Поэты Великой Отечественной войны

Наряду с темой послереволюционных общественных перемен уже в конце 1930-х гг. немалое место в русской поэзии начинает занимать не затухавшая еще со времен Гражданской тема войны, инициируемая началом Второй мировой войны, а также советско-финской кампанией 1939–1940 гг. Старшее поколение поэтов воспринимает войну в Европе как жесточайшую из всемирных трагедий. Летом 1940 г., когда начинаются налеты фашистской Германии на Лондон, А. А. Ахматова создает такие строки ("Лондонцам"):

Двадцать четвертую драму Шекспира

Пишет время бесстрастной рукой.

<...>

Только не эту, не эту, не эту,

Эту уже мы не в силах читать!

Младшее поколение поэтов, воспитанное литературой о Гражданской войне, осознает свою жесткую причастность к надвигающимся событиям. Особенно отчетливо предчувствие трагедии своего поколения выразили в конце 1930-х и начале 1940-х гг. поэты-ифлийцы – так в хрущевскую оттепель, когда наконец были опубликованы их стихи, стали называть молодых поэтов, посещавших в конце 1930-х поэтический семинар при Гослитиздате. Это были студенты разных московских вузов, в основном ИФЛИ (Институт философии, литературы, истории) и Литературного института им. М. Горького. Среди них Павел Давыдович Коган (1918–1942), Михаил Валентинович Кульчицкий (1919–1943), Николай Петрович Майоров (1919–1942), Николай Отрада (Николай Карпович Турочкин; 1918–1940), Борис Моисеевич Смоленский (1921 – 1941) и др.

Выросшие и воспитанные в советской стране, эти юноши искренне верили в коммунистические идеалы. Студенты лучших гуманитарных вузов столицы, они не успели завершить образование:

А если скажет нам война: "Пора!" –

Отложим недописанные книги,

Махнем: "Прощайте" – гулким стенам институтов...

(Борис Смоленский)

Большинство из них ушли воевать добровольцами прямо со студенческой скамьи.

В своем творчестве поэты-ифлийцы стремились опираться на наследие В. В. Маяковского, В. Хлебникова, поэтов-неоромантиков 1920-х гг. Они остро осознавали предназначенность своего поколения – защищать Родину в грядущей большой войне и, если надо, за нее погибнуть. Предчувствие близкой гибели отчетливо выражено во многих их предвоенных стихотворениях:

Нам лечь, где лечь,

И там не встать, где лечь...

И, задохнувшись "Интернационалом",

Упасть лицом на высохшие травы

И уж не встать...

(Павел Коган)

На двадцать лет я младше века,

Но он увидит смерть мою,

Захода горестные веки

Смежив. И я о нем пою.

(Михаил Кульчицкий)

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете, как миф

О людях, что ушли не долюбив,

Не докурив последней папиросы...

(Николай Майоров)

Творчество молодых поэтов этой школы проникнуто юношеской романтикой. Иногда это романтика старых приключенческих книг, как в знаменитой "Бригантине" Павла Когана:

Пьем за яростных, за непохожих,

За презревших грошевой уют.

Вьется по ветру веселый Роджер,

Люди Флинта песенку поют.

Чаще – романтика Гражданской войны и коммунистического будущего, воспетая в литературе 1920-х гг.:

Наперевес с железом сизым

И я на проволку пойду,

И коммунизм опять так близок,

Как в девятнадцатом году.

(Михаил Кульчицкий)

Большинство поэтов-ифлийцев погибли на войне: некоторые – на Финской, другие – в боях Великой Отечественной. О том, насколько их поколение было талантливым, свидетельствуют не только сохранившиеся юношеские стихи, но и имена немногих поэтов этой школы, которые вернулись с войны живыми и смогли продолжить творчество. Сергей Сергеевич Наровчатов (1919–1981), Давид Самойлов (Давид Самуилович Кауфман; 1920–1990), Борис Абрамович Слуцкий (1919–1986) стали широко известны в послевоенные десятилетия. О поэтической судьбе своего поколения, достигшего поры зрелости как раз к началу величайшей битвы столетия, Давид Самойлов через много лет после войны сказал так:

Сороковые, роковые,

Военные и фронтовые,

Где извещенья похоронные

И перестуки эшелонные.

<...>

Как это было! Как совпало!

Война, беда, мечта и юность.

И это все в меня запало

И лишь потом во мне очнулось.

Сороковые, роковые,

Свинцовые, пороховые...

Война гуляет по России.

А мы такие молодые!

Эти стихи подводят итог под судьбой поколения, дата рождения которого также была увековечена Борисом Слуцким:

Девятнадцатый год рожденья!

Двадцать два в сорок первом году!

Принимаю без возраженья

Как планиду и как звезду.

В годы Великой Отечественной войны тема борьбы народа против фашизма становится главной в русской поэзии. Успевшие заявить о себе в предшествующие десятилетия поэты посвящают творчество ей.