Право хозяйственного ведения

И все-таки, несмотря на все, органически присущие ему отклонения и аномалии, право хозяйственного ведения здорово похоже на ограниченное вещное право. Оно является производным от права собственности, т.е. не может быть установлено на имущество, не имеющее собственника; оно не существует в отрыве от права собственности. Это обстоятельство не может не заставить усомниться в справедливости выставленного ранее аргумента contra, касающегося объекта права хозяйственного ведения. Или таковым является имущественный комплекс (и тогда рассуждения о его производном характере от права собственности на "комплекс" лишаются предмета и содержания), или, все-таки, право хозяйственного ведения устанавливается на вещи, имеющие собственника; но в таком случае, его объектами являются сами эти вещи, а не их комплексы.

Если мы останавливаемся на последнем взгляде, то рассмотрение права хозяйственного ведения в числе ограниченных вещных находит себе дополнительное обоснование, причем, такое, на котором внимание ученого остановилось далеко не в той степени, которая была бы сообразна его действительной гражданско-правовой значимости. Об этом свидетельствует тот факт, что в продолжение буквально нескольких страниц ученый дважды изменяет свои воззрения. Так, если на с. 162 т. 2 Учебника (см. предыдущую сноску) он говорит о производном характере права хозяйственного ведения от права собственности, т.е. признает объектами права хозяйственного ведения субстанции, способные к закреплению за управомоченным лицом на праве собственности, т.е. вещи, то уже на следующей (163-й) странице ученый заявляет, что объектами прав хозяйственного ведения и оперативного управления являются имущественные комплексы и даже берет термин "ограниченное вещное" право в кавычки. То же наблюдаем и на с. 165. А еще раз перевернув страницу, мы обнаруживаем заявление о том, что права хозяйственного ведения и оперативного управления возникают с момента фактической передачи соответствующего имущества субъектами этих прав, т.е. с момента индивидуализации вещей, составляющих комплекс (см. с. 164). О каких вещах речь, если объектом права хозяйственного ведения является имущественный комплекс — правовая оболочка, фикция?!

На той же странице автором воспроизводится норма п. 2 ст. 295 ГК, ограничивающая унитарное предприятие, владеющее имуществом на праве хозяйственного ведения, в самостоятельном распоряжении недвижимыми вещами — объектами вещных прав. На каком основании? Очевидно, на том, что эти вещи являются объектами... права хозяйственного ведения унитарного предприятия. Ясно, что не определившись, что же все-таки является объектом права хозяйственного ведения — вещи в составе комплексов, или сами комплексы — весьма проблематично сделать точный вывод о природе этого субъективного права.

Затем, ОГЛАВЛЕНИЕм права хозяйственного ведения являются возможности унитарного предприятия — его обладателя "...владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом публичного собственника, в пределах, установленных законом или иными правовыми актами". В этом определении заключено два признака, которые прежде безоговорочно использовались для причисления субъективных прав к числу вещных. (1) ОГЛАВЛЕНИЕ права хозяйственного ведения заключается в активных действиях управомоченного лица непосредственно по отношению к своему объекту и (2) оно императивно определено законом или иными правовыми актами. Почему они "не сработали" в этот раз? Рискнем предположить, что по причине недостаточной определенности взглядов ученого на объект права хозяйственного ведения: здесь им вновь декларируется, что "объектом данного права является имущественный комплекс".

Далее, характеризуя соотношение права хозяйственного ведения с правом собственности на его объект, ученый пишет, что "собственник... ни при каких условиях не вправе изымать или иным образом распоряжаться имуществом... унитарного предприятия, находящимся у него на праве хозяйственного ведения"1. Иными словами, возможности, образующие право хозяйственного ведения, неприкосновенны (как и всякие иные субъективные права), а, кроме того, охраняются от вмешательства любых других лиц, включая самого собственника, т.е. имеют абсолютную защиту. Первая часть вывода доказывает, что возможности собственника по отношению к созданному им унитарному предприятию не составляют содержания отношений власти-подчинения, а носят гражданско-правовой характер; вторая же его часть обычно использовалась Е. А. Сухановым и В. С. Емом для обоснования вещной природы целого ряда субъективных прав. Почему она не использована для этой же цели теперь (применительно к праву хозяйственного ведения) можно только гадать.

Наконец, Е. Л. Сухановым признается, что в составе права хозяйственного ведения наличествует свойство следования за своими объектами, "...характерное для ограниченных вещных прав". И если по нашему мнению, это свойство не говорит ни в пользу, ни против вещной природы того или иного субъективного права, то для автора Учебника оно ранее всегда было безусловным признаком "вещности" характеризуемого им субъективного права. Почему же оно перестало быть таковым теперь? И этот вопрос остается без ответа.

Конечно, у права хозяйственного ведения есть ряд свойств, не присущих другим вещным правам. Все они уже назывались выше — специалитет субъектов, которым эти права могут иметь, затем — их объект, возможность произвольного прекращения волей собственника^[1], и, наконец, ограничение в своем осуществлении рядом возможностей собственника. Но, как было отмечено выше, ни один из этих факторов не имеет отношения к обсуждаемой проблеме, ибо не вынесен ни в число родовых признаков понятия вещных прав в целом, ни в число видовых признаков понятия об ограниченных вещных правах.

Пока запомним заданные многочисленные вопросы, сводящиеся, в общем, к одному (как случилось, что характеристики, ранее бывшие верными признаками вещной природы прав, в случае с хозяйственным ведением вдруг внезапно перестали быть таковыми?) и обратимся к тем признакам, которые присущи другому субъективному праву сомнительной (то ли вещной, то ли нет) природы — праву оперативного управления.