Псевдоличность

Утрата своего Я вызывает глубокие сомнения в собственной личности и тем самым усиливает потребность в приспособлении. Если я представляю собой лишь то, чего, но моему мнению, от меня ожидают, то кто же я? С крушением средневекового строя, в котором каждый индивид имел свое бесспорное место, начались сомнения относительно собственной сущности. Начиная с Декарта, подлинная сущность индивида стала одной из основных проблем философии.

Сегодня мы считаем бесспорным, что мы это мы. Однако сомнение – что же это такое? – не только не исчезло, но, может быть, даже увеличилось. Это ощущение современного человека выражено в пьесах итальянского писателя и драматурга Л. Пиранделло, который ставил вопросы: Кто я? Есть ли у меня доказательства собственной идентичности, кроме моего физического тела? Его ответы не были похожи на ответы Р. Декарта, утверждавшего индивидуальную личность. Л. Пиранделло отрицал последнюю. У Я нет собственной сущности, личность является лишь отражением того, чего ожидают от нее остальные, личность – это "что вам будет угодно".

"Такая потеря собственной сущности, – писал Фромм, – превращает конформиста в императив: человек может быть уверен в себе лишь в том случае, если живет в соответствии с ожиданиями других. Если мы живем не по общему сценарию, то рискуем вызвать не только неодобрение и возросшую изоляцию, но и потерять уверенность в своей сущности, что угрожает психическому здоровью"^[1].

По мнению многих исследователей, социальный конформизм служит фундаментальной основой авторитаризма и тоталитаризма. 3. Фрейд рассматривал такие механизмы формирования конформизма, как насилие, устрашение, национальный и социальный нарциссизм, отождествление с вождем и правящими группами, сексуальное подавление. Немецкий психоаналитик В. Райх усматривал причину универсального конформизма в консервативной структуре характеров, которые формируются путем сексуального подавления существующей формой семьи, а через нее – репрессивными социальными системами.

"Безбрежный конформизм", "всеобщее умопомрачение", "манипуляторская игра представлениями людей" – эти характеристики назойливо проходят уже через первый солидный библиографический справочник "Пропаганда, коммуникация и общественное мнение", выпущенный в США в 1946 г. В последующих изданиях данная тенденция стала выявляться все более отчетливо. В хрестоматиях по проблемам пропаганды конформизм превратился в ключевое понятие.

Общая точка зрения исследователей сводилась к тому, что социально и психологически обусловленный конформизм не имеет предела (коль скоро это признавалось, тоталитаризм выступал в качестве неизбежного итога слепого исторического движения). Складывалось убеждение, что в сложном искусстве идеологического воздействия сознание индивида, точнее, лабильность (податливость) его психики служит единственным доминирующим фактором.

Изучая поведение человека, многие исследователи стремятся отыскать в психике человека конформность как извечное психологическое свойство. Неслучайно сам термин, заимствованный у психологов, был перенесен затем в социологию и стал там ключевым понятием. При этом, однако, психоаналитические наблюдения не были преобразованы и переосмыслены в другой системе анализа – социальной.

Коренится ли конформизм в сознании индивида?

Проблема поставлена некоторыми авторами, по существу, так: коренится конформизм в сознании индивида или нет. Нельзя не видеть, что такая постановка вопроса крайне искусственна и неконкретна, лишена реально-исторической определенности. Если конформность – неотъемлемое свойство человеческой природы, то исследователю остается выявить "меру присутствия" этого свойства у того или иного индивида, иначе говоря, выделить психологические группы, характеризующиеся "слабо" или "ярко" выраженной конформностью.

Но что может дать такая фиксация? Если конформность присуща всем, то логично считать ее проявлением "здоровой психики". Отсюда весьма характерный и не лишенный здравого смысла ход рассуждений, согласно которому конформное поведение нередко расценивается в психологической литературе как естественное, нормальное. Ведь именно конформность служит основой для закрепления в обществе принятых идей, ценностей и норм, без которого невозможны общественный порядок и стабильное развитие. При этом нонконформистские проявления индивидуального сознания оцениваются как патология, как пример "отклоняющегося поведения".

Показательна в этом отношении классификация американского ученого И. Джаниса, который исследовал связь между лабильностью психики и типологическими характеристиками личности. По его мнению, самые убедительные примеры сильного сопротивления воздействию массовой коммуникации можно найти среди людей с ярко выраженными параноидальными тенденциями или среди тех, кто обнаруживает склонность к откровенно асоциальному поведению и сознательно избегает общения.

Логика рассуждений Джаниса примерно такова. Нормальный человек должен обладать стремлением и способностью к приспособлению. Невротик плохо подготовлен к тому, чтобы выполнять свои социальные роли: его психика неподатлива. В работе Джаниса он выступает как нонконформист поневоле. У нормальных людей, как подчеркивает И. Джанис, сознание легко поддается внешнему воздействию. Поэтому всякое сопротивление влиянию пропаганды – это психическая аномалия. Ее осложненными формами являются агрессивность, стремление продемонстрировать свою власть над другими людьми.

Согласно классификации Джаниса неподатливость к внешнему воздействию наблюдается также среди людей, безразличных к социальным интересам. Ярче всего это безразличие проявляется у тех, кто страдает параноидными расстройствами или обладает нарциссическим характером.

Мы видим, таким образом, что соотношение между конформизмом и нонконформизмом изображается Джанисом как противоречие между "нормальной" и "смещенной", аномальной психикой. Его эмпирическая классификация узаконивает жесткую предустановленность социальных ориентаций, а ее плохо замаскированной общей тенденцией оказывается призыв к лояльности.

Может быть, такой подход к проблеме характерен для стабильных, благоустроенных обществ и совершенно неуместен в нашей стране? Однако пора обратить внимание на уже открывшуюся параноидальность нонконформизма. Мы видим, что многие социальные мыслители, которые в качестве нонконформистов активно изобличали коммунистическую идеологию, теперь проявляют несговорчивость по отношению к другой реальности. Не является ли нонконформизм постоянной психологической установкой, которая не различает самой действительности?

Может быть, надо радоваться нарастанию конформизма в обществе? Возможно, нонконформизм в своих глубинах параноидален? Все-таки хочется думать, что фундаментальной личностной установкой является не приспособление к господствующим мнениям, а постоянный поиск подлинной социальности, предполагающей проверку, корректировку и пересмотр однажды найденных общественных стандартов, осознание своей социальной позиции, жизненных устремлений и социальных интересов. Понятно отчаяние шекспировского персонажа, который говорит: "О, научи меня, как разучиться думать!".