Пресса – сепаратор или диспетчер?

Ты сообщаешь факты. А истолковывать их – дело человечества в целом. То, что Бог не создавал Адама и Еву, стало затруднением не для Дарвина, а для епископов. Не надо валить всю вину на вестника.

Стивен Фрай. Как творить историю

В какой роли должны выступать СМК в политическом процессе? Должны они обеспечивать прямой допуск аудитории к политику или выступать в качестве посредника? Здесь мы должны разделить проблему на две части: одно дело – рекламные сообщения, собственно реклама, произведенная командой, участвующей в выборах своего клиента, и другое – вклад чисто журналистской деятельности по освещению оперативных событий сегодняшней общественной жизни, где этот кандидат является всего лишь одним из героев. Надо сказать, что в последнее время случается такая ситуация, когда команда навязывает СМК свою стратегию и тактику.

Так, аналитики предвыборного марафона между Дукакисом и Бушем в 1988 г. в США отмечают, что пресса шла в фарватере тех рекламных усилий, которые принадлежали избирательным командам претендентов: она обсуждала эту кампанию с точки зрения качества рекламных телероликов; она анализировала поведение участников политических теледебатов в меньшей степени как столкновение содержательных программ, а скорее политиков как телегероев; терминология освещения предвыборной ситуации напоминала спортивный комментарий к гонкам, к своеобразной "игре до победы". Это уже счет, предъявленный особенностям СМК в демократическом обществе: констатируются случаи явной эрозии этого функционирования^[1].

Когда пресса берет на себя роль сравнивать политиков, давать им оценки, критиковать их, анализировать программу, она превышает свои полномочия: ей больше подошла бы роль бесстрастного диспетчера, обеспечивающего справедливую и сбалансированную подачу всех политических претендентов^[2]. Едва ли с этим согласится сама пресса, особенно если учесть все те соображения, которые мы приводили, когда обсуждали проблему СМК как четвертой власти, но что в информационных каналах должны соседствовать разные жанры, по-разному отвечающие на этот вопрос, это решение проблемы. Мы пользовались образом пирамиды для всего набора политических средств. Если эта пирамида будет воспроизведена в политической кампании, можно говорить об идеальном случае предоставления выбора самой аудитории.

У прессы помимо рекламы, для которой она предоставляет пространство и время, остается весьма пространный полигон для освещения всех субъектов политического Олимпа. Это собственно журналистская деятельность по производству информации. Причем практика организации прессы в ряде стран такова, что и журналисты, и публика четко разделяют собственно факт и его комментарий. Исторически более демократической и более профессиональной нормой считается закрепление этих разных подходов к описанию действительности в жанрах – новостях и аналитических статьях. Эта проблема выходит за рамки политической коммуникации, она важна в целом для деятельности СМК. Приведем фрагмент статьи А. Рихтера: "Как понимают факт и мнение журналистов суды на Западе. В судебных разбирательствах, связанных с изложением в прессе фактов, главным является правдивость этих фактов. На основе решения Верховного суда США проведена довольно простая черта, которая позволяет с большой ясностью отделить факт от мнения. Судья сказал тогда, что не существует понятия ложная идея. Сколь бы вздорным ни казалось мнение, не дело суда его поправлять. Оно может быть оспорено лишь в конкуренции с другими мнениями – для демократического общества необходим рынок идей, должна существовать конкуренция, ее нельзя ограничивать. И в этом ценность демократии"^[3].

Были определены четыре отличия факта от мнения. Первый критерий языковой: используется ли в журналистском материале точный язык либо туманные выражения и напыщенный слог? В случае если материал написан в точных выражениях, которые говорят о конкретных вещах, статью можно охарактеризовать как статью, содержащую факты. Если же автор применяет напыщенный язык или гуманные выражения, то, скорее всего, речь идет о мнении. Второй критерий – проверяемость. Если можно проверить, соответствует ли факт истине или нет, ложен или верен, то мнение можно характеризовать по принципу "справедливое или несправедливое". И опять-таки не суд должен решать, насколько то или иное мнение справедливо. Третий критерий – это контекст. Если статья помещена на странице новостей, то, скорее всего, в ней должны быть изложены факты, а если на странице с комментариями, то читатель и будет воспринимать статью как мнение. Четвертый критерий связан с употреблением художественно-выразительных средств. Ясно ли читателю, что в материале использованы такие фигуры речи, как метафоры, гиперболы и другие формы, присущие именно выражению мнения, а не факта? Если в статье сказано, что г-н N изнасиловал девушку, то речь, видимо, идет о факте, а если написано, что он изнасиловал землю-мать, то, естественно, это гипербола, ни о каком факте здесь не говорится и этот журналистский материал должен квалифицироваться как выражение мнения. Позднее был добавлен пятый критерий: если в журналистском материале наличествуют политические обвинения (типа "фашист", "Аль Капоне", "мафиози", "шарлатан", "бездарный политик" и т.п.), то в любом случае это будет выражение мнения. Но даже мнение должно быть основано на достоверных фактах, а не на слухах или фантастических умозаключениях журналиста. Достоверность является важным элементом в западной журналистике, и нейтральность репортажа является надежной защитой в тех случаях, когда истец пытается опровергнуть достоверность того или иного материала.

Демократическая пресса стремится к равномерному и беспристрастному освещению всех политических точек зрения в новостях. Такая тенденция существует как декларация. Тем не менее у аудитории существует мнение, что на самом деле, в реальности, это далеко не так.

Опрос 2010 г. граждан России показал такие настроения россиян на этот счет (Левада-центр)^[4]. Ответы на вопрос "Средства массовой информации в России в основном объективно информируют граждан о событиях, происходящих в стране и в мире или являются средством пропаганды и манипулирования общественным мнением?" распределились следующим образом: "Объективно информируют граждан о событиях, происходящих в стране и в мире" – 29%; "Являются средством пропаганды и манипулирования общественным мнением" – 52%; затруднились ответить – 19%.

Проинформировать о политике – это уже многое, что может сделать для него пресса. Даже просто сообщая о политике, пресса обеспечивает первую стадию рекламной эффективности: когда электорат может сказать "Я его знаю". Практически тут начинает действовать плюрализм прессы: разные газеты говорят о разных политиках.

Предвыборная ситуация в России накануне думских выборов в 2011 г. дает примеры в духе обсуждаемой проблематики. Так, "Независимая газета" пишет, что, "выйдя на финишную прямую, партии столкнулись теперь с проблемами другого порядка: притеснениями в проведении предвыборной агитации"^[5]. По мере приближения дня выборов появляется все больше сообщений от политструктур о притеснениях.

Компания "Медиалогия" составила рейтинг зарегистрированных политических партий по упоминаемости на трех федеральных каналах ("Первом", "России-1" и НТВ) в новостных выпусках с 27 сентября по 27 октября 2011 г. (табл. 9.2).

Таблица 9.2

Рейтинг зарегистрированных политических партий по упоминаемости на трех телеканалах

Партия	"Первый канал"	" Россия-1"	НТВ	Всего
"Единая Россия"	84	128	63	275
КПРФ	11	91	7	109
ЛДПР	11	77	5	93
"Справедливая Россия"	12	58	11	81
"Правое дело"	15	50	7	72
"Яблоко"	8	57	0	65
"Патриоты России"	7	23	0	30

Безоговорочный лидер – "Единая Россия" с результатом в 275 упоминаний. КПРФ, например, упоминалась в СМИ в два раза меньше – 109 раз. По-видимому, российская пресса избрала тут путь, неоднократно обсуждаемый в специальной литературе – "не всем сестрам по серьгам", а в соответствии с реальным представительством в сегодняшнем парламенте.

Понятно, что это приводит к еще большей консервации текущего положения вещей.

И все же возможности прессы тут не беспредельны. Общество реагирует на случаи, когда журналисты злоупотребляют этими возможностями. В "Известиях" находим рассказ о предвыборной ситуации 2004 г. в США журналиста М. Стуруа. Болеющий за Дж. Буша телеканал "Фокс" тяжело пережил поражение своего фаворита на президентских теледебатах и решил отомстить демократам. Главный политический обозреватель телеканала К. Камерон опубликовал на сайте "Фокса" памфлет, направленный против Керри. В памфлете, написанном в форме речи претендента, автор вкладывает в уста Керри такой пассаж: "Что за великолепные дебаты! Не правда ли, мои ногти выглядели прекрасно?! Я должен нравиться женщинам! Вау, я делаю маникюр!" Затем Керри провозглашает: "Да, я нравлюсь женщинам! Я метросексуален, а Буш – ковбой!" Накануне дебатов репортеры "Фокса" несколько раз сообщали в эфире, что Керри, готовясь к поединку, наманикюрился. Посыл – показать, как далек от народа Керри, богач и аристократ. Однако Камерон перегнул палку. Его памфлет превратился в бумеранг. Люди стали смеяться не над Керри, а над "Фоксом". Руководство телекомпании отозвало с сайта материал Камерона, заявив, что статья "была написана как шутка" и что "достойный сожаления промах произошел в результате усталости и плохого вкуса автора"^[6].

Информационные технологии обогащают и эту сферу. Так, популярный сайт YouTube становится одной из наиболее влиятельных сил в американской предвыборной кампании^[7]: с его помощью пользователи выставляют на всеобщее обозрение оплошности одних кандидатов и укрепляют позиции других. Команды кандидатов ничего не могут с этим поделать. Сервис содержит видеофрагменты, которые анонимно размещают разные люди. Сайт ежедневно посещают несколько миллионов человек. Видеофрагменты сделаны с таким расчетом, чтобы подчеркнуть лицемерие кандидатов, перемены их убеждений на противоположные.

В статье приводятся примеры, как три ведущих кандидата от республиканской партии оказались в неловком положении: видеоклипы, размещенные на YouTube, сравнили то, что они говорили ранее и что говорят сейчас. Исследователь общественного мнения Ф. Лунц говорит: "Это самая высшая степень проверки. Эти люди говорили то, что они говорили, это невозможно отрицать. Отныне YouTube владеет ситуацией".

Использование YouTube в политических целях отражает растущее влияние Интернета в целом: кандидаты все чаще обращаются онлайн за пожертвованиями в фонд своих кампаний и стремятся дотянуться до каждого из пользователей Интернета с помощью электронной почты, подкастов и онлайн-форумов.

В российской политике началась эра "Твиттера". Вслед за Д. Медведевым, который завел свой микроблог, сюда потянулись губернаторы и другие высокопоставленные лица^[8]. По мнению экспертов, "Твиттер" может привлекать партии не столько как информационная, сколько как мобилизационная технология; "Твиттер" дает мгновенную связь с большой аудиторией. Это позволяет собрать сторонников, координировать наблюдателей на выборах, выдавать в оперативном режиме текущую информацию. По мере приближения выборов активность в "Твиттере" как среде политической мобилизации усиливается.

Из-за распространенности Интернета могут возникнуть и новые формы участия граждан в общественно-политической жизни^[9]. Появляются все новые и новые концепции того, какой может быть прямая демократия через Интернет. Вопрос уже не в том, будет ли электронная демократия, а в том, какой она будет, какая ее модель реализуется. Среди многочисленных направлений развития электронной демократии на Западе в последнее время становится все популярнее Liquid Democracy. Идея довольна проста. В условиях прямой демократии люди должны иметь возможность принимать участие в решении любых задач власти. Однако граждане по определению не могут хорошо разбираться одновременно во всех проблемах. Liquid Democracy предполагает возможность граждан делегировать свои голоса другим участникам голосования, в том числе экспертам-специалистам или политикам от разных партий. Избиратели не выбирают депутатов, которые будут голосовать за них во всех ситуациях; они делегируют свой голос по решению каждой проблемы специальному эксперту.

Но такая форма голосования и принятия решений может привести к новой форме несвободы, своеобразной экспертократии. Те, кто смог создать себе репутацию специалистов в той или иной сфере, могут начинать борьбу за то, чтобы именно им делегировали максимум голосов, применять манипулятивные технологии, создавать мнимые экспертные репутации. Не будут дремать и нынешние классические политические партии, технологи, пиарщики и промоутеры. В этой ситуации неизбежно появление новой прослойки политических лоббистов, раскрученных псевдоэкспертов. Подлинная прямая демократия исключает доверительное управление голосами. Люди не могут быть экспертами во всех областях. Но они могут выслушать профессионалов, а затем с точки зрения логики и здравого смысла сделать свой выбор. Если у человека нет интереса, времени или желания участвовать в принятии решений в определенной сфере, он также не сможет адекватно выбрать эксперта но ней. Это создаст огромное поле для злоупотреблений и политических игр.

Обычные люди, запятые своими повседневными делами, не могут заниматься принятием управленческих решений. Лучший выход – наем электронными собраниями граждан руководства исполнительных структур на конкурсной основе (как акционеры нанимают топ-менеджмент своих предприятий) для осуществления ограниченных по времени проектов. В случае необходимости договоры с такими менеджерами могут быть досрочно расторгнуты. Такие управленцы всего лишь наемные работники. При такой системе управленческие структуры отделены от публичной политики, не имеют влияния на принятие принципиальных решений, не могут подменять собой прямую власть граждан, от которых полностью зависят. Автору кажется наиболее эффективной модель электронной демократии, которую он называет прямой викидемократией. Она основана на соединении принципа совместной работы граждан над решениями (как в Википедии) и общего голосования по всем спорным вопросам (как при прямой демократии). Люди могут вносить любые предложения по решениям и правки в них. Принятыми считаются только те предложения, которые поддержаны большинством проголосовавших. Люди должны сами выбирать темы, по которым хотят участвовать в работе и голосованиях. Тогда есть шанс, что сетевая демократия не породит новую прослойку профессиональных посредников-манипуляторов, охотников за голосами, использующих ее в своих корыстных интересах.

Главное, что в отличие от Liquid Democracy в прямой викидемократии сохранится главный принцип демократического голосования: один человек – один голос. Участники сети прямой викидемократии: сами выбирают темы, по которым участвуют в работе и принятии решений; предлагают проекты решений, вносят правки в эти проекты, участвуют в голосованиях по решениям сети; оперативно получают информацию об обсуждениях и голосованиях, мнения по "своим" темам выбранных ими экспертов; не могут делегировать другим право проголосовать вместо себя; принимают большинством голосов правки в тексты и конечные решения сети.

Возвращаясь к теме внимания СМК к политикам, зададимся вопросом: что в принципе определяет степень внимания СМК к разным политическим персонам? Перечислим возможные критерии отбора такой информации, не ставя перед собой задачи представить их в виде рейтинга. На отбор влияют как характеристики события, так и черты средства информации (его политические симпатии, массовый это орган или узкопартийный – ясно, что в первом случае палитра будет более насыщенной; природа самого информационного средства – аудио, видео или печатная пресса). Что касается характеристик события, следует учитывать масштаб происходящего, величину политического багажа личности, ее близость к вершинам политической пирамиды, экстремальность (катастрофа, скандал), известность личности, ее телегеничность, особенности публичного поведения и др.

Приведем пример из практики российской прессы, как она освещала предвыборную ситуацию 1995 г. перед выборами в Государственную думу. Было проанализировано 11 газет, ведущие информационные и аналитические программы трех телеканалов^[10]. Выяснилось, что разные газеты говорили о разных претендентах. Различия оказались очень значительными. Разница во внимании к наиболее часто упоминаемому в передаче лидеру и к наименее упоминаемому составляла в телепрограмме "Время" 80 раз, в выпусках "Сегодня" – 66 и в "Вестях" – 60 раз; "индекс избирательности" для "Известий" составил 213 раз, для "Правды" – 80, для "Московского комсомольца" – 40 раз и т.д.

Существует определенный соблазн расценить факт наиболее частого освещения определенного субъекта или фракции как проявление политических симпатий, пристрастий или даже партийной принадлежности, однако делать это следует с известной осторожностью, так как факторов, влияющих на такой расклад, может быть гораздо больше, и мы о них говорили. За приведенными данными может стоять как редакционная политика, так и усилия политических сил по созданию события, на которое откликнется пресса ("можно выступить, а можно не выступить по поводу вотума недоверия правительства", а значит – попасть или не попасть на телеэкран).

В рамках плюралистического демократического общества процесс формирования корпуса ньюсмейкеров в определенной мере происходит по законам массовых явлений, т.е. является стохастическим, вероятностным, зависимым от слишком большого числа факторов, чтобы они были проранжированы. Это и плод усилий политика с помощью связей с общественностью выйти на прессу, организовать событие в рамках своей внутрипартийной деятельности и автоматическое внимание к нему прессы уже потому, что он входит в этот корпус. Естественно, что лица, оказавшиеся в самом низу этого рейтинга ньюсмейкеров, будут реже появляться па страницах прессы. Это механизм существования массовой прессы.

Информационная политика партийной прессы, которая по определению ангажирована своей партией, в большей степени состоит в том, чтобы цементировать свой сегмент аудитории, и количественные диспропорции при освещении субъектов политического пространства приводят именно к этому. Казалось бы, обслуживая такой сегмент, газета "идет навстречу пожеланиям трудящихся", но, во-первых, это сужает ее экономические возможности (в условиях рынка такая газета обречена на вымирание, за исключением случаев, когда она существует за счет партийной кассы или поддерживается государством, как это делается в некоторых северных европейских странах), а кроме того, сужает возможности политика по расширению политического влияния.

Пресса, участвуя в деятельности политика по связям с общественностью, естественно, идет за событийным рядом, организованным самим политиком. Но и ее способность увеличить фактологическую информативность становится качественным признаком издания. Беспристрастная информация не является базой для упреков журналистов в политической ангажированности. Сложнее ситуация с оценками, комментарием журналистов. Здесь сфера применения пристрастий гораздо больше. Баланс в качественном издании создается за счет беспристрастной информации и отдельно, в других жанрах, за счет мнений по поводу тех или иных фактов. Главное, чтобы оценки, анализ, комментарии осуществлялись при участии социальных субъектов всего политического спектра. Главная задача журналистики – в организации общественного диалога, в обнародовании социальных интересов разных групп применительно к актуальным политическим дилеммам. Степень реализации такой задачи является актуальнейшей проблемой в нашем обществе на ближайшую перспективу.