Противоречия, порождающие несправедливость современной отечественной уголовной юстиции

Мне кажется, что сегодня не может не интересовать ответ на значимый для нас и нашей жизни вопрос: почему современное отечественное законодательство отличается вопиющей несправедливостью?

Для этого, по моему мнению, существует несколько причин. Причем часть из них лежит на поверхности и не увидеть их может только слепой или предубежденный. Попробуем проследить их последовательность. Уголовное судопроизводство, как и любое реальное жизненное явление, соткано из противоречий. И первое из них, а возможно, главное, заключается в противоречии между потребностями общества и его граждан в обеспечении социальной справедливости и возможностей правоохранительной системы в удовлетворении этих потребностей^[1].

Если в стране сегодня и есть какие-либо органы, осуществляющие уголовную политику, направленную на устранение указанного противоречия, то, к сожалению, придется признать, что обнаружить их невооруженным, даже и квалифицированным, глазом представляется невозможным.

Однако представляется возможным наблюдать наличие противоположных процессов. Вот некоторые из них.

1. Массив уголовно-правовых запретов, на основании которых правоохранительная система должна обеспечить неотвратимость наступления ответственности в отношении лиц, их нарушивших, уже и сейчас сделать этого не в состоянии. Их количество чрезмерно и продолжает увеличиваться.

2. Еще большую опасность для решения уголовной юстицией тех задач, для разрешения которых она и создана, представляет искривление ее процедур, сочетающееся с демагогическим искажением целеполагания как в материальном, так и в процессуальном уголовном праве.

3. Поправки и дополнения в УПК РФ приобрели массовый характер и исчисляются уже сотнями, даже тысячами. Кто-нибудь из соискателей кандидатской степени сделал бы доброе дело, если бы провел инвентаризацию поправок в УПК РФ, попытавшись при этом осмыслить цели этих поправок.

Вносимых в УПК РФ поправок, дополнений и изменений не просто много, их так много, что они приобрели, я бы сказал, безответственный характер. Не появилась ли насущная задача привлечения к руководству законодательствованием, к подготовке законопроектов покойного М. И. Калинина? А еще лучше – Н. В. Муравьева, министра юстиции Российской империи с 1894 по 1905 г. Н. В. Муравьев известен специалистам не только как человек, возражавший против чтения А. Ф. Кони курса о нравственности в уголовном судопроизводстве. Он писал тогдашнему Министру внутренних дел России В. К. Плеве, что "признает невозможным разрешение в настоящее время лекции о нравственных началах в уголовном процессе". Во всяком случае, так писал А. Ф. Кони в мае 1905 г. в письме А. А. Чичериной. Сегодняшним правоведам Н. В. Муравьев более известен как лицо, возглавлявшее Особую комиссию по преобразованию уголовно-процессуального законодательства 1864 г. (Уставов уголовного судопроизводства). Ему, в частности, принадлежат следующие, на мой взгляд, мудрые слова: "Всюду, где являлась малейшая к тому возможность, оставлена нетронутою прежняя редакция, как потому, что от добра добра не ищут, так и вследствие того, что с ней усвоились и свыклись суды и граждане (выделено мною. – В. Т.)"^[2]. Жаль, что этими мудрыми заповедями не прониклись составители УПК РФ.

4. Усугубляет противоречие между потребностями общества и его граждан в обеспечении в социуме социальной справедливости и возможностями правоохранительной системы в удовлетворении этих потребностей не только внесение чрезмерного количества поправок в законодательство, но и действительно искривленный (очень односторонний) характер многих из них.

5. Односторонность правок законодательства сопровождается профанацией идей и практической деятельности – следственной, судебной и оперативно-розыскной. Существующие серьезные наработки в сферах научной организации управленческого труда (далее – ПОУТ) и научной организации труда (далее – НОТ) следователя практически не применяются. Большинство современных следователей, как и их руководители, пришедшие со стороны, о них просто не знают. Не владеют этим материалом сегодня и многие преподаватели уголовного процесса и криминалистики. Я с трудом нашел у себя омский сборник материалов конференции 1969 г., посвященный проблемам НОУТ и НОТ следователей и оперативных работников^[3]. Однако мне не пришлось долго искать эмпирический материал, подтверждающий только что сказанное в отношении сегодняшнего дня. Следователь по особо важным делам из г. Дзержинска Д. Жиделев но итогам 2008 г. признан лучшим следователем в следственном управлении Следственного комитета при прокуратуре РФ по Нижегородской области. Он также вошел в шестерку лучших следователей страны^[4]. И вот что молодой профессионал говорит журналистке (правда, оговоримся, в ее изложении. Думаю, сам следователь сказал бы несколько иначе): "Мне на днях нужно было продлевать срок содержания под следствием шести жуликам. Так вот я целый рабочий день потратил на то, чтобы подготовить на каждого материалы ходатайств в суд. Просто стоял целый день и ксерил документы". Возникает вопрос: кто в Следственном комитете допускает практику, когда высококвалифицированный специалист тратит время на работу, которую мог бы выполнить специалист более низкой квалификации, обычный делопроизводитель?

А у следователя при этом появилось бы время подумать но делу, по которому ему понадобился дополнительный срок. Азбука НОУТ: не следует поручать специалисту высокой квалификации выполнение работы, которую может выполнить специалист более низкой квалификации. Не сомневаюсь, что руководитель, обязанный организовать работу с соблюдением устоев НОУТ, спросит: где найти в малочисленном следственном коллективе работников разной квалификации? А их не надо искать. Квалифицированный делопроизводитель способен обеспечить ксерокопиями минимум семь – восемь следователей. Если организовать процесс таким образом, чтобы следователям не приходилось затрачивать рабочие часы на изготовление ксерокопий документов, то производительность их труда превзойдет, на мой взгляд, справедливо раскритикованный заместителем Генерального прокурора показатель – почти три дела за год.

В 1960-е гг. в Высшей следственной школе МВД СССР было организовано учебное следственное отделение (далее – УСО). Четверо выделенных следственным отделом УВД для работы в нем следователей дружно жаловались на то, что у них уходит масса времени на вызов свидетелей, на получение и пересылку документов, на необходимые выезды самих следователей. Инициатор создания учебного следственного отделения доцент А. К. Гаврилов, занимавший в то время пост начальника школы, без особого труда добился от УВД выделения УСО одного милиционера на мотоцикле с коляской. Анатолий Константинович потом убеждал меня, что это позволило повысить производительность труда следователей на 40%.