стражей справедливости"3. Писаный закон — искусное человеческое изобретение, т. е. нечто искусственное в отличие от неписаной "справедливости", которую Горгий характеризовал как "сущность дел", "божественный и всеобщий закон"4.
Противопоставляя природу (фюсис) и закон (номос), другой софист, Гиппий, говорил: "Люди, собравшиеся здесь! Я считаю, что вы все тут родственники, свойственники и сограждане — по природе, а не по закону: ведь подобное родственно подобному по природе, закон же, властвуя над людьми, принуждает ко многому, что противно природе" (Платон. Протагор, 337).
При этом Гиппий критически отмечал условность, изменчивость, текучий и временный характер полисных законов,
r-i ст тт,г оспос л
w Л. Дсмилрщ. v. ovju---uui.
3 Материалисты Древней Греции. С. 168.
См.: Маковелъский А. Софисты. Вып. 1. Баку, 1940. С. 34.
4 Там же. С. 34.
650 Раздел VIII. Правовое государство
их зависимость от усмотрения сменяющих друг друга законодателей. Все это, по его мнению, показывает, что принимаемые людьми законы — нечто несерьезное и лишенное необходимости. "Кто станет думать о законах и о подчинении им как о деле серьезном, — говорит он, — когда нередко сами законодатели не одобряют их и переменяют?" (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, IV, 14). В отличие от полисных законов, считал Гиппий, неписаные законы природы "одинаково исполняются в каждой стране".
Положение о равенстве всех людей по природе обосновывал софист Антифонт. При этом он ссылался на то, что у всех людей — эллинов и варваров, благородных и простых — одни и те же естественные потребности. Неравенство же людей проистекает из человеческих законов, а не из природы. "По природе, — говорил Антифонт, — мы все во всех отношениях равны, притом (одинаково) и варвары, и эллины. (Здесь) уместно обратить внимание на то, что у всех людей нужды от природы одинаковы"1. С этих позиций он отмечал, что "многие (предписания, признаваемые) справедливыми по закону, враждебны природе (человека)"2. Даже полезные установления закона — суть оковы для человеческой природы, веления же природы приносят человеку свободу. Обосновывал он это так: "Ибо предписания законов произвольны (искусственны), (веления же) природы необходимы. И (сверх того), предписания законов суть результат соглашения (договора людей), а не возникшие сами собой (порождения природы); веления же природы суть самовозникшие (врожденные начала), а не продукт соглашения (людей между собой)"3.
Аристократическую концепцию естественного права развивал софист Калликл. Критикуя полисные законы, он говорил: "По-моему, законы как раз и устанавливают слабосильные, а их большинство. Ради себя и собственной выгоды устанавливают они законы, расточая и похвалы, и порицания" (Пла-тон. Горгий, 483 с). Те, кто составляет большинство, только по своей ничтожности довольствуются долей, равной для всех-Отвергая принцип равенства, он утверждал, что по природе справедливо то, что лучший выше худшего и сильный выше слабого. Повсюду (среди животных, людей, государств и нарО" дов) природный признак справедливости, по его мнению, таков: сильный повелевает слабым и стоит выше слабого.
Антология мировой философии. Т. 1. Ч. 1. М., 1969. С. 321. Антология мировой философии. Т. 1. Ч. 1. С. 321. Антология мировой философии. С. 320.
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность
Как результат договора людей между собой трактовал государство и законы, софист Ликофрон: "Да и закон в таком случае оказывается простым договором или, как говорил софист Ликофрон, просто гарантией личных прав, сделать же граждан добрыми и справедливыми он не в силах" (Аристотель, Политика, III, 5, 11, 1280а, 33). Судя по всему, "личные права" человека Ликофрон считал тем естественным правом (правом по природе), для гарантирования которого, по его договорной теории, и было заключено людьми соглашение о создании полисной общности.
Идею естественноправового равенства и свободы всех лю дей (включая и рабов) обосновывал софист Алкидам. Ему приписывают следующие знаменательные слова: "Божество создало всех свободными, а природа никого не сотворила рабом"1.
Начало понятийно-теоретического исследования (с помощью логических дефиниций и общих понятий) объективной разумной природы официальных полисных установлений, справедливости и законности связано с именем Сократа (469— 399 гг. до и.э.)2. В основе его теоретического подхода к нравственной, политической и правовой проблематике в целом лежит рационалистическое представление об определяющем, императивно-регулятивном значении знания. Как и добродетель в целом, политическая добродетель, куда Сократ включал и представления о нравственной природе полиса и закона, — это знание. "Он утверждал, — пишет о Сократе Ксенофонт (Воспоминания о Сократе, III, IX, 5), — что справедливость и всякая другая добродетель состоит в знании и что справедливое и все то, что совершается посредством добродетели, есть нравственно-прекрасное; что, таким образом, знающие нравственно-прекрасное не предпочтут ему ничего иного, а незнающие не произведут его; если же захотят произвести, то впадут в ошибки. Если же справедливое и все нравственно-прекрасное совершается посредством добродетели, то, очевидно, справедливость и всякая другая добродетель есть знание".
Как неписаные божественные законы, так и писаные человеческие законы имеют в виду, согласно Сократу, одну и ТУ же справедливость, которая не просто является критерием законности, но по существу тождественна с нем. Когда софист Гиппий настойчиво спрашивает у Сократа, каково же
См.: Аристотель. Политика. М., 1911. С. 408.
Подробнее см.: Нерсесянц В. С. Сократ. М., 1977. (Новое издание — М., Эб)
А
652 Раздел VIII. Правовое государство
его учение о справедливости, Сократ говорит ему: "Я лично того мнения, что нежелание несправедливости служит доста точным доказательством справедливости. Но если ты этим не довольствуешься, то, вот, не нравится ли тебе следующее: я утверждаю, что то, что законно, то и справедливо" (Ксено-фонт. Воспоминания о Сократе, IV, IV, 12).
Рационалистические положения Сократа о полисе, справедливости и законе были развиты его учеником Платоном (427—347 гг. до и.э.)1. Идеальное государство и разумные, справедливые законы трактуются Платоном как реализация идей и максимально возможное воплощение мира идей в земной политической и правовой жизни. Справедливость состоит в том, чтобы каждое начало (каждое сословие и каждый член государства) занималось своим делом и не вмешивалось в чужие дела. Кроме того, справедливость требует, по Платону, соответствующей иерархической соподчиненности этих начал во имя целого. Так, характеризуя справедливость в идеальном государстве, Платон писал: "Заниматься каждому своим делом это, пожалуй, и будет справедливостью"; "справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое" (Государство, 433Ь,е). Справедливость состоит также в том, "чтобы никто не захватывал чужого и не лишался своего" (Государство, 433е).
Эти определения справедливости (dikaiosyne) относятся им и к праву (dikaion), раскрывая тем самым платоновское понимание естественного права2 в его различении с полисным законом. Однако это различение естественного права и закона Платон, как и Сократ, трактует не в плане их противопоставления и разрыва, а для раскрытия объективных (в конечном счете, божественных, разумных, идеальных) корней полисных законов.
Справедливость, согласно Платону, предполагает "надлежащую меру", определенное равенство. При этом он (со ссылкой на Сократа) различает два вида равенства: "геометричес-
1 См.: Нерсесяпц В. С. Платон. М., 1984.
2 Известный исследователь естественноправовых концепций Г. Райнер, характеризующий принцип "каждому — свое" в качестве основного положения естественного права, подчеркивает связь этого принципа с платоновским определением права, согласно которому "каждый имее1 свое". Соответствующие суждения Платона о справедливости и праве в переводе Г. Райнера с учетом терминологии оригинала звучат так: "Прав0 (dikaion) и справедливость (dikaiosyne) состоят в том, что каждый имеет и делает свое, так чтобы никто не имел чужого и не лишался свое го" (см.: Reiner H. Die Hauptgrundlagen der fundamentalsten Normen des Naturrechts. Basel, 1976. S. 2).
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность
кое равенство" (равенство по достоинству и добродетелям) и "арифметическое равенство" ("равенство меры, веса и числа"). Поясняя смысл такого различения, Платон замечает, что "для неравных равное стало бы неравным, если бы не соблюдалась надлежащая мера" (Законы, 757а). "Геометрическое равенство" — это "самое истинное и наилучшее равенство": "большему оно уделяет больше, меньшему — меньше, каждому даря то, что соразмерно его природе" (Законы, 757с).
Эти положения в дальнейшем были восприняты и развиты в учении Аристотеля о двух видах справедливости — справедливости уравнивающей и справедливости распределяющей.
Вслед за Сократом Платон отмечает конституирующее значение фактора законности для характеристики различных видов правления. Так, в диалоге "Политик" кроме образцового государства, где правление (как и в идеальном полисе, изображенном в "Государстве") осуществляется на основе истинного философского знания, а не законов, Платон выделяет три вида правления — монархию, власть немногих и власть большинства. Каждый из этих видов в зависимости от наличия или отсутствия законности делится надвое: законная монархия — это царская власть, противозаконная — тирания; законная власть немногих — аристократия, беззаконная — олигархия; далее — демократия с господством законов и без них.
Еще большее значение господству законов в государстве придается Платоном в его последней работе "Законы". Здесь он принципиально противопоставляет друг другу два вида государства: один, где над всем стоят правители, другой — где и правителям предписаны законы. Выступая за государство законности, Платон писал: "Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон — владыка над правителями, а они — его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги" (Законы, 715d).
Было бы, конечно, неверно отождествлять платоновское государство законности с правовым государством. Но наряду с различиями между ними есть и определенное сходство: говоря о законах, Платон в духе своих естественноправовых воззрений имеет в виду не всякое обязательное установление власти, а лишь разумные и справедливые общеобязательные правила, "определения разума" (Законы, 713е). Существенная черта какого закона, да и самого государства, по оценке Платова, — выражение и защита ими общего интереса. Без этого, согласно Платону, нет ни закона, ни государства, ни справед-
Раздел VIII. Правовое государство
ливости, а имеет место лишь злоупотребление этими понятиями в условиях насилия, политических распрей и господства интересов узкой группы лиц. "Мы признаем, — подчеркивал Платон, — что там, где законы установлены в интересах нескольких человек, речь идет не о государственном устройстве, а только о внутренних распрях и то, что считается там справедливостью, носит вотще это имя" (Законы, 715в).
Это проницательное суждение античного философа мог бы повторить и современный сторонник правового государства и правового закона.
Концепцию правления разумных законов с естественно-правовых позиций обосновывал и Аристотель (384—322 гг. до и.э.), отец античной политической науки. "Итак, — писал он, — кто требует, чтобы закон властвовал, требует, кажется, того, чтобы властвовало только божество и разум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привносит в это свое требование своего рода животный элемент, ибо страстность есть нечто животное, да и гнев совращает с истинного пути правителей, хотя бы они и были наилучшими людьми; напротив, закон — это уравновешенный разум" (Аристотель. Политика, III, 11, 4, 1287в, 5). Там, где отсутствует власть закона, там, подчеркивает он, нет места и какой-либо форме государственного (полисного) строя.
В силу политической природы человека всякое право, согласно Аристотелю, — это политическое право, которое делится на естественное право и право волеустановленное (т. е. позитивное)1.
Необходимым критерием политического характера закона является его соответствие политической справедливости и праву. "Всякий закон, — пишет он (Политика, I, 2, 18, 1225а, 19), — в основе предполагает своего рода право". Без этого закон (волеустановленное право) вырождается в средство деспотизма. "Не может быть делом закона, — подчеркивает Аристотель (Политика, VII, 2, 4, 1324в, 11), — властвование не только по праву, но и вопреки праву; стремление же к насильственному подчинению, конечно, противоречит идее права".
1 Исследователь правовых взглядов Аристотеля В. Зигфрид следующий образом характеризует его естественноправовые представления: "По-моему, высшее и всеобщее положение естественного права весьма сжато гласит: каждому — свое, надлежащее... Второе основное положение, представляющее собой форму применения первого, гласит, равным — равное, неравным (соответственно) неравное" (см.: Siegfried W. Der Rechtsgedanke bei Aristoteles. Zurich, 1947. S. 64—65).
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность 655
В трактовке Аристотеля различные формы политического (государственного) устройства — в силу именно своей политичности — соответствуют принципу справедливости и идее права, т. е., иначе говоря, носят правовой характер. "Итак, ясно, — пишет Аристотель (Политика, III, 4, 7, 1279а, 26), — что только те формы государственного строя, которые имеют в виду общую пользу, являются, согласно принципу абсолютной справедливости, правильными; те же формы, при которых имеется в виду только личное благо правителей, все ошибочны и представляют отклонения от правильных; они основаны на деспотическом принципе, а государство есть общение свободных людей". Такая принципиальная общность и предметно-смысловое единство политических и правовых форм, противопоставляемых деспотизму, дает основание говорить о наличии в учении Аристотеля правовой концепции государства1.
В целом разрабатывавшаяся Аристотелем политическая наука опиралась на естественноправовую трактовку всех основных проблем полисной жизни (законов и институтов полиса, свободы его членов, справедливости в их взаимоотношениях и т. д.). Естественноправовой смысл имеет и знаменитое положение Аристотеля о том, что "человек, по природе своей, — существо политическое" (Аристотель. Политика. I, 1, 9, 1253а, 16). В контексте его правового учения о политике (о полисе, о государстве, о законах) это положение, по существу, означает также, что человек, по природе своей, — существо правовое, "так как право, служащее критерием справедливости, является регулирующей нормой политического общения" (Аристотель. Политика, I, 1, 12, 1253а, 16).
На современном языке можно сказать, что в учении Аристотеля политичность и юридичность (правовой характер) государства — это одно и то же, так что его политическая наука, представлявшая собой естественноправовое учение о государстве и законе (волеустановленном, позитивном праве), содержит в себе исходные идеи правового закона и правовой государственности.
1 В этой связи В. Зигфрид отмечает: "В наше время мы говорим об идеале правового государства. До некоторой степени соответствующее этому выражение у Аристотеля звучит: эвномия (благозаконие)". Об аристотелевской трактовке деспотизма он пишет: "Деспотический (тиранический) означает неограниченный, не огражденный естественным или позитивным Порядком; видимо, мы можем использовать здесь современное слово: тоталитарный" (см.: Siegfried W. Der Rechtsgedanke bei Aristoteles. S. 47, 68).
Раздел VIII. Правовое государство
Существенным достижением древнегреческих мыслителей (Платона, Аристотеля, а затем и Полибия) в этом плане было учение о смеъианном правлении как лучшей форме государства.
Так, у Аристотеля этой лучшей формой государства является полития, которая является надлежащим сочетанием ("смешением") принципов демократии и олигархии. При этом Аристотель во многом следует за Платоном, который характеризовал второе по достоинству государство, обрисованное в "Законах", как смешанное правление — "середину между монархическим и демократическим устройством: государственное устройство вообще должно всегда придерживаться середины" (Законы, 757). Разделяя саму идею Платона о преимуществах смешанного правления, Аристотель вместе с тем замечает, что в платоновской концепции совершенного государства речь в действительности идет о сочетании демократического элемента с элементом олигархическим, а не с монархическим.
По существу, аристотелевская полития является теоретической конструкцией политической (и вместе с тем правовой) формы властвования вообще. В этом плане она служит как бы эталоном для эмпирически существующих государственных форм и критерием для определения меры их политичности или неполитичности (деспотичности, отклонения от требований права, норм политической справедливости).
Полития конструируется Аристотелем с учетом основных максим его этического и политического учения. Полития — "средняя" форма государства, и "средний" элемент в ней доминирует во всем: в нравах — умеренность, в имуществе — средний достаток, во властвовании — средний класс. "Государство, состоящее из "средних" людей, будет иметь и наилучший государственный строй" (Политика, IV, 9, 6, 1295в, 18). Величайшим благом для государства Аристотель считает обладание гражданами собственностью средней, но достаточной.
Многочисленный средний элемент нейтрализует, по мысли Аристотеля, опасность раскола населения на борющиеся партии и ослабляет партийные распри и раздоры.
В политии, по мысли Аристотеля, средний элемент должен преобладать над крайними элементами или, во всяком случае, быть сильнее каждого из них в отдельности. Верховная власть должна находиться в руках большинства, а не меньшинства, и число сторонников данного строя должно превышать число его противников в общей массе свободного насе-
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность
ления. В политии, как, впрочем, и в олигархии и демократии, законодатель должен ориентироваться на "средний" элемент данной формы государственного строя.
Возможно лучшая при данных обстоятельствах организация государственного строя зависит, по мысли Аристотеля, от надлежащей комбинации различных условий формирования и приемов функционирования трех основных его элементов. Во всяком государстве, отмечал Аристотель, имеется три элемента: первый — законосовещательный орган о делах государства, второй — магистратуры, третий — судебные органы. Эти три элемента, по его оценке, составляют основу каж дого государства, так что само различие государственного строя обусловлено различной организацией каждого из этих элементов.
При всей своей значимости эти мысли Аристотеля, однако, еще не содержат концепции разделения властей в духе теории правового государства, в плане которой было бы принципиально важно показать, что различие отдельных форм государственного строя обусловлено не только различной организацией каждого из названных им элементов, но и (что весьма существенно именно для теории и практики правового государства) характером отношений между этими элементами, формой их взаимосвязей, способом разграничения их полномочий, мерой их соучастия в реализации всей совокупности властных полномочий государства в целом.
Для последующей теории разделения властей (в плане теоретических истоков, преемственности в истории политической мысли и т. д.) скорее значимы те положения древнегреческих мыслителей, где речь идет о различении "правильных" (с господством законов) и "неправильных" (произвольных) форм правления и о "смешанной" форме правления, преимущество которой видится им в сочетании достоинств различных простых "правильных" форм правления. Причем принципы простых форм правления объединяются в рамках одной ("смешанной") формы по сути дела в качестве различных начал властвования, верная комбинация и надлежащее соотношение которых обеспечивают, по мысли античных авторов, Не только стабильность политического строя, но и его соответствие требованиям права — справедливую меру и разумную форму участия всех основных слоев свободного населения (демоса, богатых, знатных) в государственной жизни и Отправлении общегосударственных функций.
Таким образом, нечто аналогичное тому, что по теории Разделения властей достигается посредством надлежащего
Раздел VIII. Правовое государство
распределения единой власти среди различных слоев, классов и органов, в рамках античной концепции смешанного правления осуществляется путем сочетания в некое единство принципов разных форм правления.
Значительной развитостью с точки зрения теории разделения властей отличается концепция смешанного правления в разработке Полибия (210—128 гг. до и.э.). Отмечая наличие смешанного правления в Спарте, Карфагене и Риме, он выделяет такое преимущество этой формы, как взаимное сдерживание и противодействие друг другу ее различных составных элементов, что в целом позволяет достичь надлежащей стабильной организации политического строя. Это — одна из важных идей также и теории разделения властей.
В своей "Всеобщей истории" Полибий характеризует порядок зарождения и смены шести основных форм государства (царской власти, тирании, аристократии, олигархии, демократии и охлократии) как естественный процесс, совершающийся по "закону природы".
Наиболее совершенной формой правления, согласно По-либию, является такая, в которой соединяются особенности царской власти, аристократии и демократии.
Главное преимущество такой смешанной формы правления Полибий видит в обеспечении надлежащей устойчивости государства, предотвращающей переход к извращенным формам правления — к тирании, олигархии и охлократии. Первым, кто уяснил это и организовал смешанное правление, был, по мнению Полибия, спартанский законодатель Ликург. Он "установил форму правления не простую и не единообразную, но соединил в ней вместе все преимущества наилучших форм правления, дабы ни одна из них не развивалась сверх меры и через то не извращалась в родственную ей обратную форму, дабы все они сдерживались в проявлении свойств взаимным противодействием и ни одна не тянула бы в свою сторону, не перевешивала бы прочих, дабы таким образом государство неизменно пребывало бы в состоянии равномерного колебания и равновесия, наподобие идущего против ветра корабля" {Полибий. Всеобщая история, VI, 10).
Применительно к своему времени Полибий отмечает, что наилучшим государственным устройством отличается римское государство, в котором он выделяет три власти: власть кой сулов, власть сената и власть народа, выражающих соотве? ственно царское, аристократическое и демократическое а чала. "В самом деле, — поясняет Полибий (Всеобщая историй
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность 659
VI, 11), :— если мы сосредоточим внимание на власти консулов, государство покажется вполне монархическим и царским, если на сенате — аристократическим, если, наконец, кто-либо примет во внимание только положение народа, он, наверное, признает римское государство демократией".
Характеризуя распределение государственных полномочий в Риме между тремя властями, Полибий рассматривает устоявшиеся политические процедуры и способы, с помощью которых отдельные власти могут при необходимости мешать друг другу или, наоборот, оказывать взаимную поддержку и содействие. При этом он отмечает, что возможные претензии одной власти на несоответствующее ей большее значение встречают надлежащее противодействие других властей и в целом римское государство сохраняет свою стабильность и прочность.
Легко заметить, что при всех исторических и социально-политических различиях между античной концепцией смешанного правления и последующей теорией разделения властей у них есть и существенно важные общие моменты. Так, в смешанной форме правления (особенно четко у Полибия) полномочия представителей различных форм правления, как и полномочия различных властей в теории разделения властей, не сливаются в одно единое начало и не теряют своей специфики и особенностей, а остаются разделенными и относительно самостоятельными, взаимодействуют, сочетаются и сосуществуют, взаимно сдерживая и уравновешивая друг друга s рамках стабильного целого — государственного строя. Цель s обоих случаях одна — формирование такой конструкции государственной власти, при которой полномочия правления не сосредоточены в одном центре (начале), не сконцентрированы у одного органа (одной из властей), а справедливо распреде-1ены (в виде сфер разделения и правомочий разных властей) дежду различными взаимно сдерживающими, противодействующими и уравновешивающими началами — составными частями общегосударственной власти.
Правовой подход к государству (его правовое понимание и полкование) был существенно развит и углублен в творчестве эимских юристов, усилиями которых была создана юриспруденция как "познание божественных и человеческих дел, знание правового и неправового" (Д.1.1.10).
Под правом (ius) римские юристы имеют в виду справед-1ивое право. "Занимающемуся правом, — подчеркивал Уль-лиан (Д.1.1.1), — следует сначала выяснить, откуда пришло наименование права (ius). Оно восходит к справедливости
Раздел VIII. Правовое государство
(iustitia): ведь, как элегантно определяет Цельс, ius est ars boni et aequi" (право есть искусство добра и эквивалента)1.
Юриспруденция как наука о праве включала в себя и правовую трактовку проблем организации и деятельности государства, юридическое учение о государстве (юридическое госу дарствоведение).
Существенное значение в этом плане имело выдвинутое римскими юристами положение о делении права на публичное и частное право. "Изучение права, — писал Ульпиан (Д.1.1.1), — распадается на две части: публичное и частное (право). Публичное право, которое (относится) к положению римского государства, частное, которое (относится) к пользе отдельных лиц; существует полезное в общественном отношении и полезное в частном отношении. Публичное право включает в себя святыни, служение жрецов, положение магистратов. Частное право делится на три части, ибо оно составляется или из естественных предписаний, или (из предписаний) народов, или (из предписаний) цивильных".
В центре внимания римской юриспруденции находились проблемы частного права. Но римские юристы многое сделали и в области публичного права (государственного, административного, финансового, военного, уголовного права и т. д.). Раз-
1 Слова "эквивалент", "эквивалентный", "эквивалентно" (из-за отсутствия более точных слов), на наш взгляд, адекватнее всего передают смысл латинских слов aeiqui, aequum, aequitas, которые отличны от слова justitia (справедливость) и с помощью которых римские юристы выражали присущее праву специфическое свойство — признак равенства (справедливого равенства), надлежащей (справедливой) равномерности, соразмерности, равного (справедливого для всех) соответствия — словом, всего того, что мы бы назвали принципом формального равенства, подразумевающим справедливость права (ius aequum). В этой связи следует отметить, что в приведенном суждении Ульпиана имеется определенное этимологическое и смысловое смещение. Очевидно, что и этимологически, и по смыслу ius первичнее iustitia и, следовательно, именно justitia (справедливость) восходит к ius (право), а не наоборот. Кстати, в определении юриста Цельса (I в. и.э.) нет слова iustitia, и то, что Ульпиан считает справедливостью права, Цельс (в поисках смысла и принципа права и справедливости) выражает посредством других слов — boni et aequi. По Ульпиану, получается, что право как ars boni et aequi — следствие justitia, тогда как из определения Цельса напрашивается противоположный вывод. И в самом деле, не потому право есть ars bom et aequi, что оно справедливо (или восходит к справедливости), а, наоборот, право справедливо (справедливость восходит к праву и является правовой) потому, что оно есть ars boni et aequi. Словом, не право восходит к сп"а1 ведливости, а справедливость восходит к праву и выражает правовой смысл. Суть дела не только в том, что право справедливо, но и в том. что справедливость является правовой (правовое свойство).
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность 661
работка юридической догматики (догмы действующего права, принципов, приемов и правил его анализа, классификации, систематизации и толкования его источников и т. д.) при этом сочеталась с исследованием целого ряда фундаментальных общетеоретических проблем права и государства.
Такому сочетанию во многом содействовало то принципиальное обстоятельство, что предметная сфера формировавшейся юриспруденции с самого начала включала в себя не только учение об источниках действовавшего права (все то, что со времен Средневековья стало именоваться позитивным правом), но и теорию естественного права (весь теоретико-познавательный, мировоззренческий и ценностный потенциал естественноправовых идей и конструкций). Именно такое юридическое правопонимание (различение и соотношение естественного и позитивного права), лежащее в основе римской юриспруденции, предопределило (и на будущее) предметный профиль и научный статус юридической науки как юриспруденции (правоведения), а не законоведения (той или иной версии теоретизирующего легизма).
Значительный интерес представляют юридические воззрения Цицерона (1063—43 гг. до и.э.), который был не только выдающимся оратором и политиком, но и большим юристом-теоретиком и практиком. Особо следует отметить то обстоятельство, что его принципиально единый естественноправо-вой подход к закону (позитивному праву) и государству, по существу, представлял собой теоретическое обоснование предмета юриспруденции как единой науки о праве и государстве. Об этом свидетельствует трактовка им исходного понятийно-смыслового единства закона (позитивного права) и государства как различных форм выражения единого разумного и справедливого начала — естественного права, которое возникло "раньше, чем какой бы то ни было писаный закон, вернее, раньше, чем какое-либо государство вообще было основано" {Цицерон. О законах, II, 19).
Определяя государство (respublica) как дело народа (res populi), Цицерон поясняет, что "народ не любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собою согласием в вопросах права и общностью интересов" (Цицерон. О государстве, I, XXV, 39). Государство как согласованное правовое общение людей — это, по Цицерону, определенное правовое образование, "общий правопорядок" (там же). Имея в виду правовое единство закона и государства, Цицерон писал, что магистрат — это говорящий закон, а закон — это магистрат.
Раздел VIII. Правовое государство
Из концепции Цицерона вытекает необходимость соответствия законов государства требованиям естественного права. Только такие законы справедливы. Что же касается несправедливых законов, то они "заслуживают названия закона не больше, чем решения, с общего согласия принятые разбойниками" (Цицерон. О законах, II, 13). Законами следует установить "не только для магистратов меру их власти, но и для граждан меру их повиновения" Цицерон. О законах, III, 5). Он формулирует важный правовой принцип: "Под действие закона должны подпадать все" {Цицерон. О законах, III, 17).
Правовое равенство граждан, по мысли Цицерона, достижимо лишь при смешанной форме государства, образуемой из элементов царского правления, аристократии и демократии. "Ибо, — замечает он, — желательно, чтобы в государстве было нечто выдающееся и царственное, чтобы одна часть власти была уделена и вручена авторитету первенствующих людей, а некоторые дела были предоставлены суждению и воле народа" (Цицерон. О государстве, I, XV, 69).
Цицерон отмечает опасность крена в сторону того или иного начала смешанной формы государства и выступает за их вза-имное равновесие путем "равномерного распределения прав, обязанностей и полномочий" между ними (Цицерон. О государстве, И, XXXIII, 57).
Реальность и действенность государства как дела народа и общего правопорядка, по мысли Цицерона, во многом зависят от политической и правовой активности всего населения. В этой связи он подчеркивал, что "при защите свободы граждан нет частных лиц" (Цицерон. О государстве, II, XXV, 46). Ведь свобода гражданина — это его права, т. е. составная часть общего правопорядка, всей государственности.
Правовой подход к государству у других римских юристов не столь теоретически последователен и радикален, как у Цицерона, однако в целом для римской юриспруденции характерно именно правовое понимание и толкование государства, правовое определение полномочий и обязанностей должностных лиц и учреждений. Согласно римской юриспруденции, государство стоит не вне и над правопорядком, а внутри него в качестве его составной части, которой присущи все основные свойства права вообще.
Показательно в этой связи суждение юриста Павла о де-ятельности претора: "Говорятся, что претор высказывает право, даже если он решает несправедливо: это (слово) относится не к тому, что претор сделал, но к тому, что ему надлежало сделать" (Д.1.1.11). Соблюдение надлежащих требований права
Глава 1. Правовое государство: история идей и современность
(юридически должного, включая требования справедливости), по смыслу суждения Павла, распространяется и на всех других магистратов, на деятельность (правотворческую, правоприменительную и т. д.) всех представителей государства. Подобная связанность государства требованиями права носит, согласно представлениям римских юристов, не просто обязательный, а сакрально-императивный характер. В этом смысле знаменитый юрист Папиниан (Д.1.3.1) определяет закон как "общую клятву республики", общий обет государства.
В римской юриспруденции основанием и критерием справедливого, правомерного и правильного в соотношении права и государства является право (правовая справедливость и справедливое право — boni et aequi, aequum ius), а не государство: юридическое правопонимание здесь первично, и оно определяет также правовой характер понимания государства (полномочий магистратов, компетенций магистратур и т. д.). Государство, следовательно, должно действовать не по соб-ственным особым (внеправовым) правилам, а как правопос-лушный субъект в соответствии с общими для всех требованиями права — требованиялт boni et aequi, aequum ius.
Таким образом, распространяя на государство (как объект своего изучения наряду с позитивным правом) единое понятие права (как boni et aequi, как aequum ius), римская юриспруденция тем самым включает в себя (в свой предмет) и юридическое государствоведение (понимание и толкование государства с позиций этого понятия права).
Такой юридический подход к государству (юридизация понимания государства и самого понятия государства) является важной смысловой вехой и необходимым гносеологическим моментом в познавательном движении к понятию правового государства.