Почему люди страшатся свободы?

Оглядываясь назад и как бы вновь переживая историю человечества, философ поневоле задается вопросом: не выработался ли на протяжении веков инстинктивный импульс, парализующий волю человека, его спонтанные побуждения? Размышляя над этой проблемой, Фромм сделал парадоксальное открытие: многие люди страшатся свободы. "Когда нарушены связи, дававшие человеку уверенность, – пишет Фромм, – когда индивид противостоит миру вокруг себя как чему-то совершенно чуждому, когда ему необходимо преодолеть невыносимое чувство бессилия и одиночества, перед ним открываются два пути.

Один путь ведет его к “позитивной” свободе; он может спонтанно связать себя с миром через любовь и труд, через подлинное проявление своих чувственных, интеллектуальных и эмоциональных способностей, таким образом, он может вновь обрести единство с миром и с самим собой, не отказываясь при этом от независимости и целостности своего собственного “я”"^[1].

Но есть и другой путь. Это путь назад: отказ человека от свободы в попытке преодолеть свое одиночество, устранив разрыв, возникший между его личностью и окружающим миром. Этот второй путь никогда не возвращает человека в органическое единство с миром, в котором он пребывал раньше, пока не стал индивидом, – ведь его отделенность уже необратима, – это попросту бегство из невыносимой ситуации, в которой он не может жить дальше.

Свобода вовсе не является универсальной ценностью. "Бегство от свободы" – так Фромм назвал одну из лучших своих работ, и это неслучайно. Такая капитуляция смягчает невыносимую тревогу, избавляет от паники и делает жизнь терпимой, но не решает коренной проблемы, и за это бегство часто приходится расплачиваться тем, что вся жизнь превращается в одну лишь автоматическую, вынужденную деятельность.

Э. Фромм рассматривает механизмы бегства от свободы: авторитаризм, конформизм и разрушительность.

Авторитаризм

Прежде всего Фромм обращает внимание на такой механизм бегства от свободы, который состоит в тенденции авторитарности. Авторитаризм (фр. autoritarisme – влияние) – стремление подчинить себе других людей или оказаться в невротической зависимости от них. "Отчетливые формы этого механизма можно найти в стремлении к подчинению или господству или – если использовать другую формулировку – в мазохистских и садистских тенденциях, существующих в той или иной степени и у невротиков, и у здоровых людей"^[2].

Наиболее частые формы проявления мазохистских тенденций – это чувство собственной неполноценности, беспомощности, ничтожности. Анализ людей, испытывающих подобные чувства, показывает, что, хотя сознательно они на это жалуются, хотят от этих чувств избавиться, в их подсознании существует какая-то сила, заставляющая их чувствовать себя неполноценными или незначительными. Эти люди, как отмечает Фромм, постоянно проявляют отчетливо выраженную зависимость от внешних сил: от других людей, от каких-либо организаций, от природы. Они стремятся не утверждать себя, не делать то, чего им хочется самим, а подчиняться действительным или воображаемым приказам этих внешних сил. Часто они попросту не способны испытывать чувство "я хочу", чувство собственного Я.

Авторитарная личность – конкретный тип человека, своеобразный психологический персонаж, имеющий такие черты, как реакционность, консерватизм, агрессивность, жажда власти, ненависть к интеллигенции.

Фромм говорил об "авторитарном характере", когда речь шла не о невротиках, а о нормальных людях. Этот термин, по его мнению, вполне оправдан, потому что садомазохистская личность характеризуется особым отношением к власти. Такой человек восхищается властью и хочет подчиниться ей, но в то же самое время он хочет сам стать властью, чтобы другие подчинялись ему. Есть еще одна причина, по которой Фромм считал этот термин правомочным. Фашистские системы называют себя авторитарными в силу доминирующей роли власти в их общественно-политической структуре. Термин "авторитарный характер" включает в себя и тот факт, что подобный склад характера определяет "человеческую базу" фашизма.

Наиболее специфической чертой "авторитарного характера" является отношение к власти и силе. Для него существуют, так сказать, два пола: сильные и бессильные. Сила автоматически вызывает его любовь и готовность подчиниться, независимо от того, кто ее проявил. Сила привлекает его не ради тех ценностей, которые за ней стоят, а сама по себе, уже просто потому, что она сила. И подобно тому, как сила автоматически вызывает его "любовь", так бессильные люди и организации непроизвольно вызывают его презрение. При одном лишь виде слабого человека он испытывает желание напасть, подавить, унизить его. Человек другого типа ужасается при самой идее напасть на слабого, но авторитарная личность ощущает тем большую ярость, чем беспомощнее ее жертва.

У авторитарного характера есть одна особенность, которая вводила в заблуждение многих исследователей – тенденция сопротивляться власти и отвергать любое влияние "сверху". Иногда это сопротивление затемняет всю картину, так как тенденция подчинения становится незаметной. Такой человек постоянно бунтует против любой власти, даже против той, которая действует в его интересах и совершенно не применяет репрессивных мер. Иногда отношение к власти раздваивается: люди могут бороться против одной системы власти, особенно если они разочарованы недостаточной силой этой системы, и в то же время (или позже) подчиняться другой системе, которая за счет своей большей мощи или больших обещаний может удовлетворить их мазохистские влечения.

Наконец, существует такой тип, в котором мятежные тенденции совершенно подавлены и проявляются только при ослаблении сознательного контроля (они могут быть узнаны лишь впоследствии по той ненависти, которая поднимается против этой власти и в случае ее ослабления или крушения). Относительно людей, у которых мятежность преобладает, можно легко ошибиться, решив, что структура их характера прямо противоположна характеру мазохистского типа. Кажется, что протест против любой власти основан на крайней независимости. Такие люди выглядят так, будто внутренняя сила и целостность толкают их на борьбу с любыми силами, ограничивающими их свободу.

Однако борьба авторитарного характера против власти является, по сути дела, бравадой, попыткой утвердить себя, преодолеть чувство собственного бессилия, но мечта подчиниться, осознанная или нет, при этом сохраняется. Человек с авторитарным характером никогда не бывает "революционером". Э. Фромм назвал его "бунтовщиком". Множество людей и политических движений изумляют нс очень внимательного наблюдателя кажущейся необъяснимостью перехода от радикализма к крайнему авторитаризму. Психологически эти люди – типичные бунтовщики.

Отношение человека, обладающего авторитарным характером, к жизни, вся его философия определяются эмоциональными стремлениями. Такой человек любит условия, ограничивающие его свободу, он с удовольствием подчиняется судьбе. Определение же судьбы зависит от социального положения. Для солдата судьба может означать волю или прихоть начальника, которую он "рад стараться" выполнить. Для мелкого предпринимателя судьбой являются экономические законы, кризисы же или процветание – это не общественные явления, которые могут быть изменены человеческой деятельностью, а обнаружения высшей цели, которой приходится подчиняться. У тех, кто находится на вершине пирамиды, тоже есть своя "судьба". Различие лишь в масштабе власти и силы, которым подчиняется индивид, а не в чувстве подчиненности, как таковом. Как неумолимая судьба воспринимаются не только силы, непосредственно определяющие личную жизнь человека, но и силы, от которых зависит жизнь вообще. По воле судьбы происходят войны, по воле судьбы одна часть человечества должна управлять другой. Так же суждено, что никогда не уменьшится страдание на этом свете.

Судьба может рационализироваться. В философии – это "предназначение человека", "естественный закон"; в религии – "воля Господня"; в этике – долг; но для авторитарной личности это всегда высшая внешняя власть, которой можно только подчиняться.

Авторитарная личность преклоняется перед прошлым: что было – будет вечно; хотеть чего-то такого, чего не было раньше, работать во имя нового – это или безумие, или преступление. Чудо творчества – а творчество всегда чудо – не вмещается в ее понятия.

Общая черта любого авторитарного мышления состоит в убеждении, что жизнь определяется силами, лежащими вне человека, вне его интересов и желаний. Единственно возможное счастье состоит в подчинении этим силам. В писаниях Гитлера мы находим проявление такого же духа. Авторитарная личность может обладать и активностью, и смелостью, и верой, но эти качества имеют для нее совсем не тот смысл, какой имеют для человека, не стремящегося к подчинению.

У авторитарного человека активность основана на глубоком чувстве бессилия, которое он пытается преодолеть. Активность в этом смысле означает действие во имя чего-то большего, чем собственное Я. Оно (действие) возможно во имя Бога, во имя прошлого, долга, природы, но никогда не во имя будущего, во имя чего-то такого, что еще нс имеет силы, во имя жизни как таковой.

Авторитарная личность обретает силу к действию, лишь опираясь на высшую силу, которая должна быть несокрушимой и неизменной. Недостаток силы служит для авторитарного человека безошибочным признаком вины и неполноценности. Если власть, в которую он верит, проявляет признаки слабости, то его любовь и уважение превращаются в презрение и ненависть. В нем нет "наступательной силы", позволяющей атаковать установившуюся власть, если он не отдался в рабство другой, более сильной власти.

Мужество авторитарной личности имеет вполне определенный смысл: она должна выдержать все, что ниспошлет ей судьба или живой ее представитель – вождь. Страдать безропотно – высшая добродетель и заслуга такого человека в этом, а не в том, чтобы попытаться прекратить страдания или по крайней мере уменьшить их. Не изменять судьбу, а подчиняться ей – таков девиз авторитарного характера.

Авторитарный человек верит власти, пока эта власть сильна и может повелевать. Однако такая вера коренится в конечном счете в его сомнениях и является попыткой компенсировать их. Если понимать под верой твердое убеждение в осуществимости некоторой цели, в данный момент существующей лишь в виде возможности, то такой веры у него нет. По своей сути авторитарная философия является нигилистической и релятивистской (понимающей все как нечто относительное), несмотря на видимость ее активности, несмотря на то, что она часто и рьяно заявляет о своей победе над релятивизмом. Вырастая на крайнем отчаянии, на полнейшем отсутствии веры, эта философия ведет к нигилизму и отрицанию жизни.

В авторитарной философии нет понятия равенства. Человек с авторитарным характером может иногда воспользоваться словом "равенство" в обычном разговоре (или ради своей выгоды), но для него это слово не имеет никакого реального смысла, поскольку относится к понятию, которое он не может осмыслить. Мир для него состоит из людей, имеющих или не имеющих силу и власть, т.е. низших и высших. Садомазохистские стремления приводят авторитарного человека к тому, что он способен только к господству или к подчинению. Он не может испытывать солидарности. Любые различия, будь то пол или раса, для него обязательно являются признаками превосходства или неполноценности. Различие, которое не имело бы такого смысла, для него просто невообразимо.

Приведенное описание садомазохистского стремления и авторитарного характера относится к наиболее резко выраженным формам "бегства от свободы" путем симбиотического отношения к объекту поклонения или господства. Лишь отдельные индивиды либо социальные группы могут рассматриваться как типично садомазохистские, но садомазохистские побуждения, по мнению Фромма, существуют практически у всех.

Э. Фромм считал, что автобиография Гитлера служит прекрасной иллюстрацией авторитарной личности. Авторитарный характер определяется одновременным присутствием садистских и мазохистских влечений. Садизм можно определить как стремление к неограниченной власти над другими, более или менее связанное с разрушительными тенденциями. Мазохизм – стремление раствориться в подавляющей силе, приобщившись тем самым к ее мощи и славе. И садистские, и мазохистские тенденции вызываются неспособностью индивида к самостоятельному существованию, его потребностью в симбиотической связи для преодоления одиночества.

Концепция авторитарной личности была поддержана такими исследователями, как немецкие философы М. Хоркхаймер, Т. Адорно и немецко-американским философом и социологом Г. Маркузе. Она оказала огромное воздействие на развитие всей западной культуры.

Сразу же после окончания Второй мировой войны Адорно становится руководителем крупного эмпирического исследования по изучению корней авторитаризма. Оно началось в Западной Германии, а закончилось в США. Исследователь указал на опасное сползание человеческого миропонимания в сторону укрепления пустого автоматизма сложившихся стереотипов, действований по правилам, узаконенным лишь одной привычкой. Т. Адорно выявил весьма симптоматичное для антидемократической структуры сочетание таких личностных черт, как конвенциональность, покорность власти, деструктивизм и цинизм. Ученый отметил, что комплекс власти непосредственно связан с определенными аспектами этноцентризма. Индивид, воспринимающий все в таких категориях, как "сильный – слабый", скорее всего перенесет эту схему на соотношение "собственная группа – чужая группа", т.е. будет различать "вышестоящие" и "неполноценные" расы. Самый дешевый с психологической точки зрения трюк, позволяющий получить чувство превосходства, – это притязание на принадлежность к особой расе^[3].

В предисловии к работе "Авторитарная личность" Хоркхаймер писал, что авторитарная личность – это новый антропологический тип человека, который сложился в XX в.^[4]