Понятие прогноза

Вся обозримая культура содержит образцы попыток определить траекторию будущего – от архаических обрядов предсказаний до современных компьютерных моделей. В чем смысл этого заглядывания "за горизонт"? Вряд ли причина ограничена сферой любопытства. Чего ждут люди от процедуры и результатов прогноза? "Прогноз никогда не бывает нейтральным. Правилен он или неправилен, прогнозирующий анализ неизбежно вызывает побуждение к действию"^[1].

Известно, что в 1930-е гг. президент США Ф. Д. Рузвельт поручил своей администрации выяснить сферы наиболее перспективных технологий. Как оказалось впоследствии, ученые и инженеры нс смогли тогда предсказать появление ни телевизора, ни пластмасс, ни реактивных самолетов, ни искусственных органов для трансплантации, ни лазеров, ни даже шариковых ручек. При этом физические эффекты, которые были использованы при создании этих технологий, к тому времени уже были открыты и хорошо изучены^[2]. Причина неудачи ученых заключалась в том, что еще не существовало науки прогнозирования и специалисты не владели ее специфическим инструментарием, который сформировался лишь через несколько десятилетий. Только в 1950-1960-е гг. развитие социокультурного прогнозирования на Западе преодолело качественный рубеж: будущее общества стало рассматриваться как создаваемое человеком, а не как детерминированное состояние. Это означает, что образ желаемого будущего призван ориентировать деятельность человека в настоящем; будущее, которое как бы разворачивается обратно к настоящему, должно направлять культурные инновации^[3].

Надо понимать, однако, что при прогнозировании социальных процессов возникает эффект "обратной связи", который может иметь двоякое последствие: он может мобилизовать имеющиеся ресурсы для недопущения или смягчения негативного развертывания процессов либо, напротив, усугубить наличную ситуацию. Этим прогнозирование социальных процессов отличается от прогнозирования природных явлений, которые не управляются человеком. В последнем случае прогноз осуществляется для того, чтобы своевременно приспособиться к возможным природным катаклизмам.

В современном прогнозировании можно выделить три уровня. Первый уровень – теоретический, где вырабатываются стратегические, принципиальные, глобальные траектории изменения культуры, выявляются объективные тенденции в становлении образа будущего. Второй – уровень общества – это прогнозное социальное проектирование, которое решает задачи использования знаний об обществе и культуре в практике выработки, принятия и реализации управленческих решений. Наконец, третий уровень касается образцов индивидуальной культуры, динамики ценностей, стилей жизни, форм престижности и т.п. Этот уровень определяет направленность рынка услуг и, так же как и управленческая деятельность, носит прикладной характер.

Дискуссионный вопрос: очевидно, что на уровне личности происходит преломление трех названных траекторий. Человек ведь тоже, выстраивая свою жизнь, прогнозирует ее возможное развитие. "То, что человек считает возможным, определяет его внутреннее отношение к происходящему и его поведение, – писал К. Ясперс. – Условием его самоопределения является способность различить опасность и отнестись к ней с должной озабоченностью, тогда как иллюзорные представления и маскировка действительного положения дел ведут к его гибели"^[1]. Хорошо, если направленность изменений, происходящих в обществе (так называемый "тренд"), совпадаете вектором ценностных ориентаций личности. Тогда ей обеспечена благоприятная, позитивная социализация и, как следствие, достижение личного успеха. А если нет? Рассмотрите варианты поведения личности в этом случае и возможные его следствия.

К числу наиболее используемых способов прогнозирования относятся экстраполирование, интерполирование, мысленный эксперимент, научная эвристика, метод последовательных приближений, "сценарий будущего", имитационное компьютерное моделирование и др.

В научном прогнозировании будущее предстает как вероятностное событие. Вероятностные утверждения означают, что определенные проявления современности делают появление тех или иных форм культуры – поведения, взаимодействия, образцов, логики, чувствования – более или менее вероятными. Чтобы определить эти формы, образ будущего рассматривается как отношение определенных элементов будущей системы к сегодняшней реальности. По этому основанию все прогностические модели делят на два вида^[5]:

1) модели, в которых элементы, приписываемые будущему состоянию системы, заимствуются в готовом виде из нынешней (или существовавшей ранее) реальности; они как бы уже синтезированы самой реальностью, такие модели называют "синтетическими";

2) модели, в которых элементы будущего состояния системы конструируются посредством теоретического анализа влияний на изучаемое явление отдельных факторов (потому что "прообразы" будущих элементов нельзя отыскать в готовом виде в существующей реальности); такие модели называют "аналитическими".

Как правило, в сложных прогнозах эти виды сочетаются между собой. Тем не менее не всегда при моделировании удастся избежать парадоксальных ситуаций. В качестве иллюстрации приведем не потерявший актуальности классический пример парадокса, обозначившегося в связи с развертыванием "Звездных войн", или Стратегической оборонной инициативы (СОИ) в 1970-е гг. Этот парадокс был описан американским специалистом по системному анализу А. И. Митроффом:

СОИ потребует создания компьютерной программы в 10– 100 раз большей по объему, чем любая написанная до сих пор, или приблизительно от 10 до 100 млн строк компьютерных команд. Эта программа будет осуществлять немыслимые вычисления, необходимые для принятия решения, какой вражеский снаряд сбивать в какой точке его траектории, и, следовательно, предполагается, что тем самым мы окажемся в большей безопасности благодаря большей способности к защите, а не большей способности к нападению.

Всякий, кто когда-нибудь программировал, знает, что практически невозможно написать компьютерную программу (неважно какой длины), которая бы отлично заработала с первого раза. Вообразите теперь ошибки и несовершенства в программе размером в 10–100 млн строк! Именно здесь и появляется парадокс.

Один способ проверить эффективность компьютерной программы для Звездных войн – это запустить самим наши ракеты, траектории которых мы знаем точно. И тогда мы на деле проверим эффективность программы в сбивании реальных, а не гипотетических ракет. То есть в какой-то момент мы должны проверить программу в реальных условиях. Мы не можем все время использовать моделирование для проверки системы, потому что тогда мы должны спросить, а чем гарантируется это моделирование, и так до бесконечности.

Для того чтобы действительно проверить программу до ее предельных возможностей, мы должны запустить достаточно большую тучу снарядов, так как предполагается, что именно это будет делать СССР во время реального удара. Вопрос: как мы заверим Советы, что эта туча лишь "испытания", а не настоящий "первый удар", нацеленный на них? Чтобы "они", Советы, присоединились к "нам" (США), "они" должны доверять "нам" (а это как раз то качество, которого не хватает с самого начала), иначе мы не сможем провести "Звездные войны" через нашу политическую систему. Отсюда парадокс: чем меньше доверия между нами и нашими противниками, тем больше мы строим оружия большей мощности, но, как следствие, это оружие все более сложное и, значит, требующее более широких процедур проверки, но такие процедуры для их существования требуют большего доверия и сотрудничества между нами и нашими противниками.

Но с какой стати "они" станут сотрудничать с "нами" ради развития оружия, которое, возможно, лишит их преимуществ?

Попытка достичь решающего преимущества для безопасности с помощью только техники обречена на неудачу, потому что испытание готовой техники зависит от доверия и сотрудничества со стороны противника, то есть от наличия того, чего не было с самого начала, что и вызвало создание этой техники.

Но если нужного доверия и сотрудничества нет изначально, где и как, по какому волшебству они появятся впоследствии? Никто не смог удовлетворительно ответить на этот вопрос.

"Звездные войны" – пример того, что "больше" ведет к "меньше". Увеличение чего-то, что вначале считалось желательным (щит большой оборонной силы, который предположительно исключает необходимость доверия к противнику) приводит ко вторичным эффектам, противоположным тому, что предполагалось вначале, и, следовательно, ухудшает конечное состояние.

Таким образом, более эффективный щит может в конечном счете поставить нас в худшее положение, независимо от того, будет ли он работоспособным, потому что может понизить и без того низкий уровень доверия между нами.

Вывод состоит в том, что, когда мы имеем дело со сложными феноменами глобального характера, утверждения, которые можно сделать относительно их, не отвечают обычным законам формальной логики и рассуждений...

"Больший" и даже неограниченный рост в численности вооружений не только не приводит к большему ощущению безопасности, но, наоборот, уменьшает его. Произошло крушение схемы "больше – значит лучше", которая так долго правила нашей цивилизацией.

Это представляет собой переход от образа мышления, который был приемлемым для мира, воспринимаемого в виде машины, то есть мира Промышленной революции, к такому мышлению, которое сегодня соответствует миру, являющемуся сложной взаимосвязанной системой...

Развитие начинается тогда, когда организация или система достигает пределов роста. Это происходит, когда выгоды от роста становятся дисфункциональными, как увеличение в размере или численности ядерных вооружений уже не прибавляет нам ощущения безопасности, но даже снижает его, то есть "увеличение ведет к уменьшению".

А это рост без развития (кладбища растут с каждым годом, но они не развиваются).

Если можно расти без развития, то столь же возможно развиваться без роста. Это происходит, когда можно сделать "больше с меньшим". В этом состоянии нужно научиться достигать конечных ценностей, таких как возрастание душевного покоя без материальных затрат. Индивид или общество могут сделать больше (в качественном смысле) с малым. Они научились более эффективно использовать имеющееся, вместо того чтобы искать большего. Они поняли, что само действие по отысканию большего на деле может быть разрушительным.

Искусство и наука системной практики. М.: НИИВШ, 1989. С. 155-164.

Приведенный пример выступает хорошей иллюстрацией тезиса, высказанного авторами одной из книг, в которых содержится аргументированный вариант цивилизационного развития: "Глобально мыслить и локально действовать – это, прежде всего, культура мышления, которая и определяет возможности разумного принятия конкретных решений. Локально мыслить и глобально действовать – это, прежде всего, отсутствие культуры мышления, неспособного оценить последствия принятых решений"^[6].

Прогнозы могут носить качественный и количественный характер, краткосрочный и долгосрочный, поисковый и нормативный. Наиболее распространено поисковое прогнозирование, когда на основе анализа имеющихся социокультурных тенденций выявляются перспективы их развития. В частности, анализ развития средств массовой коммуникации показывает, что каждое новое средство, как правило, не вытесняет существовавшие ранее, а служит совершенствованию человеческой деятельности. Оно приводит к появлению новых коммуникационных потребностей, к новому качеству, перераспределению функций между различными средствами.

Так, бурный рост числа индивидуальных автомобилей в Англии в 1950-1960-х гг. не привел к катастрофическому падению пассажирских перевозок по железной дороге. В тот же период стали быстро развиваться пассажирские перевозки через Атлантику с использованием реактивных самолетов, но морские пассажирские перевозки через Атлантику почти не пострадали: произошел небольшой спад, после чего снова продолжился рост. Развитие телевидения в Англии в тот же период не "убило" кинематограф, хотя за этот период он и испытал значительное падение посещаемости^[7].

Новые средства обычно не сразу получают широкое распространение, для этого требуется 10-20 лет. Это связано с причинами технического (длительность процесса разработки, усовершенствования и налаживания массового производства), экономического (высокая стоимость новой техники в первоначальный период ее производства) и социально-психологического характера (постепенность формирования потребности в новом средстве). Иначе говоря, первичной является функция, а способ ее реализации вторичен. Каждое новое средство служит лишь техническим откликом на созревшую социальную потребность и уже потому не может "отменить" потребности, удовлетворяемые традиционными средствами, но перегруппировка потребностей и средств происходит.

Теперь, опираясь на названные выше подходы, попробуем описать некоторые аспекты будущей культуры.

Из немногих цивилизаций, обнаруженных в разное время во Вселенной, Земля – наиболее туповатая: человечество, нейтрализовав разум и науку, отдалось безудержному потребительству и накопительству за счет разрушения Земли, не понимая, что ставший традиционным неограниченный экономический рост на планете с конечными ресурсами в принципе невозможен, и упуская редкостный шанс на свое бессмертие.

Маленький принц, обследующий цивилизации Вселенной (А де Сент-Экзюпери)