Присвоение чужой вещи: понятие и признаки

Рассуждение о любом понятии — это рассуждение о его признаках — т.е. о таких качествах (характеристиках, свойствах), которые, с одной стороны, предсказывают серию понятий, смежных с тем, о котором ведется рассуждение, а с другой — отграничивают от его от этих последних.

1) Вне всякого сомнения, присвоение чужой вещи принадлежит к категории таких юридических фактов, как действия, причем, действия одностороннего характера. Присвоение совершается только одним лицом — приобретателем права собственности на присваиваемую вещь. Обоснованию одностороннего характера действия по присвоению чужой вещи была посвящена большая часть предыдущего раздела настоящей статьи. Можно указать также на то, что при ином подходе закон говорил бы, в частности, не о возможности определенного лица оставить вещь за собой, а о том, что в известных обстоятельствах вещь остается или оставляется (закрепляется) каким-то посторонним (третьим) лицом (например, залогодателем), за другим известным лицом (например, за залогодержателем); не о возможности определенного лица обратить вещь в свою собственность, а о том, что при известных условиях таковые обращаются в его собственность законом. В этом смысле присвоение чужой вещи в полной мере вписывается в понятие приобретения права собственности в его не только широком, но и собственном (узком) смысле, т.е. в понятие "чистого приобретения" — акта приобретения, которые вполне может и не иметь своей предпосылкой акта отчуждения вещи, т.е. не базируясь на нем (не опираясь на него) тем не менее произвести намеченные им юридические последствия (возникновение права собственности).

2) Не может быть сомнений и в том, что присвоение вещи относится к разряду юридических и, больше того, непременно правомерных действий. Ведь законодатель прямо определяет то юридическое значение, которым он наделяет это действие. Значение это двоякое (или двустороннее): во-первых — прекращение существующего права собственности на вещь (прекращение права собственности того лица, чья вещь становится предметом присвоения со стороны другого субъекта) и во-вторых — возникновение права собственности на эту вещь этого последнего — лица, которое воспользовалось признанной за ним возможностью и соответствующую чужую вещь себе присвоило. Этими соображениями вполне предопределяется место присвоения чужой вещи в системе оснований динамики правоотношений собственности: перед нами производный способ приобретения права собственности двустороннего действия, т.е. юридический факт, который должен быть в одно и то же время отнесен как к категории право-порождающих, так и правопрекращающих; как к группе фактов-оснований приобретения права собственности (ст. 218 ГК)^[1], так и прекращения права собственности (ст. 235)^[2].

Законодатель не описывает каких-то особенных признаков действия по присвоению чужой вещи; очевидно, что такими признаками действие должно быть наделено тем, кто его совершает. Это может быть сделано с помощью устных или письменных заявлений действующего лица о своем намерении — намерении присвоить чужую вещь^[3]. Нельзя исключать и возможности совершения соответствующих актов конклюдентными действиями (см. ниже). Как известно, действия частных лиц, внешние признаки которых свидетельствуют об их индивидуальной направленности на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений, называются сделками (ст. 153 ГК). Присвоение чужой вещи частным лицом (т.е. присвоение, осуществляемое в рамках возможностей, предоставленных лицу частным правом), следовательно, должно быть охарактеризовано не просто как одностороннее юридическое действие, но как односторонняя сделка.

В квалификацию присвоения как односторонней сделки на первый взгляд не вписываются действия по присвоению, совершаемые субъектами права силы (захват) и носителями публичной власти (изъятие). В действительности сила и публичная власть являются средствами не для получения чужого имущества в собственность, а для его изъятия из чужого владения, т.е. средствами достижения фактической, а не юридической цели. Вообще для достижения любой гражданско-правовой цели нет надобности ни в публичной власти, ни, тем более, в силе — достаточно любого, хотя бы и чисто номинального (формального) действия, укладывающегося в рамки способностей или возможностей, признанных за частным лицом позитивным гражданским правом, и соответствующего требованиям, предъявляемым законом к такого рода действиям.

3) Юридической направленностью присвоения чужой вещи предопределяется, в частности, такая характерная черта обсуждаемого института, как отсутствие его связи с фактическим владением той вещью, которая является предметом присвоения. Присвоить (оставить за собой, обратить в собственность, приобрести и т.д.) можно как вещь, уже находящуюся во владении присваивающего ее себе лица (например, залогодержателя), так и вещь, находящуюся в чужом владении (например, залогодателя).

В последнем случае, вопреки убеждению О. Д. Анциферова, связывающего возникновение права собственности оставляющего за собою вещь лица с ее передачей ему', вещь будет считаться поступившей в собственность ее приобретателя с момента совершения описанного выше одностороннего действия по присвоению (оставлению) вещи, точнее — с момента его восприятия заинтересованным лицом (лицом, лишающимся в результате такого акта принадлежащего ему права собственности па вещь). Этот вывод диктуется не только соображениями о бессмысленности применения передачи для достижения желаемой цели, подробно описанными в предыдущем разделе настоящей статьи), но и квалификацией действия по присвоению вещи в качестве односторонней сделки.

Вместе с тем абсолютный характер тех юридических последствий, на достижение которых направляется присвоение чужой вещи (прекращение права собственности одного и возникновение права собственности другого лица), требует, чтобы факт совершения такого действия (и наступления вызываемых им правовых последствий) был бы известен всякому и каждому участнику гражданского оборота.

Гласность акта присвоения чужой недвижимой вещи обеспечивается государственной регистрацией фактов прекращения и возникновения права собственности.

Акт присвоения чужой движимой вещи можно считать гласным (доступным наблюдению всех посторонних лиц), если он 1) совершается в отношении вещи, уже находящейся в фактическом владении оставляющего се за собою лица, или 2) сопровождается актом ее передачи в такое владение, либо 3) актом, ограничивающим владение того лица, у которого она физически находится (например, наложением знаков, свидетельствующих о поступлении вещи в собственность другого лица).

Акт присвоения чужой движимой вещи, совершенный в иных условиях (без получения фактического владения оставляемой вещью), очевидно должен подлежать специальному оглашению, например, посредством публикации. Выше (в одной из сносок) мы уже упоминали о желательности изменения действующего законодательство в смысле внесения в него требования о специальных мерах по приданию гласности (оглашению) таких актов присвоения движимых вещей, который не соединены с приобретением (тем или иным способом) фактического владения ею.

4) Возможность присвоения чужой вещи, конечно, трудно гармонирует с таким основополагающим принципом частного права, как недопустимость произвольного вмешательства кого бы то ни было в чужие частные дела. Ведь реализация такой возможности приводит к прекращению субъективного права собственности на вещь безотносительно к согласию собственника. Им можно вовсе не интересоваться, а узнав о несогласии на такое прекращение — все равно прекратить это право, вопреки несогласию. Ясно, что такого рода юридические возможности могут существовать и реализовываться только в тех случаях и обстоятельствах, которые прямо предусмотрены законом или договором^[4]. Ясно, что закон и договор в установлении таких случаев и определении таких обстоятельств не могут поступать сколь угодно произвольно — всякое исключение из общего правила должно иметь обоснование. Иными словами, право присвоения (обращения в собственность, оставления за собой и т.д.) чужой вещи должно основываться на каком-то прежде установившемся отношении присваивающего ее лица к этой вещи. Лицо, за которым признается право присвоения чужой вещи, не должно быть совсем уж посторонним этой вещи. Такое общественное отношение и выступает тем основанием (целью, причиной предоставления), которое позволяет лицу совершить пресловутое присвоение, лишив другое лицо принадлежащего ему права собственности па эту вещь.

Очень важно правильно определить соотношение акта присвоения чужой вещи с тем основанием, на которое он должен опираться. Этот вопрос может иметь два решения. В соответствии с первым и акт присвоения и его основание признаются равнозначными юридическими фактами, входящими в сложный фактический состав. Согласно второму решению сложного фактического состава не образуется, а основание выполняет роль лишь одного из многочисленных условий, в которых только и мыслимо совершить соответствующий акт (наряду с право- и дееспособностью лица, его совершающего, наличием находящейся в обороте вещи-объекта будущего присвоения и т.д.). При первом объяснении юридические последствия (прекращение права собственности одного лица и возникновение права собственности другого) связываются с фактическим составом в целом; при втором — с одним только актом присвоения чужой вещи^[5].

По всей видимости, следует склониться в пользу второго решения, ибо понятие юридического факта (как и все понятия, связанные с правоотношениями) — понятие о единичном конкретном обстоятельстве реальной действительности, существование которого "замечается" гражданским правом именно в аспекте его непосредственного влияния на одно известное (конкретное) правоотношение. Фактические обстоятельства и юридические свойства (состояния) многоаспектного значения, т.е. такие обстоятельства, без которых невозможно ни одно гражданское правоотношение вообще, или ни одно гражданское правоотношение определенного рода (вида), являются лишь теми предпосылками и условиями, тем фоном, на котором в дальнейшем предстоит проявлять себя классическим юридическим фактам.

Применяя сказанное к одному из центральных случаев нашей проблематики, получим следующее. Наличие 1) залогового права, возникшего 2) из договора о залоге, содержащего условие о праве оставления заложенной вещи за собой, в ситуации 3) нарушения обеспеченных залогом обязательств — это те фактические обстоятельства, па фоне которых только и мыслима сама постановка вопроса о совершении акта оставления чужой вещи за собой (частного случая акта присвоения); их непосредственное юридическое значение — другое (они влияют на совсем иные гражданские правоотношения), почему их следует признать лишь предпосылками (или условиями) совершения акта присвоения, но не элементами одноименного фактического состава. Впрочем, негласный акт присвоения чужой вещи может соединиться в фактический состав с актом его последующего оглашения] однако, с обстоятельствами, ему предшествующими, и выступающими теми условиями, при которых вопрос об этом акте только и может обсуждаться, акт присвоения чужой вещи фактического состава не образует.

5) Юридическая возможность совершения лицом односторонней сделки, направленной на прекращение чужого и приобретение собственного субъективного права (в нашем случае — права собственности на известную вещь), должна быть квалифицирована как секундарное право^[6]. Она направлена на юридический результат; она реализуется активными действиями своего обладателя и возникает только в случаях, прямо предусмотренных законом, либо договором. Ее нельзя признать элементом общей гражданской правоспособности, поскольку таковые должны обладать свойством абстрактности, в то время, как возможность присвоения индивидуально-определенной (конкретной) чужой вещи таким свойством, очевидно, не обладает.

В то же время эту возможность нельзя признать и субъективным правом, поскольку ее ОГЛАВЛЕНИЕм являются юридические, а не фактические действия, т.е. действия, направленные на такие последствия, наступление которых происходит в силу закона и которым, следовательно, ни одно частное лицо просто не в силах воспрепятствовать. Это означает бессмысленность обеспечения возможности присвоения чужой вещи юридической обязанностью лица, чья вещь подвергается присвоению — если эта возможность такова, что не может быть нарушена, то нет возможности и обязать кого бы то ни было к воздержанию от такого "нарушения", ибо никто не может быть обязан не только к совершению, но и воздержанию от совершения заведомо невозможного. Юридически же возможное поведение, не обеспеченное юридической обязанностью, не может составлять содержания субъективного права, ибо само это понятие (согласно господствующей в правоведении договоренности) предполагает обеспечение именно юридической обязанностью.

Суммируя вышеизложенное, присвоение чужой вещи можно было бы определить как гласную или подлежащую оглашению одностороннюю сделку приобретателя, направленную на прекращение существующего (чужого) и возникновение своего права собственности на известную вещь — основание производного приобретения права собственности двустороннего действия. Возможность совершения данной сделки представляет собой секундарное право, возникающее в случаях (по основаниям), прямо предусмотренным законом или договором.