Предмет социологии международных отношений
Более точный набор инструментов социологии международных отношений может быть извлечен из ее предметного поля, конфигурированного ключевыми понятиями. Сочетание деятельностного и поведенческого подходов дает возможность определить предмет социологии международных отношений как зафиксированную общественным сознанием, соглашениями или иными формами взаимодействия совокупность существенных трансграничных связей[1].
Предлагаемое определение учитывает фундаментальные категории места, пространства и движения, подчеркивает через трансграничность характерные особенности современного этапа развития международных процессов, делает видимым объект изучения и не сводит контакты через границы исключительно к межгосударственным взаимодействиям.
В социологии международных отношений используется ключевое понятие теории международных отношений – "международный порядок", представляющий собой совокупность норм, процедур и стилей, направленных на поддержание стабильности, регулирование межправительственных и транснациональных отношений. Международный порядок и режим устанавливаются суверенными государствами. Режимы могут быть формальными (Договор о нераспространении ядерного оружия, Киотский протокол, ВТО), но могут существовать неформально (G-8, Гринпис, маркированные в общественном сознании региональные совокупности – Скандинавия, Ближний Восток и др.). На практике они различаются по формату – глобальный охват (система Бреттон-Вудса, Договор о нераспространения ядерного оружия) и региональный диапазон (ОДКБ – режим коллективной безопасности государств, входящих в СНГ; ОБСЕ – режим кооперативной безопасности, охватывающий страны Северной Америки, ЕС и СНГ; соглашения между странами Бенилюкс и Скандинавии; СГПЗ – режим трансграничного сотрудничества государств Персидского залива, SAARC – режим регионального сотрудничества для стран Южной Азии и др.). Такие соглашения могут вмещать в себя множество территориальных систем или создавать новые пространственные рельефы, как это делают Россия, Бразилия, Индия, Китай и Южная Африка (БРИКС), формирующие транснациональный порядок связей внутри новой межконтинентальной структуры. Необходимость установления порядка или режима проистекает из желания государств- партнеров избежать конфликтов или организовать региональную систему международных связей.
Участие в международных режимах – добровольный акт. Неучастие свидетельствует о том, что для государства важнее сохранить в той или иной области независимое поведение и способ принятия решения. Этим, например, продиктована позиция Израиля, Индии и Пакистана относительно режима нераспространения ядерного оружия. Порядковые связи, как правило, устанавливаются с помощью многосторонних соглашений в форме международных организаций.
Теоретическое ОГЛАВЛЕНИЕ понятия "международная организация" оформилось в теории международных отношений после создания ООН. На базе модели Объединенных Наций возникло "универсальное сообщество, превосходящее отдельные государства и включающее всех их в свой состав"[2].
Социально-политические процессы конца XX в. нарушили международное равновесие, одним из условий которого являлась "холодная война" между двумя конфронтационными блоками. Коренные изменения среды международных контактов подвергли испытанию, казалось бы, незыблемые представления о центральной роли государства и "вторичности" многосторонних структур. Вместе с тем предположения о том, что в международных процессах участвует намного больше игроков, чем только государство и межгосударственные организации, были признаны эмпирически доказанными.
Введение в предметное поле международных отношений негосударственных акторов закрепилось в парадигме мировой политики, устанавливающей несводимость международных отношений к межгосударственным контактам (см. 2.3.1). Сегодня неправительственные организации (НПО) обладают консультативным статусом в системе ООН. Их правовое включение в международные процессы – одна из новых характеристик международных отношений. В то время как материальные ресурсы становятся достоянием транснациональных компаний, а контроль над финансовыми потоками переходит к банкам и территориальным системам, обладающим наибольшей активностью, неправительственные организации стремятся освоиться в роли строителей гражданского общества. В целом международные НПО действуют как посредники, предоставляя помощь своему учредителю.
В мирополитических исследованиях большой объем занимает изучение трансграничных процессов, в которых принимают участие государства, экономические и финансовые организации, неформальные объединения. Наибольшей активностью в этих процессах отличаются коммерческие структуры и НПО. Для обозначения явления, которое описывается понятием транснациональная компания (ТНК), могут быть использованы термины "транснациональная" (transnational), "многонациональная" (multinational), "глобальная" (global), "международная" (international) корпорация. ТНК – инструмент глобального рынка. Согласно критериям ООН, ТНК – это фирма, которая выполняет определенные формальные процедуры:
– наличие производственных ячеек не менее чем в двух странах;
– проведение согласованной экономической политики иод централизованным руководством;
– активное взаимодействие производственных ячеек друг с другом (обмен ресурсами и ответственностью).
Как особую разновидность транснациональной компании специалисты выделяют транснациональные банки (Всемирный банк, международные банки развития и пр.), занимающиеся кредитованием бизнеса и организацией денежных расчетов в международном масштабе.
В мирополитических исследованиях в отдельное направление сложилось изучение мировой системы массовой коммуникации, позволяющей наблюдать за поведением различных социальных групп и контролировать "рынок идей" с помощью влиятельных средств массовой информации. Исследовательским нолем в этом случае становятся социальные сети – Одноклассники, Вконтакте, MySpace, Facebook, Twitter и др., в которых люди общаются друг с другом и обмениваются различной информацией в виде пересылаемых текстов, фотографий, видео, становятся участниками формумов, знакомятся и т.п.
Парадигма мировой политики ориентирована на мировой (глобальный) порядок. В настоящее время предметом дискуссии являются три модели международного порядка: однополярный (пирамида американоцентризма), полицентричный (восходит к модели "европейского концерта", но с более сложной архитектурой влияний) и многоуровневая зависимость государств друг от друга, которую еще в начале века Ю. В. Ключников описывал как "тесную междузависимость". Методологическое значение понятия зависимость разработано в трудах западных исследователей международных отношений[3].
Все модели отводят активную роль международным организациям как инструменту многостороннего сотрудничества.
Международные организации включают в свой состав и развитые, и развивающиеся государства, способствуют развитию их контактов, пытаются сомкнуть линии разделения на "первый", "второй", "третий" и "четвертый" миры, но и институционализируют различия. Они действуют на всех этажах системы международных отношений и обладают способностью создавать механизмы контактов (сети, переговоры и пр.), устанавливая процедуры и нормы глобальной и региональной жизни.
Так в предметное поле СМО попадает международный регион. В международной среде регион выступает как уровневое понятие и является формой локализации и способом контроля узловой проблемы, характерной для социального пространства в зоне ее влияния. Известный российский ученый Николай Косолапов (ИМЭМО РАН) подчеркивает, что к проектированию международных регионов, как правило, причастны ведущие государства мира. Практика подверждает это наблюдение. Так, только в последнее десятилетие США инициировали создание Большого Ближнего Востока и Большой Центральной Азии, Франция – строительство Средиземноморского региона, Россия объявила о намерении преобразовать Таможенный союз в Евразийский.
В решении международных и внутренних проблем (территориальные и этнополитические конфликты, выявление социальных и региональных иерархий, установление политических границ, создание рынков, коммуникации, миграция, безопасность и пр.) регион выступает в роли территориального аттрактора, иногда описываемого как "целевое пространство". В работах академика РАН Василия Ивановича Жукова регион рассмотрен как опыт "территориальной глобализации"[4] (см. 2.3.3).
Линия активного участия в многосторонней деятельности, к которой относится и региональная интеграция, четко прослеживается во внешней политике Российской Федерации. Усиливая свои позиции в традиционных объединениях, Россия инициировала и реализовала создание Организации Договора о коллективной безопасности, Евроазиатского экономического сотрудничества, Таможенного союза – трех региональных международных организаций в рамках СНГ, вошла в число государств – основателей ШОС, межконтинентальной интеграционной группировки БРИКС.
В настоящее время приоритетным проектом в рамках СНГ является создание Таможенного союза, в котором участвуют три страны, предусматривающие его развитие в Евразийскую экономическую интеграцию, где будут созданы условия для строительства Евразийского Союза, включающего социокультурные аспекты интеграции.
Новые тенденции вплетают в мировую политику сотрудничество международных организаций с международными организациями (ЕС – АСЕАН, ООН – ОБСЕ, СНГ – ООН и т.д.).
Глобальные трансформации, вектор взаимозависимого развития общественных процессов в международной среде были интерпретированы в принятой па вооружение ООН концепции устойчивого развития. В условиях глобализации, взаимозависимости государств и народов, наличия значительных арсеналов оружия массового поражения, ограниченности жизненно необходимых природных ресурсов безопасность социальных отношений становится неделимой[5]. Параллельно с этим дискуссии выявили необходимость рамочного расширения понятия "международная безопасность", связанного с пониманием безопасности как определенного социального отношения, которое характеризуется взаимным доверием, отсутствием у сторон агрессивных целей и устремлений. Это привело к решению реформировать структуры многосторонней деятельности, включая ООН, ОБСЕ и др. Однако, когда в начале 1990-х гг. "стало ясно, что фундаментальная перестройка мировой политики эпохи холодной войны станет делом трудным, затратным и политически болезненным", на основе некоторых предположений был сделан вынужденный выбор в пользу консервации старой системы, в которой вопросы безопасности были отделены от вопросов развития[6]. По мнению президента Российского совета по международным делам (РСМД) Игоря Сергеевича Иванова, преодолеть разделительный барьер позволит "режимный подход" к вопросам региональной и глобальной безопасности. Разработка и внедрение в международную практику разнообразных режимов безопасности должны сопровождаться мерами повышения эффективности работы международных организаций.
В то же время не все международные учреждения имеют инструменты решения социальных проблем. Это направление развивают МОТ, Всемирная организация по здравоохранению, ЮНЕСКО, Программа развития ООН, а также Всемирный банк, разработавший модельные программы пенсионной реформы и университетского образования. В 2004 г. МОТ учредила Всемирную комиссию по Социальным аспектам глобализации. МОТ и Всемирный банк исходят из разных оценок глобальной социальной ситуации и, по сути, предлагают разные модели глобализации и межгосударственного сотрудничества.
П. А. Цыганков, разрабатывая социологический подход к понятию межгосударственного сотрудничеста, выделяет три элемента в сто содержании: общие цели государств-партнеров, ожидание ими выгод от ситуации, взаимный характер этих выгод. Такое понимание важно потому, что оно дает возможность отличать сотрудничество от несотрудничества как одностороннего поведения, в котором акторы не учитывают последствий своих действий для других, а также от бездействия, если оно не уменьшает отрицательных последствий для политики каждой из сторон. Разрабатывая критерии социологического анализа международных отношений, Й. Галтунг, например, предложил применять к каждому объекту соответствующую теорию, а при конструировании объекта применять принцип изоморфизма. На более позднем этапе Э. Гидденс усложнил исследовательские задачи, подчеркивая необходимость концептуализации процессов, раскрытия социальных концептов международных отношений. По мнению П. А. Цыганкова, эмпирические исследования международной среды (государство, транснациональная и социокультурная сферы) способны придать результативность сотрудничеству государств – участников СНГ. В этой связи он предлагает "присмотреться к духовно-психологическим измерениям новых независимых государств, таким как национальная память, идентичность, характер национального восприятия внешних угроз"[7].
Таким образом, фундаментальная проблема теории международных отношений – предотвращение войны и колоссальных человеческих жертв – помогает увидеть ученого- социолога не в роли регистратора социальной реальности через репрезентативную выборку индивидов, а как интегратора обработанных фактов, проверяющего[8] отдельные теоретические положения учений, которые составили общий контекст глобалистской парадигмы.
СМО лишена "заданности" в выборе объекта, свойственной теории международных отношений, и ограничений, которые накладывает на свой объект классическая социология. В этом смысле предложенная отечественным социологом Ж. Т. Тощенко парадигма жизни выводит развитие российской социологии международных отношений из методологического тупика, вводя в шкалу социологических оценок международных отношений категорию "парадокс" – специфическую форму противоречий, требующую глубокого выявления причинно-следственных связей между взаимоисключающими установками и ориентациями людей[9].
Обозначенные подходы лишь усиливают интерес к построению шкалы понятий социологии международных отношений. Этот интерес усиливается тем, что классические теории международных отношений – фундамент социологии международных отношений – создавались сообразно текущей ситуации и их изучение более соответствует задачам истории социологии.
С помощью теории реализма был создан "образ" международных отношений, установившихся в воюющем европейском конгломерате обществ XVII–XX вв.[10], но ее однофакторность не объясняет современное состояние международных отношений. И хотя значение военной силы в международных отношениях не перестало быть актуальным[11], война не является исчерпывающей формой политического насилия или единственным событием международной жизни. Апеллируя к доглобальным оценкам реализма, исследователь теряет определенную свободу выбора для концептуализации своего подхода, не находит места в своих анализах таким явлениям, как толерантность, партнерство, переговорный процесс, сужает основания стабильности. Без анализа и концептуализации изменений не происходит приращения новых знаний, требующих и включения новых категорий для диагностики современной ситуации.
Социология международных отношений, сохраняя традиционные представления об объекте, операционализирует разработанные гуманитарными науками категории – мир, война, сотрудничество, партнерство, союзничество и др. С помощью этих категорий социолог изучает глобализацию, регионализацию, модернизацию, трансформацию, транснационализацию международных процессов, конструирует предметное поле исследования.
Социология международных отношений стремится понять, объяснить и интегрировать цели и стремления субъектов-акторов, действующих на международной арене. Ее современное ОГЛАВЛЕНИЕ тесно привязано к мировой политике[12], влияние и распространение которой характеризуется сетевым политическим взаимодействием между важными акторами мировой системы. Под важным актором выступает автономный индивид или организация, контролирующие значительные ресурсы и участвующие в политических отношениях с другими акторами в трансграничной среде.
Конструируя свой объект, социолог "раскладывает" сеть: ее нити (связи, действия) протягиваются из внутреннего поля государства; пронизывают государство (деятельность транснациональных компаний); располагаются поверх государства (наднациональные функции международных организаций). Полученная виртуальная "бесконечность" международного пространства носит абстрактный характер, требующий превратить ее в конкретную реальность с помощью эмпирических данных. Таким образом, социологическим объектом, позволяющим наиболее эффективно раскрыть и ранжировать международное событие (ситуацию), определяются взаимодействующие территориальные общности и индивидуумы, участвующие в трансграничных процессах социокультурного и экономического характера.
Социология международных отношений изучает геополицентричный мир, связывающийся в деятельностное целое через взаимодействия межправительственных и неправительственных организаций, социальных групп, государственных бюрократий и транснациональных акторов. Она не концентрируется на проблеме "первичности" государства, что характеризует представителей политических наук, но выясняет все его институциональные возможности в социальной практике. Это обстоятельство связано с содержательным и структурным особенностями формирования современных центров социокультурного притяжения.
Поэтому наряду с категориями, разработанными в теории международных отношений (государство, международные организации, международный порядок, безопасность, угрозы и пр.), в категориальный аппарат СМО включены такие феномены, как международный регион, неправительственная организация, социальные движения, социальная безопасность, международное общественное мнение и др., обогащающие и уточняющие современный контент международных отношений.
До недавнего времени конструирование системы социальной безопасности относилось к внутренним функциям государства. Однако в середине 1990-х гг. ответственность за социальную безопасность постепенно принимают на себя Мировой банк, Программа развития ООН и другие международные организации, добиваясь скоординированных изменений социальной политики государств в области пенсионной реформы, здравоохранения и образования.
Даже неполный обзор концептуальных понятий показывает, что система международных отношений отличается многовариантностью и множественностью связей, всякий раз выявляя новые источники когерентности, т.е. "условия образования огромного множества типов структурированного коллективного поведения"[13]. В социологии это явление было осмыслено Чарльзом Кули в концепции "малой группы". Другой американский социолог – Теодор Миллз – включал в этот вид объединения два и более индивида, состоящие друг с другом в целевых контактах и придающие этим контактам особое значение. Он исходил из того, что каждый человек является членом пяти-шести групп, поэтому количество малых групп превосходит общую численность человечества. И если добавить к ним группы, имевшиеся в прошлом, и группы, которые будут существовать в будущем, то общее количество групп достигнет многих и многих миллиардов, опережая по количеству и число обществ, и число людей, которые когда-либо жили и будут жить на Земле. Подобное видение международных процессов начало обретать своих сторонников в 1980-х гг., когда модернисты и плюралисты увязли в терминологических спорах.
В то время как модернисты обвиняли традиционалистов в размытости и метафоричности их категориального аппарата и спрашивали, что такое "баланс сил" и как его измерить, упреки традиционалистов были связаны с неприятием концепций, в которых ключевая роль в объяснении внешней политики отводится поведенческому аспекту индивидуумов. Они утверждали, что изучение международных отношений и внешней политики никогда не может стать такой же точной наукой, как физика или математика. В качестве главного аргумента они использовали влияние субъективного фактора, которое, по их мнению, в международной политике настолько велико, что международные отношения как самостоятельная дисциплина – скорее искусство, нежели паука.
Социология международных отношений использовала "малую группу" как фундамент своих построений с самого начала своего появления (см. 3.1), опередив политические науки примерно на три десятилетия.
Внутри названных школ существуют автономные направления. С одной стороны, огромное количество концепций является свидетельством актуальности феномена международных отношений. С другой стороны, этот же факт заставляет признать, что, умея выделить наиболее важные и существенные процессы, максимальное число феноменов, объяснить явления прошлого, настоящего, ни одна из них не набрала большой объяснительной силы. Примат эмпиризма в социологии ориентирует исследователя на событие, которое уже произошло. Однако данная методологическая специфика не лишает, а оттачивает прогностические и проектирующие возможности социологии международных отношений.
Все теории историчны, появились в определенных обстоятельствах для решения конкретных событий. Часть ученых использует дедуктивный метод, применяя общие положения к частным случаям. Например, экономические теории исходят из того, что люди стремятся ко все большему удовлетворению своих потребностей и получению максимальной для себя материальной выгоды. Другие специалисты строят свои теории на основании обобщения частных феноменов, идут от частного к общему. В целом большинство теорий, связанных с международными феноменами, носит индуктивный характер. Это объясняется спецификой международной жизни, политическими, культурными и личностными особенностями исследуемых объектов, а также чрезвычайной зависимостью международных отношений от политических факторов. Отбор фактов, таким образом, никогда не бывает свободным. Объяснение феномена не начинается с нуля. Но в справочниках нет ответов на конкретную ситуацию, ее необходимо проанализировать и выдать рекомендации, иными словами, концептуализировать. Экстраординарная востребованность новых подходов объясняется появлением нового фактора: на рубеже II и III тысячелетий появилось глобальное человеческое сообщество. Это реальность XXI в., которая заставляет проектировать будущее.
В области международных отношений различные теории объясняют одни и те же феномены, по-разному интерпретируя их смысл. Однако в этой сфере "акцепты" теоретического знания обладают функцией, формирующей дальнейшие действия и даже типы общества (например, общества рыночной и плановой экономик). Социология международных отношений не рассматривает "акценты", она высвечивает структуру реально существующих социальных связей в выбранном фрагменте международных отношений.