Лекция 11. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭТИКА
Самая губительная ошибка, которая когда-либо была сделана в мире, – это отделение политической науки от нравственной.
П. Шелли
В результате изучения данной главы студент должен:
• знать об основных формах взаимодействия морали и политики в политической истории, особенностях православной этики и ее влиянии на формирование политической этики в современной России;
• уметь оперировать понятиями "политическая этика", "мораль";
• владеть основными теоретико-методологическими подходами к исследованию политической этики и ее влияния на политический процесс.
Мораль и политика
Проблема соотношения морали и политики в истории политической мысли решалась по-разному. Эпоха Античности в качестве главной цели политики провозглашала "общественное благо": мораль и политика здесь были еще слиты воедино. Античные философы выражали гуманитарный взгляд на политику, связывая ее с характером людей, наделенных властью, с сущностью человека и человеческого блага, которым призвана служить политика. Для них главным был вопрос о том, какой тип политики или политика соответствует требованиям человеческой природы.
Аристотель отмечал: "Поскольку... всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-то блага... то, очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством, или общением политическим"[1].
В Средние века появилась концепция "двух градов", которая в духе христианского учения попыталась развести понятия морали и политики: "отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу". Известный русский политический философ С. Н. Булгаков (1871 – 1944), оценивая этот период в истории, справедливо подчеркивал: "Раскол жизни на “светскую” и церковную внес серьезный разлад и двойную бухгалтерию даже в души тех, кто вполне сознавал всю историческую относительность и внутреннюю ненормальность этого раздвоения. За свою консервативную “охранительную” позицию невмешательства в политику и общественную жизнь с нравственными критериями средневековая церковь поплатилась, с одной стороны, гуманистическим отторжением от нее наиболее деятельной ее части, с другой – своим собственным оскудением, угасание творческого духа"[2].
Однако в дальнейшем, в эпоху Возрождения, не только не произошло сближения политики и морали, но, напротив, они еще дальше были разведены в стороны. Отделение науки от религии и секуляризация природы способствовали формированию технологического отношения к миру, что в политике привело к появлению своеобразной технологической парадигмы.
Итальянский политический философ Никколо Макиавелли первым решительно отделил политику от моральных и антропологических оснований и предложил рассматривать ее ценностно-нейтрально, чисто технологически – как производство власти. Технологический подход к политике прежде всего означал утверждение критерия эффективности, который теперь ставился выше гуманитарных критериев нравственности и общественного служения. Тем самым Макиавелли первым в истории политической мысли выступил не в роли учителя политической мудрости, а в роли эксперта, который претендует только на то, чтобы давать технологические рецепты власть предержащим. Макиавелли стремился извлечь из политики максимум возможного. Его кредо – получение политической прибыли любой ценой, ведь в технологической парадигме цель оправдывает средства. Он откровенно и даже цинично писал:
"...Пусть он [князь] не страшится дурной славы тех пороков, без которых ему трудно спасти государство; ведь если вникнуть как следует во все, то найдется нечто, что кажется добродетелью, но верность ей была бы гибелью для князя; найдется другое, что кажется пороком, но, следуя ему, князь обеспечивает себе безопасность и благополучие"[3].
В Новое время доминирование технологической парадигмы в политике, по существу, вывело дискурс о нравственности и моральных нормах за пределы политической науки. Однако современный кризис общественного сознания, тупики научно-технического прогресса и политического реформирования по-новому ставят вопрос о ценностях и нравственных нормах в политике. Перефразируя П. И. Новгородцева, можно сказать: для нравственного сознания сегодня вопрос ставится не о том, смогут ли политики создать в отдаленном будущем обитель блаженства на земле, а о том, имеют ли моральные ценности обязательное значение в политической жизни или нет.
Увлечение политическими технологиями ради успеха любой ценой, не обременяя политический дискурс нравственными сомнениями, привело к тому, что человек политический одержал пиррову победу над "нерациональным" миром природы и культуры. В результате технический прогресс неуклонно пожирает социокультурное пространство, производя в нем неслыханные опустошения, усиливая экологический и нравственный кризис. Возрастающее технологическое могущество современного человека сочетается с крайним духовным убожеством порожденного им потребительского общества: сформировался катастрофический дисбаланс между технологическим активизмом и внутренней, духовной культурой "одномерного" человека.
Парадокс современности состоит в том, что ценностно-нейтральные политические технологии, призванные обеспечить политический успех, на самом деле – в горизонте политической перспективы – неизменно оборачиваются политическим провалом, поскольку политику нельзя рассматривать формально, вне ценностного дискурса. Есть основное общее правило человеческой деятельности, согласно которому никакая профессиональная деятельность не определяется теми средствами и орудиями, которые она пускает в ход, – ни медицина, ни искусство, ни политика. Как точно заметил русский политический философ И. А. Ильин, в политике подлинный успех "определяется тем великим содержательным заданием, которому государственная власть призвана служить и в действительности служит"[4].
В лучших традициях русской политической культуры Ильин утверждал ценностный подход к политике, ее моральную парадигму:
"Политика есть прежде всего служение, – не карьера, не личный жизненный путь, нс удовлетворение тщеславия, честолюбия и властолюбия. Кто этого не понимает и не приемлет, тот не способен к истинной политике: он может только извратить ее, опошлить и сделать из нее карикатуру или преступление. И пусть нс говорят нам, что “большинство” современных политиков смотрят на дело “иначе”: если это так, то все беды, опасности и гнусности современной политики объясняются именно этим"[5].
Утверждение моральной парадигмы в политике не означает, что политик должен мечтать о воплощении моральных максим или ставить перед собой максимальные задачи: из этого никогда ничего не выходило, кроме обмана, разочарования, ожесточения и демагогии. Ценностный подход в политике утверждает не фантастический максимум, а лишь ориентацию на ценностно-значимые перспективы. При этом важно обозначить главный парадокс политики: с одной стороны, политика невозможна без идеала, с другой стороны, политика – это искусство возможного.
Творческое разрешение такого противоречия означает, в первую очередь, умение осмысливать всякое политическое действие, облагораживать любое политическое решение лучами политических ценностей. Причем истинное политическое служение имеет в виду не отдельные группы и не самостоятельные классы, но весь народ в целом. Ценностно ориентированная политика не должна раскалывать людей и разжигать политические страсти. Напротив, она должна объединять людей общими политическими идеалами, и в этом смысле, истинная политика всегда сохраняет "идеалистический" характер. В то же время политика должна быть трезво-реальной и исходить из искусства возможного.
Трезвый оптимум политики "не должен покоиться на иллюзиях и не смеет превращаться в химеру", – отмечал Ильин. – Трезвый и умный “оптимум” (наилучшая возможность! наибольшее из осуществимого!) всегда учитывает все реальные возможности данного народа, данный момент времени, наличные душевные, хозяйственные, военные, дипломатические условия. Этот оптимум должен быть исторически обоснованным, почвенным, зорко-рассчитанным – реализуемым. Истинная политика – сразу идеалистична и реалистична...
Политика без идеи оказывается мелкой, пошлой и бессильной; она всех утомляет и всем надоедает. Политика химеры есть самообман; она растрачивает силы и разочаровывает народ. Истинная же политика имеет крупные очертания, она значительна и благодетельна; и силы ее возрастают от осуществления... ее судит время; и суждение грядущих поколений всегда оправдывает ее"[6].