Отказ от наследства

Правомочие отказа от наследства составляет неотъемлемую часть права наследования. Отказ от наследства представляет собой строго формальную одностороннюю сделку, посредством которой наследник, призванный к правопреемству после умершего лица, отрекается от причитающегося ему имущества (доли в нем). С учетом того, что гражданские права и обязанности приобретаются субъектом своей волей и в своем интересе (ст. 1 ГК РФ), решение о том, "быть или не быть" преемником наследодателя в его имущественных правах и обязанностях, каждый принимает свободно, независимо и без принуждения со стороны кого бы то ни было. Решение это, само собой, напрямую затрагивает имущественную сферу наследника, последствия его отражаются в той или иной мере на его благосостоянии, поэтому приниматься оно должно взвешенно и продуманно. Для этих целей законодатель устанавливает правило, согласно которому наследник может отказаться от наследства в пределах сроков для принятия наследства (п. 2 ст. 1157 ГК РФ). В связи с этим необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство.

Срок принятия наследства и отказа от него — срок реализации права наследования — служит не только для того, чтобы потенциальные наследники были найдены, сформировали и выразили свое намерение участвовать или не участвовать в имуществе умершего. Данный срок до его истечения также позволяет наследникам оставаться именно наследниками — лицами, имеющими право на наследство, а не окончательными обладателями того, что им причитается по завещанию или по закону, позволяя им даже отступить от ранее принятого решения. Иными словами, до истечения установленного срока процесс правопреемства не считается завершенным, за некоторыми исключениями. Указанный тезис подтверждается и нормативными положениями.

Согласно п. 2 ст. 1157 ГК РФ наследник вправе в течение этого срока отказаться от наследства, даже если он уже принял его. Указанное правило касается тех ситуаций, когда наследство было принято формальным способом — путем подачи компетентному должностному лицу заявления о принятии наследства или о выдаче свидетельства о праве на наследство. Если же наследник не подавал таких заявлений, а лишь совершил действия, предполагающие его намерение принять наследство, хотя в действительности он подобного намерения не имел, суд может по заявлению такого наследника признать его отказавшимся от наследства и по истечении срока на принятие наследства, если найдет причины пропуска этого срока уважительными (абз. 2 п. 2 ст. 1157 ГК РФ)^[1]. В то же время, если суд к такому выводу не придет, то наследник будет признан принявшим наследство даже тогда, когда он никаким образом этого не желал — он станет обладателем имущества только по той причине, что срок на отказ от наследства истек (заметим при этом, что закон не устанавливает каких-либо временных ограничений для обращения опоздавшего наследника в суд с заявлением о признании его отказавшимся от наследства, в то время как для заявления о признании принявшим наследство такой срок установлен). Комментируя рассматриваемое правило, Т. Д. Чепига указывает, что оно нарушает принцип свободы принятия наследства и отмечает: "Какими бы ни были причины пропуска срока для отказа от наследства, отсутствие намерения приобрести наследство у лица, создавшего иллюзию фактического принятия наследства, является достаточным основанием, определяющим решение суда о признании наследника отказавшимся от наследства". Не ставя под сомнение незыблемость свободы и автономии воли лица в частных отношениях, мы в то же время не можем полностью согласиться с данным мнением по следующей причине.

С одной стороны, право наследования, безусловно, служит удовлетворению интереса отдельного субъекта, интереса частного — и субъект в большинстве случаев сам решает, важен для него этот интерес или нет. С другой стороны, как справедливо отмечает В. А. Белов, любая правовая норма представляет собой компромисс между обеспечением сплоченности общества (это основная задача государства как политической формы бытия социума) и степенью свободы отдельного лица. В одних случаях, когда речь идет о типичном частном интересе, общество должно с ним считаться и всячески обеспечивать условия для его свободной реализации, а если интерес этот спорадический и нетипичный, экстраординарный, — им можно пожертвовать ради сохранения социальной стабильности^[2]. Если применить данный постулат к рассматриваемому нами вопросу, то можно прийти вот к какому выводу. Совершая в течение длительного времени действия, внешне свидетельствующие о принятии наследства, de facto обладая, управляя и распоряжаясь им как своим, субъект тем самым порождает соответствующие ожидания у иных участников гражданского оборота, действующих добросовестно и рассматривающих наследника именно как обладателя имущества (собственника вещей, участника обязательств и пр.) и вступающих с ним в те или иные отношения с расчетом на такое положение дел. И именно таких добропорядочных частных лиц и защищает законодатель для обеспечения стабильности гражданского оборота — он бы оказался под угрозой не просто подрыва, но и полного уничтожения, если бы наследник, фактически принявший наследство, мог в любой момент, а не только в пределах срока на отказ от наследства, объявить себя через суд непричастным к нему, так как он лишь "иллюзорно" обладал имуществом. В силу этого позиция законодателя, допускающего судебное признание наследника отрекшимся от наследства по истечении установленного срока лишь при наличии уважительных причин, может быть признана вполне обоснованной. Кроме того, Т. Д. Чепига подкрепляет свою позицию тем, что в ГК РФ не установлен срок для обращения наследника в суд с заявлением об отречении от наследства^[3]. Представляется, что отсутствие в Кодексе такого указания можно рассматривать как текстуальное упущение и до внесения в его ст. 1157 соответствующих корректив судам следовало бы по аналогии применять положения ст. 1155 ГК РФ о шестимесячном сроке со дня отпадения причин пропуска основного срока.

Принимая во внимание важность последствий отказа от наследства, закон устанавливает целый ряд требований к данной сделке: 1) отказаться от наследства можно только формальным способом посредством подачи по месту открытия наследства заявления об отказе от наследства компетентному должностному лицу, уполномоченному в соответствии с законом выдавать свидетельства о праве на наследство. Если заявление не вручается лично наследником, то его подпись должна быть засвидетельствована по аналогии с правилами о передаче заявления о принятии наследства. Если отказ от наследства совершается через представителя, то соответствующее полномочие должно быть специально оговорено в доверенности (ст. 1159); 2) отказ не может сопровождаться условиями или оговорками (абз. 2 п. 2 ст. 1158); 3) отказ, совершенный лицом в надлежащей форме и являющийся по своей сути действительной сделкой, выражающей подлинное и свободно сформировавшееся намерение наследника, не может быть впоследствии изменен или отозван (п. 3 ст. 1157); 4) нельзя отказаться от части имущества в рамках того основания наследования или основания принятия наследства, по которому наследник наследство принял. В то же время если имущество причитается наследнику по нескольким основаниям наследования или основаниям принятия наследства, то он вправе отказаться от принятия по нескольким или по всем этим основаниям (п. 3 ст. 1158); 5) отказ от наследства, последовавший со стороны несовершеннолетнего, недееспособного или ограниченно дееспособного гражданина, допускается лишь с предварительного согласия органов опеки и попечительства (п. 4 ст. 1157); 6) допустим отказ легатария от получения завещательного отказа, но такой отказ не может быть совершен под условием, с оговорками или в пользу других лиц. На права легатария как наследника такой отказ не влияет (ст. 1160); 7) не допускается отказ от наследства при преемстве в выморочном имуществе (абз. 2 п. 1 ст. 1157 ГК РФ) — это обусловлено тем, что здесь идет речь не о наследовании, а об особом случае посмертного правопреемства.