Пансофическая теория Я. А. Коменского

Педагогика Нового времени открывается трудами выдающегося чешского мыслителя Яна Амоса Коменского. Его вклад в становление педагогики не меньше, чем вклад Ньютона – для физики или Дарвина – для биологии. Его "Великая дидактика", написанная в 1633–1638-х гг., стала знаковым событием. Никто до Коменского не стремился создать полновесную педагогическую теорию. Разумеется, характеризуя творчество Коменского, нельзя забывать о том, что он творил в историческую эпоху, когда науки находились в зачаточном состоянии.

Есть веские основания квалифицировать мировоззрение Коменского в качестве христианско-гуманистического. Он имел сан епископа и подобно многим гуманистам тяготел к языкам. Впрочем, это обстоятельство не должно вводить в заблуждение. В отличие от схоластов Коменский не руководствовался парадигмой теология => педагогика. В отличие от возрожденческих гуманистов он не предпосылал словесность (читай: филологию и литературу) наукам о природе.

Коменский явно руководствовался теорией форм Аристотеля. Тем не менее аристотелианцем в строгом смысле этого слова он не был. Формы он понимал по преимуществу в контексте эмпирического учения англичанина Френсиса Бэкона, автора "Нового органона". Сердцевину аристотелевского органона составляла логика, а бэконовского – эмпирия, опирающаяся на богатство чувственных впечатлений. Коменский в значительно большей степени был бэконианцем, чем аристотелианцем, но он культивировал значительно более разностороннее и универсальное мировоззрение, чем Бэкон. Его интересовали буквально все дисциплины, ибо все они имели для педагогики существенное значение, обеспечивая прогресс человечества.

Строго говоря, будучи более всего заинтересованным в педагогике, Коменский мог взять ее за основу, не предваряя ее какой-либо другой теорией. Современные исследователи поступают так достаточно часто. Подобно тому, как нет теории, из которой можно было бы вывести физику, нет и учения, служащего истоком педагогики. Но Коменскому чужда указанная позиция. Он стремится обосновать как возможность педагогики, так и ее конкретное ОГЛАВЛЕНИЕ некоторой исходной концепцией, которая является пансофической, т.е. универсальной мудростью. Ее сердцевину составляют следующие три положения.

1. Природа является производителем форм.

2. Есть параллелизм между активностью природы и человека.

3. Человеку для достижения успеха в своей деятельности необходимы все науки.

Нетрудно увидеть, что из этих положений, являющихся лейтмотивом всего педагогического творчества Коменского, на наш взгляд, лишь третье заслуживает решительной поддержки. Параллелизма между активностью природы и человека не существует. Об этом свидетельствует принципиальное различие наук о природе, с одной стороны, и наук о человеке – с другой. В свете известных недостатков теории форм недопустимо также считать, что природа производит не что иное, как формы.

Итак, педагогика должна ориентироваться на все науки. Если это обстоятельство выразить излюбленными терминами Коменского, то придется констатировать, что пансофия вызывает к жизни пампедию (универсальное обучение). Все должны обучаться всему. Коменский явно ориентировался на парадигму: пансофия => пампедия. Она была бы чистейшей воды метафизическим мероприятием, если бы он не ориентировался на разнообразные науки. Без анализа этой ориентации трудно понять существо его воззрений. Обратимся в связи с этим к гл. 29 "Великой дидактики", в которой рассматривается так называемая латинская школа. Коменский считал, что для всестороннего образования требуется весь период взросления, а именно 24 года. Этот период приходится на четыре школы: начальную (для детства), школу родного языка (для отрочества), гимназию, или латинскую школу (для юношества), и академию (университет) (для зрелости). Коменский полагал, что его дидактика кульминирует в гимназии. Она содержит шесть классов: грамматический, физический, математический, моральный, диалектический и риторический.

Начинать следует с грамматического класса, ибо без языка невозможно изучение других наук. Нельзя медлить с физическим классом, так как при первой же возможности следует обратиться к вещам. Только затем наступает черед математики, ибо она изучает абстракции от вещей. Четвертое место отводится этике (наукам о поведении людей), в диалектическом классе изучаются различные точки зрения, борьба мнений. Наконец, в риторическом классе учатся применять знания. Коменский не забывает и о метафизике, которая должна представлять наиболее общее знание и первые принципы. Начиная с физического класса, все остальные являются всего лишь конкретизацией метафизики.

Рассуждения Коменского о последовательности изучения наук и их содержании достойны многочисленных критических замечаний. Но мы не станем их приводить. Достаточно очевидно, что его познания в области наук были поверхностными. Тем не менее внимание Коменского концентрировалось именно на них. Он был убежден, что любая наука может быть успешно освоена при условии ее правильного преподавания, восхождения от богатых чувственных впечатлений к абстрактному мышлению, а от него – к практике. С годами он стал уделять практике все большее внимание. Коменский также считал, что учиться следует на собственном опыте, предваряя языковые определения интуицией, иностранные языки – родным языком, терминологические дефиниции – примерами.

Что касается дидактической системы Коменского, то она тщательно структурирована. То и дело он перечисляет свои основоположения. При этом основополагающими он провозгласил три принципа: 1) принцип наглядности, предполагающий богатые чувственные впечатления; 2) принцип ясного обучения, восхождения от простого к сложному; 3) принцип учета интеллектуальных стадий развития обучаемого. Разумеется, эти принципы не являются безупречными. Далеко не все может быть представлено наглядно. Восхождение от простого к сложному должно быть разъяснено посредством специальных концептов. На этот счет Коменский был крайне скуп. Что касается стадий интеллектуального развития, то и они нуждаются в тщательной характеристике.

Дать исчерпывающую характеристику педагогической теории Коменского непросто. Как совместить, с одной стороны, недостаточную научную компетентность Коменского, а с другой – его несомненные достижения? На этот каверзный вопрос пытался найти ответ в содержательной статье, посвященной творчеству Коменского, выдающийся швейцарский педагог Ж. Пиаже^[1]. Он пришел к выводу, что теории устаревают, а проблемы остаются. По его мнению, основное достижение Коменского состояло в формировании каркаса проблем, нуждающихся в дальнейшем изучении (умственное развитие ребенка, психологические основы методики преподавания, отношения между школой и обществом, необходимость разработки и совершенствования учебных планов, развитие дидактических методов и приемов, организация системы образования в каждой стране и мире в целом и др.) Отказываться от их рассмотрения нельзя, так как все они имеют непреходящее значение.

Вывод Пиаже, конечно же, интересен и заслуживает всяческого внимания. Тем не менее и его, на наш взгляд, можно скорректировать. Нет необходимости противопоставлять теории проблемам: проблемы существуют не иначе, как в составе

теории. Изменяются теории – изменяется и смысловое ОГЛАВЛЕНИЕ проблем.

Выводы

1. Решающая заслуга Коменского состоит в том, что он на довольно скудной пансофической почве сумел развить разветвленную систему пампедической педагогической теории.

2. В отличие от Коменского многие исследователи, владея разветвленным научным аппаратом, не способны эффективно распорядиться им в педагогическом отношении.

3. Чешский исследователь удивил весь мир своим педагогическим энтузиазмом и талантом. Он стремился обогатить философию педагогикой, а педагогику философией. В известном смысле это ему удалось.