Понятие "правовая эффективность" хозяйствующих субъектов

На экономический рост влияет правовая эффективность хозяйственных решений. Не так давно и совсем не случайно в исследовании С. К. Датта и Дж. Б. Ньюджента, проведенном на статистическом материале 52 стран, был получен результат, состоящий в том, что с повышением доли юристов в составе рабочей силы на 1% экономический рост замедляется с 4,76 до 3,68%. Иными словами, большее число юристов ухудшает экономические перспективы страны. Таким образом, правовые отношения оказывают на хозяйственную систему и поведение игроков в ней серьезнейшее влияние, однако это влияние довольно оригинальное. Дело в том, что с увеличением темпа экономического роста правовая эффективность может как снижаться, так и увеличиваться. В первом случае рост происходит за счет потерь в функционировании институтов права, во втором – именно повышение их эффективности обеспечивает увеличение темпа роста. Число дисфункций с увеличением темпа роста до какой-то величины может снижаться, но затем произойдет их увеличение – с момента точки Л, либо число дисфункций может планомерно нарастать вплоть до максимально возможного темпа роста по кривой А0А (рис. 7.14, а).

Правовая эффективность – способность системы обеспечивать хозяйственные преимущества для "правоверного субъекта"^[1], т.е. того, кто точно выполняет установленные нормы, при условии, что сами нормы не программируют неэффективные состояния или действия, либо не приводят к развитию девиантных моделей поведения, направленных на нарушение или обход этих норм.

Сокращение правовой эффективности может достичь такого уровня (на рис. 7.14 штриховая линия), что дальнейшее увеличение темпа роста и величины национального дохода станет невозможным. На рис. 7.14, б приведена ситуация, когда с ростом величины национального дохода или с увеличивающимся темпом роста возрастает правовая эффективность при снижающемся числе дисфункций (эффективная экономическая политика роста). Однако после достижения точки А происходит нарастание дисфункций, выражающееся в том числе и в снижении правовой эффективности хозяйствования. Обратим внимание, в обоих случаях наблюдается рост национального дохода.

Возможна ситуация, при которой снижение правовой эффективности будет происходить вследствие замедления темпа роста или сокращения национального дохода. Так, в частности, происходило в России в 1990-е гг. Представленная ситуация в большей степени соответствует России 2000– 2005 гг., причем линиям изменения после точки А вправо.

Если правовая система хозяйственной деятельности устроена так, что, совершая незаконные действия "неправоверный" субъект не несет ответственности, а правоохранительные структуры организованы так, что начинают прове-

Рис. 7.14. Правовая эффективность и дисфункция системы:

RE – правовая эффективность; ND – число дисфункций

рять деятельность "правоверного" субъекта, обжалующего действия "неправоверного", который также пользуется правовой неэффективностью и обжалует действия "правоверного" субъекта, то частота этих нарушений, превышающая скорость применения правовых норм и санкций, может настолько увеличить трансакционные издержки "правоверного" субъекта, что он будет доведен до такого уровня неэффективности и дисфункции, что закончит свое функционирование в силу банкротства (рис. 7.15). Подобная правовая неэффективность, порожденная базисными институтами, позволяет выстраивать отдельными субъектами специальные модели поведения, не подпадающими под общие

Рис. 7.15. Эффективность (а) и дисфункция (б) экономического агента при правовой неэффективности

представления о ведении (формах ведения) хозяйственной деятельности, закрепленных законом. Такая модель не закреплена ни в одном кодексе экономического поведения и, тем не менее, не запрещена законом; она сводится как будто бы к законному использованию правоохранительных структур в хозяйственной деятельности.

На самом деле, использование правоохранительных структур осуществляется негласно, потому, как оно запрещено законом. Однако выявить подобного рода нарушения чрезвычайно сложно, поскольку вводимые правила и высокая трансакционная неэффективность судебной системы и надзорных структур, не позволяют выявлять такие нарушения и модели, которые интериоризируясь^[2], врастают в ткань хозяйственного процесса. Мотив указанной деятельности подкрепляется следующим экономическим соотношением. Субъект-нарушитель идет на такое нарушение, поскольку отсутствуют четкое его отрицательное обозначение, а также механизмы выявления и наказания. К тому же он совершает нелегальные инвестиции, по существу в коррупцию, когда величина затрат с точки зрения его ожидания исчезновения "правоверного" субъекта, окупается самим фактом исчезновения. У такой модели есть и иное логическое объяснение с точки зрения правовой неэффективности.

Доведение фирмы до банкротства или захват фирмы для заинтересованного агента служит моделью поведения, стратегией действия, способом экономического развития. Реализация такой стратегии становится очевидной, когда ожидаемые выгоды перевесят инвестиции в совершение нарушений и стимулирование правоохранительной системы, выступающей на защиту этих нарушений и помогающей уничтожению "правоверного субъекта". Это говорит только об одном – экономическая система может расти до определенного предела, но это рост в условиях правовой неэффективности системы при высокой нагрузке внелегальной экономики и девиаций моделей поведения не может быть долгосрочно устойчивым.

Исходя из представлений о "правовой эффективности" функционирования хозяйствующих субъектов центральной темой становится эффективность государственного регулирования экономики. Многие эксперты уже соглашаются с тем, что коррупция, поражающая все уровни, включая микроуровень выступает наиболее важным фактором торможения развития и низкого качества жизни. По имеющимся оценкам фонда Г. Сатарова, коррупция "съедает" параллельно почти величину валового внутреннего продукта. Таким образом, проблема удвоения ВВП может быть сведена к необходимости противодействия коррупции. Региональный уровень коррупции легко продемонстрировать. Представьте себе семь ведущих должностей субъекта РФ: губернатор, председатель законодательного органа, руководители областного МВД и ФСБ, прокуратуры, суда, налоговой инспекции, если есть, то таможни. Если хотя бы четыре лица из семи-восьми, условно говоря, моются в одной бане, или обязаны друг другу своим назначением (например, кто-то помогал лоббировать чью-то кандидатуру), то коррупция в таком регионе будет неизбежна. Если к этому добавить с десяток директоров крупных предприятий и организаций региона, связанных с губернатором или иными властными структурами, тогда налицо тотальная предпосылка коррупции в таком регионе. Останется лишь рассуждать о ее масштабе и негативных последствиях.

Относительно промышленности коррупция выражается в борьбе за собственность, в практике так называемых "откатов", ну и конечно, откровенном прикармливании судов и региональных властей, что помогает новым собственникам под видом эффективных инвестиций захватывать остатки былой роскоши – промышленности России, в частности ее оборонно-промышленного комплекса.

Органы правопорядка и суды становятся инструментами в хозяйственном споре, могут возбуждать уголовные дела против новых директоров предприятий, сменяющих старый промышленный истеблишмент, как элемент давления на них и закрепления либо реставрации прошлых и текущих традиций.

Один из механизмов, представляющий собой стратегию поведения некоей группы хозяйствующих субъектов, либо отдельного агента, может быть следующим. Старый директор, порабощенный коррупционными связями и обязательствами, доводит предприятие до банкротства и для сохранения своего видного в регионе реноме "хозяйственника-практика" находит фирму-покупателя, которая представляет свою деятельность как действия инвестора. На самом деле фирма стремится как можно дешевле приобрести это предприятие посредством покупки пакета акций, поставить своего "смотрящего", обеспечивающего "отмыв" денег и финансовую поддержку заинтересованным лицам, включая представителей органов власти. Если часть акционеров, стремясь сохранить предприятие, выдвигает нового директора и перехватывает инициативу с небольшим перевесом, тогда фирма-покупатель, выполняя обязательства перед старым директором, обеспечивает целый ряд незаконных мероприятий по смещению нового директора и захвату предприятия. Причем в этом случае в отношении нового директора осуществляются любые действия, вплоть до возбуждения уголовного дела, поскольку наработанные ранее прошлым директором коррупционные связи выражаются в соответствующих действиях силовых структур, фактически обслуживающих хозяйственный процесс. Безусловно, подобные "инвестиции" рассмотренной фирмы-покупателя, являются инвестициями с отрицательной общественной полезностью, хотя и приносят пользу конкретному игроку, поскольку инвестируется по существу коррупция, а промышленные системы обычно ослабляются, деградируют и перестают исполнять возложенные на них функции и задачи, в том числе и в части обеспечения национальной безопасности.

Однако борьбу с коррупцией нельзя доводить до абсурда. На коллегии областной администрации в одном из регионов России руководители районов, выступая, отмечали, что еще пройдет некоторое время и в их районах не останется ни одного директора, потому что руководящий состав предприятий массово пишет заявления об отставке. В чем же причина? Она состоит в том, что принят закон, позволяющий прокуратуре возбуждать уголовные дела против директоров, если задержка по выплате заработной платы превышает две недели, а па подавляющем большинстве предприятий этого региона задержка по выплате заработной платы около двух месяцев.

Кроме того, ст. 199 ч. 2 Уголовного кодекса РФ позволяет преследовать директоров и возбуждать дела по заказу конкурирующей стороны. Обратим внимание, уголовное преследование развертывается, а действий, обеспечивающих повышение эффективности промышленной системы и ее конкурентоспособности, особенно в высоко технологичных отраслях практически не предпринимается – правительство отрицательно относится с необходимости проведения активной промышленной политики (о чем неоднократно заявляли его "экономические" министры). Эта статья могла и не работать, как и другие, в том числе и полезные законы Российской Федерации, однако высшая власть выдала индульгенцию на его применение. Таким образом, директорат региона почти в полном составе подпадает под уголовную статью. Полагаю, что такое положение вещей характерно не только для отдельно взятого региона, но и для России в целом.

Однако подлинные причины состоят не в том, что кто- то не хочет выплачивать заработную плату или присваивает ее себе, а в неплатежах, финансовом параличе промышленности и в целом реального сектора экономики, когда при поступлении на счет предприятия финансовых сумм, в первоочередном порядке средства уходят в налоги государству. У менеджмента даже нет выбора между налоговым платежом и заработной платой, хотя формально он и функционирует именно в масштабе такой "финансовой вилки", что отнюдь не увеличивает его шансы по повышению эффективности неконкурентоспособного производства на базе крайне изношенных фондов, серьезно постаревшего персонала, да еще и без кредитного обеспечения. Справедливости ради, необходимо отметить, что ГК РФ устанавливает очередность выплат, ставя на первое место пособия по нетрудоспособности и заработную плату.

Область возможных и необходимых экономических решений находится в институциональной плоскости, введения элементарных правил, о которых здесь шла речь, т.е. состоит в продуктивной работе законодательных органов, а также исполнительной вертикали. Правовая эффективность хозяйствования полностью определяется целесообразностью контроля в правоохранительной и судебной системе, которые обязаны выполнять предписывающие нормы, а не трактовать их по собственному усмотрению. На наш взгляд, необходимо резко усилить возможности Федеральной службы безопасности в части борьбы с коррупцией в органах власти, органах внутренних дел, судах и прокуратуре.