Отцы-основатели традиционной геополитики

Как правило, введение в научный оборот самого термина "геополитика" связывают с именем шведского исследователя и политического деятеля Р. Челлена (1846—1922). В своей главной работе он предпринял попытку проанализировать анатомию силы и ее географические основы. Челлен говорил о необходимости органического сочетания пяти связанных между собой элементов политики, понимаемой в самом широком смысле этого слова: экономополитики, демополитики, социополитики, кратополитики и геополитики. При этом он характеризовал геополитику как "науку, которая рассматривает государство как географический организм или феномен в пространстве". Будучи германофилом и сознавая слабость скандинавских стран перед лицом потенциальной внешней угрозы, он предлагал создать германо-нордический союз во главе с Германской империей.

Наряду с Челленом отцами-основателями и главными адептами геополитики в ее традиционном понимании считаются американский историк и "певец" морской мощи А. Т. Мэхен, британский географ и политик X. Дж. Маккиндер, британский географ Дж. Фейргрив, американский исследователь международных отношений Н. Спайкмен, германский исследователь К. Хаусхофер и др. Свои геополитические видения современного мира в первые десятилетия XX в. предлагали Л. С. Эмери, лорд Керзон, Й. Парч и др. Но в целом их работы носили эпигонский характер и не внесли ничего качественно нового по сравнению с классиками геополитики.

Одной из важных вех в формировании геополитических идей считается появление в конце XIX в. работ американского адмирала А. Т. Мэхена, среди которых центральное место занимает книга "Влияние морской силы на историю (1660—1783)", опубликованная в 1890 г. В тот период эта книга имела огромный успех. Только в США и Англии она выдержала 32 издания и была переведена почти на все европейские языки, в том числе и на русский (в 1895 г.). Английские рецензенты называли работы Мэхена "евангелием британского величия", "философией морской истории". Кайзер Германии Вильгельм II утверждал, что он старается наизусть выучить его работы, и распорядился разослать их во все судовые библиотеки.

Суть главной идеи Мэхена состояла в том, что морская мощь в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании над другими государствами в конце XIX в. ее морской мощью, он выделял следующие условия, определяющие, по его мнению, основные параметры морской мощи: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность территории, численность населения, национальный характер и государственный строй. При благоприятном сочетании этих факторов, считал Мэхен, в действие вступает формула:

т.е. военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морское могущество. По его мнению, превосходство на море позволяет государству установить контроль над океаном и, соответственно, над прилегающими к нему государствами.

Существенный вклад в разработку геополитической трактовки внешней политики государств внес английский исследователь X. Дж. Маккиндер. 25 января 1904 г. Маккиндер выступил на заседании Королевского географического общества с докладом "Географическая ось истории". Определенные коррективы в концепцию, сформулированную в этой статье, были внесены им в 1919 и 1943 гг. Как считал Маккиндер, вначале в качестве осевой области истории — срединной земли, или хартленда — выделилась Центральная Азия, откуда татаро-монголы, благодаря подвижности их конницы, распространили свое влияние на Азию и значительную часть Европы.

Со времени Великих географических открытий баланс сил изменился в пользу приокеанических стран, в первую очередь Великобритании. Однако, как считал Маккиндер в 1904 г., новые средства транспортных коммуникаций, прежде всего железные дороги, снова изменят баланс сил в пользу сухопутных держав. Исходя из этой установки, он сформулировал свою концепцию хартленда, каковым считал евразийское пространство или Евразию. По его схеме, "кто правит Восточной Европой — тот господствует над хартлендом. Кто правит хартлендом — тот господствует над мировым островом. Кто правит мировым островом — тот господствует над миром".

В 1943 г., в разгар Второй мировой войны, редактор журнала "Foreign Affairs" пригласил престарелого Маккиндера (тогда ему было уже 82 года) порассуждать относительно его идей в контексте тогдашнего положения в мире. В статье "Круглый мир и завоевание мира (реасс)", написанной по этому поводу, Маккиндер подверг значительной ревизии свою первоначальную концепцию.

По его новой схеме, хартленд включал помимо громоздкого массива суши северного полушария Сахару, пустыни Центральной Азии, Арктику и субарктические земли Сибири и Северной Америки. В этой схеме Северная Атлантика стала "средиземным океаном". Это пространство он рассматривал как опорную точку Земли, как регион, отделенный от другого главного региона — муссонных территорий Индии и Китая. По мере наращивания мощи этот регион, по словам Маккиндера, может стать противовесом северному полушарию. Предложенную в статье версию Маккиндер назвал второй географической концепцией, в которой он отказался от прежнего жесткого противопоставления сухопутных и морских держав.

Однако, несмотря на различия теорий Мэхена и Маккиндера, которые основывались, соответственно, на морской и сухопутной мощи, исследователи были едины в своих основополагающих позициях: оба презрительно оценивали демократию и враждебно относились к свободной торговле и самому коммерческому классу. Мэхен мог одобрительно говорить об использовании морской торговли в качестве источника английской экономической мощи. Но в его схеме именно контроль над морями играл решающую роль в восхождении и могуществе Британской империи. Маккиндер же был убежден в том, что экономическая мощь государства никак не зависит от свободной торговли. По его мнению, классические теории разделения труда не только вредны, но и попросту опасны, поскольку свободная конкуренция па мировых рынках чревата войной.

Таким образом, с точки зрения как приверженности основополагающим принципам географического детерминизма, так и враждебности к демократии и свободной торговле, оба исследователя принадлежали уходящей эпохе. В качестве основы своих экономических выкладок они брали меркантилизм, в то время как магистральным направлением развития мировой экономики XX в. стали свободная торговля и принятие все более растущим числом стран и народов рыночной экономики.

Существенный вклад в науку внесла германская геополитика (Geopolitik). Она выросла из интеллектуальной традиции Пруссии и Второго рейха, которая рассматривала использование физической силы в качестве prima ratio (первого аргумента) в отношениях между государствами. Как отмечал Г. Трейчке, триумф сильного над слабым составляет неискоренимый закон жизни.

Следует заметить, что, несмотря на блистательную дипломатию О. Бисмарка, Второй рейх был обязан своим возникновением могуществу Пруссии. Синтез идеологических германских мифов с современной индустриальной и военной мощью дал начало государству, в котором на первое место ставились героизм, агрессия, сила и господство. Пруссия уподоблялась вооруженному лагерю в центре враждебного окружения.

Постепенно сформировалась территориальная концепция обширной и могущественной Центральной Европы (Mitteleuropa), руководимой Германией. Эти идеи получили наиболее законченное выражение в книге Й. Парча "Mitteleuropa" ("Срединная Европа"), опубликованной в 1906 г., и работе Ф. Наумана под тем же названием, появившейся в 1915 г., в разгар Первой мировой войны. Науман видел такое устройство послевоенной Европы, при котором будут две "великие китайские стены" военного и экономического характера, простирающиеся с севера на юг через весь континент: одна — между Германией и Францией, а другая — между Германией и Россией. Науман был озабочен тем, чтобы не допустить появления третьей стены (между Австро-Венгрией и Германией), которая могла ослабить обе страны.

При этом Науман настойчиво обосновывал идею о необходимости присоединения к Срединной Европе балканских государств и Италии. Он предлагал создать нечто вроде сверхгосударства (Oberstaat) в форме довольно рыхлой конфедерации, занимающейся прежде всего экономическими и оборонными вопросами. В качестве важного условия реализации своего проекта Науман выдвигал формирование наднациональной центрально-европейской идентичности. Естественно, господствующее место в предполагаемом сверхгосударстве отводилось Германии.

Наибольший вклад в разработку германской геополитики внес профессор К. фон Хаусхофер (1869—1946), сын генерал-майора германской армии. Он сыграл ключевую роль в основании Института геополитики в Мюнхене и журнала "Geopolitik" там же в 1924 г. Возможно не случайно, что германские геополитики сконцентрировались именно в Мюнхене — одном из главных плацдармов восхождения германского национал-социализма. Сын Хаусхофера Альбрехт, находившийся в дружеских отношениях с небезызвестным Р. Гессом, способствовал внедрению геополитических идей в среду нацистской иерархии.

После прихода к власти нацистов в 1933 г. Институт геополитики получил признание в высших эшелонах власти Германии. По парадокс состоит в том, что Хаусхофер в 1944 г. был заключен в концентрационный лагерь Дахау, а его сын казнен по обвинению в предполагаемой связи с армейскими офицерами, ответственными за июльский заговор 1944 г.

Следует отметить, что Хаусхофер был разносторонним исследователем и интересовался широким спектром проблем. Особый интерес он проявлял к Дальнему Востоку, прежде всего к Японии. Среди его работ необходимо упомянуть такие как "Японская империя в ее географическом развитии", "Геополитика Тихого океана", "Геополитика панидей", "Мировая политика сегодня".

Ключевыми в построениях Хаусхофера были выражения "кровь и почва" (Blut und Boden), "пространство и положение" (Raum und Lage), "сила и пространство" (Macht und Raum), "жизненное пространство" (Lebensraum). Главной движущей силой государства он считал обеспечение и расширение жизненного пространства. Расширяя свое жизненное пространство, по мнению Хаусхофера, динамическое государство обеспечивает себе большую экономическую автаркию, или независимость от своих соседей. Завоевание такой свободы им рассматривалось как показатель истинно великой державы. Важным способом территориального расширения такой державы, по его мнению, является поглощение более мелких государств.

Считая, что периоду господства морских держав приходит конец и что будущее принадлежит сухопутным странам, он вместе с тем придавал важное значение и морской мощи государства как средству защиты и расширения его границ. Рассматривая Центральную Европу оплотом Германии, Хаусхофер указывал на Восток как на главное направление германской территориальной экспансии. Предлагая свою версию Drang nach Osten, Хаусхофер рассматривал Восток как жизненное пространство, дарованное Германии самой судьбой (Schicksalsraum).

По схеме Хаусхофера, упадок Великобритании и более мелких морских держав создал благоприятные условия для формирования нового европейского порядка, в котором доминирующее положение занимает Германия. Такой порядок, в свою очередь, должен был стать основой новой мировой системы, базирующейся на так называемых панидеях. Среди последних он называл панамериканскую, паназиатскую, панрусскую, пантихоокеанскую, панисламскую и панъевропейскую.

К 1941 г. Хаусхофер подверг эту схему пересмотру, в результате чего было оставлено лишь три региона, каждый со своей особой панидеей: пан-Америка во главе с США, Великая Восточная Азия во главе с Японией и пан-Европа во главе с Германией. В целом же главный пафос построений Хаусхофера и его коллег из Института геополитики в Мюнхене и журнала "Geopolitik" состоял в том, чтобы сформулировать доводы и аргументы, призванные обосновать притязания Германии на господствующее положение в мире.

Очевидно, что Хаусхофер как бы подвел окончательную черту под традицией, заложенной Мэхеном и Маккиндером, суть которой состояла в попытках органического соединения географического детерминизма и силовой политики. С этой точки зрения традиционная геополитика стала предтечей современной теории политического реализма.