Постструктурализм

Постструктурализм родился не после "смерти" структурализма, а как бы пророс в тех "трещинах", которыми изобиловала монолитная структуралистская конструкция. У структурализма и поструктурализма есть общая проблематика: например, проблематизация понятия "произведение". Но если структурализм подменил бытие этого произведения бытием бессознательной структуры, то постструктурализм - столь же бессознательной, многомерной диахронической глубиной его текста (интертекста). Соответственно, принципу однозначного "структурного объяснения" произведения постструктурализм противопоставил принцип его "множественного прочтения". Поструктуралистская критика структурализма - это критика его статики в пользу динамики, понятой как "недиалектическое движение" не ведающего ни начала, ни цели, ни истины, на лжи, ни правоты, ни вины.

Постструктуралисты стремились "децентрировать" структуру, показать, что у нее есть своя изнанка - неструктурные и неструктурируемые силы, сопротивляющиеся упорядочиванию. Это был интеллектуальный протест против принципа власти, воплощенного в самой идее структурной упорядоченности мира, репрессивной власти центра. Подобно структурализму, французский постструктурализм тоже не избежал русского влияния. Основополагающие понятия М. М. Бахтина стали поструктуралистскими понятиями, среди них - "различие", "децентрация", "множественность", "полилог". Роль пионера во французском поструктурализме принадлежит Ю. Кристевой, но ее классиком стал Р. Барт.

Французский литератор и теоретик культуры, философ Ролан Барт (1915-1980) в статьях и эссе "От произведения к тексту", "Удовольствие от текста", "Смерть автора" разработал методологию познания не только литературных текстов, но и любых объектов культуры, которые могут быть прочитаны как текст, в том числе сама культура может быть определена как текст. Текст - это память, в атмосферу которой погружается любой писатель, независимо от того, впитывает он ее сознательно или бессознательно. Поэтому любой текст по самой природе является одновременно и произведением, и интертекстом. Текст - это то, что сказалось в произведении. Произведение замкнуто, сводится к определенному означаемому, оно "в лучшем случае шло символично, его символика быстро сходит на нет <...> текст всецело символичен; произведение, понятое, воспринятое и принятое во всей полноте своей символической природы, - это и есть текст". Текст имеет диахроническую глубину, недоступную для структурного анализа; это культурная память произведения, в которой хранится множество кодов. Под культурным кодом Р. Барт предлагал понимать все уже виденное (читанное, слышанное), которое позволяет сформировать различные ассоциативные поля. Все цитации, которые читатель улавливает в тексте, это языки культуры - старые и новые, которые проходят сквозь текст и создают мощную стерефонию.

Бартовское понятие "произведение" в целом соответствует понятию "фено-текст", введенному французским лингвистом Юлией Кристевой (р. 1941). Фено-текст, по Ю. Кристевой, есть готовый, твердый, иерархически организованный, структурированный семиотический продукт, обладающий вполне устойчивым смыслом. "Фено-текст" - это реально существующие фразы естественного языка, это различные типы дискурса, это любые словесные произведения, предназначенные для прямого воздействия на партнеров по коммуникации. Структурная семиотика как раз и занимается формализацией, классификацией систем, образованных фено-текстами.

Но фено-текст - это всего лишь авансцена семиотического объекта; за ним скрывается "вторая сцена", где происходит интенсивная семиотическая работа по производству фено-текстового смысла. Эту "вторую сцепу" Ю. Кристева и назвала гено-текстом. Гено-текст - это суверенное царство "различения", где нет центра и периферии, нет субъектность, нет коммуникативной задачи; это неструктурированная смысловая множественность, обретающая структурную упорядоченность лишь на уровне фено-текста. Бартовское понятие текста соответствует кристевскому гено-тексту. Поэтому сам переход от структурализма к постструктурализму мыслится Р. Бартом как переход от анализа произведения к текстовому анализу. Текст, таким образом, не отменяет ни самого произведения, ни необходимости его анализа прежними, в том числе и структурными, методами; он просто находится по ту сторону произведения. Текстовый анализ способствует осознанию не авторской интенции, а контекста культуры, в которую вплетен данный текст. Целью анализа текста будет установление игры множества смыслов.

Особую стратегию работы с текстом предложил французский философ Жак Деррида (1930-2004). Изобретенный им метод деконструкции заключался в том, чтобы, "разобрав" монолитное здание произведения, и максимально дезорганизовав его элементы, подорвать тем самым его власть и высвободить максимально число разнородных текстовых смыслов. Первые постструктуралистские статьи Ж. Деррида - "Сила и значение", затем последовали такие программные работы как "Фрейд и сцена письма"(1966), "Театр жестокости и завершение представления" (1966), "Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук" (1966). Эти и другие статьи первой половины 1960-х гг. были объединены автором в сборник "Письмо и различие" (1967).

По наблюдению теоретика литературы и переводчика французских текстов Г. К. Косикова, общей чертой структурализма и постструктурализма является критика автора-субъекта, его сознания и литературного произведения в качестве продукта этого сознания, хотя критика ведется с разных позиций и преследует разные цели. Если для структурализма структура - это самодостаточное целое, не нуждающееся ни в адресате, ни в коммуникативной ситуации, ни в авторе, а сам автор - не более чем простой исполнитель структурных предписаний, то с точки зрения постструктурализма - это воплощенный логоцентризм, а авторское "я" - тиран, осуществляющий с помощью произведения террор монологической истины. Постструктурализм объявляет войну на два фронта - и против структуры, и против автора как против двух "агентов логоса", подавляющих всякое разноречие чинящих насилие над действительностью. С одной стороны, децентрация структуры призвана высвободить такие внеструктурные элементы как "излишки", "резервы", "края", "поля", "исключения", "семантические случайности", "безумие", "инакомыслие" и т.п. - одним словом, любые беспорядки, подрывающие структурную устойчивость. С другой - твердому "смыслу", опредмеченному в произведении, противопоставляется неконтролируемое множество "желаний", свободно блуждающих по тексту и являющихся подлинным источником "говорения", которое происходит за спиной не только произведения, но и его структуры. Это анонимное "говорение" и есть письмо - орудие "текстовой работы", проникающей в "трещины", "щели" и "потаенные уголки" структуры, дестабилизирующей любые устойчивые оппозиции. "Работа письма" - это бесконечные оговорки, смещения, хитрости и уловки, сопротивляющиеся диктату структуры. "Письмо" - это вопль индивида, протестующего против коллектива, вопль исключения против правила и, в конечном счете, хаоса против космоса.

Постструктуралисты подрывают представление о референции, о бытии как присутствии. Претензии на репрезентацию, на соотнесение текстов культуры с реальностью несостоятельны, означаемое не существует, оно - всегда лишь иллюзия. Постструктурализм в сугубо концептуальном отношении может быть рассмотрен как наиболее фундаментальная теоретическая предпосылка постмодернизма. В отношении же персональном невозможно исчерпывающе четкого дистанцировать постструктуралистский и постмодернистский этапы развития творчества того или иного автора.