Отношения межличностной значимости
Остановимся еще на одном моменте, имея в виду предметные координаты социальной психологии развития.
Феноменология межличностных отношений предполагает анализ в рамках социальной психологии развития особенностей социального взаимодействия и общения, что задает необходимость интерпретации выявляемых закономерностей и взаимозависимостей через призму межличностной значимости. В этом плане именно отношения межличностной значимости оказываются той "лакмусовой бумажкой" и той содержательной призмой, которые позволяют, с одной стороны, определить характер взаимоотношений в реально функционирующем сообществе в целом, а с другой – не прибегать к тотальному обследованию группы и ограничиться вполне информативной эмпирикой, полученной с помощью анализа именно отношений межличностной значимости, в которых как в отдельно взятой молекуле вещества отражены практически все его определяющие особенности. Понятно, что в этом плане первостепенным является понятие "значимый круг общения", в рамках которого и проводится анализ характера и специфики межличностных отношений субъектов взаимодействия и "общенческих" контактов.
Вопрос о неопределенности, размытости границ значимого круга общения напрямую связан с проблемой научного определения критериев значимости другого, т.е. оснований, позволяющих четко и обоснованно дифференцировать тех партнеров по взаимодействию и общению, которые и являются собственно значимыми для человека, и тех, кто не может претендовать на это звание. Поиск и исследование таких предполагаемых оснований личностной значимости на сегодня имеют столь богатый опыт наработки этих факторов, что соответствующий список, если бы мы задались целью создать таковой, не мог бы не вызвать у нас естественной ассоциации с многочисленными перечнями качеств лидера, скомплектованными в рамках "теории черт" (Е. Богардус и др.). И все же, несмотря на несовпадения, а порой и бросающуюся в глаза противоречивость ответов на вопрос, что же в личности другого, его поведении, его статусно-ролевой позиции в решающей степени определяет его значимость для партнера по взаимодействию и общению, можно выделить три основных направления такой значимости, направления, сложившиеся в исследовательской практике достаточно стихийно.
Это, во-первых, широкий спектр конкретных в своем подавляющем большинстве эмпирических исследований отношений значимости как межиндивидуальных связей, базирующихся на чувствах "симпатия-антипатия". По сути дела, речь в данном случае идет об одной из областей исследования аттракции, причем не столько в плане "формирования привлекательности какого-то человека для воспринимающего", сколько с точки зрения некоторого качества отношения одного человека к другому[1]. Интенсивность разработки этого направления изучения отношений значимости была предопределена развитием социометрического метода и напрямую связана в нашей стране с именами Я. Л. Коломинского, И. П. Волкова и их последователей. В конечном счете в рассматриваемом случае в центре анализа оказываются в первую очередь взаимоотношения людей, значимость одного из которых для другого или их взаимная значимость могут быть охарактеризованы как непосредственные, не связанные с целями и задачами их взаимодействия.
Второе направление анализа отношений значимости в целом и определения круга значимых лиц в частности обусловлено представлением о наличии такого пласта межличностных отношений, характер которых непосредственно не зависит от привлекательности партнера или неприязни к нему. Эта страта интрагрупповой активности представляет собой межличностные отношения, опосредствованные в существенной мере ОГЛАВЛЕНИЕм совместной деятельности. В контексте проблематики значимого другого в первую очередь в данном случае привлекают внимание феномены личностной референтности и авторитетности[2]. Развитие этого направления исследования отношений значимости, прежде всего, было предопределено становлением психологической теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в группах[3], а затем и появлением принципиально новых подходов к пониманию личности (концепция персонализации)[4] и ее исследованию (метод отраженной субъектности)[5].
Третье направление изучения отношений межличностной значимости в реально функционирующем сообществе представлено работами, посвященными рассмотрению как социальнопсихологических, так и психолого-управленческих проблем руководства. Условно эти исследования можно обозначить как попытку анализа феномена "формальная власть". Здесь в первую очередь имеется в виду изучение значимости другого как функции той институализированной роли, которая в конечном счете и является собственно значимой для подчиненного и при этом порой не только не обеспечивает действительно личностной значимости руководителя, но и нередко мешает трансляции его личностности, превращая персонально богатый образ в лишенный своей индивидуальности, схематизированный "портрет исполнителя роли".
До недавнего времени в силу целого ряда обстоятельств и в первую очередь в связи с различными исследовательскими задачами достаточно легко выделяемые три стихийно сложившихся основных направления изучения значимого другого почти не пересекались и существовали как бы независимо друг от друга. В то же время появление и разработка концепции персонализации и метода отраженной субъектности позволили на современном этапе развития социально-психологической науки построить трехфакторную модель значимого другого[6], т.е. рассмотреть все три указанных критерия значимости что называется "в связке" как генерализованные и в целом независимые основания возможной значимости одного человека для другого. В логике концепции персонализации речь идет о "трех формах метаиндивидной репрезентации личности значимого другого". Другими словами, в данном случае фиксируются не какие-то "узкоиндивидуальные характеристики этого “значимого другого”..., а его идеальная представленность в тех, с кем он имеет дело, его отраженная субъектность..., то есть собственно личностные проявления"[7].
Рассмотрим несколько подробнее собственно социально-психологическое ОГЛАВЛЕНИЕ каждого из трех факторов значимости, оценивая при этом и емкость того условного трехмерного пространства, которое складывается при построении заявленных координат (рис. 2.1).
Рис. 2.1. Трехфакторная модель "значимого другого" (по А. В. Петровскому). Условные обозначения: В – власть, А – аттракция, Р – референтность
Первый из рассматриваемых А. В. Петровским критериев значимости другого – его оценка по шкале "референтность – авторитетность" (в схеме на рис. 2.1 этот двунаправленный вектор обозначен как ОР+ и ОР-) для партнера, т.е. степень его идеальной представленности в сознании последнего в качестве лица, чье мнение значимо для него либо как информация к размышлению, либо как существенный ориентир для принятия решения, либо как прямое руководство, безоговорочное указание к действию в жизненно важной ситуации.
Напомним, что речь идет не об анализе на интраиндивидном уровне каких-либо индивидуально-психологических характеристик, якобы обеспечивающих субъективную значимость одного человека для другого, а о метаиндивидной репрезентации личности "значимого другого". В связи с этим в рамках теории деятельностного опосредствования и концепции персонализации была разработана Вперед модель отношений авторитетности, которые применительно к рассматриваемой трехфакторной модели "значимого другого" являются высшей точкой позитивно направленного вектора референтности (ОР+): индивидуальные особенности авторитетного лица – процесс отработки, формирования отношений авторитетности в условиях совместной деятельности и общения – идеальная представленность авторитетного лица в сознании другого или других – реализация отношений авторитетности в совместной деятельности и общении[8].
Понятно, что наличие наиболее выраженной, яркой формы метаиндивидной репрезентации личности "значимого другого" (его авторитетности), откладываемой на векторе ОР+, предполагает возможность, а следовательно, и необходимость нахождения на этом векторе и других узловых точек, отражающих качественные этапы процесса становления отношений авторитетности. Такие точки были выявлены и соотнесены в ходе многолетней исследовательской работы.
Взаимоотношения, характеризующие исходную стадию формирования отношений авторитетности, в первую очередь основаны на значимости одного индивида как источника важной для другого информации. В глазах этого другого данный индивид вполне может оказаться даже в некоторой степени лишенным своей индивидуальности, его личностные качества и свойства могут вообще не фиксироваться или восприниматься сугубо негативно. В то же время это ни в коей мере не умаляет его ценности как обладателя необходимых сведений. Ориентированного на него в этом плане индивида далеко не всегда интересует его мнение, оценка ситуации, его интерпретация сообщаемых фактов. Обращающемуся к нему лицу необходима не личностная позиция "индивида как источника информации", а тот объем знаний, которым он располагает. Подобные отношения, как правило, нестабильны, они складываются и реализуются лишь в условиях дефицита информации и теряют всякий смысл, если эта информация становится доступной заинтересованному лицу.
На принципиально иной основе строятся референтные отношения. В этом случае в центре внимания индивида оказывается не только и не столько информация, за которой он в конечном счете и обращался к другому в описанной выше ситуации, сколько ее оценка данным конкретным и таким образом оказывающимся референтным для него лицом.
Именно мнение референтного лица признается важным и выступает как необходимое основание для осуществления действия в условиях значимой для обращающегося к нему индивида ситуации. Здесь уже можно говорить о "личностном видении", "личностном различении" субъекта, к которому обращаются за сведениями, как о необходимом условии отношений с "референтным лицом", чего не скажешь об отношениях с "индивидом – источником информации". Подчеркнем также, что высокая референтность индивида для другого ни в коей мере не исключает возможности ярко выраженного негативного отношения этого другого к нему как к личности. Несмотря на то что отношение референтного лица к интерпретируемым фактам и обстоятельствам играет роль своего рода ориентира в жизнедеятельности индивида, последний далеко не всегда прислушивается к этой оценке, нередко не согласен с ней, не принимает ее как неоспоримо верную. Более того, он порой может использовать информацию о мнении референтного лица как материал для обоснования своей позиции, что называется, "от противного". Факт подобных отношений значимости (назовем их условно "антиреферентностью") может быть зафиксирован на векторе ОР-.
Качественно более высоким уровнем значимости одного индивида для другого характеризуются отношения авторитетности. В отличие от "референтной стадии развития отношений межличностной значимости" на этой, высшей по рассматриваемому критерию оценки стадии развития взаимоотношений авторитетному лицу авансируется доверие, его мнение признается изначально верным, воспринимается как прямое руководство к действию. Более того, ему предоставляется право единолично принимать ответственные решения в условиях значимой деятельности.
В то же время на векторе ОР- может быть найдена точка, отражающая высшую степень антиреферентности (обозначим ее условно "антиавторитет") и характеризующая прямо противоположную отношениям авторитетности ситуацию, когда субъект, по тем или иным обстоятельствам лишенный возможности самостоятельно принять ответственное решение, не признает за другим этого права, даже если бездействие несет ему прямую угрозу. Таким образом, позиции "индивид – источник информации", "индивид – референтное лицо", "индивид – авторитетное лицо" (вектор ОР+), "индивид – антиреферент- ное лицо", "индивид – антиавторитетное лицо" (вектор ОР-) представляют собой узловые точки процесса количественного увеличения значимости одного индивида для другого и вместе с тем являются рубежами, обозначающими качественно различные уровни значимости межличностных отношений.
Вторая форма метаиндивидной репрезентации личности "значимого другого", которая рассматривается в рамках трехфакторной модели, – это аттракция, т.е., по сути дела, эмоциональный аспект идеальной представленности человека в сознании окружающих, его привлекательность или то отчуждение, отторжение, а может быть, даже и неприязнь, враждебность, которые он вызывает в других. Попросту говоря, векторы ОА+ и ОА- соответствуют отношенческому континууму, полюсами которого являются "дружественность" и "враждебность".
Как уже упоминалось выше, исследования этого параметра отношений значимости достаточно широко представлены как в зарубежной, так и в отечественной психологической литературе и рассматриваются в качестве более или менее самостоятельного направления не только теми, кто сам работает в этом русле[9]. В исследовательской практике для анализа межличностных предпочтений и отвержений по типу "симпатия-антипатия" наиболее широко применяется, если дело касается реальных естественных малых групп, социометрическая процедура как в традиционной ее форме, так и в различных модифицированных вариантах. При этом следует отметить необходимость дополнения вектора ОА+ вектором ОА-, когда речь идет об эмоциональном аспекте отношений значимости.
Иногда именно эмоциональное неприятие и даже прямая враждебность характеризуют отношение одного человека к другому, причем волей определенных обстоятельств куда более значимому, чем те партнеры по взаимодействию и общению, к которым субъект испытывает откровенную симпатию или даже дружбу и любовь. Кроме того, на оси "Аттракция" особого внимания заслуживает точка "О". Она важна не только для понимания особенностей именно отношений значимости, но и в связи с тем, что ее нахождение на оси лишний раз напоминает об одной практически не изученной категории членов реальных естественных малых групп. В контексте социометрической процедуры – это неизбираемые члены группы, неизбираемые, даже если количество выборов не было ограничено исследователем (непараметрическая форма социометрического опроса).
И наконец, третья форма метаиндивидной репрезентации личности "значимого другого", тщательный учет которой предусмотрен работой с трехфакторной моделью, – институциализированная роль (ось ОВ+ -ОВ-). В отличие от авторитета, отражающего собственно личностное, как бы "внеролевое" влияние "значимого другого" ("власть авторитета"), в данном случае имеется в виду "авторитет власти", или авторитет роли[10], именно наличие которой и обусловливает значимость одного человека для другого. Подобная сторона субъективной значимости ни в коей мере не предполагает как обязательное свое основание авторитет личности носителя роли или его эмоциональную привлекательность для окружающих, хотя в то же время, конечно, и не предопределяет ни его низкий эмоциональный статус, ни отсутствие его личностной значимости. В этом плане нельзя не согласиться с А. В. Петровским, который указывает, что "разрушение той или иной организации автоматически отключает механизмы действия институализированных ролей, точно так же выход носителя институализированной роли, к примеру из служебной иерархии, лишает его статуса “значимого другого” для его сослуживцев. Это происходит..., если его служебный статус не сочетался с более глубинными личностными характеристиками – референтностью и аттракцией"[7].
Казалось бы, что в контексте ролевой принадлежности говорить о "значимом другом" имеет смысл лишь в том случае, когда исполняемая роль лежит где-то на векторе ОВ+ и воспринимается окружающими как таковая, так как на первый взгляд ролевой статус со знаком "минус" безоговорочно исключает его обладателя из числа, если так можно выразиться, значимых для других ролевых исполнителей. Однако при ближайшем рассмотрении ситуация оказывается не столь однозначной. Можно без особого труда привести достаточно большое число примеров, когда значимость другого во многом определяется именно "приниженностью" его роли и появляющейся в связи с этим у вышестоящего возможностью притеснять его и эксплуатировать, удовлетворяя тем самым свои потребности и решая посредством этого значимые, а порой и жизненно важные для себя проблемы.
Еще на одном моменте в связи с этим фактором трехмерной модели хотелось бы заострить внимание. Дело в том, что настойчивое подчеркивание автором именно институализированного характера роли как бы жестко ограничивает эвристический потенциал данного теоретического построения рассмотрением отношений значимости лишь в формальных сообществах и при этом применительно только к взаимоотношениям в рамках официальной, а проще говоря, должностной структуры, где существующая "табель о рангах" позволяет безошибочно определить фиксированный ролевой статус каждого партнера по взаимодействию и общению. Таким образом, возникает иллюзия того, что трехфакторная модель "значимого другого" в качестве теоретического алгоритма не может быть использована ни для анализа значимых неформальных отношений в рамках официальных групп, ни тем более для определения характера межличностной значимости в группах неофициальных. В действительности дело обстоит иначе.
Так, легко заметить, что возникающие в рамках официальных групп неформальные сообщества не являются полностью независимыми от официальной структуры: в одних случаях их неформальная структура вообще является слепком формальной, в других – строится как бы "от противного". Но при любом варианте "неформальный расклад" испытывает на себе то или иное влияние официальной иерархии в группе, усиливающееся еще и тем, что каждый член неформального сообщества, возникающего в рамках официальной группы, играя определенную роль в неформальной структуре, является одновременно и носителем институализированной роли. Что же касается неформальных объединений людей, стихийно складывающихся вне официальных структур, то здесь возникает неоднозначная ситуация. Если речь идет о дружеской компании, например подростков, то на неофициальную статусно-ролевую позицию каждого из них существенное, а порой и решающее влияние оказывают характеристики его, если так можно выразиться, официального положения в обществе (род занятий, отношения с правоохранительными органами, наличие или отсутствие родителей, их статус и т.д.). Криминальные же активно функционирующие сообщества вообще могут быть отнесены к классу неформальных групп лишь условно. В данном случае мы сталкиваемся именно с организацией, характеризующейся своеобразной "служебной иерархией" и отлаженным механизмом действия институализированных ролей. Иное дело, что эти организации – институты, как принято говорить в пенитенциарных науках, "другой жизни", другого, преступного, но общества.
Таким образом, в данной главе ни в коей мере не претендуя на то, чтобы исчерпывающе прописать все предметные координаты новой отрасли современной психологической науки – социальной возрастной психологии, мы зафиксировали те необходимые, но, конечно же, недостаточные интерпретационные ракурсы рассмотрения проблематики, связанной с анализом социальной психологии развития представителей разных возрастов в условиях современного социума, специфику проявления как психических, так и личностных новообразований, на каждом из онтогенетических этапов становления индивида, критериев определения характера межличностных отношений в реально функционирующих контактных группах. При этом представленный материал отражает никак не желаемое, а именно реальное состояние разработки интересующей нас темы и при этом, прежде всего, те подходы к ее рассмотрению, которые, как правило, и реализуются в рамках в первую очередь отечественной исследовательско-научной практики.
Термины, введенные в этой главе
Авторитет
Антисоциальная кооперация
Асоциальная ассоциация
Групповая идентификация
Групповая совместимость
Диффузная группа
Коллектив
Корпорация
Межличностная согласованность
Мотивационное ядро выборов
Отношения межличностной значимости
Просоциальная ассоциация
Просоциальная кооперация
Референтность
Самоопределение личности в группе
Теории деятельностного опосредствования межличностных отношений
Уровень группового развития
Ценностные ориентации