Последствия недооцененных поворотов истории

Формы социальной революции, их демократизм, масштабы проявления насилия в них зависят от множества факторов: от степени развитости способа общественного производства, подлежащего замене, уровня развития производительных сил, степени обострённости общественных противоречий, а также степени зрелости материальных и иных предпосылок для вступления человечества в новый общественный строй. Многое зависит от степени демократичности общества, гуманизма отношений между его членами. Беспощадная эксплуатация наёмных работников, бесчеловечные условия их существования, нищенский уровень жизни делают борьбу бедных против богатых яростной и кровавой. Попытка осуществлять демократическую революцию в таких условиях может обернуться кровавой баней, взаимным истреблением, жесточайшей диктатурой победивших сил, утратой многих завоеваний масс и дискредитацией идей самой революции.

Надо сказать, что теоретики марксизма донимали опасность подобного развития событий. "Наша партия, – считал Маркс, – может прийти к власти лить тогда, когда условия позволят проводить её взгляды. Луи Блан даёт лучший пример того, что подучается, когда слишком рано приходят к власти" [4, т. 8, с. 584]. А Энгельс предупреждал, что попытки начать революционные преобразования без необходимых для этого предпосылок могут обернуться жесточайшей диктатурой. Теоретически В.И. Ленин также разделял эти взгляды. "Чем более отсталой является страна, которой пришлось в силу зигзагов истории начать социалистическую революцию, – отмечал он, – тем труднее для неё переход от старых капиталистических отношений к социалистическим" [3, т. 36, с. 5-6].

Речь шла прежде всего о степени просвещённости революционных сил, понимания ими важности и гуманистической сущности стоящих перед ними задач. "Чем больше пролетариат проникнется социалистическими и коммунистическими идеями, – считал Ф. Энгельс, – тем менее кровавой, мстительной и жестокой будет революция" [4, т. 2, с. 516].

И в том и в другом плане России не очень повезло. Несмотря на существование партии, боровшейся под знаменем марксизма и коммунистической идеи, коммунистическую теорию в действительности поняли и усвоили здесь не очень многие. Поэтому, когда вопрос о революции встал практически, предостережения Маркса и Энгельса оказались забытыми.

Не стоит удивляться тому, что как Английская и Французская буржуазные революции, так и пролетарская революция в России столкнулись с примерно одинаковыми проблемами и привели к схожим результатам. Везде имели место жесточайшие гражданские войны с огромными жертвами, свергнутые монархи были казнены, установились диктатуры, за которыми следовали перевороты и реставрации с выбрасыванием из могил останков покойных диктаторов, а затем – новые революции, окончательно свергшие "раскапывателей могил" и утвердившие новые отношения [5].

Важным условием успеха любого революционного класса является привлечение им на свою сторону всех антагонистов свергаемых классов и союзников из средних слоёв общества, максимальная изоляция поборников старою порядка. Решить эту задачу он может только тогда, когда он "братается и сливается со всем обществом", когда его "воспринимают и признают в качестве его всеобщего представителя; ... когда он действительно представляет собой социальный разум и социальное сердце" общества [4, т. 1, с. 425].

Однако "пролетарские" революции начались в странах, где капиталистические общественные отношения не только не исчерпали себя, но и даже не стали господствующими. Революции здесь были направлены не столько против самого капитализма непосредственно, сколько против эксплуататорских отношений вообще, носивших докапиталистический иди раннекапиталистический характер. В силу этого они вынуждены были решать грандиозные задачи социально-экономической и духовной жизни, остававшиеся нерешёнными в этих странах: повысить уровень развития производительных сил, необходимого для перехода к более высоким формам общественной организации труда, обеспечить повышение уровня экономического развития, преодолеть неграмотность, нищету, болезни.

Считается аксиомой, что любая революция является результатом внутреннего развития соответствующей страны, делом прежде всего её народа и призвана решать её собственные задачи. Вопреки неумной апологетике "некапиталистического пути" развития, адепты которого имитировали радость по поводу каждого сообщения о желании той или иной страны, освободившейся после многовекового колониального господства, избрать социалистический путь развития, никто из них так и не ответил на вопрос, кто, какая социальная сила могла в этих странах построить социалистическое общество. А возможности же "импорта и экспорта" социализма решительно отрицаются коммунистической теорией.

Стало быть, революция в этом случае лишена всяких реальных предпосылок и перспектив. "Развитие" здесь может сводиться только к консервированию доминирующих на этом этапе общественных форм труда и производства.

Когда встаёт подобная проблема, всегда следует задаться вопросом, о каком социализме в этих странах может идти речь – о первобытном или современном, вырастающем из капитализма? Апологетика мелкобуржуазного социализма в определённых условиях может стать формой дискредитации социалистической идеи. То, что в странах Африки и Азии, руководство которых избрало путь так называемого "некапиталистического пути развития", оказался один из самых низких в мире уровень жизни и утвердились далёкие от демократизма политические режимы, говорит о многом.

Не случайно, видимо, и то, что многие из тех, кто воспевал и продвигал идеи африканского и арабского социализма и сделал на этом себе громкие имена и головокружительные карьеры, обернутся позже ярыми врагами коммунистической теории. Их предтечей являлся Бакунин, не желавший считаться с логикой истории. "Он хочет, чтобы европейская социальная революция, основывающаяся на экономическом базисе капиталистического производства, произошла на уровне... земледельческих и пастушеских племён и чтобы она не переступала этого уровня", – высмеивал Бакунина Маркс. Мелкобуржуазному представлению о революции Бакунина Маркс противопоставлял своё понимание: "Радикальная социальная революция связана с определёнными историческими условиями экономического разлития; последние являются её предпосылкой. Она, следовательно, возможна только там, где вместе с капиталистическим производством промышленный пролетариат занимает; по меньшей мере, значительное место в народной массе" [4, т. 18, с. 165].

А пошли ли все передовые, наиболее развитые страны по пути строительства социализма, показал ли социалистический мир такой силы пример, что остальные страны не могли не следовать ему? Ответы объективного исследователя на эти вопросы не могут быть однозначными. Совершенно очевидно, что наиболее передовые, в смысле развития производительных сил, страны по-прежнему оставались несоциалистическими. А страны, где осуществлялись и продолжают осуществляться преобразования социалистического характера, все ещё не могут добиться сравнимых с первыми успехов в области производительности труда, а соответственно, и жизненного уровня населения. Они не могли добиться этого прежде всего потому, что попытки движения к социализму были предприняты в странах средне- и слаборазвитых. Взявшие власть в свои руки социалистические силы здесь вынуждены были решать горазд о более широкий крут задач, выходящий за рамки социалистической революции, доделывать то, что не успел сделать капитализм. А для всего этого требуются не только более значительные силы и средства, но и время.

Далее. Оказалась свергнутой не вся международная буржуазия и даже не наиболее сильные её отряды, как предполагалось в теории, а только один из её наиболее малоопытных отрядов. Во всех странах классического капитализма их многоопытной буржуазии удалось сохранить своё господство. Уже одно это обстоятельство само по себе придало историческому процессу иное ОГЛАВЛЕНИЕ.

Трудности революции усугубились ещё и потому, что сам главный субъект исторического действия в России – её рабочий класс не вполне соответствовал высоким требованиям, предъявляемым к гегемону социалистической революции. Он не достиг достаточной зрелости и не был подготовлен предшествующим ходом общественного развития к тому, чтобы сознательно и на должном уровне осуществлять руководство социалистическим движением, гибко определить стратегию и тактику революционных сил, выбрать из множества возможных вариантов общественного развития наиболее оптимальные. Накануне Октябрьской революции рабочие России вместе со всеми служащими составляли лишь 14,6% самодеятельного населения Российской империи.

В ходе революции и продолжительной гражданской войны доля пролетариата ещё более уменьшилась, лишившись своей лучшей части, погибшей в борьбе за защиту революции. Социальная структура России 1917 г. года была похожа на таковую феодальной Франции середины XVIII века: дворянство, духовенство, буржуазия, крестьянство (84% всего населения во Франции и 75% в России), пролетариат (примерно по 10%) и средние слои общества. Но в отличие от Франции, в России, готовившейся к "пролетарской революции", существовали значительные по своему удельному весу носители дофеодальных укладов. Выразителями каких идеалов, творцами какого общественного строя объективно могли являться и являлись эти сдои населения? Да, безусловно, им не чуждо стремление к равенству и справедливости, но с каким ОГЛАВЛЕНИЕм? К какому социализму они могли объективно стремиться – к социализму по Бабефу, Прудону, Бакунину, Пол Поту или же к социализму, вырастающему из капитализма и являющемуся следующей за капитализмом ступенью общественного прогресса?

То же самое относится и к руководству возглавлявшей социалистическую революцию партии, являвшемуся в своём большинстве выходцами из средних слоев общества. И на самом деле, кем были не только по своему социальному происхождению, но и по идейно-политическим взглядам, социальным позициям Н. Бухарин, Г. Зиновьев, Л. Каменев, И. Сталин, Л. Троцкий, Н. Хрущёв, Л. Брежнев, М. Горбачёв, Б. Ельцин и сонм других руководителей КПСС и Советского государства? Одно дело – заученно повторять положения марксизма, совершенно другое – что они вынуждены будут делать по своему объективному бытию и миропониманию в конкретно-исторических условиях.

Неудивительно поэтому, что многие акты Октябрьской революции были копиями опыта Французской революции: централизованное распределение продуктов питания и потребительских товаров по карточкам (для чего нужно было сперва концентрировать их в руках властей), "новые божества", критерии оценок колеблющихся и противников революции, формы судопроизводства, революционный террор и др. Здесь нет ничего удивительного. Октябрьская революция оставалась для российской деревни, в этом признавался и В.И. Ленин, буржуазной революцией – почти такой же радикальной, как и во Франции в конце XVIII века. А что собой представляла российская деревня? Почти 9/10 огромной страны. Немногочисленный пролетариат ушел на фронты гражданской войны, а его места на фабриках и заводах заняли представители мелкой буржуазии. Во всей общественной жизни наблюдался сильный всплеск мелкобуржуазности. Это тоже сближало Октябрьскую революцию с Французской революцией XVIII века. Мелкобуржуазным было и руководство страны, выучившее отдельные положения коммунистической теории. Но главное – это не то, что они выучили, а то, что они вынуждены были делать по своему бытию и миропониманию в тех конкретных условиях с данной социальной базой и уровнем общественного развития страны.

Вот туг и возникает вопрос, который сотни и тысячи раз задавался и задаётся всеми, размышляющими над уроками истории: а не поспешили ли с Октябрьской революцией, не лучше ли было бы подождать, пока созреют все объективные условия, и остановиться на Февральской революции? Ответы на эти вопросы, как известно, неоднозначны. У каждой эпохи свои обзор видения и критерии оценок. Различны они и у поколений 1917 г. и конца XX века. Не могут быть одинаковыми также ожидания, связанные с революцией. Перед взором ныне поголовно образованных людей стоит опыт жизни нескольких предшествующих поколений.

Настоящее – это мгновение, образующее тончайшую линию, соединяющую прошлое с будущим. И как правильно заметил Уинстон Черчилль, те, кто критикует прошлое с точки зрения настоящего, лишают себя будущего. Как поговорку образованные люди всего мира повторяют слова верховного судьи США О.В. Холмса: "Неразрывность с прошлым – это не долг, это только необходимость".

А если оценивать прошлое, встав на место людей, совершивших Октябрьскую революцию, и руководствуясь их пониманием мира? А они прекрасно понимали, что Россия ещё не готова к социалистической революции. "Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистической революции, – писал В.И. Ленин 8 апреля 1917 г. – Но он может придать русской революции такой размах, который создаст наилучшие условия для неё, которые в известном смысле начнут её. Он может облегчить обстановку для вступления в решительные битвы своего главного, самого верного, самого надёжного сотрудника, европейского и американского социалистического пролетариата" [3, т. 31, с. 93].

Запад созрел для социализма, но российский пролетариат может внести з дело революции свой вклад, начав её, дав ей первый толчок. Инициативу российского пролетариата обязательно подхватят, не могут не подхватить на Западе, – верили русские революционеры. И действительно, революции начались во многих странах Европы, но они завершились неудачей, и трудящимся России оставалось полагаться только на самих себя, рассчитывать лишь на свои собственные силы и возможности. В руководстве правящей парши шли споры о путях дальнейшего развития революции. Высказывались авантюристические идеи разжигания мировой революции ценой собственной гибели (Троцкий), развития по пути некоего "демократического капитализма" (Бухарин) и др. Восторжествовала линия на поиск подготовительных, промежуточных, предшествующих социализму ступеней развития, которые помогли бы использовать старые экономику и производительные силы в целях утверждения социализма. Отсюда – пересмотр стратегии и тактики революции, стремление использовать капиталистические элементы хозяйствования для "создания подготовительной к социализму экономики" [3, т. 44, с. 418].

Таков был один из самых драматических поворотов Октябрьской революции, о возможности которой её творцы не предполагали. "Никто не мог предвидеть того, – признавался В.И. Ленин, – что пролетариат достигнет власти в стране из наименее развитых и попытается сначала организовать крупное производство и распределение для крестьян, а потом, когда, по условиям культурным, не осилит этой задачи, привлечёт к делу капитализм. Всего этого не предвидели, но это же бесспорнейший факт" [3, т. 45, с. 118].

Одним этим поворотом история не ограничилась, зигзаги революции не прекратились и не могли прекратиться. "Новая экономическая политика" хороша в теории, но на практике она означала постоянное усиление социальной дифференциации и углубление антагонизма, рост недовольства трудящейся части населения, обострение классовой борьбы. Кто контролирует экономику, тот рано или поздно будет контролировать и власть. Понимая это, руководители новой республики приостановили эту политику и избрали совершенно неожиданный, хотя и наиболее понятный в сложившихся условиях вариант общественного развития: ускоренные индустриализация и коллективизация под социалистическими лозунгами, но без полного и последовательного осуществления социалистических принципов производства и распределения. В результате складывался некий "неоазиатский способ производства" с сильной централизацией власти и распределения.

Октябрьская революция провозгласила власть трудящегося народа, но он, будучи в большинстве своём малограмотным, не мат активно участвовать в её осуществлении. В качестве организаторов и руководителей производства, служащих государственного, а нередко и партийного аппарата, использовались выходцы из эксплуататорских классов. На IV конгрессе Коминтерна Ленин признавался, что советская власть вынуждена была заимствовать почти весь аппарат власти и управления царского самодержавия. Он называл это бедой. Вскоре почти вся эта чиновничья рать оказалась в составе правящей парши. Это – люди, привыкшие служить не народу, обществу и стране, а своему непосредственному начальству, стремящиеся превратить свои личные интересы в государственные, а государственные – в личные интересы.

Коммунистическая теория предполагает безусловную выборность и сменяемость всех без исключения должностных лиц. Но из-за нехватки образованных людей некем было их заменять, и приходилось закрывать глаза на принципы выборности и сменяемости.

Коммунистическое общество мыслится как свободное развитие свободных ассоциаций, что предполагает широчайшее самоуправление народа, концентрацию необходимой экономической, социальной и политической власти прежде всего в самих ассоциациях. Все члены ассоциации принимают активное участие в определении круга и форм деятельности, а также стратегии самих предприятий, в принятии необходимых для этого решений и их исполнении. Само производство организуется здесь в соответствии со способностями членов ассоциации, а способности, в свою очередь, развиваются с учётом личностных данных каждого человека и потребностей общественного производства.

Предполагается, что при такой организации труда не может быть иррациональности, игнорирования или недооценки способностей людей, пустого, непроизводительного провождения оплачиваемого сообществом времени. Распределение произведённой продукции труда в соответствии с количеством и качеством последнего будет стимулировать каждого работника всемерно развивать свои способности, сделать свой труд максимально производительным и эффективным, а продукт труда – высококачественным и надёжным.

В силу отмеченных выше факторов, а также необходимости выделения огромных средств на защиту страны от внешней опасности приходилось отчуждать от работника большую долю продукта его труда, чем это было бы необходимо в нормальных условиях. Потребности абсолютного большинства людей удовлетворяйтесь не в зависимости от их способностей и дарований, от количества и качества их труда, а в среднем – на уровне прожиточного минимума. Образование, здравоохранение, жильё, транспорт и многое другое были бесплатными для населения. Это являлось огромным достижением для страны, начавшей новую жизнь на уровне всеобщей нищеты, неграмотности и высокой смертности, но оно не соответствовало ожиданиям новых поколений, выросших уже в новых условиях.

Новые поколения в своих жизненных притязаниях и ожиданиях ориентируются не на исходные для своего общества данные, а на возможности своих ровесников в других странах. Если в капиталистическом мире уровень жизни выше, чем в социалистическом государстве даже после 70-летнего его существования, если там можно купить то, что не всегда доступно в социалистическом обществе, то никакая теория о преимуществах социализма уже не будет восприниматься всерьёз. Возможности же для значительного повышения жизненного уровня советского народа существовали, но из-за недальновидной политики руководства страны они не были использованы.

Политика государства может смягчать или обострять объективные трудности, содействовать ускорению или замедлению общественного развития, накоплению общественных противоречий или их ускоренному разрешению. В первые десятилетия советской власти были заложены экономические, социальные, политические и духовные основы нового общества, достигнуты те успехи, которыми и до сих пор гордится и пользуется человечество. Одновременно с индустриализацией и преобразованиями в сельском хозяйстве решались вопросы преодоления неграмотности, создания одной из самых демократических систем здравоохранения, социальной защиты населения, жилищного строительства, создания дешёвой и доступной каждому системы общественного транспорта, развития науки, техники, культуры. Становилась и совершенствовалась государственность нового типа. Все без исключения народы многонациональной страны обрели и практически реализовали на разном уровне своё право на самоопределение – от создания суверенной советской республики до национального сельского совета. В первые полтора десятилетия советской власти некоторые народы прошли путь от автономных областей и республик в составе РСФСР и УССР до союзных советских республик (среднеазиатские республики и Молдавия). Это был период, когда во главе государства стояли революционеры-романтики, стремившиеся добиваться пусть маленьких, но очевидных успехов в этом деле.

Гражданская война, военная интервенция ведущих капиталистических стран мира и их союзников в Россию сразу после революции, нападение фашистской Германии на СССР в 1941 г., развязанная затем "холодная война" потребовали от страны огромных средств на укрепление своей обороноспособности. Всё это замедлило рост жизненного уровня народа, не позволило последовательно реализовать социалистические принципы производства и распределения, организовать политическую и духовную жизнь общества в полном соответствии с коммунистической теорией. Постоянная опасность извне, продолжавшаяся борьба внутри страны потребовали сильной централизации власти и управления, производства и распределения, высочайшей бдительности и осторожности. В силу этих причин не могла, в полной мере утвердиться, в том числе, и социалистическая демократия. Эти несоциалистические по своей природе шаги породили и некоторые несоциалистические явления, такие как культ личности, злоупотребления властью и должностным положением, жестокие расправы не только с противниками, но и с инакомыслящими, политиканство, подозрительность и недоверие.

В 40-50-х гг. XX века, в ходе борьбы против фашизма, нацизма и политической реакции в мире совершилась грандиозная демократическая революция, достаточно радикально преобразовавшая общественный и государственный строй почти во всех странах мира. Подробнее об этом мы поговорим во второй части нашего курса. Однако советское руководство почему-то не заметило этих радикальных перемен в мире. В середине 1950-х гг. во главе партии и страны оказалось новое поколение людей, формировавшихся как личности после Октябрьской революции. Это поколение руководителей во главе с Н. Хрущёвым было ещё менее коммунистическим по своим социальным позициям и убеждениям, чем предыдущее, но более амбициозным и крикливым. Вместо того чтобы должным образам учесть в стратегии и тактике страны произошедшие в годы предшествующих преобразований качественные изменения и пересмотреть принципы организации общественного производства в сторону децентрализации руководства и управления, расширения демократии и истинного народовластия путём узаконения принципов выборности и сменяемости всех без исключения должностных лиц, расширения прав трудовых коллективов и советов депутатов трудящихся, новое руководство начало свою деятельность с ревизии марксизма, радикальной переоценки достигнутого и чернения истории и практики первых 35 лет советской власти. Это делалось под видом критики культа личности И.В. Сталина и восстановления норм социалистической демократии. Но почему-то критика деятельности и личности Сталина, поскольку Сталин являлся высшим и призванным лидерам страны, и всей практики строительства нового общества осуществлялась с позиций откровенных противников и критиков социализма. То, что сделал Хрущёв, хотел он того или нет, было явным пособничествам противникам социализма ж серьёзным ударам по его сторонникам, за что первые и до сих пор остаются благодарными ему.

Это же руководство серьёзно дезориентировало советское общество декларированием полной и окончательной победы социализма в СССР, превращения Советского государства в государство общенародное, а КПСС в партию всего народа. До этого народы СССР исходили из того, что в СССР всего лишь строится социалистическое общество, полная победа которого наступит только после успешного решения всех проблем социально-экономической, политической и культурной жизни, когда социалистические принципы производства и распределения, социалистические нормы взаимоотношения людей станут определяющими во всех сферах общественной жизни. Имеющиеся же недостатки объяснялись неразвитостью социализма. Теперь, после объявления о полной и окончательной победе социализма при сохранении огромного количества нерешённых вопросов, в том числе и проблемы обеспечения населения жильём, достаточным количеством продовольствия и многим другим, подучалось, что социализм является таким же несовершенным общественным строем, как и предшествовавшие ему. Естественно, ореол социализма серьёзно померк. Как бы "тора родила мышь". "Если существующий в СССР и странах Восточной Европы строй со всеми его недостатками и есть тог конечный идеал, за который боролись многие поколения людей на земле и принесено столько жертв, то стоит ли бороться за него?" – стали спрашивать себя многие даже из убеждённых в прошлом сторонников социализма.

Социальная основа антикоммунизма в СССР значительно усилилась после Великой Отечественной войны. Как и в годы революции и гражданской войны, на франтах Отечественной войны, в тылу врага и в фашистских лагерях погибли 23-27 миллионов лучших граждан СССР. Не случайно главарь СС нацистской Германии Гиммлер хвастался тем, что наиболее очевидным успехам фашизма являлось отнятие у коммунистической России её лучших сынов и дочерей [6, р. 191]. А оппозиционные советскому строю люди, сидевшие в тюрьмах, остались живы и были освобождены после войны по амнистии. Они заняли места и должности погибших в войне и стали управлять делами страны, в том числе и правящей партии, определяя их в соответствии со своими социальными позициями.

С середины 1950-х гг. национальный прогресс также замедлился, а затем пошел в попятном направлении. Грубо стали нарушаться принципы федерализма, согласно которым каждый его субъект независим во всём, что касается его самого, и объединён в союз относительно всего, что касается других стран и народов. "Подталкивая" победу коммунизма, ускоренно "формируя бесклассовое общество и его морально-политическое единство", руководство страны стало "спотыкаться" о национально-этнические проблемы, национальные языки, национальные интересы и прочую "мелочь". Их пытались решать волевым путём, указами и постановлениями из центра. Даже у себя на местах республики не могли сделать и шага без согласия центральных властей.

Когда в 1980-х гг. некоторыми республиками был поставлен вопрос о хозяйственной самостоятельности, это вызвало резкое неприятие со стороны Горбачёва и его окружения, что положило начало распаду СССР как единого государства. Углублению расхождений способствовало и введение должности президента СССР, после чего избранный на эту должность Горбачёв вышел из-под контроля возглавляемой им же правящей партии. Дело в том, что ранее Генеральный секретарь ЦК КПСС, хотя и осуществлял единоличное руководство всей страной, обязан был согласовывать свою деятельность с Политбюро ЦК КПСС, в составе которого были представлены руководители почти всех союзных республик. Руководители высших законодательных органов союзных республик являлись также заместителями Председателя Президиума Верховного Совета СССР и образовывали его Президиум. И на уровне партийного, и на уровне государственного руководства все республики принимали примерно одинаковое участие, без их согласия не мог быть решён ни один вопрос. Союз ССР являлся таким объединением государств, руководство которым могло быть только коллективным, и ни один человек не мог быть абсолютно уверенным в том, что он может уйти от ответственности за свои дела. Пример тому Н. Хрущёв, решения которого неоднократно дезавуировались Политбюро.

Некоторые люди, считающие себя демократами, противоречат себе, когда, ратуя за выборность и сменяемость всех должностных лиц, всерьёз пишут о каком-то заговоре против Хрущёва и его "свержении". Забывают, видимо, что Хрущёв 11 лет находился во главе страны, совершил множество злоупотреблений властью и нарушений конституции. Чего стоит хотя бы передача им Крыма из состава РСФСР в состав Украинской ССР, на что он, как Первый секретарь ЦК КПСС, не имел абсолютно никаких конституционных прав, тем более что в действовавшей тогда конституции, в отличие от таковой 1977 г., не было статьи о руководящей роли КПСС в СССР. Далее, это при Хрущёве началась вторая волна разрушений церквей и монастырей, дальнейшее "наступление" на частную собственность. Это он обобществил мелкотоварное производство в стране, окончательно ликвидировав столь любезный сердцу демократов "средний класс". Уровень его интеллекта как руководителя величайшей страны мира был продемонстрирован всему миру, когда в ООН он стучал по столу каблукам своего ботинка, а платный апологет властей, один из авторов апологетики "Великого десятилетия" руководства Хрущёва, А. Бовин превозносил это как "нечто такое, что делает честь любому руководителю". А чего стоило навязывание всей стране кукурузы, в результате чего огромный труд миллионов людей и большие массивы плодородных земель использовались не по назначению, а громадные средства пропадали зря? В апреле 1964 г. Хрущёву исполнились 70 лет, и по всем правилам ему следовало добровольно уйти в отставку. Но не захотел человек уходить "с трона", и Политбюро и ЦК КПСС, в соответствии с Уставом КПСС, освободили его от занимаемых должностей. А подковёрные интриги при этом оставим в стороне.

Без всяких на то оснований в 1959 г. было объявлено о полной и окончательной победе социализма в СССР и о начале строительства непосредственно коммунистического общества. Программа КПСС, принятая на XXII съезде КПСС в 1961 г., наметила фантастические планы строительства коммунизма в основном в ближайшие 10 лет и достижения полной победы коммунизма за 20 лег. Но очень скоро обнаружилась несостоятельность этих расчётов. Однако у руководства КПСС не хватило мужества признать свои ошибки и пересмотреть программу партии. С этого времени КПСС уже никогда не имела продуманной программы своей деятельности.

Замена Н. Хрущёва Л. Брежневым в октябре 1964 г; не привела к заметным переменам. Более того, одним из первых шагов нового руководства стал официальный отказ от сменяемости кадров партийного и государственного аппарата. Страна всё более ускоренно замедляла темпы своего развития, нерешённых проблем копилось всё больше и больше, а члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК КПСС своей безудержной апологетикой дряхлеющего руководства обманывали народ относительно истинного положения дел в стране. Это при их одобрительном хоре было объявлено о вступлении СССР в этап развитого социализма и о формировании здесь "бесклассового социалистического общества". При фактической нерешённости ряда проблем даже переходного периода от капитализма к социализму это означало насмешку над коммунистической теорией.

Узость и ограниченность этого руководства, безразличие его к судьбам социализма выразились и в его понимании интернационального долга коммунистов и социализма. Он объективно состоял в тот период в том, чтобы как можно скорее обеспечить превосходство социализма во всех сферах жизни, прежде всего в жизненном уровне населения первого в мире социалистического государства, чтобы советский опыт социализма притягивал к себе другие страны и народы силой своего примера. Вместо этого был взят на вооружение лозунг выравнивания уровней экономического и социального развития всех стран социалистического мира. Вместо того чтобы всячески обеспечивать адекватный образ и уровень жизни населения первой страны социализма, по которому человечество судило о социализме как общественной системе, огромные средства направлялись на поддержку псевдодемократических и псевдосоциалистических режимов в других странах.

СССР терял десятки миллиардов долларов ежегодно в результате неэквивалентного обмена с "братскими социалистическими странами" Европы. Советская нефть в огромных количествах поступала туда по ценам дешевле питьевой воды, в то время как сельхозпродукция оттуда импортировалась в СССР по гораздо более высоким ценам, чем на мировом рынке. Известно, например, что Болгария даже перепродавала часть покупаемой ею за бесценок советской нефти третьим странам по ценам мирового рынка, извлекая для себя огромную выгоду Советский народ должен был довольствоваться ролью "старшего брата" и осознанием "хорошо выполненного интернационального долга". Многие миллиарды долларов отрывались ежегодно от советской экономики и направлялись в страны "третьего мира", где они в полном смысле слова присваивались местной бюрократией.

В результате такой узколобой политики руководства СССР центр социалистического мира оказался более отсталым и слабым, чем остальные его части. Как бы забыли, что сильный, развитый и богатый центр притягивает к себе, а слабый, отсталый и бедный отталкивает. Для значительной части населения ряда восточноевропейских стран СССР перестал быть ориентиром прогресса. Для них им стад более развитый в индустриальном отношении Запад.

То же самое произошло и в самом СССР. Россия, Белоруссия и Украина являлись более развитыми во всех отношениях республиками. Но в результате неправильного понимания высшим руководством СССР политики "выравнивания уровней развития социалистических республик и их народов", они, произведя больше национального богатства на душу населения, потребляли значительно меньше. Часть национального дохода, созданного трудящимися этих республик, направлялась на строительство промышленных предприятий, дорог, учреждений науки и культуры в Прибалтике, на Кавказе и в Средней Азии. Сами же "республики-доноры" стали постепенно отставать в темпах своего промышленного, социального и культурного развития. Так, РСФСР, имея примерно 51% союзного населения и произведя почти 62% его национального продукта, по степени обеспеченности жильём, по уровню грамотности населения, но числу лиц с высшим образованием на 100 тысяч населения находилась во второй половине списка союзных республик СССР. Соответственно, и для вышедших вперёд но этим показателям союзных республик РСФСР перестал быть притягивающим и сплачивающим центром. В них начинают усиливаться центробежные (националистические и сепаратистские) тенденции, положившие начало распаду СССР.

В 60-70-х гг. XX в. партийное и государственное руководство пополнилось людьми, не имевшими опыта участия в войне с фашизмом, в восстановлении народного хозяйства и плохо знавшими марксистскую теорию общественного развития. Идя сразу же из партийных школ, где вместо коммунистической теории они штудировали речи очередных генеральных секретарей ЦК КПСС, на руководящие должности в государственном и партийном аппаратах, эти "слуги народа" совершенно не знали его жизни и реальных интересов. Они "руководили" народом, исходя не из самой действительности, а в соответствии с инструкциями, составлявшимися ещё более оторванными от народа чиновниками свыше.

Во властных структурах формируются устойчивые клики лиц, откровенно попиравших законы и нормы социалистического общества. Происходит сращивание и слияние бюрократии с дельцами "теневой экономики". Бессменно остававшиеся на своих постах первые руководители всех уровней власти и управления превращаются в своего рода "царей и богов" на местах, холуйски воспевавших "царей и богов" в Кремле – своего рода иерархия богов на советском Олимпе. "Не высовываться, не оригинальничать, не проявлять самостоятельности, пусть всё идёт своим ходом. Хвали социализм, но не делай ничего практически для его укрепления и совершенствования", – таковы были их жизненные принципы. Естественным следствием всего этого становятся не только замедление темпов экономического, социального и культурного развития, грубейшее извращение и попрание принципов социализма, превращение лицемерия и цинизма в нормы жизни определённой части общества, но и утрата доверия широких слоёв населения к партийному и государственному руководству, нарастание недовольства масс общим состоянием дед в стране.

Аналогичные процессы происходили ив других странах. Правящие партии везде разделились на партии вождей и партии рядовых членов, между которыми колебалась мелкая и часть средней партийной номенклатуры.

В этих условиях высшим руководителем КПСС избирается рафинированный чиновник, карьерный аппаратчик, вышколенный в его худших традициях, безответственный говорун и властолюбец Михаил Горбачёв – полу-Троцкий с манерами Хрущёва и цинизмом Макиавелли. По его собственному признанию, целью всей его жизни "было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми..." [1]. И этот скрытый враг социализма удивительнейшим образом оказался руководителем социалистической страны и парши, призванной обеспечить торжество социализма. При свойственном России авторитаризме, когда решения принимаются первым лицом в государстве, а все остальные просто "одобряют" их, нетрудно было себе представить естественные последствия происшедшего. Взгляды и стремления Горбачёва сблизили его с его клоном, многоликим А. Яковлевым, почти всю свою жизнь до этого притворявшимся пламенным коммунистом, по цинизму превзошедшим француза Фуше. Тот, как известно, предавая всех подряд, умудрился оставаться министром как при республике и империи, так и при монархии Бурбонов. Так и Яковлев выступал под личиной "проводника линии партии" при исключавших друг друга руководителях от Сталина до Ельцина, пройдя все ступени партийной иерархии от инструктора идеологического отдела обкома до секретаря ЦК КПСС и члена Политбюро. Эта "властвующая элита" нанесла удар по последнему, что оставалось социалистическим в руководстве страной, – коллективному принятию решений. Под лозунгами расширения внутрипартийной демократии Горбачёв добивается избрания генерального секретаря ЦК КПСС непосредственно съездом партии, что вывело его из-под контроля Центрального Комитета КПСС и его Политбюро. Затем он добился замены коллективного руководства (Президиума Верховного Совета СССР) индивидуальным (президента) и в государстве. Внося предложение об учреждении должности президента и избрании его Съездом: народных депутатов, Горбачёв, собственно, и стремился уйти от контроля со стороны кого бы то ни было и ответственности перед возглавляемой им же КПСС и Президиумом Верховного Совета СССР.

Сложилась парадоксальная ситуация: Президент страны соперничал с Генеральным секретарём правящей партии, а последний сдерживал усиливавшееся в парши недовольство политикой союзного руководства и уговаривал её согласиться с президентом и принимаемыми им решениями.

В соответствии с правилами "новой метлы" началась очередная волна критики теории и практики социалистического строительства, на этот раз уже 70-летнего опыта. На деле же их авторам нужно было совсем другое – полное отстранение коммунистической партии от власти, очищение аппарата власти и управления от последовательных сторонников социализма и советской власти и установление своего господства. Отказ от научного социализма, "поддержка перестройки!" стали официальными требованиями уже при выборе делегатов XIX партконференции, состоявшейся в 1988 г.

Органы власти были очищены от последовательных выразителей воли и интересов трудящихся масс. Главный удар был нанесён по представительству рабочего класса и крестьянства в выборных органах власти. С октября 1917 по 1989 г. законодательным путём гарантировалось большинство представителей рабочего класса и крестьянства в советах всех уровней. Главное внимание при формировании депутатского корпуса уделялось человеческим и деловым качествам кандидатов. Строжайшими судьями при этом и гарантами ответственности депутатов выступали сами трудовые коллективы, где эти депутаты продолжали работать, получая незначительную плату и за депутатство. В случае неоправдания доверия избирателей, тем более обмана их, депутаты могли быть немедленно отозваны.

Эта гарантирующая народный характер власти система также была разрушена. Выборы Съезда народных депутатов СССР, союзных республик, местных Советов всех уровней были организованы не только без гарантии большинства рабочих и крестьян в них, но и без активного участия трудовых коллективов. Центр предвыборной борьбы был перенесён на улицу. Если до сих пор главными критериями при выборе депутатов являлись деловые и человеческие качества кандидатов, которых хорошо знали в трудовых коллективах, теперь ими становятся гибкость языка, уменье говорить, громкие заявления и щедрые обещания, которым как чему-то новому внимала толпа. Соответственно, демократия была заменена охлократией. А толпа, как ещё Сократом было замечено, легко под даётся демагогии бесчестных людей, но не воспринимает голос разума. В результате доля трудящихся в выборных органах власти снизилась вдвое. Но в целях обмана народа и привлечения его на свою сторону антисоциалистические силы критиковали советский строй пока ещё под социалистическими же лозунгами: "больше социализма, больше демократии!", "установление подлинного народовластия", "передача всей власти Советам!", "покончить с бюрократизмом и привилегиями!", "повышение благосостояния народа" и т.д. Значительная часть общества, в том числе и коммунистов, поддерживала эти лозунги и их авторов.

В августе 1991 г. часть руководства страны предпринимает попытку приостановить происходившие процессы, но путём кабинетных игр. Широкие сдои народа, справедливо оценив эти попытки как "борьбу пауков в банке", остались равнодушными к происходящим событиям. Итогам стало своеобразное повторение французской термидоры в условиях России конца XX века. После этого отпала необходимость в маскировке под защитников "социализма с человеческим лицом". Бывший "пламенный коммунист", первый секретарь Свердловского областного и Московского городского комитетов КПСС, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК КПСС Борис Ельцин запрещает Коммунистическую партию Советского Союза, а Генеральный секретарь ЦК КПСС и уже марионеточный Президент СССР Михаил Горбачёв постановляет о роспуске КПСС. Ни тот, ни другой не имел никаких прав на принятие подобных решений, но их сторонники в руководстве партийными комитетами разных уровней послушно выполнили указания своих лидеров. С запретом и прекращением деятельности КПСС исчезло ещё одно звено, связывавшее и объединявшее все народы и республики в единый Союз.

Закрепление группы Ельцина во главе России вынудило лидеров части республик держаться на расстоянии от неё. Другая часть республик была отдана в вотчинное владение националистическим силам, совместно с российской контрреволюцией боровшимся за ликвидацию СССР. Руководители России, Белоруссии и Украины, тайно встретившись в декабре 1991 г. в Беловежской Пуще (Белоруссия), объявили о роспуске Союза ССР. Абсолютное большинство народа при этом безмолвствовало, поскольку не захотело под держать тех, кто его обманул.

После установления господства противников социализма в России среди их лидеров начинается борьба за власть и сферы влияния, за выбор вариантов государственности – быть России буржуазно-парламентской республикой или республикой с режимом личной власти. Сторонники первого варианта государственности являлись выразителями интересов национально-криминальных групп, в то время как защитниками второго варианта являлись компрадорские и криминальные группы. События внутри и вокруг Белого Дома в сентябре-октябре 1993 г относились к решению только этого вопроса. Расстрелам Верховного Совета Российской Федерации, арестам части его депутатов и разгоном высшего законодательного органа страны спор был решён в пользу диктаторского режима Ельцина.

За годы правления этого режима экономике, социальной жизни, культуре всех бывших республик СССР был нанесён больший ущерб, чем немецко-фашистские оккупанты нанесли СССР в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Промышленное и сельхозпроизводство катастрофически сократилось, многократно снизился жизненный уровень населения. Шаг за шагом разрушились некогда лучшие в мире системы народного образования и здравоохранения, резко возросла смертность населения и сократилась продолжительность жизни. Впервые в истории России в мирное время стало умирать больше людей, чем рождались. В состояние развала пришли воздушный и морской флот, железнодорожный и автотранспорт, следствием чего стала эпидемия тягчайших по своим последствиям катастроф. По показателю интеллектуального потенциала Россия опустилась на многие десятки ступеней вниз. Народ лишился не только своих сбережений, накопленных им при социализме, не только общественной собственности, но и большинства социальных завоеваний, обретённых им ранее. В стране оказались свёрнуты даже те куцые нормы формальной демократии, какие были записаны в Конституции Российской Федерации 1993 г., принятой в условиях террора.

Если причины неудач первого опыта установления общества без эксплуатации человека человеком известны, то трудно прогнозировать дальнейший ход политического развития России. Однако ключом к ответу может стать опыт Английской и Французской революций, также потерпевших временные поражения. История показывает, что никому не удавалось помешать утверждению и победе новых общественных отношений. Совершались новые буржуазные революции и в Англии, и во Франции, и в других странах, где свергаемым буржуазной революцией классам удавалось задерживать утверждение новых общественных отношений и восстанавливать на время старые порядки. Вероятнее всего, это не удастся сделать и сейчас, после формировании огромной толщины пласта новой материальной культуры, непреходящее значение которой признаётся огромной частью человечества.