Лекция 8. ПРИРОДА И ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ВЛАСТИ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АСПЕКТ

В центре мира политического стоят государство, власть и властные отношения. Они выступают в качестве ключевых составляющих политической системы. Поэтому естественно, что их анализ дает ключ к пониманию сущности и предназначения политики, политических институтов, всего мира политического. Можно сказать, что феномен власти имманентно присущ обществу, составляет его базовую характеристику. Власть наряду с собственностью стала одной из ключевых несущих опор человеческих сообществ. Об этом свидетельствует тот факт, что государство как форму их политической самоорганизации невозможно представить без властвования, господства и подчинения.

С феноменом власти мы в той или иной форме встречаемся почти во всех сферах общественной жизни. Речь может идти, например, о власти родителей над детьми в семье, руководителя предприятия над работниками, президента ассоциации над ее членами, мэра города над подчиненными, папы над прихожанами католической церкви и т.д. А иногда понятие "власть" вообще используется в качестве метафоры: говорят, например, о власти традиций, предрассудков, идей, любви. Философы говорят о власти духа, разума, культуры, естествоиспытатели – о власти над природой, психологи – о власти человека над самим собой и т.п.

Этим объясняется тот факт, что вопросы о власти, ее природе и роли в обществе относятся к числу наиболее дискуссионных. Многоплановость, многоликость, организационное и функциональное разнообразие делают власть вечной проблемой, которая привлекала и будет привлекать внимание мыслителей и ученых всех времен и народов.

О первоначалах власти

Как социальный феномен власть противоположна не столько догосударственному, так называемому естественному состоянию, сколько безвластию как миру анархии и хаоса, которое, как считали некоторые мыслители разных эпох, существовало в догосударственный период. Началу древнегреческого άρχη ("архэ" – власть) в качестве символа организованного порядка в сообществе людей, регулируемого определенным комплексом общеобязательных норм и правил, противопоставлялось начало αναρχία ("анархиа" – анархия). Оно означало "безвластие", "свободу от господства" или "состояние свободы" и выступало в качестве символа общественного устройства, в котором отсутствуют всякая власть, господство и принуждение.

Древнегреческий философ Ксенофан называл анархией время без Архона, т.е. без высшего властителя в обществе. Идеал такого общества, получивший позже большую популярность, на рубеже нашей эры изобразил римский поэт Овидий, назвавший его "золотым веком", "когда люди без всяких судей сами, по собственной воле соблюдают честность и справедливость".

Греческое слово "анархия", означающее "свободу от господства" или "состояние свободы", равно как и прилагательное "анархос", сохраняют свое значение в почти неизменном виде со времен Гомера и Гесиода. Анархическими можно считать общину без вождя, общество без государства, армию без командующего, команду корабля без капитана, банду без главаря и т.д.

Для подавляющего большинства античных мыслителей при всех необходимых оговорках был самоочевидным тот факт, что человеческое общежитие всегда нуждается в "архэ", т.е. властном начале, призванном укротить стихийные импульсы людей и обеспечить порядок в обществе.

Анализ исторических форм сообществ людей показывает, что разного рода идеи о некогда существовавших свободных обществах без принуждения и господства относятся к жанру политических утопий, но никак не к реальной истории. То же самое верно и применительно к различным вариантам анархизма, которые предлагают (во всяком случае в идеале) идею свободы от любых форм власти. Уже в первобытно-общинных сообществах существовали системы нормирования и регулирования социальных отношений. М. Вебер называл эту систему "регулируемой анархией".

По с такими оценками можно согласиться лишь с соответствующими оговорками. Хотя в отдельных первобытных общинах, возможно, и не было каких-либо четко фиксированных норм и правил институционализации и функционирования системы власти, вряд ли правомерно говорить о какой бы то ни было анархии в собственном смысле слова. Тем более нельзя говорить о некоем "безличном господстве", "господстве без господ", как это пытаются обосновать некоторые авторы.

Властный императив теснейшим образом связан с императивом табуизации. Оба они восходят к первоначалам человеческой истории. Рассматриваемые в качестве инструмента контроля поведения людей табу и, соответственно, власть лишь с определенными оговорками можно назвать историческим феноменом. Дело в том, что они коренятся в самой природе человека как общественного существа.

Речь идет не только и не столько о природной склонности человека подчинить себе других людей, стремиться к более высокому положению в статусной иерархии или ницшеанской воле к власти, сколько о том, что без власти и табу не может быть ни самого человека, ни человеческого общества. Именно властное начало сыграло определяющую роль в процессе вычленения человека из стада.

Само возникновение человека, его выход из животного или стадного состояния теснейшим образом связаны с укрощением отдельных природных задатков. Необходимость в таком укрощении была вызвана потребностями формировавшегося человеческого общества подчинить эгоистически-индивидуалистические и агрессивные устремления отдельно взятого индивида императивам формировавшейся социальной жизни, интересам общины, коллектива в лице рода или племени.

По-видимому, особенно на первоначальных этапах, в основе власти лежало скорее отрицательное, нежели положительное начало. Не случайно табу и по сей день имеет запретительное значение. В этом смысле рудиментарные элементы власти первоначально возникли в форме отдельных табу, или запретов, на те или иные действия или акты, которые считались очевидными в стадном состоянии.

Скорее всего, первоначально власть коренилась в табу. Первым властным актом, вероятно, нужно считать именно первое табу, т.е. запрет делать, или приказ, веление не делать человеку то-то и то-то. По-видимому, первого, кто произнес сакраментальное выражение "Ты не должен...", можно считать основателем власти и закона. Без таких табу невозможно себе представить переход людей от состояния безвластия и вседозволенности, или "анархэ", к состоянию "архэ", когда человеку под угрозой наказания, в том числе и путем применения физического насилия, не дозволяется делать те или иные вещи.

В основе этого лежит тот факт, что сама сущность человека определяется прежде всего социальным началом. Поскольку становление человека – процесс формирования его сущности, антропогенез одновременно представляет собой социогенез. Иначе говоря, антропогенез и социогенез теснейшим образом связаны друг с другом, составляют две стороны единого процесса антропосоциогенеза.

Процесс становления человека и человеческого общества представлял собой процесс формирования механизмов обуздания, ограничения, подавления зоологических инстинктов, таких, например, как пищевой и половой, постановки их под контроль общества, введения в определенные социальные рамки. Другими словами, императивы очеловечивания диктовали необходимость формирования внешних механизмов подчинения человека нормам человеческого общежития.

Более того, возникающие в процессе антропогенеза новые социальные потребности были одновременно потребностями в ограничении потребностей биологических. Одним из таких важных механизмов и стал институт табу. Оно, как искусственное человеческое образование, лежит у истоков власти и позитивного закона или права.

Иначе говоря, власть так же стара, как и сам человеческий вид. В этом смысле процесс табуизации, по сути дела, совпадал с процессом формирования власти. Стало быть, власть появилась не на определенном этапе человеческой истории, а вместе с самим человеком; возникновение власти неотделимо от возникновения человека.

Не случайно древнегреческое слово "архэ" означает одновременно "власть", "главенство", "начало" или "первоначало". Аристотель сообщает, что Фалес, считая воду первоначалом всех вещей, именовал это первоначало словом "архэ"^[1]. Не случайно и то, что, провозгласив свою знаменитую максиму "pania rei" ("все течет"), Гераклит объявил сам процесс изменения, беспрерывную смену возникновения и разложения первоначалом – архэ.

В более поздние эпохи, например в поздней Античности и в наше время, ослабление власти связано с вольным или невольным снятием тех или иных табу, с процессом частичной детабуизации. С этим же связаны различные формы анархии, нигилизма, вседозволенности.