Принципы, характеризующие правовое положение лиц, участвующих в деле, Принцип процессуального равноправия сторон, Принцип состязательности, Принцип диспозитивности

Принципы, характеризующие правовое положение лиц, участвующих в деле

Процессуальное равноправие сторон как принцип гражданского судопроизводства закреплен в Конституции (ч. 3 ст. 123), в отраслевом законодательстве о судопроизводстве (ст. 12, ч. 3 ст. 38 ГПК) и о судоустройстве (ч. 7 ст. 5 Федерального конституционного закона "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации").

Вряд ли есть другой принцип гражданского процессуального права, который настолько тесно связан с принципом состязательности, как принцип процессуального равноправия сторон. Процессуальное равноправие сторон является предпосылкой и условием состязательности процесса. По меткому замечанию Е. В. Васьковского, подлинная состязательность судопроизводства возможна только при условии равенства всех субъектов права перед законом и судом, когда противоборствующие стороны являются "равносильными, одинаково подготовленными и умелыми противниками"^[1]. Концентрированным выражением совместного действия принципов состязательности и процессуального равноправия сторон является известное правило "Да будет выслушана и противоположная сторона!" (Audiatur et altera pars!).

Логическим продолжением этого правила является положение, согласно которому суд не может вынести решение, не предоставив ответчику возможность дать объяснение (ст. 192 ГПК).

Судебная практика (позиция ЕСПЧ): "... Районный суд даже не попытался объяснить заявителю, что последний имел право на присутствие на судебном заседании, по его выбору, через своего адвоката либо представителя... областной суд, в свою очередь, не счел необходимым исправить ситуацию, несмотря на то что заявитель прямо сослался на нарушение принципа равноправия сторон... российские суды не предприняли никаких мер для обеспечения эффективного участия заявителя в судебном разбирательстве по гражданскому иску". ЕСПЧ пришел к выводу, что "возможность представить суду свои доводы по иску о защите чести и достоинства лично или через представителя заявителю предоставлена не была, что является нарушением принципа равноправия сторон" (Постановление ЕСПЧ от 04.03.2010 "Мохов против Российской Федерации" (Mokhov v. Russia)).

Раскрывая суть принципа равноправия сторон, обычно указывают, что в соответствии с этим принципом стороны наделены равными процессуальными правами; иными словами, ни одна из сторон не должна иметь дополнительные правомочия, ставящие другую сторону в заведомо неравное с ней процессуальное положение. Данная идея как нельзя более точно отражена в известном афоризме римского права, который является непреложным постулатом гражданского процесса: "Non debet actori licere, quod reo non permittitur" (Истцу не может быть дозволено то, что не дозволено ответчику, и наоборот).

Не оспаривая устоявшейся в науке точки зрения, хотелось бы поддержать позицию Т. В. Сахновой, согласно которой стороны в процессе равны как в правовых возможностях (процессуальных средствах защиты, процессуальных правах), так и в правовых обязанностях, и в правовых гарантиях реализации прав и обязанностей^[2]. Данная позиция в полной мере согласуется с мнением тех ученых, которые равноправие сторон, а также гарантии прав сторон наряду со свободой волеизъявления рассматривают в качестве проявления диспозитивного начала метода правового регулирования гражданского процессуального права^[3].

Судебная практика (позиция ЕСПЧ): "... Принцип равноправия и состязательности сторон... требует "справедливого баланса между сторонами", причем каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность представить свою позицию по делу в условиях, которые не ставят его в существенно менее выгодное положение по сравнению со своим оппонентом..."

Суд отметил, что "...тот факт, что одна точка зрения защищается в суде несколькими сторонами, или даже тот факт, что рассмотрение дела в суде было инициировано прокурором, не обязательно ставит противную сторону в “существенно менее выгодное” положение при изложении ее позиции по делу".

"Европейский Суд не исключает, что поддержка прокуратурой одной из сторон может быть оправдана в определенных обстоятельствах, например, для защиты уязвимых лиц, которые предполагаются не имеющими возможности защищать свои интересы самостоятельно, или где соответствующее правонарушение затрагивает интересы большого количества граждан, или где защиты требуют определенное государственное имущество или государственные интересы".

Применительно к данному делу ЕСПЧ признал, что "...прокурор действовал в общественных интересах при инициировании дела против заявительницы и ее супруга...", которые "...также имели представителя и дали как письменные, так и устные показания суду первой инстанции".

"При таких обстоятельствах дела отсутствует основание полагать, что инициирование прокурором рассмотрения гражданского дела в суде было осуществлено для, или имело эффект, оказания ненадлежащего влияния на гражданский суд либо оказания препятствий заявителю в осуществлении эффективной защиты..." (Постановление ЕСПЧ от 26.05.2009 "Бацанина против Российской Федерации" (Batsanina v. Russia)).

Принцип процессуального равноправия предопределяет наличие у сторон либо равных (одинаковых), либо уравновешивающих (соотносимых, корреспондирующих) полномочий. Именно эти правомочия выражают суть и одновременно в своей совокупности составляют ОГЛАВЛЕНИЕ принципа процессуального равноправия сторон.

К первой группе относятся, в частности:

– право сторон на участие в деле как лично, так и через представителя;

– право задавать вопросы свидетелям, эксперту, специалисту;

– право на заявление ходатайств и отводов;

– право на представление доказательств и участие в их исследовании;

– право на выступление в судебных прениях;

– право на представление суду своих доводов и объяснений.

Вторую группу составляют преимущественно распорядительные права, а именно: для истца – право отказаться от иска, для ответчика – право признать иск; для истца – право предъявить иск, для ответчика – право предъявить встречный иск; для истца – право изменить иск (основание или предмет), для ответчика – право изменить возражения против иска или изменить встречный иск и т.д.

Среди равных обязанностей, без которых впрочем трудно представить себе практическую реализацию процессуального равноправия, следует отметить прежде всего: обязанность сторон добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами (ч. 1 ст. 35 ГПК); обязанность доказывания (ч. 1 ст. 56 ГПК); обязанность подчиниться материально-правовым последствиям вступившего в законную силу судебного решения (ч. 2 ст. 13, ст. 210 ГПК); обязанность нести судебные расходы по делу (гл. 7 ГПК, гл. 25.3 НК).

Равное право быть информированными о взаимных требованиях и возражениях против них реализуется через конкретные обязанности сторон, такие как обязанность истца представлять в суд исковое заявление с копиями по числу ответчиков (ст. 132 ГПК), обязанность по взаимному раскрытию доказательств сторонами в стадии подготовки дела к судебному разбирательству (ст. 149 ГПК). Если говорить о праве сторон быть информированными о правильности ведения процесса, то с определенной долей условности можно сказать, что этому праву корреспондирует обязанность суда по обеспечению надлежащего протоколирования судебного заседания, причем как основного (ст. 228 ГПК), так и предварительного (ч. 7 ст. 152 ГПК). При этом как стороны, так и все остальные лица, участвующие в деле, наделяются равными правами знакомиться с протоколом судебного заседания и делать письменные замечания по поводу допущенных неточностей и (или) неполноты (ст. 231 ГПК).

При характеристике принципа процессуального равноправия нельзя не отметить, что помимо нормативной он имеет и фактическую (лежащую как бы вне плоскости права) сторону, которая позволяет говорить о существовании двух аспектов равноправия – юридическом и фактическом. Причем если юридическое равенство сторон практически полностью зависит от законодателя, то фактическое своими корнями уходит в окружающую действительность с ее социально-экономическими и прочими проблемами, которые нередко становятся причиной фактического неравенства возможностей сторон в отстаивании своих прав и интересов в суде. Классический пример несовпадения юридической и фактической возможностей дает институт представительства: право участия в деле через судебного представителя предоставлено обеим сторонам (юридическое равенство), однако возможность воспользоваться услугами представителя (в том числе профессионального), например ввиду ограниченности в финансовых средствах, нередко имеется только у одной стороны. Спору нет, наличие адвоката у одной стороны и отсутствие его у другой нельзя расценивать как нарушение принципа процессуального равноправия сторон. Однако можно ли в этой ситуации говорить о том, что принцип процессуального равноправия реализуется в полной мере? Очевидно, нет. Более того, фактическое неравенство мешает реализации принципа состязательности и как одна из причин неправильного разрешения дела может привести к нарушению принципа законности.

В известной мере стремлением смягчить фактическое неравенство объясняется закрепление в законодательстве доказательственных презумпций (ч. 1 ст. 249 ГПК), особенно по делам производства из публичных правоотношений, предоставление суду права истребовать доказательства по своей инициативе (ч. 2 ст. 249 ГПК), установление правила о несвязанности суда доводами и основаниями заявленных требований (ч. 3 ст. 246 ГПК). Все эти меры призваны обеспечить надлежащую защиту интересов более "слабому" в материальном правоотношении субъекту и одновременно процессуальное равноправие "противоборствующих" в процессе субъектов, а в конечном итоге – достижение целей правосудия – предоставление надлежащей судебной защиты посредством вынесения правосудного (законного и обоснованного) судебного решения.

Принцип равноправия оказывает влияние и на правовое положение суда в гражданском процессе, в частности на пределы полномочий суда по контролю за распорядительными действиями сторон. Так, по ч. 2 ст. 39 ГПК суд наделен правом не принимать не только отказ истца от иска, но и признание иска ответчиком, если указанные действия противоречат закону или нарушают права и законные интересы других лиц. Другой пример влияния принципа равноправия сторон на положение суда в процессе связан с привлечением в процесс соответчика в стадии судебного разбирательства, когда суд оказывается перед необходимостью отложения судебного разбирательства для обеспечения вновь привлеченному ответчику равной с первоначальной возможности подготовки к процессу. Аналогичным образом приостановление производства в связи с невозможностью участия одной из сторон в процессе в данный конкретный период времени (абз. 4 ст. 215, абз. 2, 3 ст. 216 ГПК) гарантирует баланс интересов обеих сторон, поскольку предполагает возможность возобновления процесса только тогда, когда обе стороны будут иметь реальную возможность участвовать в процессе и осуществлять процессуальные права (ст. 219 ГПК).

Из принципа процессуального равноправия и требования беспристрастности вытекает запрет суду своими действиями ставить какую-либо из сторон в преимущественное положение, равно как и умалять права одной из сторон. Не случайно данный запрет в арбитражном процессе получил прямое нормативное закрепление именно в статье, посвященной принципу равноправия сторон (ч. 3 ст. 8 АПК). Что же касается гражданского процесса, то указанное положение также признается прямым следствием принципа равноправия и в судебной практике рассматривается как непреложное правило судейской этики (п. 11 постановления Пленума ВС РФ от 31.05.2007 № 27 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности"). Здесь же уместно будет привести еще два постулата гражданского процесса, известных со времен римского права, которые как нельзя более точно отражают связь между равенством сторон и нейтральностью суда: ни одна из сторон не может быть поставлена в более выгодные процессуальные условия по отношению к другой стороне (actori negatur, quod гео поп conceditur) и ответчик имеет те же привилегии, что и истец (reus iisdem privilegiis utitur quibus et actor).

Судебная практика (позиция ЕСПЧ): Вступлением в процесс по делу по иску Менчинской к центру занятости о выплате пособия по безработице прокурора на стороне государственного органа было допущено нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выразившееся в нарушении принципа равноправия сторон в судопроизводстве, или принципа "равенства исходных условий", соблюдения баланса сторон при разбирательстве дела в суде, который является одним из элементов осуществления справедливого правосудия. Одно лишь присутствие прокурора или аналогичного чиновника на судебных заседаниях, "активное" или "пассивное", считается нарушением права на справедливое разбирательство дела (Постановление ЕСПЧ от 15.01.2009 "Менчинская против Российской Федерации" (Menchinskaya v. Russia)).

Опосредованное влияние принципа равноправия на положение суда проявляется и в его координирующих полномочиях, которые в условиях состязательного процесса выступают как одно из проявлений принципа судейского руководства: суд обязан разъяснять участвующим в деле лицам их процессуальные права и обязанности, предупреждать о правовых последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывать в предусмотренных законом случаях содействие в реализации процессуальных прав и обязанностей (ч. 2 ст. 12 ГПК).

2.5.3.2. Принцип состязательности

Как и многие явления в области гражданского процесса, состязательность имеет объективные предпосылки в области материальных правоотношений, каковыми являются личная автономия каждого участника гражданского оборота и противоположность интересов субъектов того конкретного материального правоотношения, из которого возник спор, ставший предметом гражданского процесса. И действительно: именно заинтересованным лицам известны фактические обстоятельства; именно стороны лучше знают, какими доказательствами можно подтвердить их существование и где эти доказательства "добыть". Процессуальная инициатива сторон обеспечивается их материально-правовым интересом, стремлением выиграть дело, добиться вынесения решения в свою пользу. Суду безразлично, кто из двух сторон победит; важно, чтобы путь к победе был основан на законе, а в конечном итоге защиту получило бы действительно существующее право или законный интерес. В то же время состязательная форма гражданского судопроизводства не может рассматриваться как прямое следствие материально-правовой диспозитивности, хотя состязательность в наибольшей степени соответствует координационному типу взаимоотношений субъектов гражданского правоотношения.

В связи с этим представляется имеющим право на существование взгляд, согласно которому состязательность является не только принципом гражданского процессуального права, но и правовым обычаем гражданского судопроизводства, одной из общепризнанных форм справедливого и демократического отправления правосудия^[4]. Правильность данного тезиса подтверждается и анализом российского гражданского процессуального законодательства различных эпох, и положениями доктрины гражданского процессуального права, как отечественной, так и зарубежной.

Концентрированным выражением состязательности как правового обычая являются два постулата, выработанных в результате многолетней практики ведения гражданского судопроизводства. Первый: суд не должен возбуждать дело без предъявления иска и не должен совершать дальнейших процессуальных действий без просьбы заинтересованной стороны (judex ne procedat ex officio). Согласно второму свое решение суд должен основывать только на том, что выяснилось в процессе, а потому он должен судить, основываясь на том, что доказано сторонами, а не на том, что сделалось ему известным случайно.

В науке гражданского процесса состязательность длительное время рассматривалась как единое начало, включающее в себя: 1) право сторон на возбуждение и поддержание внешнего хода процесса; 2) право распоряжения сторон их правовыми притязаниями; 3) право сторон представлять судье материал, который должен лечь в основу решения^[5]. Это со всей очевидностью свидетельствует о тесной связи между состязательностью и диспозитивностью, а также о наличии у них общих истоков. Обособление состязательности – следствие развития процессуальной формы как формы реализации права на судебную защиту (абсолютного по своей природе). В известном смысле состязательность есть следствие осознания социальных целей и значения процесса.

Теоретической основой выведения состязательности в процессе из диспозитивности материального права был распространенный в XIX в. (особенно в Германии) взгляд, согласно которому процесс является формой осуществления материального права^[6].

Советский период в развитии отечественного гражданского судопроизводства характеризовался признанием состязательности как принципа, в соответствии с которым весь процесс движется в форме спора между сторонами, а суд в силу своего активного положения в процессе доказывания обязан устанавливать действительные обстоятельства, в том числе и путем истребования недостающих доказательств по своей инициативе.

Так, В. Ф. Тараненко еще до реформы гражданского процесса 1995 г. отмечал, что состязательность в гражданском судопроизводстве почти полностью регулирует весь процесс отбора фактического материала, необходимого для разрешения поступающих дел, диктует формы, методы исследования этого материала, определяет действия сторон и суда по собиранию и анализу доказательств, последовательность совершения этих действий и их правовые последствия^[7]. В соответствии с этим принципом каждой из сторон в гражданском судопроизводстве обеспечиваются широкие возможности для отстаивания занятой ею в споре позиции.

Современное понимание состязательности характеризуется смещением акцентов в понимании сути данного принципа с личной автономии и формы ведения процесса на распределение ролей в доказывании между сторонами и судом, поскольку личная автономия как исток состязательности в гражданском процессе дает представление лишь о его происхождении, но не о сущности, а состязательная форма сама по себе (без системы гарантий, направленных на обеспечение разумного нейтралитета суда, равноправия сторон, доступности правосудия и законности) не в состоянии обеспечивать оптимальное судопроизводство по гражданским делам.

Состязательность относится к тем принципам гражданского процессуального права, которые имеют текстуальное (прямое) закрепление в Конституции (ч. 3 ст. 123), а также в Федеральном конституционном законе "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации" (ч. 7 ст. 5), и при этом раскрывается в целом ряде норм и институтов ГПК (ст. 12, 35, ч. 1 ст. 56, ч. 1 ст. 57, ст. 149, 150, 174, 190 и др.).

Однако помимо конституционного статуса заслуживает внимания и статус состязательности как одного из системообразующих принципов, которые оказывают непосредственное влияние на модель гражданского процесса как в глобальном масштабе, так и применительно к национальной правовой системе. Так, американский вариант, или модель состязательного процесса, как отмечает профессор М. Фридман, представляет собой систему рассмотрения споров, при которой конфликтующие стороны представляют мнения по вопросам факта и права беспристрастному и относительно пассивному арбитру, принимающему решение о том, чья позиция предпочтительней^[8]. Думается, приведенная характеристика американской модели процесса довольно точно отражает суть чистой состязательности, которая лежит в основе состязательной модели гражданского судопроизводства, характерной для стран системы общего права. Российская модель гражданского судопроизводства, которая в литературе характеризуется как смешанная, определяется взаимодействием состязательности с такими принципами, как процессуальное равноправие сторон и диспозитивность, с одной стороны, и принципами установления истины и судейского руководства – с другой. Очевидно, поэтому вопросы о соотношении состязательности и процессуального равноправия, состязательности и объективной истины, состязательности и судейского руководства в российской науке гражданского процесса продолжают оставаться дискуссионными.

Относительно сущности принципа состязательности в российской науке гражданского процесса достигнут определенный консенсус: суть этого принципа неразрывно связана с той функциональной ролью и социальным назначением, которые отводятся ему в гражданском судопроизводстве.

Так, по мнению Г. Л. Осокиной, принцип состязательности означает такой порядок отправления правосудия по гражданским делам, при котором выяснение судом обстоятельств, имеющих юридическое значение для дела, осуществляется посредством состязания сторон и иных заинтересованных лиц по доказыванию ими тех фактов, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений при содействии и помощи суда (ч. 2 ст. 12, ст. 56 ГПК)^[9].

В связи с приведенным определением хотелось бы высказать только одно замечание: на первый план в понимании принципа состязательности его автор выводит состязание сторон и иных заинтересованных лиц по доказыванию, которое, однако, будучи следствием контрадикторности (противоположности) позиций и интересов спорящих сторон, может существовать и само по себе (без реальной состязательности), что подтверждается советской моделью гражданского судопроизводства. Кроме того, состязательная форма, выдвинутая на передний план в определении принципа состязательности, несмотря на обозначенную автором вспомогательную роль суда в установлении обстоятельств дела, как бы затеняет решающую роль активности сторон в доказывании.

С точки зрения Ю. В. Агеевой, принцип состязательности в гражданско-процессуальном праве подразумевает право и обязанность каждой из сторон собирать, представлять доказательства тех обстоятельств, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, к тому же данные право и обязанность подкреплены состязательной формой гражданского процесса^[10]. Это определение представляется несколько односторонним: автор справедливо подчеркивает активную роль сторон в доказывании, но при этом не отражает роли и полномочий суда в исследовании фактической стороны дела, хотя от соотношения между правами сторон и полномочиями суда в сфере доказывания во многом зависит реализация состязательного начала в судопроизводстве.

Исходя из приведенных соображений, наиболее обоснованной представляется позиция Т. В. Сахновой, которая справедливо отмечает, что принцип состязательности отражает "разделение труда" в гражданском процессе между судом, истцом и ответчиком (а также заинтересованными лицами с противоположными интересами в неисковых двусторонних производствах)^[11]. Социальное назначение состязательности в известном смысле, как и личная автономия и противоположность юридических интересов, является предпосылкой принципа состязательности: с одной стороны, состязательность является юридическим инструментом, который позволяет предупредить злоупотребление властью; с другой – процессуальным средством, дающим возможность обеспечить процессуальные пути открытия истины в суде посредством состязания заинтересованных лиц.

С. А. Шишкин предлагает рассматривать состязательность не только как принцип гражданского и арбитражного судопроизводства, но и как совокупность взаимосвязанных методов исследования и установления фактических обстоятельств дела, обеспечивающих баланс между правами сторон и полномочиями суда в процессе^[12]. Данное определение вызывает определенные возражения, поскольку автор предлагает для обозначения разнопорядковых явлений – метода исследования фактических обстоятельств, охватывающего совокупность приемов и способов судебного познания, характерных для состязательного судопроизводства, и одного из основополагающих принципов гражданского процессуального права – использовать один и тот же термин – состязательность. Кроме терминологического данная конструкция порождает и логическое противоречие: приемы исследования фактических обстоятельств, очевидно, производны (следствие) от состязательности как принципа (причина). Сфера доказательственной деятельности сторон, вне всякого сомнения, является главной сферой проявления принципа состязательности. Этот тезис в концентрированном виде выражен в общем правиле распределения обязанности по доказыванию, закрепленном в ч. 1 ст. 56 ГПК. Каждая сторона в исковом производстве как носитель противоположных интересов должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Доказательства в обосновании утверждаемых обстоятельств представляются также сторонами и другими лицами, участвующими в деле (ч. 1 ст. 57 ГПК). Таким образом, судебное доказывание – это прежде всего правовое состязание сторон, обладающих противоположными материально-правовыми интересами. Суд ни с кем не состязается, но осуществление правосудной функции невозможно без обеспечения действия принципа состязательности. Поэтому, если доказательств, представленных сторонами, недостаточно для установления юридических обстоятельств дела, суд вправе предложить сторонам представить дополнительные доказательства, а если представление необходимых доказательств для этих лиц затруднительно, суд по их ходатайству оказывает содействие в собирании и истребовании доказательств (ч. 1 ст. 57 ГПК). В таких случаях суд выполняет координирующую функцию, которая необходима для того, чтобы состязательность в гражданском процессе была реальной, а не носила формальный характер.

Однако было бы неправильным говорить, что действие принципа состязательности ограничено только сферой доказывания. Совершенно верным представляется вывод Т. В. Сахновой о том, что принцип состязательности пронизывает весь гражданский процесс: каждое процессуальное действие одной стороны допускает контрдействие противоположной стороны, что обусловлено парностью функций иска и защиты против иска^[13]. Например, истец вправе ходатайствовать об отложении судебного заседания. Ответчик может возразить против этого. Решение принимает суд, рассмотрев оба ходатайства и оценив основательность доводов каждой стороны. Истец заявляет исковое требование, ответчик вправе защищаться против него с помощью возражения или встречного иска. Истец излагает свои аргументы и доводы в судебном заседании, но и ответчик имеет правовые возможности подвергнуть их сомнению и оспорить, привести доводы в свою пользу.

В содержании принципа состязательности можно выделить две его составляющие: во-первых, право и обязанность сторон, а также иных участвующих в деле лиц доказывать те факты, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений; во-вторых, состязание сторон и других участвующих в деле лиц, в котором каждый, используя предоставленные ему права, пытается отстоять свою позицию, доказать суду свою юридическую правоту.

Судебная практика (позиция ЕСПЧ): "...Принцип состязательности процесса и равенства сторон, который является одним из элементов понятия справедливого разбирательства в более широком смысле, требует, чтобы у каждой стороны была надлежащая возможность получать сведения и комментарии о замечаниях или доказательствах, представленных другой стороной, и излагать его/ее дело в условиях, не ставящих его/ее в существенно невыгодное положение по отношению к другой стороне" (Постановление ЕСПЧ от 15.10.2009 "Сокур против Российской Федерации" (Sokur v. Russia)).

Несколько противоречивой видится позиция Д. А. Фурсова. Рассматривая состязательность в контексте права на суд, закрепленного международно-правовыми актами в области защиты прав и свобод человека, ученый приходит к выводу: "Право на суд реализуется на началах состязательности, поэтому ее выделение в качестве самостоятельного принципа не имеет смысла. Другой масштаб имеет задача, связанная с раскрытием механизма состязательной организации судебного разбирательства"^[14]. В то же время, говоря о состязательности в контексте национального регламента отправления правосудия по гражданским делам, автор делает иной вывод: "...Среди отраслевых принципов мы рассматриваем процессуальную состязательность, а не ее отдельный фрагмент в виде названной личной автономии сторон"^[15].

В ряде работ, посвященных проблемам принципов гражданского процесса, активно выдвигается идея о необходимости выделения и нормативного закрепления права быть выслушанным и услышанным в качестве принципа гражданского процессуального права^[16].

В качестве оснований для выделения данного принципа указываются следующие обстоятельства:

– лица, участвующие в деле, имеют право не только давать объяснения, обращаться с заявлениями и ходатайствами, но и аргументированно высказывать свое мнение по любому вопросу, возникающему в судебном заседании;

– суд должен создать все условия для реализации лицами, участвующими в деле, своих процессуальных прав, в том числе давать объяснения как в устной, так и письменной форме;

– суд обязан анализировать и оценивать каждое требование, каждый довод, приводимый в их обоснование, при вынесении мотивированного судебного акта (решения, постановления, определения).

Однако выделение принципа права быть выслушанным и услышанным встречает поддержку не у всех ученых. Так, Д. А. Фурсов, на наш взгляд, справедливо отмечает, что право быть выслушанным и быть услышанным на аксиоматическом уровне конкретизирует выводы из многих других самостоятельных принципов, таких как законность, гарантирующая правосудную деятельность, состязательность сторон, процессуальное равноправие сторон, поэтому необходимость в новом принципе отсутствует; доводы, связанные с важными последствиями того, чтобы быть услышанным, указывают на востребованность раскрытия этого обстоятельства в действующей системе принципов^[17].

Подводя итоги, хотелось бы отметить следующее.

Состязательность является и принципом гражданского процессуального права – конституционным, межотраслевым, функциональным, и обычаем гражданского судопроизводства.

Как принцип состязательность в гражданском процессуальном праве подразумевает право и обязанность каждой из сторон по отстаиванию своей правовой позиции в споре путем активного участия в доказывании (собирании, представлении и исследовании доказательств, подтверждающих те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений), протекающем в форме состязания двух противоборствующих субъектов, наделенных равными правовыми возможностями перед независимым и беспристрастным судом, который призван гарантировать реализацию сторонами своих процессуальных прав и по результатам состязания вынести законное и обоснованное решение.

Как обычай состязательность характеризует прежде всего исторически сложившуюся форму ведения гражданского процесса, позволяющую эффективно разрешать гражданско-правовые споры, выражает задачу, связанную с раскрытием механизма состязательной организации судебного разбирательства. Думается, что именно на основе обычая в процессе многовековой истории его применения выкристаллизовались:

– совокупность взаимосвязанных методов исследования и установления фактических обстоятельств дела, обеспечивающих баланс между правами сторон и полномочиями суда в процессе;

– принцип состязательности, характеризующий разделение труда между судом и сторонами в доказывании юридически значимых обстоятельств гражданских дел. Взятые в единстве и взаимодействии, форма ведения гражданского процесса (прежде всего судебного разбирательства), методология исследования фактов и принцип состязательности образуют состязательную модель гражданского судопроизводства в ее современном понимании.

Правовое состязание является важным, но тем не менее вторичным по значимости внешним проявлением принципа состязательности. Главным же является внутреннее проявление, которое состоит в инициативе и активности сторон в процессе, в первую очередь – в сфере доказывания. Достаточно вспомнить, что именно на стороны возлагается забота о "добывании" доказательств и их представлении в суд в целях подтверждения существования или несуществования утверждаемых или, напротив, опровергаемых ими юридических фактов и тем самым достижения желаемого правового результата процесса (ст. 56, 57, абз. 5 ст. 132 ГПК). Процессуальная же пассивность в доказывании, напротив, грозит сторонам проигрышем дела в суде.

Истоки принципа состязательности, как и принципа диспозитивности, коренятся в правовой природе материальных гражданских прав, основу которой составляет начало личной автономии участников гражданского оборота. Предпосылкой широкого внедрения состязательности в гражданское судопроизводство является необходимость оптимизации процесса доказывания исходя из целей правосудия и с учетом контрадикторности интересов сторон гражданско-правового спора.

Сфера доказательственной деятельности сторон является главной, но не единственной сферой проявления принципа состязательности. Принцип состязательности пронизывает весь гражданский процесс, каждое процессуальное действие, и в этом проявляется особая роль данного принципа как одного из системообразующих, определяющих модель гражданского судопроизводства.

Международно признанное право на суд и принцип состязательности неразрывно связаны между собой через право на справедливое судебное разбирательство гражданского дела независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, что не означает, однако, утраты принципом состязательности своего значения как регулятора взаимоотношений между судом и сторонами в процессе доказывания.

2.5.3.3. Принцип диспозитивности

Принцип диспозитивности наряду с принципами состязательности и равноправия сторон относится к числу тех функциональных принципов гражданского процессуального права, в которых наиболее ярко проявляется специфика данной отрасли права, иными словами, носит характер специфически отраслевого принципа.

Традиционно такое положение диспозитивности в системе принципов гражданского процессуального права связывают с истоками данного принципа, которые в науке обычно усматривают в диспозитивном характере материальных гражданских прав, вытекающем из начала личной автономии субъектов гражданского оборота.

Иными словами, процессуальная диспозитивность проистекает из материальноправовой и отражает свободу сторон, заинтересованных лиц в распоряжении процессуальными средствами защиты нарушенных (или оспоренных) прав и законных интересов^[18].

Следуя этой логике, носитель субъективного гражданского права, обладающий в материальном правоотношении свободой распоряжения этим правом по своему усмотрению, при нарушении своих субъективных прав должен иметь: а) возможность самостоятельно решать, обратиться ли ему в суд за защитой или использовать иную форму защиты (например, третейское разбирательство) и как сформулировать требование о защите, какие обстоятельства положить в его основание; б) возможность распорядиться этим правом после возникновения процесса в суде, если по поводу данного субъективного права возникнет процессуальное правоотношение^[19]. Никто не вправе понудить к судебной защите, но также никто не вправе препятствовать ее осуществлению. Отказ от права на обращение в суд недействителен (ч. 2 ст. 3 ГПК).

Очевидно, поэтому гражданское процессуальное законодательство предоставляет право распорядиться своим процессуальным средством защиты (изменить предмет или основание иска; отказаться от иска или признать иск; стороны вправе заключить мировое соглашение) только материально заинтересованным лицам (ст. 39 ГПК). Такой же аргумент лежит в основе вывода о том, что субъектами диспозитивности в гражданском процессуальном праве являются все лица, участвующие в деле.

Но свобода волеизъявления в гражданском процессе не ограничивается только возможностью распорядиться материальным правом, она предполагает также и свободу распоряжения средствами его защиты, которая выражена в праве сторон совершать распорядительные действия. Не случайно в немецкой процессуальной доктрине второй половины XIX в. широкое распространение получило деление диспозитивности на формальную и материальную^[20], которое было в целом положительно воспринято российской процессуальной доктриной^[21] и остается актуальным по сей день.

С точки зрения нормативного выражения и осуществления в правоприменительной деятельности органов гражданской юрисдикции (в частности, суда), материальная диспозитивность включает в себя следующие составные элементы:

– определение характера и объема исковых требований (возражений), возможность их изменения (увеличения, уменьшения);

– обоснование исковых требований и возражений и возможность их изменения;

– распоряжение материальными правами в процессе производства по гражданскому делу в суде (изменение размера исковых требований, отказ от иска, признание иска, заключение мирового соглашения).

Под формальной диспозитивностью принято понимать свободу усмотрения сторон в распоряжении процессуальными средствами защиты своих прав в процессе.

Формальная диспозитивность включает в себя две большие группы правомочий сторон и других лиц, участвующих в деле:

– диспозитивные правомочия, в которых раскрывается механизм движения гражданского процесса;

– диспозитивные правомочия, существование которых никак не сказывается на механизме движения процесса.

В советский период в литературе было высказано обоснованное мнение о том, что принцип диспозитивности выступает движущим началом гражданского судопроизводства^[22], именно в этом принципе заложен механизм движения дела, который срабатывает по усмотрению управомоченного лица^[23]. Данный тезис находит вполне конкретное нормативное воплощение: инициативой заинтересованного лица определяется возможность возбуждения производства по проверке судебного постановления вышестоящим судом (апелляционной, кассационной, надзорной инстанций), а также по пересмотру решений и определений суда по новым или вновь открывшимся обстоятельствам. От воли взыскателя зависит и возбуждение исполнительного производства, если состоявшееся по делу судебное решение не исполняется должником добровольно.

И все же наиболее дискуссионным в советский период стал вопрос о том, охватывается ли принципом диспозитивности распоряжение правами и материальными, и процессуальными или только процессуальными. В решении данного вопроса сформировалось три научных направления. Представители первого (А. А. Мельников, И. А. Жеруолис) утверждали, что принцип диспозитивности означает свободу распоряжения как субъективными материальными правами, так и процессуальными правами (по существу – процессуальными средствами защиты материальных прав). Сторонники второго подхода (В. Гранберг, Π. П. Гуреев, Π. Ф. Елисейкин, Р. Е. Гукасян, И. Н. Поляков, И. А. Евтодьева) указывали, что в соответствии с принципом диспозитивности заинтересованные лица имеют возможность распоряжаться только процессуальными правами. Наконец, по мнению приверженцев третьего направления (Н. И. Авдеенко, А. Ф. Клейнман, М. К. Треушников, В. М. Семенов), диспозитивность следует понимать как возможность распоряжения материальными правами, спор о которых стал предметом судебного рассмотрения, и процессуальными правами, влияющими на движение процесса.

По большому счету единства мнений по указанному вопросу нет и по сей день. По нашему мнению, наиболее полно механизм действия принципа диспозитивности в гражданском судопроизводстве раскрывается сторонниками третьего направления: без указания на роль диспозитивности как основного фактора, определяющего динамику гражданского процессуального правоотношения, характеристика рассматриваемого принципа носит незавершенный характер. Кроме того, в нем находит отражение диалектическая связь материального и процессуального права: необходимость в распоряжении субъективным процессуальным правом возникает лишь постольку, поскольку возникла необходимость в защите субъективного материального права.

Учитывая изложенное, истоки диспозитивности необходимо искать не только в специфике субъективных гражданских прав (носят ли эти права ярко выраженный частный характер или имеют публично-правовую направленность)^[24], но и в самой природе юрисдикционной деятельности по защите субъективных прав; главное, чтобы субъективные права и интересы, ставшие предметом судебного рассмотрения, не находились между собой в непримиримом противоречии; если же таковое все-таки наступает, то к разрешению проблемной ситуации должны подключаться другие принципы, прежде всего – принцип законности.

В гражданском судопроизводстве как особой сфере правоприменительной деятельности принцип диспозитивности является выражением диспозитивного начала, которое охватывает своим действием всю систему гражданской юрисдикции. Не случайно действие принципа диспозитивности в той или иной степени прослеживается не только в гражданском судопроизводстве, но и в третейском разбирательстве (включая международный коммерческий арбитраж), нотариальном и исполнительном производствах, а также в процедуре медиации.

Представляется, что принцип диспозитивности выражает специфику гражданского процессуального права опосредованно, постольку, поскольку он соответствует предмету и методу регулирования данной отрасли, будучи адаптированным к ним^[25]. Предмет правового регулирования гражданского процессуального права накладывает свой отпечаток на ОГЛАВЛЕНИЕ и пределы указанной свободы. Что касается метода, законодатель, определяя правовое положение сторон гражданского процесса как носителей частных интересов, использует дозволительный прием правового регулирования как наиболее соответствующий их положению в материальных правоотношениях.

Если в сфере гражданской юрисдикции в целом диспозитивность выражает свободу усмотрения при решении вопросов спорного и бесспорного характера, возникающих в ходе развития материальных правоотношений между участниками гражданского оборота, то в сфере гражданского судопроизводства диспозитивность отражает свободу сторон, заинтересованных лиц в распоряжении процессуальными средствами защиты нарушенных (или оспоренных) прав и законных интересов. Как отмечалось выше, никто не вправе понудить к судебной защите, но также никто не вправе препятствовать ее осуществлению.

Весьма наглядно корреляция между предметом и методом гражданского процессуального права, с одной стороны, и спецификой выражения принципа диспозитивности в нормах данной отрасли права – с другой, прослеживается на примере следующих общепризнанных постулатов диспозитивности:

1) никто не может быть принужден к предъявлению иска против своей воли (nemo invitus agere cogitur). Если обладатель субъективного гражданского права может свободно распоряжаться им – отчуждать возмездно и безвозмездно, отказаться от него и т.д., то у него должно быть право выбора – терпеть это нарушение или обратиться к суду за защитой, и никто принудить его обратиться к суду за защитой не может;

2) нет судьи без истца (nemo judex sine actore, kein Klager kein Richter). Гражданские суды не могут начинать дело без просьбы истца, по своей или чьей-либо посторонней инициативе;

3) суд связан требованиями сторон (ne eat judex ultra petita partium). Задача суда ограничивается рассмотрением дела в пределах заявленного правопритязания, суд не выходит за пределы требования сторон.

Говоря о нормативном выражении принципа диспозитивности, следует отметить, что он не имеет конкретной нормативной формулировки в законе и в то же время своим действием охватывает большинство норм и институтов гражданского процессуального права. По уровню источника закрепления принцип диспозитивности, как представляется, следует относить к числу принципов, закрепленных в отраслевом законодательстве, но при этом имеющих конституционную основу и значение, поскольку именно Конституция закрепляет одно из ключевых для понимания диспозитивности прав – право на судебную защиту (ст. 46 Конституции). При этом одни авторы говорят о существовании основополагающих правил, вытекающих из принципа диспозитивности (Р. Е. Гукасян, В. Ф. Тараненко), другие – о существовании основного диспозитивного запрета (Т. В. Ярошенко). Так или иначе, речь идет о нормативных положениях, которые в силу своей общепризнанности и фундаментальности давно приобрели аксиоматический характер и в известной мере компенсируют отсутствие прямого текстуального закрепления принципа диспозитивности.

Основными постулатами диспозитивного начала в современном гражданском процессуальном праве России, на наш взгляд, являются следующие положения:

1) отказ от права на обращение в суд недействителен (ч. 2 ст. 3 ГПК);

2) лицо, в отношении которого прокурором, государственным или муниципальным органом, общественной или иной организацией либо отдельным гражданином начато дело, должно быть извещено о возникшем процессе и может участвовать в нем в качестве истца, поскольку решение, вынесенное по иску прокурора, иного управомоченного законом субъекта, обязательно для него (ч. 2 ст. 38 ГПК);

3) суд не должен ограничивать инициативу сторон в решении вопросов, связанных с изменением истцом предмета или основания иска, увеличением или уменьшением им размера своих требований, а также с выбором ответчиком средств защиты от требований истца;

4) помимо воли истца, без его согласия суд не может исключить из процесса ненадлежащего ответчика, заменив его другим лицом (ч. 1 ст. 41 ГПК).

Все перечисленные постулаты проистекают из четырех ключевых идей, выражающих сущность начала диспозитивности в сфере гражданского судопроизводства, как-то идея:

– связанности суда волеизъявлениями сторон;

– свободы усмотрения стороны при использовании процессуальных ресурсов, направленных на получение судебной защиты;

– повышения активности самих сторон в процессе защиты права;

– ответственности сторон за свои действия.

Думается, эволюция диспозитивности в разные периоды развития гражданского процессуального права определяется усилением или ослаблением той или иной идеи в нормах указанной отрасли.

В качестве своего рода гарантий реализации постулатов и идей, выражающих принцип диспозитивности, выступают так называемые диспозитивные запреты, адресованные суду, каковыми являются: 1) запрет на возбуждение гражданского дела по инициативе суда; 2) запрет на рассмотрение судом по своей инициативе незаявлен- ных истцом требований; 3) запрет отказа в возбуждении дела по мотивам, не предусмотренным законом. Хотя само словосочетание "диспозитивный запрет" на первый взгляд носит парадоксальный характер, при более детальном рассмотрении оно представляется вполне уместным: суд в гражданском процессуальном правоотношении является гарантом не только законности, но и реализации участниками судопроизводства своих процессуальных прав, и в тех случаях, когда реализация процессуальных прав участников процесса ставится в зависимость от их свободного волеизъявления, власть суда должна быть ограничена в том числе и с помощью прямых или косвенных нормативных запретов.

Лишь в виде исключения из общего правила суд может выйти за пределы заявленных истцом требований, если признает это необходимым для защиты прав и охраняемых законом интересов истца, а также в других случаях, предусмотренных законом (ст. 195 ГПК).

Сущность принципа диспозитивности выражена в двоякого рода возможностях, объединяющим стержнем которых является функциональная роль данного принципа:

1) возможность свободно распоряжаться в пределах закона предметом спора – субъективным материальным правом;

2) возможность свободно распоряжаться в пределах закона процессуальными правами, направленными на возникновение, развитие и прекращение деятельности по защите прав, нарушенных в процессе развития правоотношения.

Под функциональной ролью диспозитивного начала следует понимать совокупность основных направлений правового воздействия данного начала на общественные отношения, складывающиеся в сфере гражданской юрисдикции, каждое из которых имеет своей задачей обеспечение достижения определенных целей правового регулирования в указанной сфере.

Как нам представляется, необходимо выделять шесть проявлений функциональной роли диспозитивного начала в сфере гражданской юрисдикции в целом и в гражданском судопроизводстве в частности^[26], а именно:

– обеспечение динамики правоприменительной деятельности в сфере гражданской юрисдикции (в гражданском и арбитражном процессах – гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений);

– обеспечение широких возможностей для осуществления актов саморегуляции сторон в процессе осуществления правоприменительной деятельности в сфере гражданской юрисдикции;

– обеспечение многовариантности в осуществлении конкретных процессуальных действий субъективно заинтересованными лицами в ходе осуществления правоприменительной деятельности в сфере гражданской юрисдикции (в гражданском и арбитражном процессах – основной группой субъектов процессуальных правоотношений – лицами, участвующим и в деле)^[27];

– обеспечение разумного баланса (оптимального соотношения) частноправового и публично-правового начал в сфере гражданской юрисдикции в целом и в цивилистической процессе в частности;

– стимулирование активности лично заинтересованных лиц в защите своих субъективных прав путем предоставления широкого спектра процессуальных возможностей для получения желаемого судебного акта;

– оптимизация процессуальной формы.

К числу основных элементов содержания принципа диспозитивности, закрепленных в действующем гражданском процессуальном законодательстве, относятся:

а) право на обращение в суд (по делам искового производства – право на предъявление иска в суд) (ст. 3, 4, 134 ГПК);

б) распорядительные полномочия сторон, оказывающие непосредственное влияние на судьбу процесса и субъективного права, которое является объектом рассмотрения в суде (изменение основания или предмета иска, изменение размера исковых требований, отказ от иска, признание иска, мировое соглашение – ст. 39 ГПК);

в) диспозитивные полномочия лиц, участвующих в деле двоякого рода:

– раскрывающие механизм движения гражданского процесса, иначе говоря, обеспечивающие его переход из одной стадии в другую (право на отзыв искового заявления; подачу апелляционной и кассационной жалоб, заявления или представления о пересмотре судебного акта в порядке надзора и т.д.);

– не связанные с движением процесса, выражающие свободу выбора участниками процесса вариантов поведения в процессе защиты нарушенного права (право лица, участвующего в деле, просить суд о принятии мер обеспечения иска; истца соединить в одном заявлении несколько требований, связанных между собой по основаниям возникновения или представленным доказательствам; право ответчика до принятия судом первой инстанции судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, предъявить истцу встречный иск для рассмотрения его совместно с первоначальным иском и т.д.);

г) право стороны на выбор одной из нескольких альтернативных процедур разрешения спора (ст. 152, гл. 11, 22 ГПК).

Итак, принцип диспозитивности представляет собой основополагающую идею, выражающую свободу субъективно заинтересованного лица определять формы и способы защиты нарушенного права или охраняемого законом интереса, предмет судебного рассмотрения, а также судьбу предмета спора и судьбу процесса в различных процессуальных правоприменительных циклах цивилистического процесса. Сущность данного принципа состоит в праве заинтересованного лица выбирать варианты поведения в процессе защиты нарушенного права.

Как верно отмечается в литературе, принцип диспозитивности, являясь движущим началом гражданского процесса, определяет: а) порядок возбуждения дела в суде (возникновения гражданского процессуального отношения); б) порядок изменения процесса по конкретному делу; в) порядок развития гражданского процесса по конкретному делу; г) порядок прекращения (окончания) гражданского процесса по конкретному делу^[28].

Рассмотрим действие принципа диспозитивности как движущего начала гражданского судопроизводства более подробно, одновременно обращая внимание и на те изъятия и ограничения, которыми это действие сопровождается.

По действующему гражданскому процессуальному законодательству (ст. 3, 4 ГПК) суд приступает к рассмотрению дела по заявлению заинтересованного лица. Под заинтересованным лицом имеется в виду не только лицо, чье субъективное право или интерес нарушены, но и прокурор, а также органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации и отдельные граждане, управомоченные законом на защиту чужого права или интереса.

Узаконенная возможность возбуждения дела по инициативе лиц, не имеющих личного (материально-правового) интереса к делу, на наш взгляд, является ограничением принципа диспозитивности, которое, во-первых обусловлено действием других принципов (в частности, законности и доступности правосудия), а во-вторых, максимально увязано с необходимостью соблюдения как постулатов принципа диспозитивности, так и диспозитивных запретов, о которых речь уже шла выше. Такой вывод основан на том, что согласно ч. 1 ст. 46 ГПК органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации или граждане вправе обращаться в суд с иском (заявлением) в защиту прав, свобод или охраняемых законом интересов других лиц исключительно по их просьбе. Не распространяется данное условие только на случаи предъявления иска в защиту прав, свобод и интересов неопределенного круга лиц, а также недееспособных и несовершеннолетних граждан.

Право прокурора на обращение в суд в защит}' прав других лиц также носит ограниченный характер. По общему правилу, прокурор вправе предъявлять и поддерживать в суде иски в случаях, когда гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности или в силу других уважительных причин не может лично отстаивать в суде свои права или свободы; или когда нарушены права и свободы значительного числа граждан, либо в силу иных обстоятельств нарушение приобрело особое общественное значение (ч. 1 ст. 45 ГПК и п. 4 ст. 27 Федерального закона от 17.01.1992 № 2202–1 "О прокуратуре Российской Федерации"). В виде исключения из этого правила допускается обращение прокурора в суд вне зависимости от наличия условия, связанного с невозможностью самостоятельной реализации гражданином права на обращение в суд. Причем обращение прокурора в суд в таком порядке может быть направлено на защиту довольно широкого круга так называемых социальных прав, свобод и законных интересов граждан, а именно: прав, свобод и законных интересов в сфере трудовых (служебных) отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений; в сфере семьи, материнства, отцовства и детства; в сфере социальной защиты, включая социальное обеспечение; в сфере обеспечения граждан жильем (в государственном и муниципальном жилищных фондах); в сфере охраны здоровья, включая медицинскую помощь; в сфере обеспечения права на благоприятную окружающую среду; в сфере образования.

Однако и при обращении прокурора в связи с невозможностью обращения в суд самого гражданина, и при обращении в защиту социальных прав прокурор обязан доказать свое право на подачу заявления: в первом случае он должен представить в суд доказательства, подтверждающие невозможность предъявления иска самим гражданином; во втором – доказательства, подтверждающие факт обращения гражданина к прокурору с заявлением по факту нарушения его социальных прав, свобод или законных интересов (абз. 2 ч. 3 ст. 45 ГПК).

Возбуждение дела по инициативе самого суда по действующему законодательству невозможно. Речь может идти только о рассмотрении незаявленных истцом требований в случаях, прямо предусмотренных федеральным законом, т.е. о выходе суда за пределы заявленных требований (ч. 3 ст. 196 ГПК). В данном случае правильнее говорить уже не об ограничении, а об исключении из принципа диспозитивности, которое, однако, находится в русле реализации одной из его функций – обеспечения разумного сочетания частных и публичных начал гражданского процессуального права, частных (субъективных) и общественных интересов. Кроме того, случаи эти по действующему законодательству весьма немногочисленны. Так, если отсутствует соглашение между разводящимися супругами по вопросам места жительства и содержания несовершеннолетних детей, суд по собственной инициативе при расторжении брака обязан определить, с кем из родителей будут проживать несовершеннолетние дети после развода, а также с кого из родителей и в каких размерах взыскиваются алименты на их детей (ст. 24 СК).

Что касается изменения процесса по конкретному делу, то оно может выражаться либо в изменении истцом одного из элементов иска (предмета или основания – ст. 39 ГПК), либо в изменениях субъектного состава иска, которое может происходить либо по волеизъявлению лица, вступающего в процесс (ч. 1, 2 ст. 40, ч. 1 ст. 42, ч. 1 ст. 44 ГПК), либо по ходатайству или с согласия истца (ч. 3 ст. 40, ст. 41 ГПК).

При этом в силу принципа судейского руководства за судом сохраняется полномочие давать квалификацию спора, конкретизировать предмет требования по своей инициативе, что обычно преследует цель уточнить заявленное требование, а не изменить предмет и основание иска^[29], а потому не может рассматриваться как исключение из принципа диспозитивности. Изменение иска по инициативе суда, но с согласия истца также не нарушает принципа диспозитивности, поскольку не противоречит постулату о недопустимости какого бы то ни было ограничения судом инициативы сторон в распоряжении исковыми средствами защиты.

Влияние диспозитивности на развитие гражданского процесса по конкретному делу напрямую связано с его ролью как главного принципа, обеспечивающего движение гражданского процесса, переход дела из одной стадии в другую по инициативе заинтересованных лиц. О каком бы правоприменительном цикле гражданского процесса ни шла речь (апелляционное, кассационное производство или производство по пересмотру судебных актов в порядке надзора, а также по вновь открывшимся или новым обстоятельствам), решающая роль в инициировании судебной деятельности отводится волеизъявлению участвующих в деле лиц (ст. 376, 391.1, 394 ГПК). Наконец, исполнительное производство, которое, строго говоря, не охватывается понятием "гражданское судопроизводство", также возбуждается по заявлению взыскателя – заинтересованного лица (η. 1 ст. 30 Федерального закона от 02.10.2007 № 112-ФЗ "Об исполнительном производстве").

Порядок прекращения (окончания) гражданского процесса по конкретному делу также во многом определяется действием принципа диспозитивности. По общему правилу, возникший по инициативе заинтересованных лиц процесс по конкретному гражданскому делу завершается вынесением судебного решения (в суде первой инстанции); апелляционного определения (в суде апелляционной инстанции); определения или постановления (в судах кассационной и надзорной инстанций).

Кроме того, нормы ГПК и иных федеральных законов наделяют заинтересованных лиц правом на отказ от продолжения процесса на той или иной стадии, не дожидаясь логического его результата. Суд же, будучи связанным волеизъявлением сторон, в таких случаях обязан прекратить производство по иску, заявлению, жалобе, представлению и т.п.

По действующему законодательству, можно говорить о следующих формах отказа от продолжения процесса:

– отказ от иска. По закону данное одностороннее волеизъявление допускается на любой стадии процесса и в какой бы инстанции ни находилось дело (ч. 1 ст. 39, ст. 326.1 ГПК), причем в суде первой инстанции истец может воспользоваться данным правом как на этапе подготовки дела к судебному разбирательству (ч. 4 ст. 152 ГПК), так и во время судебного разбирательства дела (ст. 173 ГПК). Суд, исходя из принципа судейского руководства, обязан в любом случае разъяснить истцу последствия отказа и условия его принятия судом (ч. 2 ст. 39, ч. 2 ст. 173 ГПК);

– признание иска ответчиком (ст. 39, 68, 173 ГПК). Суд, если такое признание не противоречит закону и не нарушает права и интересы других лиц (ч. 2 ст. 39, ч. 3 ст. 68, ч. 3 ст. 173 ГПК), выносит решение об удовлетворении иска, т.е. не продолжает разбирательство дела по существу (не исследует те доказательства, которые не были им исследованы на момент признания иска), что по сути означает "сворачивание" производства по делу ввиду распорядительного акта одной из сторон – ответчика;

– заключение сторонами мирового соглашения в любой инстанции (ст. 39, ч. 4 ст. 152, ст. ГПК), а также в ходе исполнения судебного акта (п. 3 ч. 2 ст. 43, ч. 1 ст. 50, ст. 173, 326.1, ч. 2 ст. 439, Федерального закона "Об исполнительном производстве"). Данное обстоятельство может послужить основанием прекращения производства по делу либо исполнительного производства, если суд утвердит мировое соглашение сторон с соблюдением общих правил, предусмотренных ч. 2 ст. 39 ГПК;

– отзыв иска истцом (взятие иска обратно); согласно п. 6 ч. 1 ст. 135 ГПК судья возвращает исковое заявление в случае, если до вынесения определения о принятии искового заявления к производству суда от истца поступило заявление о возвращении искового заявления. Данное распорядительное действие, в отличие от отказа от иска, не лишает истца права вторичного обращения в суд с тождественным иском;

– отказ лица, инициировавшего производство по проверке или пересмотру судебного акта, а также исполнительное производство, от его продолжения. Такое право закон предоставляет как субъективно заинтересованным лицам, которые обжалуют судебный акт, будучи лично заинтересованными в результатах проверки или пересмотра этого акта, так и должностным лицам, оспаривающим судебные акты в силу своего должностного положения при условии наличия у них статуса лица, участвующего в деле. Различие лишь в том, что для первой категории субъектов данное действие закон называет отказом от жалобы (апелляционной, кассационной, надзорной), а для вторых – отказом от представления (ст. 326 ГПК).

Взыскатель вправе отказаться от взыскания или просить о возвращении ему исполнительного документа и тем самым способствовать либо прекращению исполнительного производства (п. 2 ч. 2 ст. 43 Федерального закона "Об исполнительном производстве"), либо его окончанию (п. 3 ч. 1 ст. 47 данного Закона).

Диспозитивность находит проявление и в производстве по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений. Однако действие принципа диспозитивности в указанном виде производства гражданского процесса носит ограниченный характер, поскольку публичная природа спорного правоотношения не всегда допускает возможность свободного распоряжения субъективными материальными правами.

Говоря более конкретно, ограниченный характер действия принципа диспозитивности в публично-правовом производстве проявляется прежде всего в следующих особенностях данного вида производств: несвязанность суда основаниями и доводами заявленных требований (ч. 3 ст. 246 ГПК); неотнесение основания требований к числу критериев тождества, установление которых исключает возможность принятия заявления к производству (ст. 248 ГПК) или влечет прекращение производства по уже принятому заявлению (ст. 250 ГПК); необязательность для суда признания требования органом государственной власти, органом местного самоуправления или должностным лицом, принявшими оспариваемый нормативный правовой акт (ч. 3 ст. 252 ГПК).