Послание к князю Даниила Заточника как гимн человеческому разуму

Традиции ораторской прозы Киевской Руси нашли свое преломление в поэтике одного из самых загадочных и прекрасных явлений древнерусской литературы – послания к князю Даниила Заточника. Хотя памятник был открыт давно (впервые частично опубликован в примечаниях к "Истории государства Российского" Н. М. Карамзина), до сих пор вокруг него нс утихают споры. Нс одно десятилетие продолжается научная дискуссия о том, кто такой Даниил Заточник, за что он попал в опалу и был сослан на озеро Лаче, какому князю Ярославу "бил челом", жалуясь на свою горькую участь. Споры вызывают и вопросы, связанные с тем, какая из переработок послания – "Слово" или "Моление" – ближе к авторскому тексту и когда они возникли: в конце XII или в первой половине XIII в. Редакции послания настолько отличаются друг от друга, что многие исследователи считают их разными произведениями, приписываемыми Даниилу Заточнику.

Научная дискуссия

Решая проблему авторства, некоторые ученые (Б. А. Романов, И. У. Будовниц) были склонны видеть в Данииле Заточнике служилого дворянина, стремящегося вернуться из общественного небытия и вновь стать приближенным к князю человеком. Другие исследователи, например Н. К. Гудзий, подчеркивали зависимое положение автора послания, полагая, что оно является исповедью холопа, который интеллектуально и духовно превосходит тех, от кого зависит его судьба. Интересна позиция Д. С. Лихачева, считавшего Даниила Заточника не историческим лицом, а литературным образом скомороха.

С просьбой о помощи Даниил обращается к князю Ярославу, однако в разных списках и редакциях фигурирует то Ярослав Владимирович, князь новгородский (1182–1199), то Ярослав Всеволодович, князь переяславский (1213–1236). В зависимости от адресата послание датируется то концом XII в., то первой третью XIII в. В тексте памятника есть упоминание и о Новгороде Великом, и о Боголюбове – загородной резиденции владимиро-суздальского князя. Автор обыгрывает семантику этих топонимов: Новый город так стар, что углы домов в нем разрушились; Боголюбове – Богом любимое место. И. П. Еремин, относивший памятник к периоду 1220-х гг., видел в словах Даниила "Не дай же, Господи, в полон земли нашей" намек на монголо-татарское нашествие и трагические события 1223–1224 гг. Ясно одно: Даниил Заточник считает сильную княжескую власть залогом социальной стабильности и справедливости. Идеал правителя для автора послания – мудрый и щедрый князь, который "отець есть слугамъ"; только тогда он будет как голова для тела, как персты для гуслей, как корни для могучего дуба. Отдельные фрагменты произведения напоминают по стилю панегирик – князь сравнивается с весной, украшающей землю, рекой, дающей жизнь:

Княже мой, господине! Яви ми зракъ лица своего,

Яко гласъ твой сладокъ, и образ твой красенъ;

Мед истачають устнѣ твои, и послание твое – аки рай с плодом.

В уподоблении князя властелинам животного мира (лев, орел, осетр) некоторые исследователи видят элемент тонкой иронии автора, далекого от идеализации своего господина. Не случайно Даниил советует:

Не имѣй собѣ двора близъ царева двора

И не дръжи села близъ княжа села...

Невольным укором звучит мольба Даниила, обращенная к князю, - пируя или нежась "на мяккых постелях под собольими одѣялы", помнить о тех, кто вынужден довольствоваться сухим хлебом и страдать от холода и дождя, "под единым платом лежаще".

В основе произведения Даниила Заточника лежит мотив разлада между мечтой и действительностью. Автор убежден, что право на уважение дает человеку только ум, поэтому первые строки послания звучат как гимн мудрости, не знающей границ:

Въструбимъ, яко во златокованыя трубы, в разумъ ума своего

И начнемъ бити в сребреныя арганы возвития мудрости своеа.

Однако писатель вынужден признать, что человек, обладающий умом и талантом, подобен в русском обществе XII–XIII вв. сухому дереву, стоящему при дороге и посекаемому проходящими мимо, если он не знатен и не богат:

...богат мужь везде знаем есть,

И на чюжей странѣ друзи держить,

А убогъ во своей ненавидим ходить.

Богат возглаголеть – вси молчат

И вознесут слово его до облакъ,

А убогий возглаголеть – вси на нь кликнуть.

Меткую характеристику Даниилу Заточнику как одному из первых русских интеллигентов, чей талант оказался не востребован обществом, дал В. Г. Белинский в своих "Статьях о народной поэзии" (статья III): "Кто бы ни был Даниил Заточник, – можно заключить не без основания, что это была одна из тех личностей, которые, на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей свое превосходство, оскорбляют самолюбивую посредственность... которые говорят там, где лучше было бы молчать, и молчат там, где выгодно говорить; словом, одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, потом сживают со свету и, наконец, уморивши, снова начинают хвалить..." С трагедии Даниила Заточника начинает свое развитие в русской литературе тема "горя от ума", которая в Новое время найдет преломление в судьбах и творчестве таких писателей-сатириков, как А. Д. Кантемир и А. С. Грибоедов.

Чувство собственного достоинства мешает Даниилу Заточнику принять возможный совет князя: чтобы избыть нищету, жениться на богатой, даже если она "злообразна". Рассуждение о злых женах – традиционная тема для средневековой литературы, особенно монашеской. Писатель уверен: "Добра жена – вѣнець мужу своему и безпечалие, а зла жена – лютая печаль, истощение дому". Однако добрую жену найти нелегко, а перевоспитать злую невозможно: "зла бо жена ни учениа слушаеть, ни церковника чтить, ни Бога ся боить, ни людей ся стыдить, но всѣх укоряет и всѣх осуждаетъ". Даниил дает совет, не утративший своей ценности и поныне: выбирая жену, мужчина должен не смотреть на красоту – она преходяща, не слушать ласковых речей – они могут быть льстивы, а оценивать дела, поступки избранницы.

"Плененный нищетой", Даниил Заточник взывает о помощи к князю, используя целую "гроздь" сравнений, что придает его прозе особый ритм: он просит князя избавить его от нищеты, как серну от сетей, как птенца от силков, как утенка от когтей ястреба, как овцу от львиной пасти. Неповторимая изысканность стиля послания связана с афористичностью и иносказательностью речи автора. В произведении Даниила Заточника исследователи видят искусную словесную мозаику, составленную из метких "речений": "Злато искушается огнемь, а человѣкъ напастьми"; ""Молеве, княже, ризы ѣдять, а печаль – человѣка"; "Птица бо радуется весни, а младенецъ матери..." и др. Речь Даниила то созвучна народным пословицам и поговоркам, то близка к загадке:

Что лва злѣй в четвероногих,

И что змии лютѣй в ползущихъ по земли?

Всего того злѣй зла жена.

Иногда автор послания прибегает к притче, чтобы доказать свою правоту. Таков рассказ Даниила о вдовце, который после смерти жены стал продавать своих детей. На вопросы удивленных людей он отвечал: "Если уродились они в мать, то, выросши, меня продадут".

Мудрые изречения в сочинении Даниила восходят к разным источникам: к "Псалтири" Давида и евангельским притчам, к народным "присловьям" и русским летописям. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить ряд фрагментов послания:

Соломонъ рече:

"Словеса добра сладостью напаяють душу..."

(Неточная цитата из "Притч" Соломона)

Глаголеть бо в мирскых притчах:

"Не скотъ въ скотѣх коза,

Ни зверь въ звѣрех ожь,

Ни рыба въ рыбах ракъ..."

Не лгалъ бо ми Ростиславъ князь:

"Лѣпше бы ми смерть, ниже Курское княжение"

(Лаврентьевская летопись под 1139 г.)

"Слово" Даниила Заточника, где распространение послания шло за счет включения в текст новых высказываний на темы, затронутые автором (щедрость и скупость, бедность и богатство, мудрость и глупость), стало утрачивать свою эпистолярную природу и напоминать сборник изречений типа "Пчелы". Не случайно Даниил прибегает к традиционному сравнению труда писателя с работой пчелы: как она, припадая к цветам, собирает мед, так автор, обращаясь к различным книгам, извлекает из них непреходящую мудрость и "сладость словесную".

Хотя Даниил, по его словам, "за море не ходил" и "у философов не учился", созданный им текст демонстрирует начитанность и эрудицию автора, который охотно прибегал к сравнениям особого рода – ретроспективной исторической аналогии. Он хотел видеть русского князя по силе, мудрости и славе равным библейским героям и знаменитым мужам древности:

Господи! Дай же князю нашему

Самсонову силу, храбрость Александрову,

Иосифль разумъ, мудрость Соломоню и хитрость Давидову.

"Слово" Даниила Заточника построено по законам ораторского искусства. Писатель активно использует риторические фигуры, например обращения к собеседнику ("Княже мой, господине!", "Послушь, жены, слова Павла апостола..."), антитетические построения ("З добрымъ бо думцею думая, князь высока стола добудемъ, /А с лихимъ думцею думая – меншего лишенъ будеть"), различные виды повторов – от семантических до звуковых ("дивней дива", "нѣлзи нити, ни коня напоити").

"Слово" Даниила Заточника, как полагают ученые, написано псалтырным, или молитвословным, стихом. Отсюда, по мнению Д. С. Лихачева, автора монументального исследования "Поэтика древнерусской литературы" (М., 1979), присущие данной форме прием стилистической симметрии и другие "парные" сочетания (сравнение, противопоставление и пр.), которые лежат в основе ритмической организации текста. Стиховеды отмечают, что удельный вес рифмы в произведении Даниила Заточника выше, чем в "Слове о полку Игореве" или "Задонщине", а само употребление ее – сознательный акт для автора, поэтому рифма отличается богатством и сложностью. Она может быть основана на аллитерации или ассонансе, восходить к народной каламбурной рифме ("Кому Лаче озеро, а мнѣ, на нем сѣдя, плачь горкий...").

Другая и, видимо, более поздняя переработка послания – "Моление" – представляет собой, по мнению ряда исследователей, пародию на послание. Здесь господствует скомороший стиль, полный парадоксов и игры слов; речь автора уподобляется алогичной и бессвязной речи шута, у которого "лубян ум" и "толстян язык", в то время как в послании все было подчинено единой цели – иллюстрации ума и образованности автора, мечтающего стать княжеским дружинником. Даниил Заточник убеждает князя в том, что обладает талантом поэта, хвалебные песни которого "слажше меду". Он примеряет на себя одежды и обязанности посла, который, как "мудрый муж", будет думать о деле, а не проводить время в пирах и застольях. Заточник видит себя и в роли княжеского советника – "думца", посла и ритора. Высокий уровень самосознания автора, уверенного в том, что ум – основное богатство человека, и надеющегося на то, что его знания и таланты будут востребованы обществом, свидетельствует о появлении в русской литературе накануне монголо-татарского нашествия черт ренессансного характера.