Постановления Европейского Суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации

Какова юридическая сила постановлений ЕСПЧ в России?

Статья 6 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" предусматривает, что обязательность на территории РФ постановлений международных судов определяется международными договорами РФ.

Согласно ст. 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. государства обязались исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами.

В соответствии с положениями Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" постановления ЕСПЧ, принимаемые в отношении Российской Федерации, являются составной частью правовой системы России. Указанные судебные акты обязательны для всех государственных и муниципальных органов. Более того, эти постановления Суда являются юридическим фактом для пересмотра но вновь открывшимся обстоятельствам судебных решений, принятых национальными судебными органами. Так, согласно ч. 4 ст. 413 УПК РФ новым обстоятельством, являющимся основанием для возобновления производства по уголовному делу, является "установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное: а) с применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод; б) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод".

В соответствии с ч. 7 ст. 311 АПК РФ "установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения, по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека", расценивается судом как вновь открывшееся обстоятельство и является основанием для пересмотра судебного акта.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного нрава и международных договоров Российской Федерации" Судебному департаменту при Верховном Суде РФ рекомендуется обеспечивать информирование судей о практике ЕСПЧ, в особенности по поводу решений, касающихся Российской Федерации, путем направления аутентичных текстов и их переводов на русский язык.

Согласно п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 3, Пленума ВАС РФ № 2 от 04.02.2010 "О Регламенте Дисциплинарного судебного присутствия" основаниями для пересмотра решения Дисциплинарного судебного присутствия по вновь открывшимся обстоятельствам являются: "установленное Европейским Судом по нравам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении дела Дисциплинарным судебным присутствием, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека".

Пункт 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.06.2011 № 52 "О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам" гласит следующее. Согласно п. 4 ч. 3 ст. 311 АПК РФ с заявлением о пересмотре судебного акта по новым обстоятельствам в связи с установленным ЕСПЧ нарушением положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела могут обратиться лица, участвовавшие в деле, в связи с принятием решения по которому состоялось обращение в ЕСПЧ, а также иные лица, не участвовавшие в данном деле, о нравах и обязанностях которых арбитражный суд принял судебный акт.

Всячески приветствуя важное значение, которое придается законодателем (а вслед за ним и высшими судами) постановлениям ЕСПЧ, не вполне можно согласиться с подходом об актах Суда как "вновь открывшихся" или "новых" обстоятельствах. По нашему убеждению, речь должна идти о другом. КСЧП проверяет, соблюдена ли в конкретном деле Конвенция 1950 г. или нет. Обстоятельство неправильного применения (или неприменения) Конвенции имеет место уже момент вынесения решения государственного органа, которое потом "обжалуется" в ЕСПЧ. Иными словами, нарушение Конвенции уже существовало; его просто "не увидели" (или не захотели увидеть). Какое же это "новое" обстоятельство? Следовательно, с точки зрения Конституции РФ (а также норм УПК, АПК) имело место нарушение международного договора и положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ — если договор устанавливает иное правило, чем закон, то применяется договор. Полагаем, что в этом случае должно действовать другое правило: решение государственного органа подлежит отмене, поскольку оно нарушает норму материального или процессуального права.

В целях имплементации все постановления ЕСПЧ условно можно подразделить на две категории: постановления, принятые Судом в отношении государства-ответчика, и постановления в отношении иных государств — участников Конвенции.

В соответствии со ст. 46 Конвенции 1950 г. государства обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами. В своем первом решении Суд отметил, что в соответствии со ст. 53 Конвенции "только государства — участники Конвенции, являющиеся "сторонами в споре", обязуются выполнять решения Суда".

Постановления, принимаемые Судом в отношении иных государств — участников Конвенции, формально не являются обязательными для стран, не являвшихся участниками соответствующего дела. Однако данные акты не могут не учитываться в правоприменительной практике национальных судов Решение Суда дает толкование Конвенции и в этом смысле обязательно для всех стран — участниц Конвенции.

Бывший Председатель ЕСПЧ Р. Рисдал подчеркивал, что этим "они только выполняют основное обязательство, под которым они подписались на основании статьи 1 Конвенции, а именно: обеспечить соблюдение прав и свобод любого лица, подпадающего под их юрисдикцию, так как они изложены в Конвенции, но одновременно с учетом толкования, даваемого им Судом в своих решениях". Принимая постановление по конкретному делу, Суд, как правило, ссылается на ранее принятые им судебные акты. Постановления ЕСПЧ не обладают признаком нормативной новизны, поскольку представляют собой толкование и разъяснение, раскрывают смысл и ОГЛАВЛЕНИЕ отдельных положений Конвенции, является по своей сути правоприменительным актом, не создают новых норм права. Толкование Конвенции ЕСПЧ становится обязательным образцом для решения аналогичных дел всеми государствами.

Решения и постановления, вынесенные судом ранее, являются правовым инструментарием, который используется Судом для принятия решения по аналогичному делу. ЕСПЧ постановил, что будет исходить из ранее принятых решений по "неоспоримым соображениям", например, "для обеспечения того, чтобы толкование Конвенции отражало общественные изменения и продолжало соответствовать требованиям сегодняшнего дня".

Следовательно, под "практикой" Суда необходимо понимать постановления Суда, вынесенные не только в отношении Российской Федерации, но и других стран — участниц Совета Европы и из которых Суд исходит при рассмотрении конкретных дел.

В документах высших судов РФ это обстоятельство неоднократно подтверждается. Например, высшие суды РФ, мотивируя свои решения, ссылались на следующие постановления ЕСПЧ.

A) ЕСПЧ "признает возможной отмену вступившего в законную силу судебного решения только в исключительных обстоятельствах (см. Постановление по делу "Брумэреску (Brumarescu) против Румынии" (28 октября 1999 г.))".

Б) Исходя из правового характера Российской Федерации как государства, в котором отрасли законодательства образуют систему взаимосвязанных элементов, а также в силу конституционных принципов соразмерности, равенства и справедливости подобные меры должны быть адекватными защищаемым ценностям и действительно необходимыми с точки зрения законодательства. Это корреспондирует п. 1 ст. б Конвенции 1950 г. в его понимании ЕСПЧ, указавшим в Постановлении по делу "Хорнсби (Hornsby) против Греции" (19 марта 1997 г.), что исполнение решения, вынесенного любым судом, должно рассматриваться как неотъемлемая часть "права на суд", поскольку это право стало бы иллюзорным, если бы правовая система государства позволяла окончательному, обязательному судебному решению не действовать, что нанесло бы ущерб одной из сторон.

B) 11олитические партии являются формой ассоциации, существенно важной для должного функционирования демократии (Постановление по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции (United Communist Party of Turkey) и другие против Турции" (30 января 1998 г.)). Свободные выборы и свобода политических партий лежат в основе любой демократической системы, взаимосвязаны и укрепляют друг друга (Постановления по делу "Матье-Моэн (Mathieu-Mohin) и Клерфейт (Clerfayt) против Бельгии" (2 марта 1987 г.) и по делу "Боуман (Bowman) против Соединенного Королевства" (19 февраля 1998 г.)).

Следовательно, российские суды обязаны следовать практике ЕСПЧ и учитывать постановления, принятые Судом в отношении не только России, но и иных государств. Это, безусловно, будет залогом того, что в дальнейшем по аналогичным делам против Российской Федерации не будет вынесено такого же по содержанию постановления.

Надлежащая имплементация Российской Федерацией постановлений ЕСПЧ является важным фактором стабильности российской правовой системы. Огромную роль в этом играют акты высших судов РФ.

Так, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 21.01.2010 № 1-П сделан важный вывод: положения ст. 311 АПК РФ не предполагают возможность придания обратной силы постановлениям Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ или Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащим его правовую позицию по вопросу применения положений законодательства, без учета характера спорных правоотношений и установленных для этих случаев конституционных рамок действия правовых норм с обратной силой. При этом Конституционный Суд РФ сослался на положения Конвенции и Протоколов к ней, а также основанные на них правовые позиции ЕСПЧ, в том числе выраженные в решениях, принятых по жалобам российских граждан.

Поскольку изменение толкования положений законодательства высшим судебным органом рассматривается в российской судебной практике в качестве основания отмены вступивших в законную силу судебных решений как в порядке надзора, так и по вновь открывшимся обстоятельствам, ЕСПЧ оценивает, в первую очередь, повлекла ли отмена вступившего в законную силу судебного акта, вынесенного в пользу заявителя, ухудшение его правового положения, установленного этим актом, а также совместимость процедуры, и которой произошла такая отмена, с общими принципами Конвенции в ее истолковании ЕСПЧ.

Возможность повторного рассмотрения уголовного дела, в рамках которого лицо уже было окончательно оправдано или осуждено, допускается согласно ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела. Данную норму, сформулированную применительно к уголовному судопроизводству, ЕСПЧ посредством толкования во взаимосвязи со ст. 6 Конвенции распространил и на гражданские дела, посчитав, что отступление от принципа правовой определенности в этих делах возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия (Постановление по делу "Сутяжник против России" (23 июля 2009 г.)). Степень же соответствия этому критерию оснований отмены судебного решения и оправданности отступления от указанного принципа в конкретном деле определяется ЕСПЧ индивидуально для каждого дела.

В Постановлении по делу "Кузнецова против России" (7 июня 2007 г.) ЕСПЧ подчеркнул, что процедура пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в той мере, в какой это необходимо для обеспечения справедливого правосудия; свою же задачу он видит в том, чтобы определить, совместима ли использованная процедура с положениями п. 1 ст. 6 Конвенции.

Из указанных решений ЕСПЧ следует, что отмена судебного решения в связи с приданием толкованию, данном}' высшим судом, обратной силы не может рассматриваться как нарушение принципа правовой определенности, если это необходимо для обеспечения справедливого правосудия и восстановления нарушенного права. Признавая нарушение ст. 6 Конвенции в делах данной категории, Суд не отрицает возможность рассматривать изменение толкования законодательства в качестве вновь открывшегося или нового обстоятельства, однако подчеркивает, что изменение правоприменительного толкования не оправдывает отмену судебного решения, вынесенного в пользу заявителя. Недопустимость отмены связывается им не с характером обстоятельств, как не существовавших на момент рассмотрения дела, а с тем, что отмена судебного решения, которое еще со времен римского права является "законом для сторон", привела к ухудшению установленного этим решением положения лица.

Таким образом, отмена судебного решения в связи с изменением высшим судебным органом уже после вынесения данного решения толкования положенных в его основу норм права, если она приводит к ухудшению правового положения гражданина, установленного судебным решением, рассматривается ЕСПЧ (вне зависимости от примененной процедуры отмены) как несовместимая с положениями Конвенции, а критерием ее правомерности признается направленность на защиту приобретенного статуса гражданина или объединения граждан как заведомо более слабой стороны в отношениях с государством, что обеспечивает действие принципа правовой определенности в отношении правового статуса гражданина. Данный принцип не может рассматриваться как препятствующий отмене вступившего в законную силу судебного решения, если она необходима для восстановления прав гражданина или улучшения его правового положения (в частности, по основаниям, которые в иных случаях признавались бы неприемлемыми), что в целом соответствует и общим принципам действия норм права во времени, в том числе придания им обратной силы.

Постановление Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 № 5-П подчеркивает: Конвенция о защите прав человека и основных свобод, устанавливая в п. 2 ст. 4 Протокола № 7, что право не привлекаться повторно к суду или повторному наказанию не препятствует повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами соответствующего государства, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства было допущено имеющее фундаментальный, принципиальный характер существенное нарушение, повлиявшее на исход дела, проводит различие между повторным обвинением или повторным преданием суду за одно и то же преступление, которые запрещены в п. 1 данной статьи, и возобновлением дела в исключительных случаях.

Из приведенных правовых позиций следует, что требования правовой определенности и стабильности не являются абсолютными и не препятствуют возобновлению производства по делу в связи с появлением новых или вновь открывшихся обстоятельств или при обнаружении существенных нарушений, которые были допущены на предыдущих стадиях процесса и привели к неправильному разрешению дела. Аналогичная позиция сформулирована ЕСПЧ в Постановлении по делу "Никитин против России" (20 июля 2004 г.).

Законодатель, предусматривая — с соблюдением закрепленных в них критериев и условий — процессуальные механизмы и процедуры пересмотра и отмены вступившего в законную силу приговора, обязан сформулировать их безусловные основания, с тем чтобы исключить произвольное применение закона и с учетом того, что речь идет о пересмотре такого решения судебной власти, которое уже вступило в законную силу и которым, следовательно, окончательно решены вопросы о виновности лица и мере наказания. При этом исключения из общего правила о запрете поворота к худшему допустимы лишь в качестве крайней меры, когда неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия, разрушая необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и потерпевших. Отсутствие возможности пересмотра окончательного судебного решения в связи с имевшим место в ходе предшествующего разбирательства существенным нарушением, которое повлияло на исход дела, означало бы, что — вопреки принципу справедливости и основанным на нем конституционным гарантиям охраны достоинства личности и судебной защиты прав и свобод человека — такое ошибочное судебное решение не может быть исправлено. Это вступало бы также в противоречие с Конвенцией.

Таким образом, постановления ЕСПЧ не являются источниками российского права в виде прецедента. Они лишь раскрывают ОГЛАВЛЕНИЕ соответствующих статей Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. В том смысле, в каком акты ЕСПЧ объясняют Конвенцию, они обязательны для России, даже если вынесены в отношении других государств.