Лекция 24. Производство в суде надзорной инстанции

В результате изучения главы студент должен:

знать

■ понятие и правовую природу производства по гражданским делам в суде надзорной инстанции;

■ объекты и субъекты надзорного обжалования, а также сроки и порядок подачи надзорной жалобы (представления);

■ действия суда надзорной инстанции после поступления надзорной жалобы (представления);

■ особенности процессуального порядка рассмотрения судом надзорной инстанции поданной жалобы (представления);

■ процессуальные особенности пересмотра судебных постановлений в порядке надзора по представлению Председателя Верховного Суда РФ или его заместителя;

■ основания для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора;

■ полномочия суда надзорной инстанции;

■ порядок вступления в законную силу постановления суда надзорной инстанции;

уметь

■ давать квалифицированные юридические консультации в связи с необходимостью обращения в суд надзорной инстанции;

■ правильно применять, соблюдать и толковать нормы, регулирующие порядок производства в суде надзорной инстанции;

■ правильно составлять и оформлять надзорные жалобы (представления);

владеть

■ навыками анализа судебной правоприменительной практики по гражданским делам в сфере надзорного производства.

Сущность и значение производства в суде надзорной инстанции

Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. описывал достаточно сложную правовую конструкцию, отвечавшую за производство в надзорной инстанции: вступившие в законную силу решения, определения и постановлеиия всех нижестоящих судов пересматривались в порядке судебного надзора только по протестам должностных лиц суда и прокуратуры, круг которых был строго определен. При этом процедура проверки данными должностными лицами материалов дела перед обращением таковых с надзорными протестами процессуальным законом никак не регламентировалась. В условиях новых экономических и правовых отношений все это вызывало нарекание, так же как и отсутствие каких-либо ограничений срока, в рамках которого возможно было принести надзорный протест, что провоцировало нестабильность цивилистических прав и обязанностей, ранее урегулированных посредством постановлений нижестоящих судебных органов. На данные и некоторые другие аспекты особое внимание обратил ЕСПЧ в постановлении "Рябых против России" (Ryabykh v. Russia), когда рассмотрел вопрос о соответствии отдельных статей ГПК РСФСР 1964 г. ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и пришел к выводу о нарушении принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного гражданского дела (res judicata).

В результате в теории и практике гражданского процесса возникли многочисленные споры о целесообразности существования института судебного надзора. После долгих дискуссий в новом ГПК 2002 г. все же была закреплена гл. 41 "Производство в суде надзорной инстанции", которая ввела определенные новшества, связанные с использованием неизвестных ранее на законодательном уровне правовых процессуальных механизмов и юридического инструментария. Тем не менее и они вызвали множество вопросов со стороны отечественных правоприменителей и ученых-теоретиков, а равно различных органов Совета Европы, на что обоснованно указали многие авторы (И. В. Рехтина, Л. А. Терехова и др.). Как подчеркивала в этой связи Е. А. Борисова, новое законодательное регулирование производства в порядке надзора позволяет утверждать, что законодателем сделай только первый шаг на пути дальнейшего реформирования норм о производстве в порядке надзора.

Правильность суждений отечественных специалистов в области надзорного производства была подтверждена практикой ЕСПЧ, который в ряде своих актов поставил под сомнение то обстоятельство, что даже кардинально измененный институт судебного надзора, зафиксированный в ГПК, на самом деле отвечает требованиям международных договоров с участием России^[1].

В первую очередь следует остановиться на решении о приемлемости жалобы от 6 мая 2004 г. "Денисов против России" (Denisov v. Russia). В нем страсбургские судьи, изучая правило исчерпания заявителем внутренних средств правовой защиты на национальном уровне, тщательно проанализировали нормы гл. 41 ГПК и пришли к следующему заключению: "Суд... считает, что процедура судебного надзора, как только она запущена, может стать неопределенной. Следовательно, если ее считать средством правовой защиты, которое нужно исчерпать, то созданная надзорной процедурой неопределенность сделает бессмысленным правило шестимесячного срока. В этих обстоятельствах Суд полагает, что надзорная жалоба сродни жалобе о повторном слушании дела и аналогична средствам правовой защиты, которые не должны обычно быть приняты во внимание как средством правовой защиты по ст. 35 Конвенции. Суд не находит никаких особых обстоятельств, которые могли бы оправдать другой вывод".

Однако окончательно все точки над i были расставлены постановлением от 21 сентября 2006 г. "Борщевский против России" (Borshchevskiy v. Russia). Постановление можно смело назвать прецедентным, поскольку в нем впервые относительно института российского надзора в гражданском судопроизводстве четко указывалось, что в существующем виде он нарушает ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 1 Протокола № 1 к ней от 20 марта 1952 г. Более того, надзор находится вне контекста правомочия на справедливое судебное разбирательство и уважения права собственности, поскольку при отмене вступившего в законную силу судебного решения возникает реальная угроза частнособственническим отношениям. Примечательны также были следующие пять ключевых моментов:

1. При обосновании своей позиции ЕСПЧ выразил недоумение по поводу того, что субъекты гражданских процессуальных прав и обязанностей могут подать надзорную жалобу без обязательного использования обычного апелляционного или кассационного охранительного механизма (необходимость соблюдения субъектом последовательности судебных процедур и инстанций, вместе с тем данное требование более ярко выражено в постановлении от 2 ноября 2006 г. "Нелюбин против России" (Nelyubin v. Russia)).

2. Страсбургские судьи еще раз после принятия постановления от 21 июля 2005 г. "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia) в своем прецедентом акте подчеркнули, что материальный ущерб может быть взыскан за период от даты, когда решения национальных судов обрели законную силу, и до вынесения постановления ЕСПЧ (указание на неэффективность российского надзорного производства как стадии процесса).

3. Российским процессуальным законодательством предусмотрены многочисленные судебные надзорные инстанции, что практически не обеспечивает стабильность судебного решения (не выполняется известный римский принцип res judicata, благодаря которому обретенное в суде право считается священным и незыблемым).

4. Полномочия надзорной инстанции, связанные с отменой или изменением вступивших в законную силу судебных решений, должны быть направлены на исправление лишь фундаментальных ошибок в целях формирования единства судебной правовой политики (в ГПК даже простая возможность существования двух точек зрения относительно судебного решения является основанием для его пересмотра в порядке надзора).

5. Дополнительно постановлением "Присяжиикова и Долгополов против России" (Prisyazhnikova and Dolgopolov v. Russia) ЕСПЧ констатировал еще один немаловажный аспект нарушений. Россия не соблюдает ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод потому, что председатель надлежащего суда имеет бесконтрольное и бессрочное правомочие на инициацию надзорного производства, причем несогласие с надзорным определением судьи, которое было вынесено в установленном порядке, является достаточным основанием для этих действий (нарушается принцип диспозитивности гражданского процессуального права вследствие слишком широких дискреционных полномочий судей-администраторов).

Прецеденты ЕСПЧ, в свою очередь, во многом спровоцировали Постановление Конституционного Суда РФ от 05.02.2007 № 2-11, которым была осуществлена проверка конституционности положений ст. 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381–383, 387–389 ГПК. Понимая, что признание перечисленных статей неконституционными приведет к дестабилизации работы всей судебной системы, Конституционный Суд РФ придал лишь иную смысловую нагрузку названным нормам правам, пояснив, каким образом их необходимо применять судам общей юрисдикции в условиях действия Основного Закона России, Конвенции о защите прав человека и основных свобод и актов страсбургских судей. При этом Конституционный Суд РФ специально подчеркнул, что "...с федерального законодателя не снимается обязанность, исходя из требований Конституции и с учетом настоящего постановления, в разумные сроки установить процедуры, реально обеспечивающие своевременное выявление и пересмотр ошибочных судебных постановлений до их вступления в законную силу, и привести правовое регулирование надзорного производства в соответствие с признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами".

Эта обязанность лишь частично была выполнена законодателем путем принятия Федерального закона от 04.12.2007 № ЗЗО-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации". Как следствие, ЕСПЧ постановлением от 22 декабря 2009 г. "Гудков против России" (Gudkov v. Russia) по большинству перечисленных выше оснований подтвердил свою позицию о том, что обновленное надзорное производство в рамках гражданского судопроизводства не является эффективным средством защиты нарушенного субъективного права и не отвечает требованиям международного законодательства в области права на справедливое судебное разбирательство по гражданским делам. Более того, указанный Закон по причине отсутствия переходных положений существенно нарушил право на доступ к правосудию тех лиц, которые желали обратиться с надзорной жалобой, поскольку срок на ее подачу был сокращен с одного года до шести месяцев.

Федеральный закон от 09.12.2010 № 353-Φ3 представляет собой очередную попытку отечественного законодателя реформировать стадию надзора в гражданском судопроизводстве в направлении создания эффективного средства правовой защиты в смысле ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В отсутствие судебной практики пока трудно понять то, насколько она успешна, но анализ вновь принятых процессуальных норм в свете ранее имевших место к надзорному производству претензий показывает, что немногие из них содержательно радикально изменились, за исключением объектов обжалования и того, что теперь функция надзора полностью возложена на Президиум Верховного Суда РФ. В то же время нужно отдавать себе отчет в том, что законодательно урегулировать проблему эффективности рассматриваемого института можно только синхронно в судопроизводственном и судоустройственном спектрах, что совершенно правильно отмечается в специализированной юридической литературе (Л. А. Терехова).

Вместе с тем сегодня потребность в надзорном пересмотре актов судов общей юрисдикции, вступивших в законную силу, обусловлена по меньшей мере тремя нижеследующими причинами. Во-первых, в ст. 126 Конституции подчеркивается, что Верховный Суд РФ представляет собой высший судебный орган по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, в связи с чем он занимается судебным надзором за их деятельностью.

Во-вторых, иерархичная судебная система нуждается в политико-правовом руководстве, реализуемом в процессуальной форме с целью обеспечения действенной защиты нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов, и оно не должно противоречить принципу независимости судей. В этом аспекте суды надзорной инстанции, интерпретируя нормы права и применяя их, формируют единообразие в правоприменительной практике (ст. 16 Федерального конституционного закона "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации"), создают судебные прецеденты толкования в ходе рассмотрения конкретных юридических коллизий, воспринимаемые в дальнейшем нижестоящими судами при разрешении аналогичных гражданских дел как комплементарный источник права, хотя за судебным прецедентом роль источника права официально в России не признается.

В-третьих, судебный надзор призван устранять наиболее существенные, фундаментальные ошибки при толковании и применении норм процессуального и материального права, допущенные нижестоящими судами, с целью формирования единого правореализационного пространства (И. М. Зайцев).

Итак, в самом общем виде надзорное производство можно определить как процессуальную деятельность Президиума Верховного Суда РФ по проверке законности судебных постановлений, вступивших в законную силу, принятых нижестоящими судами.