Г. Палама. Сто пятьдесят глав... Триады...

ПАЛАМА Григорий (1296–1359) – архиепископ Фессалоникийский, христианский мистик, византийский богослов и философ, систематизатор и создатель философского обоснования исихазма (от греч. "покой, безмолвие, отрешенность"), особого рода учения и духовной практики православных монахов, в которой применяется безмолвная молитва ради созерцания Божественного света и обожение души и тела.

Учение св. Григория Паламы, разработанное в полемике с Варлаамом Калабрийским, а также Григорием Акиндином и Никифором Григорой, может быть определено как философско-богословская энергетическая концепция бытия. Бог, непостижимый в своей сущности, может быть познан через Божественные Энергии, приобщаясь к которым человек становится причастником Божественного существа.

В России традиция исихазма была представлена Нилом Сорским и его последователями, а также Сергием Радонежским.

ГЛАВА IX^[1]. Различие между Божественной сущностью и Божественной энергией. Сущность Божия совершенно безымянна, поскольку она полностью непостижима.

Бог обладает и тем, что есть сущность, и тем, что не является ею; это есть Божественная воля и Божественная энергия.

Бог... обладает врожденной энергией, обнаруживающей Его и потому отличающейся от сущности Его.

Не энергия познается из сущности, но сущность – из энергии; впрочем, познается только бытие, а не то, что она есть. Поэтому и бытие Бога познается не из Его сущности, а из Промысла Божия.

Божественная энергия отличается от Божественной сущности, ибо энергия производит нечто иное, то есть то, чем сам действующий не является. Бог, например, производит и созидает тварь, но Сам является нетварным.

Божественная Энергия неотделима от Божественной Сущности, она есть Сам Бог действующий. Отличать Божественные энергии от сущности, не значит делить Бога, потому что одно и другое есть два образа одной и той же жизни Бога.

Нам неведома Сущность Божия, но нам доступно опытное знание Божественного способа бытия. Мы можем говорить об этом способе, так как мы познаём Божественные Энергии.

Триады. Часть III

3. Свет знания, конечно, никто не назовет умным и духовным, а божественный свет является и умным, когда действует, и умопостигаемым, когда созерцается нашим умом через умное чувство; и он же, входя в разумные души, освобождает их от случайного незнания, приводя их от многих правдоподобий к единому и цельному знанию.

...одно дело – знание, которое приходит, когда изгоняется незнание, и другое – умопостигаемый свет, которым дается знание; потому и сказано, что умопостигаемый свет наполняет "небесный" ум, то есть ум, превзошедший самого себя^[2].

8. Не случайно ведь никто никогда не называл светом осведомленность, идущую от ощущений, хоть в некотором смысле она тоже знание, даже достовернейшее. Светом называют только знание, идущее от ума и разумное. И мы не знаем ничего осмысленно разумного, что не было бы светом.

Ум, видящий сам себя, видит как бы свет – что же и ум такое, если не умный свет, самого себя созерцающий?

9. Как огонь, прикрытый непрозрачным веществом, нагреть его может, а просветить нет, так и ум, когда на нем лежит глухое покрывало злых страстей, может произвести знание, но никак нс свет.

Чистые сердцем видят Бога... Он являет Себя очистившемуся уму как бы в зеркале, сам по себе оставаясь невидимым, потому что таково свойство зеркального образа: он и очевиден и его не видать, потому что никак невозможно одновременно глядеть в зеркало и видеть то, что отбрасывает в него свой образ.

Люди, которые, нс испытав Бога и не видев Его, никак не верят, что Его можно созерцать как некий пресветлый свет, и думают, что Он доступен только рассудочному умозрению, подобны слепым, которые, ощущая только солнечное тепло, не верят зрячим, что солнце еще и сияет. Если слепые начнут разуверять зрячих, говоря, что солнце, светлейшее из всех чувственных вещей, не есть свет, они станут посмешищем для чувственно зрячих^[3].

42. Начало духовного созерцания – добро, купленное чистотой жизни, и познание сущего, истинное и подлинно верное для имеющих его, потому что открыто не изучением, а чистотой сердца, и одно способно различить, что на самом деле прекрасно и полезно, и что не таково; а его последняя цель – залог будущего века, незнание, которое выше знания, и знание, которое выше понимания, сокровенная причастность к сокровенному и невыразимое видение, тайное и неизреченное созерцание и вкушение вечного света^[4].

47. Если наш ум выходит за свои пределы и таким путем соединяется с Богом, но только поднявшись над самим собой, то и Бог тоже исступает вовне Самого Себя, соединяясь с нашим умом, но только опустившись в нисхождении, "как бы завороженный влечением и любовью и от избытка доброты нераздельно поступивший из Самого Себя и своей неприступной высоты"^[5].