Проблема научности в политических науках

Политическая наука (науки) широко пользуется всем арсеналом получения знания, накопленным в гуманитаристике, социологии и естествознании.

Речь идет не только об их предметном содержании: географических, климатических и прочих природных факторах формирования государств, истории, экономике, психологии и т.д., но именно о способах, методах, подходах.

Это и методы чувственного познания от ощущений и восприятий до интуиции, и методы рационального познания (логика, рефлексия), и дискурсивные методы, риторика, герменевтика.

Тем не менее проблема научности проявляется в острой форме – как минимум в трех областях реализации политических наук и, соответственно, на трех институциональных уровнях их дисциплинарности.

Во-первых, это уровень социального позиционирования науки, ее организационно-экономического и политического контекста и условий развития. Вопрос о характере и специфике "научности" политологии имеет значение не только в публицистике, где политология и политологи, по крайней мере отечественные, уже стали притчей во языцех. Государственное финансирование, грантовая поддержка политологических исследований (как, впрочем, и общественных наук в целом) сталкиваются с трудностями оценки результатов этих исследований, их достоверности, новизны, практического значения.

Во-вторых, это собственно теоретико-методологический уровень политических наук. Рефлексия в этой области приводит авторитетнейших специалистов к выводу о "бегстве общественных наук от реальности" (И. Шапиро). Выражается это не только и не столько в вопиющей слабости прогностики на макро- и микроуровнях, сколько в дивергенции школ и направлений, привязанных к определенным методикам исследований, определяющим их ОГЛАВЛЕНИЕ, в формировании самодостаточных "теоретических рамок", неспособности выйти за их рамки, а то и агрессивного неприятия иных точек зрения и подходов.

Наконец, в-третьих, проблема научности политического знания выражается в сфере образования, обеспечивающей воспроизводство дисциплины. Чему и как учить студентов в бакалавриате и магистратуре? На что нацеливать и как оценивать их курсовые и выпускные работы? К этому непосредственно примыкает и проблема оценки диссертационных (кандидатских и докторских) исследований. Тем самым круг замыкается, и внутренние проблемы науки смыкаются с внешними. Интерналистское рассмотрение проблемы оказывается неотрывным от экстерналистского, и наоборот.

Политология, как и любая наука, суть деятельность, способствующая выработке нового знания. Но есть математические науки, логика ("точные науки"), исследующие абстрактные модели, задаваемые или аксиоматически, или посредством рекурсивных процедур, алгоритмом построения таких моделей. В политологии математические модели в чистом виде редко, но используются. Чаще – косвенно – используется математический аппарат для фиксации неких зависимостей и их уточненных объяснений. Есть science – прежде всего науки о природе, основанные на выявлении причинно-следственных отношений, формулировке обобщений (законов), которые могут проверяться в ходе экспериментов.

Есть чисто описательные науки вроде географии и частично истории, в которых новое знание – выявление нового факта и его фиксация. В политологии есть и это. Есть humanities (антропология, психология, философия, история), связанные с изучением уникальных смыслов, феноменов сознания и самосознания, символики, феноменологии, проблемой понимания и т.п. В политологии имеется и это.

Наконец, есть social sciences – пожалуй, то, что составляет основное тело политологии, связанное с правовым, экономическим и социологическим анализом политических явлений. Причем сами social sciences, будучи сравнительно молодыми дисциплинами, являются междисциплинарными комплексами, формирующимися на стыке точных наук, sciences, humanities и описательных наук.

В этом плане политология – как в целом, так и в ее теоретической и прикладной составляющих – представляет собой пример формирования дисциплины на основе междисциплинарного комплекса. Близкими аналогами являются культурология, маркетинг, представляющие собой на ранних стадиях конгломерат философских, социологических, психологических, экономических, географических и т.д. исследований, объединенных неким общим предметом рассмотрения. И только со временем сформировался некий интегративный синтез этих подходов в некий дисциплинарный комплекс. Такова же во многом и ситуация в политологии. Политика и связанные с ней институты, структуры, процессы, коммуникации могут исследоваться методами, выработанными в социологии, психологии, филологии и лингвистике, экономике, математике и т.д. В ней есть место и наблюдению, и эксперименту, и текстологическому анализу, и семантическому анализу, и герменевтике, и правовой экспертизе. Потому как в политической жизни есть и законы, и символы, и идеи, и общественное мнение, и поведение, и сознание. Т. Адорно, Э. Гидденс, М. Маклюэн, М. Фуко, Ю. Хабермас, М. Хоркхаймер – этот ряд философов можно продолжать и продолжать, но их работы, идеи активно используются в политических науках. Работы X. Арендт, Э. Фромма (включая по некрофилии Гитлера) относятся скорее к социальной психологии, но тем не менее их значение для политической науки не оспаривается.

Выше был рассмотрен комплекс рациональности как целесообразности, результативности и экономичности. Именно в рамках этого комплекса давно выработан канон научных программ, статей, диссертаций, в который упаковывается презентация проекта или результата научного исследования:

1) актуальность проблемы;

2) степень ее разработанности;

3) формулировка цели (целей) исследования;

4) определение задач, необходимых для достижения цели (целей);

5) привлекаемая методологическая база;

6) новизна и практическая значимость полученных (или предполагаемых) результатов.

Эта структура хорошо знакома всем проходившим процедуры подготовки и защиты дипломов, диссертаций, написания заявок на гранты и отчетов по ним. При этом нетрудно заметить, что каждый из компонентов исследования связан с соответствующими видами истинности и ее обеспечения, с одной стороны. А с другой – не менее очевидно их соответствие видам рациональности: целесообразности, результативности и оптимальности.

Основная проблема политологического дискурса – соотношение каузального анализа и интерпретации. Первый претендует на выявление объективных причинно-следственных связей. Вторая – на субъективное разъяснение и понимание.

В принципе они дополняют друг друга. Анализ предполагает некоторое понимание в начале исследования (формулировка проблемы, предмета) и в его конце – как интерпретацию полученного результата. Особенно явно это прослеживается на примере гипотетико-дедуктивного метода.

Часто исследования по политологии довольно жестко ориентируются на эмпирически-ориентированное исследование, включающее грамотное использование методов сбора и анализа данных, встроенное в теоретическую рамку, позволяющую выведение гипотез, которые в дальнейшем и проверяются на эмпирическом материале.

А к типичным недостаткам (слабостям) выпускных работ по политологии научные руководители и аттестационные комиссии относят:

1) неспособность порождения нового знания (только воспроизведение имеющегося);

2) частое отсутствие теоретической рамки исследования, что влечет невозможность выведения гипотез;

3) проблемы с формулированием предмета/объекта исследования;

4) проблемы с методами анализа и обработки эмпирических данных, в особенности с количественными и математическим моделированием;

5) слабое знание выпускником актуальной литературы по теме ВКР на иностранном языке;

6) неумение посмотреть на исследовательский вопрос с разных точек зрения.

Если требования 1, 3, 5 и 6 являются абсолютно справедливыми, то требования 2 и 4 выглядят неоднозначно. Исследования по истории идей, описание ранее неизвестных фактов, герменевтика политической символики, многое другое не укладываются в это прокрустово ложе. В результате для некоторых выпускников итоговая квалификационная работа превращается в мучительное укладывание проведенного исследования, его результатов в прокрустово ложе "теоретических рамок", игру ума и упражнение в российской словесности по формулировке гипотезы, а главное – формирует искаженное представление о научной деятельности в социальных и гуманитарных науках. Более того, именно требования 2 и 4 порождают проблемы 1 и 6, поскольку загоняют поиск и интеллектуальную активность начинающего исследователя в искусственные ограничения.

Вряд ли, однако, использование количественных методов, поиск корреляции между иногда недостаточно обоснованно выбранными индикаторами более значимы для понимания, объяснения политических явлений, чем текстологический анализ содержания политических и правовых документов, семантический анализ используемой символики, выявление идейного влияния мыслителей прошлого. Такие "исследования" могут выглядеть весьма наукообразно, использовать изощренные методики анализа. Более того, быть весьма "результативными" и даже "оптимальными", но не быть "целесообразными". Именно такие "исследования" и превращают политологию (и любую другую науку) в самодостаточную, замкнутую на саму себя деятельность, не раскрытую на решение реальных проблем не только практики, но и самой науки. Именно гипертрофию количественных методов и измерений И. Шапиро удачно назвал "бегством от реальности".

В этой связи становится ясной ключевая роль для современной политологии именно обоснованности преследуемых целей, проблемной ориентированности, т.е. "целесообразности" самой планируемой или осуществляемой деятельности.

Как показала эволюция методологии sciences, ярко представленная в логическом эмпиризме, всякое эмпирическое исследование оказывается теоретически нагруженным – как в формулировках проблем и гипотез, в формулировке самих фактологических описаний, так и в интерпретации получаемых результатов (соотношение неопределенностей, корпускулярно-волновой дуализм). Более того, была выявлена социально-культурная и даже политико-экономическая зависимость познавательных процедур в физике, химии, биологии (Т. Кун, С. Тулмин, П. Фейерабенд), роль и значение личностного фактора (Д. Холтон, М. Поланьи). Появились даже феноменологические и герменевтические модели естествознания. Итогом краха неопозитивистской модели науки стало признание отсутствия некоей единой критериальной рамки. На первый план вышло понимание, что разные подходы и методы хороши (работают) при решении разных проблем. До социальных наук и политологии, с энтузиазмом осваивавших традиционную позитивистскую методологию sciences, понимание этого дошло только в конце прошлого века. Ярким примером такого понимания и является позиция И. Шапиро. Другие примеры – радость понимания в экономике роли и значения институтов, социально-культурных факторов, того, что "культура тоже имеет значение", а в политической жизни все большую роль играют личностные бренды политиков и т.д.

Однако вне зависимости от подхода научное исследование предполагает все то же:

• ясную формулировку проблему, ее актуальность для данной отрасли знания и практическое значение;

• формулировку конкретной проверяемой цели, в принципе любая цель суть описание желаемого результата;

• конкретные задачи, которые решаются в данном исследовании для достижения цели;

• привлекаемые ресурсы: источники, концепции, эмпирическая база, методы, подходы и технологии;

• описание полученных результатов – достоверных и проверяемых, что гарантирует авторскую ответственность и авторское право.

Тогда становится ясной зависимость методов и других средств от проблемы, а не их давление над ней! Критерий научности – не в методах, а в решении проблемы, что гарантируется адекватностью используемых методов. Иначе – стрельба из пушек по воробьям, установка на телегу реактивного двигателя, выявление корреляции между интенсивностью лунного света и удойностью коров и т.п.

Какой же дисциплинарности учить студентов-политологов? В принципе возможны три варианта.

1. Ограничиться каким-то одним подходом и говорить, что такая вот у нас школа...

2. Признать возможность и правомерность различных подходов и методов, связанных со своими критериями научности, включая математические модели (в духе У. Нисканена), а также humanities, вплоть до методов рефлексии. Но это порождает ситуацию, пугающую коллективы с конечным числом преподавателей, которые перестают понимать друг друга и путают студентов.

3. Пожалуй, наиболее конструктивна точка зрения, выраженная В. А. Ядовым, который вслед за П. Штомпкой выделяет четыре класса теорий (табл. 8.1):

• эвристические – близкие социальной (в нашем случае политической) философии, отвечающие на "вечные" вопросы типа: какова природа власти, что является основой политического порядка и т.п.;

• аналитические – соединяют теорию и эмпирию путем продуцирования гипотез и обобщения понятий, типологизируют, классифицируют, устанавливают зависимости и т.д;

• экзегетические – анализ, толкование, систематизация, реконструкция, критика существующих теорий, т.е. рефлексия самой методологической базы

• объяснительные – позволяющие выработать модели, интерпретации фактов. Наверное, сюда же примыкают и математические модели, а можно такой подход выделить и как модельный.

Таблица 8.1

Типы социально-политических теорий

Теории	Чего?	Для чего?	Для кого?
Объясни тельные	Реальных социальных проблем	Для объяснения, интерпретации разрозненных фактов	Для коллег, для принятия решений, для широкой публики, для просвещения
Эвристические	Оснований социальной реальности (не "почему?", а "как?")	Для выработки и обеспечения концептуальных рамок теоретических объяснений	Для исследователей, строящих объяснительные модели конкретных сфер реальности, отвечающих на конкретные проблемы
Аналитические	Концепций, используемых для объяснений	Для объяснения явлений и измерений	Для обеспечения исследователей терминологией, техническим языком
Экзегетические	Других теорий, текстов, концепций	Для апологии или критики предложенных теорий	Для других теоретиков, "посвященных"

По мнению П. Штомпки, объяснительные теории – самая важная цель социологического образования, особенно в периоды крупных социальных перемен: они сильнейшим образом стимулируют развитие научного воображения, связывая теоретизирование с конкретным опытом.

В. А. Ядов советует студентам, не претендующим на научную карьеру, осваивать прежде всего аналитический подход. Тем, кто намеревается посвятить себя науке, надо внимательно отнестись к эвристическому и экзегетическому подходам.

Если расширить такой подход на прикладную политологию, то нельзя сбрасывать со счета, что в ней есть существенный сектор проектной деятельности (разработки и реализации проектов). И это прикладная сфера. Прикладная политология не сводится только к изучению реальности. Она предполагает и разработку проектов, отслеживание эффективности их реализации. И студенты очень часто именно на это и ориентированы. Наконец, сводится ли подготовка прикладных политологов к аналитической работе, к осмыслению и только? Или их надо учить еще и проектной работе, выработке рекомендаций, организационным решениям и деятельности? Если не учить этому бакалавров и магистров на прикладной политологии, то где и кто будет их этому учить?

Так что в общем виде можно выделить пять моделей ВКР и диссертаций: объяснительную, эвристическую (методологически-идейную), аналитическую, экзегетическую (теоретико-рефлексивную) и проектную. А поскольку экзегетическая рефлексия и выработка инструментария могут (и должны) быть частью любой квалификационной работы, постольку дело сводится к трем моделям: объяснительной, эвристической и проектной.

Однако в любом случае в любой модели главное – проблема, характеристика попыток ее решения – в чем их состоятельность, несостоятельность и почему. Какие аспекты проблемы остались нераскрытыми и нерешенными, опять же – почему. Такая характеристика определяет цель исследования, задачи, адекватные средства – информационные, методические, организационные, финансовые и пр.

Политология представляет собой междисциплинарный комплекс, в котором используются концепции, подходы и методы, выработанные в рамках различных дисциплин. Поэтому критерии научности не могут сводиться к парадигмальным рамкам каких-то отдельных дисциплин. Они задаются общими компонентами рациональности, а ключевую роль играет формулировка проблемы, определяющая выбор теоретического аппарата. А полноценная подготовка политологов к исследовательской, аналитической, экспертной деятельности не может ограничиваться дисциплинарными рамками теоретической и эмпирической социологии, социальной психологии, психологии, лингвистики или любой другой дисциплины.