Проблема автора
Кто был автором "Слова о полку Игореве"? Установить имя создателя гениального произведения до сих пор не удалось, хотя автор постоянно заявляет о себе в "Слове", четко высказывает свои политические симпатии и антипатии, обнаруживает широкую осведомленность в событиях своего времени и прошлого, говорит о своих эстетических представлениях.
Относительно автора поэмы учеными выдвигалось и выдвигается огромное количество гипотез, предположений, догадок. Однако эти предположения и гипотезы не подкрепляются достаточным количеством фактического материала, поскольку "Слово" дошло до нас в единственном списке, да и тот не уцелел.
В числе предполагаемых авторов "Слова о полку Игореве" назывались галицкий премудрый книжник Тимофей, словутный певец Митуса, тысяцкий Рагуил, певец Ходына, летописец Петр Бориславич и даже сам князь Игорь, а также великий киевский князь Святослав Всеволодович[1].
Среди этих многочисленных гипотез наиболее аргументированной представляется гипотеза Б. А. Рыбакова, подкрепляемая лингвистическим анализом текста летописи Петра Бориславича и "Слова о полку Игореве"[2].
Ряд интересных соображений об авторе "Слова" был высказан Д. С. Лихачевым в статье "Размышления об авторе "Слова о полку Игореве"[3]. Исследователь предполагает, что автор участвовал в походе Игоря, изложил историю этого похода в летописи, передав заветные думы князя и одновременно, будучи певцом, создал "Слово о полку Игореве" и сам записал его текст.
Таким образом, вопрос об имени автора "Слова о полку Игореве" до сих пор остается открытым и ждет своего решения.
"Слово о полку Игореве" и средневековый эпос
"Слово о полку Игореве" – общерусский литературный памятник. Он стоит у истоков русской, украинской и белорусской литератур, обнаруживая типологическую общность с произведениями средневекового эпоса как европейских, так и азиатских народов.
На черты сходства и различия "Слова" с произведениями европейского эпоса обратил внимание ряд исследователей[4]. Но замечательный памятник древнерусской литературы обнаруживает также типологическую общность с эпическими произведениями азиатских народов. Следует заметить, что данный вопрос нуждается в обстоятельном научном изучении.
Хочется только обратить внимание на типологическую общность "Слова о полку Игореве" и средневекового эпоса тюркоязычных народов – "Книги моего деда Коркута, на языке племени огузов".
Центральным героем эпоса средневековья как европейских, так и азиатских народов является храбрый мужественный воин, отважный защитник своей родины. Таков, например, герой "Песни о Роланде", вступающий в неравный бой с сарацинами, защищая рубежи "милой Франции". Он предпочитает смерть "сраму". "Горе тому, кто останется позади всех!" – восклицает он. Или герой испанского эпоса Сид – "Песня о моем Сиде", борющийся против эгоистической сепаратистской политики феодалов. Таковы и огузские богатыри, служащие Баюдур-хану – "Книга моего деда Коркута"; или Тариэль и Автандил – герои поэмы Шота Руставели "Витязь в барсовой шкуре", которые считают, что "жизнь, покрытая позором, горше смерти смельчака".
Борьба за родину против иноземных захватчиков в эпосе идеологически осмысляется как борьба за веру против язычников или иноверцев. Это особенно ярко выражено в "Песне о Роланде" и тюркоязычном эпосе.
Всем произведениям средневекового эпоса присуще прославление мужества, воинской отваги, физической силы, боевых подвигов героев. Обращают на себя внимание типологически общие сравнения героев с дикими животными. Например, витязи бросились на врага, "рыча, как львы" ("Книга моего деда Коркута"). Сравните в "Слове о полку Игореве": дружинники Рюрика Ростиславича "рычат, как туры", "туру" уподобляется брат Игоря Всеволод.
Герои средневекового эпоса неотделимы от своей дружины, воинов, которые добывают правителям славу в бою.
Идею народного единства в эпосе воплощает идеальный правитель, монарх, великий князь, хан. Таков "седобородый Карл" в "Песне о Роланде", "великий грозный Киевский" князь Святослав в "Слове", властитель огузов – Баюдур-хан в "Книге моего деда Коркута", джангар – в калмыцком эпосе "Джангариада".
Важное место в эпическом произведении отводится сказителю-певцу. Он обычно наделен сверхъестественной, волшебной силой песно- пенья. Таков "вещий Боян" в "Слове", вещий певец в ногайско-казахской эпической поэме об Едигее. Хранителем народных преданий, мудрым советником хана, беков и народа выступает белобородый старец Коркут, поющий под аккомпанемент кабуза правдивые преданья о героическом прошлом огузов ("Книга моего деда Коркута"). Представления о певце как о колдуне-шамане, прорицателе характерно и для казахских сказаний о Хорхуте. Типологически близок им старый мудрый Вейнемейнен, кудесник и певец в карело-финском эпосе "Калевала". Монголы-ойроты считают певца героического эпоса "тульчи" обладателем сверхъестественной силы, хранителем преданий славного прошлого.
В ряде эпических произведений певец постоянно обращается к слушателям и держит их всегда в поле своего зрения.
Обращает на себя внимание и такая особенность эпоса тюркоязычных народов, как чередование стихотворной и прозаической форм повествования. В связи с этим правомерен вопрос, а не по такому ли принципу построено повествование в "Слове о полку Игореве"?
При всей типологической общности средневекового эпоса различных народов важны и те неповторимые особенности, которые имеет каждое произведение, отражающее исторические особенности национальной жизни своего народа.
Большинство произведений средневекового эпоса посвящено отдаленным от времени своего создания историческим событиям, трансформированным подчас народным преданием. Поэтому в ряде эпических произведений наличествует фантастика, гиперболические сказочные образы. В других значительны элементы куртуазности, занимательности. В третьих прославляется культ рыцарской чести, завоевательные войны. "Слово о полку Игореве" отличает глубокий историзм, отсутствие внешней занимательности. Ему присущ гражданский пафос и народность, выражающаяся в отстаивании интересов мирного созидательного труда "ратаев" – пахарей.
"Автор поэмы, – писал П. Павленко, – воин, политик и поэт, образ живой и близкий нам". Политический, гражданский пафос в "Слове о полку Игореве" органически слит с его художественным пафосом, что и делает это произведение бессмертным, позволяет ему постоянно "сохранять характер современности", как отмечал знаменитый польский поэт Адам Мицкевич.
Представитель каждой нации и народности, населяющих нашу Россию, может обнаружить в "Слове о полку Игореве" мысли, чувства, образы, созвучные родному эпосу, сказаниям о прошлом своего народа. В этом плане заслуживают внимания слова В. М. Жирмунского: "Наблюдения над живым, поющимся и творящимся на наших глазах эпическим творчеством народов Советского Союза может послужить ключом для понимания эпоса античного и средневекового"[5].
Значение "Слова о полку Игореве"
Политическая злободневность, высокохудожественная народная форма выражения обеспечили "Слову о полку Игореве" бессмертие в веках. Оно было популярно среди современников и оказало влияние на последующее развитие нашей литературы. К "Слову" обратился автор "Задонщины", прославляя победу русского народа на поле Куликовом.
Обнаруженное в конце XVIII в., "Слово" вдохновило А. Н. Радищева на создание "Песней, петых на состязаниях в честь древним славянским божествам". Появление первого печатного издания "Слова о полку Игореве" в 1800 г. сделало бессмертный памятник достоянием новой русской литературы. Поэтическая образность "Слова" творчески осваивается поэтами и писателями XIX века. Особой популярностью у поэтов-романтиков пользуется "древний русский бард", "соловей древних лет", как его называли в начале прошлого века,– Боян. В нем видели образец того, "как дела героев воспевать". "Русские краски" черпал в "Слове" "апостол русского романтизма" П. А. Катенин[6]. Реминисценции из "Слова" широко использовали А. С. Пушкин, М. Ю . Лермонтов, Н. В. Гоголь[7]. Древнерусскую поэму Пушкин помнил от начала и до конца наизусть. Поэт намеревался сделать поэтический ее перевод, начал незадолго до своей гибели работу над комментированием "Слова" и приступил к написанию статьи "Песнь о полку Игореве". "Слово" привлекало внимание поэтов В. Жуковского, А. Майкова, Д. Минаева, Н. Гербеля, И. Козлова, Л. Мея. Большой интерес вызывало и вызывает "Слово" у русских писателей. А. Н. Толстой, создавая трилогию "Хождение по мукам", обращается к "Слову" и берет из него эпиграф для одной из частей романа – "О Русская земля!", Эд. Багрицкий в "Думе про Опанаса" использует поэтические образы бессмертного памятника.
Новую жизнь обрело "Слово" в годы Великой Отечественной войны. Украинский писатель О. Гончар трилогию "Знаменосцы" открывает эпиграфом из "Слова о полку Игореве".
Поэты и писатели Н. Заболоцкий, И. Новиков, В. Стеллецкий, С. Шервинский, Н. Рыленков, И. Шкляревский, А. Чернов создали интересные переводы "Слова" на современный язык.
"Слово о полку Игореве",– писал поэт П. Антокольский, – представляет собой вечно цветущий ствол, протягивающий тяжелые от плодов ветви в будущее. Поэтому мы слышим прямые и косвенные отголоски "Слова", переклички с ним во многих произведениях нашей культуры и искусства... Из памятника старины оно преврашается в живое достояние созидательной культуры"[8].
В дни 800-летнего юбилея "Слова о полку Игореве" на страницах нашей периодической печати прозвучали вдохновенные слова писателей Валентина Распутина, Бориса Олейника, Алеся Адамовича и др. Они подчеркивали общественное политическое и художественное значение бессмертной поэмы, ее современность. "Слово" и сегодня читается как моление о будущем – великое Слово наших предков. О детях, внуках, правнуках. О нас с вами. И о тех, кому после нас быть. Если мы им дадим быть, передав им великое Слово о мире и братстве",– писал белорусский писатель Алесь Адамович[9].