Право ссудополучателя

"Но договору безвозмездного пользования (договору ссуды) одна сторона (ссудодатель) обязуется передать или передает вещь в безвозмездное временное пользование другой стороне (ссудополучателю), а последняя обязуется вернуть ту же вещь в том состоянии, в каком она ее получила, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором" (и. 1 ст. 689 ГК). Может ли идти речь о вещном праве ссудополучателя, если таковое, в силу прямого указания закона, состоит из одного лишь правомочия пользования вещью и вовсе не включает в себя возможности ссудодателя владеть ею? Если бы это было так, то, очевидно, постановка обсуждаемого здесь вопроса и вправду была бы бессмысленной — перед нами было бы еще одно относительное право таинственной природы, подобное праву субарендатора, временного жильца или члена семьи нанимателя по договору коммерческого найма. Тем не менее, вопрос сей ставится и обсуждается по следующим причинам.

Если речь действительно идет о предоставлении вещи ссудодателю только лишь в пользование, то почему же ГК называет такое предоставление передачей вещи — обозначает его термином, указывающим именно на процесс физического перемещения вещи из сферы фактического господства одного лица в сферу фактического господства другого, т.е. на процесс передачи владения (см. п. 1 ст. 224 ГК)? Случайность исключается, ибо одна из главных обязанностей ссудополучателя обозначена как обязанность по возврату вещи, т.е. термином, опять-таки предполагающим передачу владения вещью; кроме того, во всех последующих статьях гл. 36 ГК идет речь именно о передаче и возврате вещи, т.е. действиях по изменению фактического владельца вещи^[1].

О передаче вещи не только в пользование, но и во владение ссудополучателя прямо говорит сам ГК. Так, в уже цитированном п. 1 ст. 689 указывается на то, в каком состоянии должна находиться возвращаемая вещь — "...в том состоянии, в каком она ее получила, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором". Коль скоро законодатель помещает такое постановление в ГК, то, следовательно, он исходит из предположения о том, что вещь предоставляется ссудополучателю таким образом, что ссудодатель теряет контроль как над процессом использования вещи, так и за ее текущим состоянием. Такого просто не может быть, если вещь предоставляется исключительно в пользование ссудополучателя с сохранением владения за ссудодателем.

Затем, на фоне отсутствия у ссудополучателя правомочия владения предметом ссуды, чрезвычайно странно выглядели бы обязанности ссудополучателя по его содержанию, а также по его текущему и капитальному ремонту, возложенные на него ст. 695 ГК. Да, разумеется, иное может быть предусмотрено договором безвозмездного пользования. В каком случае это самое "иное" можно было бы предусмотреть? Как раз тогда, когда стороны, в отступление от общего законодательного правила, заключают договор исключительно пользовательской ссуды, ссуды, не соединенной с передачей предмета пользования во владение ссудополучателя.

Еще более нелогично выглядела бы ст. 696 ГК, переносящая на ссудополучателя риски случайной гибели и повреждения полученной в ссуду вещи^[2]: как мог бы ссудополучатель их нести, если бы не имел возможности фактически господствовать над вещью?

Наконец, в той же, 696-й статье, а также в ст. 697 и в п. 1 ст. 698 ГК упоминается о наличии у ссудополучателя фактической возможности передать предмет ссуды без согласия ссудодателя третьему лицу, т.е. о его возможности контролировать доступ посторонних лиц к чужой вещи. И пусть се реализация выходит за пределы прав ссудополучателя, для нас сейчас важно лишь простое се наличие, свидетельствующее о поступлении предмета ссуды в фактическое господство (владение) ссудополучателя.

Очень показательно сравнение используемой в определении терминологии со словарным запасом ст. 606 ГК, определяющей договор аренды как договор, обязывающий арендодателя к предоставлению вещи. Предоставление — понятие более широкое, обнимающее собою как случаи передачи вещи (владения вещью) арендатору, так и случаи простого допуска арендатора к вещи, остающейся при том во владении арендодателя. Техника предоставления вещи во исполнение заключенного договора аренды может разниться в зависимости от содержания предполагаемых к установлению прав арендатора — будет ли это право аренды владельческой (и тогда необходима передача владения), или же пользовательской (в таком случае передавать владения вещью не нужно, арендатора достаточно допустить к вещи). Подобной "двойственности" в содержании прав ссудополучателя не наблюдается; соответственно, нет и различия в технике предоставления ему вещи ссудодателем. Если согласиться с тем, что право ссудополучателя ограничивается одной лишь возможностью пользования вещью, то нормативное определение договора ссуды станет попросту непонятным: для чего нужны передача вещи и ее возврат, если ссудополучатель не имеет права на владение ею? Отсюда следует, что наше предположение о содержании права ссудополучателя было неверным. Право ссудополучателя включает в себя не только правомочие пользования, как это указано в п. 1 ст. 689 ГК, но и правомочие владения предметом ссуды.

Не менее показательно и то, что в разбираемом нами Учебнике данная проблема просто не замечается. Так, доц. В. С. Ем, являющийся автором главы, посвященной правоотношениям по использованию чужих вещей, непосредственно вслед за определением п. 1 ст. 689 ГК, говорящем только о пользовании ссудополучателя, без каких-либо оговорок прямо заявляет: "Предмет ссуды передается ссудополучателю во владение и пользование, но не в потребление"^[3]; "...по договору ссуды вещь остается собственностью ссудодателя, а ссудополучателю предоставляется лишь во владение и пользование" (выделение авторское — В. В.); наконец, рассматривая частный вопрос (о субъекте возмещения вреда, причиненного в процессе эксплуатации полученного в ссуду транспортного средства), В. С. Ем прямо называет ссудополучателя "...титульным владельцем источника повышенной опасности"^[4]. Неоднократно говорится им также о передаче и возврате предмета ссуды, т.е. совершении с вещью таких действий, которые направлены именно на перенесение фактического владения ею.

Таким образом, не подлежит никакому сомнению, что право ссудополучателя включает в себя, по крайней мере, по общему правилу, возможности (правомочия) владения и пользования чужой (индивидуально-определенной) непотребляемой вещью. Больше того, моментом возникновения такого права является момент поступления вещи в фактическое владение ссудополучателя. Титульное владение суть состояние, ориентированное против всех других лиц и значит — подлежащее облечению в форм)' абсолютного субъективного права. Абсолютное же субъективное на чужую вещь называется ограниченным вещным правом. Следовательно, право владеющего ссудополучателя (право ссуды) является ограниченным вещным правом^[5].

Попробуем поверить положения действующего законодательства посредством сделанного нами вывода. Если он правилен, то мы должны найти в законодательстве указания о том, что право владеющего ссудополучателя как право абсолютное, пользуется абсолютной защитой и обладает нормативно определенным ОГЛАВЛЕНИЕм^[6], как право ограниченное вещное — обладает свойством следования за своим объектом, наконец, в случае, если его объектом является недвижимая вещь, оно должно подлежать государственной регистрации. Из этих четырех положений прямого нормативного закрепления удостоились только два — законодательная содержательная определенности и свойство следования^[7]. Абсолютная защита права ссудополучателя, хотя и прямо не закреплена законом, но выводима из п. 4 ст. 216 и ст. 305 ГК; что же касается необходимости государственной регистрации права ссудополучателя, то отсутствие нормативного указания об этом представляет собой "пробел в законодательстве", поскольку "...право ссуды — весьма серьезное обременение недвижимого объекта, информация о котором важна для его потенциальных приобретателей".

Не препятствует ли сделанной нами квалификации безвозмездный характер договора, являющегося основанием возникновения права ссуды? Ничуть. Данный вопрос — об основательности предоставления субъективного права — не постулирует его в каком-либо качестве, ибо не оказывает влияния на его юридическую природу. Ведь никого не смущает вещная природа права собственности, приобретенного по договору дарения, права пожизненного наследуемого владения или безвозмездного срочного пользования земельным участком, как, впрочем, и бесплатное сервитутное право. В отношении же таких вещных прав, как право залога и право удержания вопроса о безвозмездном или возмездном характере их возникновения поставить просто невозможно. В. С. Емом отлично показано, что безвозмездный характер договора ссуды оказывает непосредственное влияние лишь на обязательственные правоотношения его сторон: положение ссудодателя несколько облегчается, а ссудополучателя, напротив, отягощается. Так, уже отмечалось, что заключение договора ссуды не создает у ссудополучателя требования о предоставлении ее предмета (ст. 692 ГК); в отношении же полученной вещи ссудополучатель должен нести расходы по ее содержанию, текущему и капитальному ремонту (ст. 695); напротив, ссудодатель чувствует себя существенно легче, скажем, в вопросе об ответственности за недостатки предоставленной вещи, нежели арендодатель его "коллега" по возмездному договору идентичной направленности.